touch.

Красные зрачки в темных пустых глазницах смотрели на пол в разочаровании, пока роботизированное тело, в которое они вселились, ходило взад и вперед. Металлический лязг о металл был единственным звуком на большой космической станции, когда робот продолжал непрерывно шагать. Уже должен был появиться робот-дворецкий, чтобы выразить свое беспокойство по поводу того, как много шагов было сделано за последние пару часов, но этого не произошло. Ему было сказано не беспокоить его, пока его не позовет вышеупомянутый кардиолог, Доктор Нефариус. Доктор Нефариус снова крутанулся на пятках, чтобы продолжить вышагивать. Он держал свои металлические руки с когтями за спиной, и его руки затекли от долгого пребывания в таком положении. Он глубоко погрузился в мысли и сосредоточенность, сопровождаемые раздражением, которое с течением времени становилось все сильнее. Рэтчет. Накануне он пообещал себе, что больше не будет тратить ни времени, ни сил на размышления о надоедливом ломбаксе. Он решил, что о чем бы он ни думал, это лишь временная и полная ерунда. Он поклялся, что начнет работу над своим последним проектом и закончит его до конца дня, когда начнется премьера нового эпизода «Ланса и Дженис». Но Нефариус был злодеем, а злодеи никогда не выполняют своих обещаний. Поэтому, несмотря на все свои обещания и планы, он в итоге делал именно то, что запрещал себе делать: думал о раздражающем, отвратительном, идиотском отбросе кислорода, которым был Рэтчет. Ломбакс почему-то всегда был у него на уме, и хуже всего было то, что его мысли никогда не были о разрушении, смерти или мести. Они были гораздо более запутанными и очень, очень тревожными. Он думал о том, как сильно он отчаянно хотел Рэтчета. Чего он хотел, он не знал. Он не мог понять, что именно доводит его до безумия. Это был не его мех, не его голос. Не его раздражающий, но очаровательный характер, и не его глаза. Все, что он знал, это то, что он просто хотел Рэтчета. Он никогда бы не признался, что влюбился в Ломбакса. Он никогда не признался бы в своих чувствах никому, включая Рэтчета. В конце концов, у него была репутация, которую нужно было поддерживать. Но как бы Нефариус ни пытался оправдать себя, он всегда возвращался к одному и тому же безумному выводу: он влюбился в Рэтчета. Но Рэтчет был органиком. Доктор Нефариус ненавидел органику. Но по какой-то совершенно нелогичной причине он был влюблен в одного из них. Вот почему он решил непрерывно шагать в течение последних скольких часов. Вот почему он хотел, чтобы его оставили в покое. Он хотел спокойно собраться с мыслями и разобраться во всей этой ненужной путанице. Что же оставалось делать злодею? У него были такие странные чувства не к какой-нибудь старой органической форме жизни — у него были чувства к его заклятому врагу. Он обдумал всю ситуацию так просто и прямо, как только мог: Он был суперзлодеем, который ненавидел органику и мечтал ее контролировать, но в то же время был влюблен в своего заклятого врага-органика. Он покачал головой и ворчал про себя. Это звучало до смешного глупо, и он не знал, почему тратит время на такие идиотские мысли. Тем не менее, вопрос перестал уходить из его головы, и он понял, что единственный способ примириться со своими странными желаниями — это решить их. Поэтому он снова спросил себя: что должен был сделать злодей? Рассказать Рэтчету? Нет, он никогда не переживет этого. Спросить Лоренса? Ни в коем случае — его дворецкий в конце концов откроет свой большой рот, и тогда он получит сценарий номер один заново. Проигнорировать? Он сойдет с ума. Убить Рэтчета? Это решило бы текущую проблему, но потом возникла бы новая неразбериха, связанная с его пропажей, и неимоверное количество сожалений. Что оставалось делать злодею? Он думал, думал и еще раз думал. Какой способ решения проблемы был бы самым быстрым и этичным? И чего именно он хотел от Рэтчета? Глупый Ломбакс был органичен — он должен был думать о том, как убить и контролировать его. Нефариусу нравилось, как это звучит. Убийство и контроль. Впрочем, ему не стоило так удивляться. В конце концов, он был злодеем. Искать власть и контроль — это его конек. Это было все, чего он хотел. И в этот момент его глаза расширились. Он перестал вышагивать и встал в центре комнаты. Власть и контроль. Он не должен думать о самом быстром и этичном способе решения проблемы. Злодеи никогда так не поступали. Они всегда искали самый быстрый и аморальный способ. Он медленно вынул руки из-за спины и потер их друг о друга. Звук скрежета металла по металлу заставил его ухмыльнуться, и он тут же повернулся и вышел из комнаты, чтобы подготовиться к тому, что должно произойти.

***

Рэтчет зевнул и сонно моргнул, стараясь не касаться лица. Он не хотел, чтобы смазка с перчаток попала ему в глаза или на мех. Выкатившись из-под корабля, в котором он сейчас находился, он встал, потянулся и улегся на ночь. Переступив порог собственно дома, он поймал себя на том, что ему немного одиноко. Без Кланка здесь было не так шумно. Его робот-компаньон уехал на научную конференцию день назад и вернется только завтра днем. Было странно не слышать жужжание сервоприводов Кланка на заднем плане, когда он передвигался по дому. Он заверил себя, что Кланк вернется завтра, а потом решил, что ему нужно принять душ и немного поспать. Перед тем как уснуть, он смутно вспомнил, что его бластер находится в другой комнате. Он всегда держал его у тумбочки, на случай, если кто-то попытается вломиться к нему посреди ночи. На его веках уже плясали образы, поэтому он едва успел обратить внимание на бластер, прежде чем погрузился в глубокий сон без сновидений.

***

Он услышал щелчок. Открыв глаза, он увидел ствол пистолета в нескольких сантиметрах от своего лица. Он тут же сделал движение рукой, чтобы ловко выхватить оружие из рук злоумышленника, но обнаружил, что его рука не двигается. По позвоночнику пробежал холодок, когда он, наконец, осознал, что пристегнут к кровати грубыми веревками, которые впиваются в кожу, когда он сопротивляется. Оружие было опущено, чтобы Рэтчет мог видеть, кто вторгся, и глаза Ломбакса прищурились в замешательстве, когда он понял, кто это. — Нефариус? Доктор Нефариус лишь сверкнул на него глазами, пристально глядя в его папоротниково-зеленые глаза. Взмахнув рукой, он отбросил пистолет в сторону. Если Рэтчет не смог убежать с пистолетом, приставленным к его лицу, то он и подавно не сможет убежать. — Это новый уровень, — дразняще сказал Рэтчет. — Когда ты начал вламываться в чужие дома? Нефариус ничего не сказал, грубо схватив голову Рэтчета в руку и заставив Ломбакса посмотреть на него. — Ты не в том положении, чтобы говорить такие вещи, ты, жалкая трата кислорода. Ты в моей власти. С этими словами он схватил Рэтчета за ухо и дернул, чем вызвал вопль Рэтчета. — Ай! Прекрати, ладно? Какого черта тебе вообще надо? Нефариус улыбнулся, его зрачки расширились, и Рэтчет мог только предполагать, что это волнение. — Контроль. Он откинулся назад и отошел от лица Рэтчета. Ломбакс только смотрел, не зная, что Нефариус собирается делать дальше. Может быть, он будет его пытать. Может быть, он произнесет длинную и скучную речь о том, как долго он ждал этого момента. Однако то, что в итоге сделал Нефариус, застало его врасплох. — Зови меня «доктор». Рэтчет нахмурил брови и уставился на Нефариуса как на сумасшедшего. — …Что? Сразу же после того, как это слово вылетело из его уст, он был ослеплен вспышкой белого света и жгучей болью на щеке. На какое-то головокружительное мгновение он уставился на стену, ошеломленный тем, что Нефариус только что ударил его прямо по лицу. Он медленно обернулся и посмотрел на Нефариуса с выражением одновременно растерянности и гнева. — Что это было за…? Еще одна пощечина. На этот раз в противоположном направлении. Рэтчет зарычал, подняв голову, чтобы посмотреть на Нефариуса. — Что бы это ни было, прекрати…! Нефариус снова ударил его. — Я сказал, зови меня «доктор». — Почему? Нефариус снова поднял руку, но Рэтчет закрыл глаза и отвел голову в сторону, ожидая пощечины. — Просто сделай это. Рэтчет на мгновение уставился на него, брови нахмурились в абсолютном замешательстве. — Нет. — Скажи это. — Нет. — СКАЖИ ЭТО. — Нет! кричит Нефариус в разочаровании, прежде чем сердито отодвинуться от своего пленника и поднять что-то с пола. — Отлично! Тогда вообще ничего не говори! Прежде чем Рэтчет успевает запротестовать, намордник с силой смыкается на его лице, и он бьется в попытках освободиться. Нефариус только смеется над попытками Ломбакса, наслаждаясь каждым мгновением. Рэтчет был в его власти. Он был под его контролем. И в этот раз паршивая космическая крыса ничего не могла с этим поделать. — Не сопротивляйся слишком сильно, — весело сказал он. — Ты можешь пораниться. Нефариус обратил внимание на голову Рэтчета. На нем всегда была летная шапочка. Она никогда не снималась. — Ты спишь в летном колпаке? Жалко. Он потянулся и сорвал ее, бросив на пол с ненужной силой. Он надеялся, что то, как он срывает шапку с Рэтчета, похоже на то, что делают органические существа, когда снимают одежду друг с друга. Он, конечно, не осмелился бы снять с Ломбакса настоящую одежду. Он по-прежнему считал, что некоторые части тела сквишей отвратительны. Зачем ему лезть в их органы размножения? Мерзость. И все же ему хотелось посмотреть, как Рэтчет будет извиваться. Когтистой рукой он осторожно отчесал назад шерсть Рэтчета, стараясь не поранить своего пленника. Ему больше нравилось, когда он не истекал кровью. Как только он добрался до макушки, он схватил шерсть и потянул. Рэтчет зажмурил глаза и издал приглушенное ворчание. Нефариус отпустил Рэтчета и переместил свои руки вниз, к груди и рукам Рэтчета. Он ощупал все худые плечи Ломбакса, до тощих, но почему-то крепких полосатых рук. Его руки спустились к торсу Рэтчета, где он почувствовал, как Рэтчет извивается и корчится в знак протеста, явно не в восторге от внезапного отсутствия личного пространства. Надолго Нефариус погрузился в глубокую задумчивость, прослеживая полосы вдоль рук и туловища Рэтчета, совершенно не обращая внимания на явный дискомфорт Рэтчета и на те звуки, которые он издавал из-за намордника. Ему просто нравилось прикасаться к Рэтчету, и ему нравилось видеть его таким уязвимым. Так продолжалось около часа, и когда первые лучи солнца дали о себе знать, Нефариус решил, что с него хватит. Его жажда была удовлетворена, и это было все, что ему было нужно. Теперь он мог спокойно работать над своими проектами — по крайней мере, некоторое время. Одним хорошим ударом сзади по голове он вырубил Рэтчета и удалил все следы его присутствия. Он использовал нанотехнологии на лодыжках, запястьях, голове и лице Рэтчета, чтобы избавиться от полученных травм, и ушел, не сказав больше ни слова. Когда Рэтчет проснулся днем, его разбудил звук возвращения Кланка. Он списал это странное происшествие на ночной кошмар и вышел поприветствовать Кланка.