Memento mori

Нежные поцелуи, окольцованные пальцы, тёплое дыхание — всё это исчезает со звуком будильника, приятное видение разбивается о реальность. Его нет рядом. Уже больше месяца я прибываю в состоянии несостояния. Вроде живу, а вроде — нет. Сначала я не хотел верить, так не может быть, чтобы именно мой Антон попал в аварию. Я должен был убедиться. Все сомнения отпали, когда на отпевание внесли его гроб. Именно в тот момент я осознал, что потерял его. Я не мог отвести взгляда от бледной кожи, русых кудрей, родинки на носу. В руки кто-то пихнул свечу, но я уже не особо соображал, просто шёл по течению за людьми. Фанаты подходили с соболезнованиями, друзья обнимали, родственники косо на меня смотрели, но не осмелились ко мне подойти. Течением людей меня вынесло к вырытой могиле, последняя возможность попрощаться. — Прикоснись, иначе будет сниться, — шепнул Позов, а может и не Позов, не особо помню. Я боюсь почувствовать холод кожи, хочу, чтобы он мне снился. Подхожу и делаю вид, что коснулся руки. Гроб закрывают и закручивают гайки. Больше я его не увижу. На автомате за всеми бросаю три горстки земли и наблюдаю, как рабочие быстро работают лопатами, закапывая в холодную землю смысл моей жизни. Наплевать на всё, ничего не хочу. Хотя нет, хочу к Антону. Почему жизнь так несправедлива? Ненавижу бога, если бы он существовал, он бы не дал умереть такому человеку. Лучше бы забрал меня! Сегодня 40 дней, надо ехать на кладбище, желательно приехать пораньше, чтобы ни с кем не пересечься. Глупо было надеяться на одиночество, десятки фанатов шли с цветами по вытоптанным дорожкам. Я не запомнил место могилы, был как в трансе, а сейчас шёл в чёрных очках и капюшоне за девочками, и не ошибся. Некоторые меня узнали и стали отходить, подпуская поближе к могиле. Я положил огромный букет белых роз поверх многочисленных цветов, не будут же они пересчитывать, никто не заметит, что количество нечётное. По бортику фанаты складывали кольца и сигареты. Я больше не верю, могу себе позволить, беру первую попавшуюся пачку и достаю сигарету. Девочки стали протестовать, достали свои сигареты, а я молча подошёл ближе к временному кресту и прикурил от лампадки, что под ним стояла. Под тихие всхлипы я докурил и пошёл к машине. На стоянке меня поймал за руку Матвиенко: — Арс, почему не отвечаешь на звонки?! Куда пропал? Мы все беспокоимся! — Серёжа снял с меня очки и замер, — Ты когда в последний раз спал? — Всё хорошо, — единственное, что я могу сказать. А как объяснить, что я потерял счёт времени? Если бы не напоминалка в телефоне, я бы даже не знал, что сегодня 40 дней. Я не могу уснуть без него. Закинутые на меня ноги сначала бесили, а потом стали такими родными, такими нужными. Непонятное бормотание по утрам прямо на ухо, или сжатая до синяков рука во время кошмара — моё стандартное утро. Было. Трудно думать в прошедшем времени.

*****

Антон откидывает голову, подставляя шею для моих поцелуев, учащённо дышит, зарывается рукой в мои волосы. Съемки закончились, гастроли не начались, у нас есть целый месяц, чтобы спокойно пожить для себя, наслаждаясь любовью. Парень стонет и плавится в моих руках, нетерпеливо снимает с меня рубашку… Мираж растворяется, оставляя мне лишь горечь утраты и пустое место на кровати рядом. Снотворное действует. В кои-то веке я провалился в сновидения, и от этого только больнее.

*****

— Почему ты куришь? — Живём лишь раз, так зачем отказывать себе в чём-то? — Memento mori… — Типо того.

*****

— Арс, а там нет какой-нибудь арматуры? — Антон указал на снег. — Нет, а зачем тебе? — Живём лишь раз! — юноша разбежался и прыгнул в сугроб.

*****

— Но это вода из озера! — возмущаюсь я, когда мне передают стакан. — Арс, это вода из Байкала! — подбадривает Оксана. — Живём лишь раз! — уговаривает Антон. И я пью, при этом зная, что вечером мой желудок мне это припомнит.

*****

Постепенно фраза «memento mori» стала нашим девизом. Мы будто брали друг друга на слабо. Антон раскрасил мой мир, заставил выбраться из зоны комфорта и окунуться в приключения. Со временем дружба крепчала, пока однажды после очередной фразы «живём лишь раз», мы не переспали. Тогда я думал, что всё кончено, я испортил наши отношения, но утренние ленивые поцелуи меня приятно удивили. Из разряда «просто коллеги» мы перешли в «коллеги, которые спят по любви». Об этом знала только Оксана и «нечаянно» нас поселяли в один номер, или регистрировали на один рейс. Любовь трудно скрывать, особенно, когда импровизация на романтическую тему. Иногда мы знатно проёбывались, то Шаст предложит выйти замуж, то я выкрикну «а задницу он надирает отлично!», что, кстати, Антон решил доказать тем же вечером. Паша постоянно шутит про питерского гея или про то, что «парни так доприкрывались, что стали интересны мужикам». Я перевожу всё в шутку, но в каждой шутке есть доля шутки.

*****

— Ты читал фанфики? Почему я постоянно умираю или страдаю от анорексии? Жесть! — возмущается заплаканный Антон, дочитавший очередной плод фантазии фанатки, — Как можно было потянуться за пачкой сигарет и упасть с заброшки? — Курение убивает, — отшучиваюсь я.

*****

Крепко обнимаю свои два метра счастья, шепчу на ушко: — Я так скучаю… — Отпусти, не мучай себя, — зелёные глаза умоляют остановиться. — Не могу… Я не могу без тебя! — Надо, Арсюш, надо. Снова холодная постель — действие снотворного закончилось. Я каждый день жду ночи, чтобы встретиться вновь с Антоном. Не отпущу.

*****

— Не пойду я в комнату страха! — кричит самый юный импровизатор, цепляясь за дверь. Его действительно трясёт, хотя мы ещё не зашли. Вся команда пытается его уговорить, но как всегда работает фраза: — Memento mori, пошли за новыми эмоциями! Младший отпустил дверь и нервно поправил чёлку: — Чур, я иду последний! Съёмочная группа недоуменно уставилась на меня, уговорившего Антона одной фразой. Позже видео, где Шастун весь квест прячется и хватается за меня, облетело весь интернет, обогащая фантазию юных писателей.

*****

— А может сделаем каминг-аут? — предложил мне «коллега». — Шаст, ты бессмертным стал? Нас за такое в подворотне прирежут. — Я устал скрываться, прятаться, шифроваться. — К сожалению, мы живём в гомофобной стране. Да и контракт не позволяет встречаться с коллегами. Тем более однополыми. — Нет там приписки «тем более однополыми». — Давай не будем воплощать наш девиз в реальность?

*****

Антон уютно разлёгся на кровати, подложив руку под голову. Сквозь щёлку между шторами пробивается луч солнца, от чего юноша жмурится сквозь сон. Я прикасаюсь к русым кудряшкам, пропуская их сквозь пальцы. — Отстань, — бормочет юноша. — Не отстану, — придвигаюсь ближе, целую колючую щёку. — Утром встаёт не только солнышко? Я пробираюсь под одеяло Антона и располагаюсь между его ног. — Солнышко, ляг, пожалуйста, обратно, — младший неправдоподобно сопротивляется ногами, которые я легко перехватываю и фиксирую, не позволяя свести вместе. Веду языком по животу, заставляя тело подо мной напрячься и выгнуться. Слегка прикусываю бусинку соска, от чего Антон окончательно капитулирует и стонет, перекладывая руки мне на спину. Я обожаю своего мальчика, такого отзывчивого и чувствительного, с ним я впервые почувствовал наслаждение от того, что приятно другому человеку. Проникаю пальцем в анальное отверстие и наблюдаю, как сменяется калейдоскоп эмоций на его лице. Ловлю каждый вздох и стон, понимаю малейшее сжатие моих плеч или взгляд, устремлённый на губы. Мы понимаем без слов, за пять лет «дружбы» потребность в них отпала. Еле заметный кивок-разрешение, позволяющее сменить пальцы на член. Проникаю внутрь, замираю, откинув голову назад, и считаю до десяти, призывая себя к сдержанности, чтобы не сорваться сразу на быстрый темп. Нет! Я не досмотрел!!! Хватаю с тумбочки баночку и высыпаю таблетки в рот, запивая водой. Вернись. Давай же, Антон, вернись ко мне. На этот раз локация меня удивила. Иду мимо икон к алтарю, потому что там ждёт меня улыбающийся Шастун. Он протягивает мне руку и крепко обнимает. — Тоша, не бросай меня! — Не брошу, мы с тобой теперь будем вместе всегда.