В начале

В начале

Азирафель Фелл сам не знал, зачем вообще полез, а главное – влез на эту стену... Он уже в глубине души покаялся в содеянном, да повиниться было некому. Сейчас, застряв на самом верху и отчаянно боясь спуститься, он только и мог, что впиваться подрагивающими пальчиками в древнюю каменную кладку. Крупные крошки цемента неприятно кололи потные ладошки. Азирафелю вдруг стало одиноко и немножечко не по себе: неужели он так и останется здесь до вечера, пока мама не отправится его искать?.. Следует сказать, что стена, на которой сидел мальчик, была действительно старой, но не очень высокой – футов шесть, может быть, шесть с половиной от силы, с широким, плоским и достаточно ровным навершием. Если ты взрослый, на такую стену бывает приятно забраться в погожий денёк, чтобы, с удобством расположившись на тёплых, обласканных солнцем камнях и свесив ноги в густую высокую траву, где таятся жуки и прохлада, насладиться книжкой и стаканом холодного лимонада. К тому же погода для конца августа стояла просто изумительная; для шестилетнего Азирафеля все дни до сих пор были исполнены приключений, фантазий и новых открытий, а дождь в Тадфилде, казалось, ещё не изобрели. Но сейчас... сейчас солнце как-то недобро припекало спину и жарило затылок, шелест деревьев заброшенного сада вокруг отдавался зловещим шепотом в ушах – Азирафель почти заподозрил, что там – в тени яблонь, разросшихся кустов и промеж остатков клумб – могут скрываться фейри, гоблины, а то и всамделишный великан: на мгновение ему стало по-настоящему жутко. А ещё мальчика не покидало ощущение, что кто-то за ним наблюдает. Сочное разнотравье, сто лет не знавшее ни косы, ни газонокосилки, роняя спелые зёрна, слегка покачивалось в такт дуновениям лёгкого ветерка, и из-под волн полынно-зелёного моря изредка доносился странный звук – едва слышное "тс‐с-с-с!", как будто где-то поблизости медленно исходила воздухом проколотая велосипедная шина. Или, подумалось Азирафелю, это может быть гигантский змей, с мощной плоской головой, с огромными светящимися янтарными глазами, рассечёнными посередине чёрными трещинами вертикальных зрачков, с длинным – не менее десяти футов! – телом, с двенадцатидюймовым языком, которым он, поцыкивая, пробует по-летнему знойный воздух, и – обязательно! – с блестящими чешуйками цвета воронёной стали на широкой спине и оттенка едва запёкшейся крови – на брюхе. Азирафель зажмурился: он слишком ярко представил себе обитателя тадфилдского заброшенного сада, рядом с которым все представители малого народца меркли. Очень хотелось, презрев боязнь высоты, убежать прочь, но от богатого воображения не убежишь – это Азирафель к своим шести годам усвоил, как и то, что не убежишь от любопытства... Помимо этого он был начитанным мальчиком и знал, что в Оксфордшире ничего крупнее ужа и опаснее гадюки не встретишь, а этих товарищей он умел (в теории) различать, хотя видел до сего дня лишь на картинках. Набравшись смелости, а заодно – стремясь убедить себя в беспочвенности собственных страхов, мальчик громко и слишком звонко спросил: – Кто здесь? – и чуть не свалился со стены, когда в ответ из высокой травы раздалось недовольное бормотание: – Не шуми ты!.. Всю охоту мне запорешь! После паузы невидимка прибавил не без раздражения: – Сидел же как мышка! Вот и... сиди! – и всё снова смолкло. Азирафель послушно замер, не посмев ослушаться приказа таинственного охотника и втайне надеясь, что охотятся не на него. Он не успел толком ни изумиться, ни придумать, что за волшебное существо могло скрываться в саду, когда из травяного моря показалась огненно-рыжая макушка. Ещё крепче впиявившись в край стены и рискуя переломать аккуратно подстриженные ногти, Азирафель взглянул в глаза невидимке, внезапно явившему себя ему и миру. – Ты кто? – спросил он едва слышно (приказа сидеть тише мыши ведь не отменяли). – А сам-то кто? – было ему вместо ответа или приветствия. Сочтя собеседника неопасным, мальчик решился соблюсти приличия: – Меня зовут Азирафель, – сказал он осторожно, готовый (привык уже!) услышать смех или как его имя сейчас начнут коверкать и склонять на все лады. – Я буду звать тебя ангел, – безапелляционно заявил таинственный незнакомец и, шмыгнув из травы, подобно ящерице ловко вскарабкался на стену. Подтянувшись на худых руках, охотник чуть подпрыгнул и присел на тёплый камень поблизости. На вид лет ему было не больше, чем Азирафелю. Их взгляды снова встретились, и Азирафель вынужден был признать: он никогда таких глаз не видывал – едва-едва карих, настолько светлых, что в летний полдень они казались золотистыми, а вокруг тёмных зрачков – будто солнышки сияли. Потрясённый, мальчик коротко вздохнул. – ...Видел тебя в деревне, возле лавки мороженщика, – сообщил так и не изволивший представиться охотник. – У тебя, помнится, был плюшевый осьминог. Мелкий такой. Из "Хеппи-мила", – он сложил ладони лодочкой, словно показывая, что азирафелев осьминожка уместился бы в импровизированный домик. – Синий весь и пушистый... как не знаю что. Уже потерял, небось? – Я... я его отдал, – признался Азирафель и отвёл глаза. В смущении он принялся болтать ногами, ненадолго позабыв о страхе высоты. Обутые в кеды пятки глухо отстукивали по каменной кладке. – Отдал?! – вскричал рыжий неверяще. – Кому? Зачем? – Ну... понимаешь... – Азирафель окончательно смутился. – У мистера Тайлера с Яблоневой улицы есть собачка... такса... старенькая совсем... Ей играть не с чем... она всё с ним да с ним... да на коротком поводке или подмышкой... Грустно бедняге, а мне не жалко... у меня игрушек много, а ей он понравился... Ты считаешь, я неправильно поступил? – Что ты! Ты ж ангел! Ты не можешь поступить неправильно! – рассмеялся охотник. – Пусть собачка играет... растреплет, конечно... Она у Тайлера блохастая, ты знал? – усмехнулся он, с удовольствием наблюдая, как белобрысый ангел машинально принялся отряхиваться. – Что, и тебя тоже наслюнила? Ха-ха! – А... ты?.. – Азирафель исподволь оглядел охотника: чёрные джинсовые шорты и безразмерная футболка, почти туника, со странной надписью "Queen" – некогда тоже, наверное, чёрная, но до того застиранная, что казалась серой, длинные тонкие ноги, острые коленки и локти – такие, что тронешь и поранишься, а главное – тёмно-рыжие, багряно-охряные кудри до середины спины. – Ты мальчик или девочка? – А ты дурак или как? – взвился охотник. – Ну ты ж не говоришь, как тебя зовут... – мгновенно обиделся Азирафель. – Тони. Тони Кроули, – снизошел до ответа рыжий. – Но ты лучше зови меня просто Кроули. Это... это для друзей. – А ты хочешь... дружить? – выдохнул Азирафель восхищённо. За шесть лет жизни дружбы ему ещё не предлагали. – Угу, – кивнул Кроули, как будто это было нечто самоочевидное. – Яблочко будешь? Кусай! – он извлёк из кармана недоспелое яблоко, протёр футболкой и протянул Азирафелю. У того заурчало в животе: завтрак был давно, а на ланч он не собирался. Не успев усомниться в чистоте фрукта или задуматься о том, как стала бы ругаться мама, мальчик смело откусил от немытого яблока. Брызнул кислый сок. Азирафель непроизвольно поморщился, а Кроули ухмыльнулся: – Вкусно, скажи? – отобрав яблочко у нового друга, он в свою очередь впился в едва румяный бочок зубами. – А на кого ты охотился? – Азирафель наконец осмелился задать вопрос, который мучил его с самого начала. – Да на ужа... – махнул рукой Тони. Яблоко было благополучно уничтожено, и он прицельно запульнул огрызок в кусты. – Настоящего? – уточнил Азирафель. – Ага... Там в глубине сада заросший пруд... их там видимо-невидимо! – А на что тебе уж сдался? – Да так... – неудачливый охотник неопределённо повёл плечом. – Дрессировать... сеструху старшую пугать... Ужик – мотай на ус, ангел! – штука в хозяйстве незаменимая... Если б ты не разорался тут, я б того жирняка на раз словил! – Ой, так это я виноват?.. – расстроившись, Азирафель сразу сник. – Я не хотел... Прости, пожалуйста... – Да чего там... – благодушно отмахнулся Кроули: ангел был много лучше бессловесного ужа, пусть ни тому, ни другому этого знать не стоило. – Проехали!.. – Хочешь... я помогу тебе ещё поймать? – предложил Азирафель несмело. – А ты уже был... ну... в саду? – спросил Кроули и прищурился. Белобрысый ангел честно помотал головой. – О!.. – Кроули аж подскочил на месте от предвкушения. – Так я тебе всё покажу! Ты знаешь... – он заговорщицки понизил голос. – Это не простой сад... он... – мальчик наклонился к новому другу и прошептал ему на ухо: – Он... совсем волшебный! – Я так с самого начала и подозревал, – серьёзно кивнул Азирафель, но поспешил уточнить с опаской: – А великаны тут часом не водятся? – Был один прошлым летом, – благодушно поделился Кроули. – Но после того как он подался в космические пираты, опасности нет, – добавил он уверенно и продолжил: – В пруду живёт старая черепаха Морла (из "Бесконечной истории" к нам перебралась, когда Фантазию закрыли), летающая тарелка изредка приземлится... Но эти незлые: несут послание всемирного добра и гармонии. Повторяют одно и то же, как проклятые! Уже оскомину набили! А в остальном... Обычный сад: яблоки, смородина, одичавшая малина... Ужи, лягушки, клады контрабандистов... Я вот думаю домик на дереве построить... Буду светляков ловить за болотцем... – О-о-о!... – протянул Азирафель мечтательно. – Это просто Эдем какой-то... – Да сад так и назывался... – отозвался Кроули. – Когда-то на воротах табличка была... Сейчас уж проржавела совсем... – И мне с тобой можно? Всегда-всегда? – поспешил удостовериться Азирафель. – Естественно! Чего спрашивать? – хмыкнул рыжий ловец ужей. – Кто мой друг – тому можно! – А много у тебя друзей? – поинтересовался Азирафель опасливо. – Не-а. Ты да я, да мы с тобой. А то... – Кроули на секунду задумался, подбирая слова. – Затопчут, знаешь ли... И конец волшебству! – ...И конец волшебству... – эхом отозвался Азирафель. – А... позволь спросить: почему ангелом меня зовёшь? – Да имя твоё длиннющее не выговорю, лохматый! – откликнулся охотник. – Ну... ладно...– Азирафель, кажется, остался удовлетворён ответом. – Тогда пошли по ужи? – По ужи! ...И стоит ли сомневаться, что это стало началом великой дружбы? Дружбы на всю жизнь.