***
В следующий раз он увидел Эндрю через полгода после того, как подобрал мальчика, когда тот подрался с одним из старших приемных детей в доме. — Что случилось на этот раз? — спросил Хиггинс, глядя в окно. — Он причинял боль малышам ради забавы. Я предупреждал его, чтобы он остановился, но он этого не сделал. Эндрю пожал плечом. Еще год назад Хиггинс заметил, что Эндрю склонен называть всех детей младше себя «малышами». Он подумал, что ему, вероятно, следует беспокоиться о том, как быстро Эндрю стареет. Ни один восьмилетний ребенок не должен никого защищать от хулиганов. Он думал об этом уже не в первый раз. — Эндрю… — Хиггинс вздохнул. Эндрю никогда не дрался, чтобы защитить себя, он не сказал ни слова за весь год, который провел в качестве человеческой боксерской груши, когда ему было пять лет. Только когда Хиггинс неожиданно навестил мальчика, он узнал о жестоком обращении с ним. Однако Эндрю был первым, кто действовал, когда кому-то было больно, первым, кто оскорблял, первым, кто наносил ответный удар или высказывался. Хиггинс не мог винить его за желание защитить других. Пять месяцев и три дома спустя Эндрю снова сидел на пассажирском сиденье Хиггинса. Чем больше времени проходило, тем тише становился Эндрю и тем меньше Хиггинс мог выкинуть его из головы. Эндрю был слишком опекающим, слишком саморазрушительным, чтобы долго оставаться в системе. Хиггинс почувствовал тошноту при мысли о том, что этот маленький мальчик пойдет по стопам стольких других детей, которые решили, что с ними покончено. — Ты уже закончил «Гарри Поттера»? — спросил он, пытаясь вернуть мальчика, который не заткнется, если ты заставишь его говорить об анимагах. — Ага. — Как тебе? — Мне не нравится Дамблдор. Это было что-то новенькое. Но, по крайней мере, он говорил. — А почему? — Он просто позволил Гарри остаться с Дурслями, хотя они причиняли ему боль. И он даже не проверил, все ли с ним в порядке, как это делаешь ты. Конечно, Эндрю бы это понял. — Но Макгонагалл была классной. — Да, не так ли? — К тому же она может превратиться в кошку. А это вроде как самая крутая сверхспособность. — Превращение в кошку — самая крутая сверхспособность? Лучше невидимости или сверхсилы? — Никто никогда не заподозрит кота, — серьезно сказал Эндрю, повернувшись к нему, а не к окну. — О, в самом деле. Но что, если у того, за кем ты шпионишь, нет кошки? Эндрю пожал плечами. — Тогда это соседский кот. — А если нет соседей? — У кого нет соседей? — У людей в деревне? — Тогда это бродячая деревенская кошка. — Понимаю. Полагаю, ты все о них знаешь? Эндрю улыбается ему, и Хиггинс вдруг понимает, как давно он не видел Эндрю хотя бы улыбающимся. Он никогда не был супер счастливым ребенком, но, по крайней мере, мог наслаждаться жизнью. Сколько времени прошло с тех пор, как Эндрю чувствовал себя комфортно, проявляя какие-либо эмоции? — Конечно. Я читал книгу, — нахально ответил Эндрю. Хиггинс рассмеялся.***
Хиггинс давал номер своего мобильного телефона лишь горстке своих подопечных. Только один из них все еще был рядом. Поэтому, когда ему позвонили с незнакомого номера, его сразу же охватил ужас. — Алло? — Х-Хиггинс? Он тут же встал и оделся. Эндрю никогда не называл его по имени. — Эндрю. Что случилось? — Он сказал, что если я скажу «пожалуйста», он перестанет. Он не остановился. Я с-сказал, пожалуйста. Я говорил это так м-много раз, Хиггинс, что он не слушал. Почему они н-никогда не слушают? Хиггинс уже оделся и взял ключи со столика у двери. — Ладно, Эндрю, мне нужно, чтобы ты меня выслушал. Ты где-нибудь в безопасности? — Я… я в ванной. В ней е-есть замок. — Ладно. Я собираюсь перевести тебя в режим ожидания, чтобы вызвать кого-нибудь на подмогу. Я не уйду с линии. Обещаю. Если по какой-то причине я потеряю тебя, ты немедленно перезвони, хорошо? — Ладно. Хиггинс провел рукой по лицу. Сколько травм должен был пережить этот ребенок? Он вызвал подкрепление и быстро объяснил ситуацию, прежде чем снова переключиться на Эндрю. — Эндрю? — Хиггинс? Теперь в голосе Эндрю не было паники. — Да, приятель, это я. Я уже в пути. — Хиггинс, мне кажется, он пытается открыть дверь. А может, она все же есть. — Хэй. Держись, Эндрю. Я почти на месте. Где находится Мерси? Она знает? — Все еще спит. У нее есть лекарства, которые она иногда принимает по ночам. Она не проснется до утра. Хиггинс задумался, рецепт это или нет. Он задавался многими вопросами. А главное, почему никто не выяснял, почему эти люди раньше воспитывали пятерых детей, которые либо были внезапно переведены, либо заканчивали жизнь самоубийством. Он недоумевал, почему Эндрю в конце концов позвал его на помощь. — Я здесь, Эндрю. Я буду внутри через минуту, так что я собираюсь повесить трубку. — Ладно. Хиггинс позвонил в дверь. Изнутри послышалось какое-то движение, дверь открылась, и на пороге появился Стивен Смоллс, который, когда Хиггинс высадил Эндрю, казался очень дружелюбным и приветливым. Теперь он выглядел почти убийственно. — Стивен Смоллс. Я Фил Хиггинс из полиции Окленда. Я здесь, чтобы проверить Эндрю. — Он сейчас спит. — Поэтому он только что говорил со мной по телефону? Стивен побледнел. Появился отряд с сиреной, который вызвал Хиггинс, и Стивен открыл им дверь. Хиггинс направился прямиком в ванную и тихонько постучал в дверь. — Привет, Эндрю. Это я, Хиггинс. Ты в порядке, приятель? — Нет, — голос Эндрю был приглушен дверью. — Нет, не могу себе представить. Ты хочешь остаться там еще немного? Или ты хочешь уйти? Эндрю на мгновение замолчал. — Остаться. Это причиняет боль Хиггинсу. — Я знаю, дружище. Я знаю. Хочешь, я войду к тебе или останусь здесь? Еще мгновение тишины, потом дверь открылась. — Войди. Хиггинс открыл дверь и увидел Эндрю, сидящего в углу ванны, обхватив руками колени. Хиггинс сел на пол рядом с ванной. — Привет, приятель. Как ты относишься к тому, чтобы остаться со мной? Это было то, о чем Хиггинс думал уже несколько месяцев. Как он мог помочь этому маленькому мальчику, который не знал, как помочь себе самому? Он думал, что в конце концов найдет место, где Эндрю сможет быть счастливым, не то чтобы он много знал о том, как вырастить ребенка, но этого не произошло, и после этого Хиггинс знал так же хорошо, как и Эндрю, что этого волшебного «лучшего места», вероятно, не существует. — Неужели больше нет свободных домов? — Это не будет временным, приятель. Эндрю наконец поднял глаза. — Ты хочешь сказать… — Да, я бы тебя усыновил. Эндрю осторожно посмотрел на него. — В чем подвох? Два года назад Эндрю даже не колебался бы. Хиггинс задумался, сможет ли он когда-нибудь снова стать нормальным мальчиком. Он хотел сказать, что подвоха не было, потому что его не было. Во всяком случае, это было давно. Но он также знал, что после всего, что ему пришлось пережить, Эндрю нравилось знать, что он имеет какой-то контроль над своей жизнью. Он занимался торгами и сделками. Обещаниями, нарушив которые, никогда не будешь прощен. — Ну, если ты переедешь, то не сможешь жаловаться на пиццу и еду на вынос, которые мы будем есть. И тебе придется выполнять свою долю работы по дому, — серьезно ответил Хиггинс. — Ты так и не научился готовить, Свинья? — Эндрю сказал, пока не улыбаясь, но Хиггинс подумал, что, может быть, когда-нибудь улыбнется снова, и это было самое главное. — Эй, я очень занятой парень! — ответил он с собственной ухмылкой. Он встал и протянул руку. — Ты готов ехать домой, Эндрю? Он кивнул и взял протянутую руку.***
Жизнь с Эндрю мало чем отличалась от жизни с особенно колкой кошкой. Он почти не разговаривал и вообще не производил никакого шума. Он вздрагивал при малейшем шуме, сердито смотрел на тебя, если ты прерывал то, что он делал, и притворялся, что ему все равно, одновременно требуя внимания. Хиггинс подумал, что, возможно, это было лучшее решение в его жизни. Однако насчет кота он был менее уверен. — Ему тоже нужен дом, — упрямо сказал Эндрю, держа избитого кота для осмотра. Он выглядел не особенно дружелюбно, с короткой пятнистой шерстью и отсутствующим глазом. Но Хиггинс не мог спорить с этой логикой, учитывая, что он только что взял к себе бездомного щенка, а не три месяца назад. — Хорошо. Если ты будешь заботиться о нем, то можешь оставить его себе. — Да, — тут же согласился Эндрю. — Тогда ладно. Сначала мы должны отвезти его к ветеринару. Убедиться, что у него нет бешенства или чего-нибудь в этом роде. Эндрю закатил глаза. — У него нет бешенства. Я читал, что обычно можно определить, есть ли у животного бешенство, основываясь на… — Хиггинс замолчал, в основном просто взволнованный тем, что Эндрю снова говорил более чем односложными предложениями. Оглядываясь назад, он, вероятно, должен был догадаться, что кот был бы хорошей идеей. Эндрю всегда процветал, когда ему было что защищать. В конце концов, он должен будет посмотреть, сможет ли он привлечь Эндрю к терапии, помочь ему справиться с его саморазрушительными привычками. Но сейчас, сейчас он возьмет каждое маленькое чудо, которое сможет достать.***
Прошел почти год, прежде чем Эндрю почувствовал себя достаточно комфортно с Хиггинсом, чтобы принять его предложение о занятиях по самообороне. Хиггинс и сам многое знал по роду своей работы, но у него было такое чувство, что, начав, Эндрю захочет узнать все. Тут-то и появился Трэвис Маккарти. Трэвис учился с ним в полицейской академии, но на полпути бросил учебу и стал боксером. Он также немного увлекался смешанными боевыми искусствами и оружием. Хиггинс позвонил ему и спросил, не может ли он взять ученика. И он был более чем счастлив услужить. Эндрю быстро учился. Он помнил инструкции дословно и был достаточно упорен, чтобы продолжать практиковаться в чем-то, пока не достигнет совершенства. Всего через месяц занятий Хиггинс пришел к поразительному выводу, что Эндрю, вероятно, обладает какой-то эйдетической памятью. Что объясняло бы кошмары, которые он все еще часто видел. Он даже представить себе не мог, как Эндрю зашел так далеко, зная, что всегда сможет прекрасно вспомнить каждую секунду пережитого насилия. Однако Эндрю никогда ничего не говорил об этом, поэтому Хиггинс решил заговорить об этом только в том случае, если это станет настоящей проблемой. Через несколько месяцев уроки Эндрю превратились в спарринг-сессии, и Трэвис начал сталкивать его на ринге с другими учениками. С каждым сеансом жесткий взгляд Эндрю все больше тускнел, и Хиггинсу казалось, что он наконец-то снова видит Эндрю маленьким мальчиком.***
Незадолго до двенадцатого дня рождения Эндрю Хиггинс сдавал документы в полицейское управление Сан-Хосе, побочный эффект работы с системой приемных семей, когда, проезжая мимо автобусной остановки, заметил Эндрю, сидящего на тротуаре. За исключением того, что это не мог быть Эндрю, поскольку он только что отвез своего фактического сына в школу, и у Эндрю не было причин быть в Сан-Хосе. Он подъехал к обочине, размышляя, не может ли этот мальчик быть его младшим братом. — Привет. Он позвал мальчика, и тот поднял голову. Или не может ли этот мальчик быть его близнецом, за исключением теней вокруг глаз, которые отражали те, что Эндрю носил большую часть своей жизни, этот мальчик был идентичен его собственному сыну. Хиггинс невольно поймал себя на том, что разговаривает с ним так же, как и с Эндрю. — Есть какая-то особая причина, по которой ты сейчас не в школе? — Я опоздал на автобус, а мама уже ушла на работу. Ответ был вынужденным, отработанным. Очень большая ложь, если предположить, что у этого парня были такие же способности, как у Эндрю. — Ну, тогда, может быть, тебя подвезти до школы? Нельзя получить образование, сидя на обочине. Парень на секунду выглядел так, словно был готов убежать, прежде чем, наконец, кивнул. Хиггинс протянул руку и открыл перед ним пассажирскую дверцу. — Как тебя зовут, малыш? — Аарон, — тихо сказал он, — Аарон Миньярд. — Ладно, Аарон, куда мы направляемся? Он тихо ответил, и Хиггинс, ничего не сказав, направился в указанном направлении. Как долго Аарон жил так близко? Внезапно путешествие вокруг залива показалось вечностью, а не полуторачасовым. — Так в каком ты классе? — спросил он, Аарон посмотрел на него краем глаза, как обычно смотрел Эндрю. — В шестом. — Забавно, мой сын учится в шестом классе. У тебя есть любимый урок? — Мне нравится наука. — Что-нибудь конкретное? Он знал, научившись за эти годы, как разговорить недовольных и недоверчивых детей. Если это сработало на Эндрю, то должно было сработать и на этом ребенке, верно? Аарон пожал плечами. — Мне нравится узнавать о людях. Кости и прочее. — О, это круто! Мой сын ненавидит науку, говорит, что это скучно. Голова Аарона в тревоге повернулась к нему. — Он не любит науку? Хиггинс печально покачал головой. — Нет. Он говорит, что все это скучное заучивание наизусть. Но с математикой у него все в порядке. Я никогда не пойму этого ребенка. На самом деле Хиггинс прекрасно знал, почему Эндрю считает науку скучной, а математику интересной. Его эйдетическая память делала науку средней школы легкой, так как все это сводилось к запоминанию формул или костей, которые приходили к нему без усилий. Математика и литература были более интересными, потому что они заставляли его действительно думать. Если бы он только мог притворяться, что ему не все равно на экзаменах, Эндрю получал бы невероятные оценки. — Ну, это очень много для запоминания. Но это интересно. Мне нравится знать, куда идут вещи и что они должны делать. Теперь, когда он говорил, было трудно представить, что он вообще похож на Эндрю, их личности были такими разными. Аарон, казалось, жаждал порядка, в то время как Эндрю процветал в хаосе. Интересно, как они поладят? Хиггинс подъехал к школе Аарона, но остановил его, когда тот выходил из машины. — Хэй, малыш, — он дал ему номер своего личного сотового, — Если тебе еще когда-нибудь понадобится подвезти тебя, вот мой личный номер. Ты сообразительный ребенок, и тебе будет очень жаль пропустить занятия из-за того, что ты не сможешь попасть в школу. Аарон кивнул и отвернулся.***
Хорошо, что Эндрю никогда не занимался внешкольными занятиями, когда темным декабрьским днем ему наконец позвонил Аарон. — Привет. Офицер? Это Аарон. Миньярд. Аарон Миньярд. — Привет, Аарон. Чем я могу тебе помочь? — Я. Я… Меня нужно подвезти из школы. Моя мама все еще на работе, и обычно я езжу на автобусе, но у меня есть супер большой групповой проект, над которым мне абсолютно необходимо работать, так что мы остаемся после школы, но я не… — Все в порядке. Я только что забрал Эндрю из школы, так что это не должно быть проблемой. Когда ты закончишь свой проект? Хиггинс недоумевал, почему он не может просто попросить кого-нибудь из своего класса подвезти его. — Гм… 16:30, пожалуйста. Спасибо. — Хорошо, тогда, Аарон. Я буду там в 16:30. Эндрю вопросительно посмотрел на него. Он никогда не терял этого подозрительного взгляда всякий раз, когда кто-то, кроме него, провоцировал изменение планов. — Кто это был? — Ребенок, которому мы собираемся помочь. Эндрю продолжал смотреть с подозрением. — Почему ему нужна помощь? — Я хотел бы знать то же самое, малыш. Услышав это, он оживился. Эндрю был увлечен разгадыванием головоломок и тайн. И людей, не то чтобы Хиггинс пытался поощрять это. Полуторачасовая поездка в Сан-Хосе вызвала у него меньше энтузиазма. Хиггинс опустил стекло, когда добрался до школы, где Аарон сидел на тротуаре. — Аарон. Запрыгивай на заднее сиденье, — крикнул он в окно. Аарон поднял глаза и тут же застыл в шоке. Эндрю выглядел не намного лучше и тут же повернулся к Хиггинсу на то, что тот не предупредил его. Аарон все еще смотрел на него. — Садись, малыш, ты не доберешься домой просто сидя там. Аарон закрыл рот и встал, скрывая гримасу, когда забирался на заднее сиденье. Эндрю тут же повернулся, чтобы получше разглядеть его. — Почему ты похож на меня? — спросил Эндрю, как только Аарон был пристегнут. — Эндрю! Ты не можешь просто так спрашивать об этом! — как обычно, его проигнорировали. — Почему ты похож на меня? — спросил Аарон. Мальчики целую минуту смотрели друг на друга, а потом Эндрю предложил Аарону пакет с «М&М», который Хиггинс забыл спрятать прошлой ночью. Впрочем, это не имело бы значения, у Эндрю был нюх ищейки, когда дело касалось шоколада. Вот почему было удивительно, когда он вот так просто делился сладким. — Спасибо, — тихо сказал Аарон, беря горсть конфет. Эндрю только кивнул. Хиггинс был немного сбит с толку этим обменом репликами, но не собирался подвергать его сомнению. Эндрю так редко ладил с людьми. Аарон тихо проинструктировал его до дома, который, что неудивительно, находился недалеко от автобусной остановки, где он впервые встретил Аарона. — Давай, малыш. Он жестом велел Эндрю открыть заднюю дверь, чтобы Аарон мог выйти. — Ты всегда можешь присоединиться к нам, Аарон, имей это в виду, — он кивнул. — Так и сделаю. Спасибо. Эндрю повернулся к Хиггинсу, — Кто-то причиняет ему боль. — Я знаю, малыш. — Мы должны вытащить его отсюда. — Я знаю, малыш. — Думаешь, он тоже в системе? Мы родственники? — Не знаю, Эндрю, но я займусь этим, как только приеду в участок завтра. — Обещаешь? — Обещаю.***
Потребовалось три дня тщательного поиска и нытья от Эндрю, чтобы наконец выяснить, как Эндрю и Аарон были связаны. У Хиггинса возникло неприятное чувство, словно он точно знает, кто был обидчиком Аарона, как только узнал о Тильде Миньярд. Он, лично, не мог себе представить, чтобы вообще разделить своих близнецов, не говоря уже о том, чтобы отказаться от них обоих, а потом передумать и забрать только одного. Он не мог даже подумать о том, чтобы бросить Эндрю. Не сейчас, когда он наконец-то был в безопасности. Однако, прежде чем совершить что-то необдуманное, он был обязан разузнать о Тильде. У него была ответственность за обоих мальчиков. Поэтому он и его напарник нанесли визит Тильде Миньярд за несколько дней до рождественских каникул, когда Аарон был в школе. Когда она открыла дверь, он не сомневался, что Тильда Миньярд — мать мальчиков. У нее был такой же прямой нос, невысокий рост и карие глаза, как у ее детей. — Тильда Миньярд? Меня зовут офицер Хиггинс. Я здесь, чтобы поговорить с вами о ваших сыновьях. — У меня только один ребенок, — рявкнула она в ответ. Он тонко улыбнулся ей. — У меня есть достоверные сведения, что вы родили близнецов. — Ох. Вот что. Тогда входите. Извините за беспорядок, мой ребенок никогда не убирается в доме. Хиггинс с трудом сдержался, чтобы не отреагировать на то, как бесчувственно она обошлась с Эндрю, или на пренебрежительное и, судя по тому, что он знал об Аароне, ложное обвинение в адрес собственного сына. Тильда провела их в гостиную, где села, достала пачку сигарет и привычным движением закурила. Хиггинс окинул комнату внимательным взглядом, в ней царил беспорядок и не было никаких признаков жизни двенадцатилетнего мальчика, но пока ничего не казалось слишком неуместным. — Так почему вы здесь? — спросила она после долгой затяжки. — Мы здесь потому, что совсем недавно нашли вашего сына Эндрю и хотели бы знать, хотите ли вы встретиться с ним, если он будет не против. Или позволили бы Аарону познакомиться с ним. — Если этот паршивец хочет встретиться с Аароном, хорошо. Но я не хочу иметь с ним ничего общего. Одного сопляка мне достаточно. Хиггинс кивнул в согласии. Он тоже не хотел, чтобы Эндрю находился рядом с этой женщиной. — Где у вас туалет, если можно? — По коридору налево. Хиггинс побрел по коридору к ванной, но остановился, увидев комнату Аарона. Здесь было чище, чем во всем доме вместе взятом, все его школьные учебники были аккуратно сложены на полке в углу, а на стене, над кроватью, висел плакат с изображением мышечной системы человека. Он знал, что она солгала, сказав, что Аарон не занимается уборкой. Хиггинс прошел в ванную и встревожился, увидев, что раковина завалена шприцами и прочей наркотической атрибутикой. Он сфотографировал все это на телефон и вышел из ванной. Ему нужно было поговорить с Аароном, прежде чем он сделает что-то еще.***
Через два дня он договорился с Тильдой по телефону, что Аарон останется на выходные с Хиггинсом и Эндрю. Эндрю метался между своей бесстрастной маской и заметно возбужденным желанием пообщаться со своим братом-близнецом. И если бы Хиггинс не знал, как сильно он беспокоится о безопасности Аарона, он бы позабавился. Как бы то ни было, когда он остановился перед школой Аарона, они оба были близки к тому, чтобы начать нервничать. Хиггинс заметил это, как только Эндрю увидел своего близнеца, потому что тот сразу напрягся. Хиггинс подумал, что, может быть, это нервы дали о себе знать, пока тоже не заметил мальчика. Аарон снова прихрамывал. Никто из них не сказал ничего, кроме пробормотанного Аароном «спасибо» за предложенную Эндрю конфету, пока они не добрались до дома. Когда они оказались внутри и дверь плотно закрылась, Эндрю повернулся к Аарону и скрестил руки на груди. — Покажи мне, — потребовал он. Аарон мгновение смотрел на него, прежде чем закатать рукава, чтобы показать коллекцию пятнистых синяков. Хиггинс вздохнул и достал из шкафа аптечку. Когда он вернулся, Эндрю полностью избавил Аарона от рубашки. — И часто это происходит? — спросил он, наблюдая за радугой синяков на животе Аарона. — Раз или два в неделю? Чаще, если она выпьет. Эндрю выглядел почти мертвенно-бледным. Хиггинс знал, что ему придется заняться контролем повреждений, и быстро. Он вытащил бинты. — Могу я забинтовать это? Мы не хотим рисковать, если ты сломаешь ребро. Аарон выглядел озадаченным вопросом, но все равно кивнул. Хиггинс иногда забывал, что Эндрю был исключением, что не все нуждались в устном согласии на какое-либо прикосновение. — Ну, с моей точки зрения, Аарон, у тебя есть два варианта. Забинтовав, он заговорил, надеясь, что Эндрю будет держать себя в руках, пока Аарон не ответит. — Я могу сдать твою маму за жестокое обращение с ребенком и халатность, а это значит, что она почти наверняка отбудет тюремный срок, однако я, вероятно, смогу обеспечить, чтобы она была чистой и чтобы ты мог регулярно навещать ее. Или мы можем оставить все как есть и подождать, чтобы увидеть, поправится ли она сама по себе или пойдет по спирали дальше, пока она, а следовательно и ты, никогда не сможете выбраться. Эндрю молчал, явно недовольный, но не желая пытаться повлиять на выбор Аарона. — М-могу я подумать об этом? — Разумеется.***
К концу выходных Аарон пришел к выводу, что его матери, вероятно, будет лучше в тюрьме, а ему — без неё. Эндрю, казалось, был немного доволен результатом, но он заставил Хиггинса пообещать, что не позволит Аарону вернуться к ней, даже если она выйдет. А это означало, что ему придется подать заявление на опеку и над Аароном, поскольку у него было предчувствие, что Эндрю сочтет его включение в систему столь же ужасным решением. Не то чтобы он позволил бы этому случиться, даже если бы Эндрю было все равно. Однако, когда они разобрались с этим, Эндрю и Аарон поладили лучше, чем он когда-либо ожидал от пары мальчиков, у которых были проблемы с доверием к другим людям. Но, если уж на то пошло, их сотрудничество грозило Хиггинсу аневризмой. — Эндрю, — позвал он, поднимаясь по лестнице, — Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты убирал обувь в свою комнату? — Они принадлежат двойнику! Это был единственный ответ, который он получил. — Эндрю. Я покупал твою обувь и знаю, как она выглядят. Иди и убери их в свою комнату. Послышался приглушенный стон раздражения и насмешливый смех, вероятно, Аарона, прежде чем Эндрю спустился по лестнице и хмуро посмотрел на Хиггинса. — Вы двое можете попробовать эту штуку с близнецами на других людях, но я знаю вас слишком долго, чтобы не замечать, когда вы пытаетесь обмануть меня. — Значит, если мы поменяемся школами на день… — Не привыкайте к этому, скажите мне, когда вы это сделаете, чтобы я знал, кто из вас на самом деле сеет хаос, и если вас поймают — вам конец. Эндрю, как обычно, отсалютовал ему двумя пальцами и побежал вверх по лестнице с ботинками в руке, видимо, чтобы рассказать Аарону. Хиггинс, вероятно, позже пожалеет об этом решении, но это была небольшая цена за то, чтобы эти двое не пытались все время сбивать его с толку. Несмотря на то, что он сказал Эндрю, у него было чувство, что если бы мальчики приложили к этому хоть какие-то усилия, он действительно не смог бы отличить их друг от друга. По крайней мере, пока.***
Поскольку формально Сан-Хосе находился вне юрисдикции Хиггинса, он не мог потянуть за те же ниточки, что и для Эндрю, чтобы немедленно перевезти Аарона к нему. Это означало, что он временно отправился в детский дом, пока они не смогли поместить его к ним навсегда. Эндрю был не очень доволен ситуацией, прекрасно зная, что из себя представляют детские дома, и настоял на том, чтобы они поехали в Сан-Хосе и вытащили оттуда, как только это будет возможно. Только потому, что были рождественские каникулы и ни один из мальчиков не ходил в школу, которую они пропускали, Хиггинс позволял мальчикам втягивать его в поездки в Сан-Франциско и на пляж. Через несколько дней после этих поездок стало ясно, что происходит нечто большее, чем они думали. Аарон становился угрюмее и угрюмее, у него случались лихорадка и тошнота. — Ломка. Хиггинс пришел к самому очевидному выводу, внезапно взбешенный тем, что Тильда не только сама была наркоманкой, но и позволила своему сыну стать им. Из того, что они с Эндрю выяснили, Тильда давала ему наркотики, когда он был маленьким, чтобы заставить его молчать, и продолжала пускать его в свой тайник с Ксанаксом, когда он стал старше. — И что мы будем делать? — спросил Эндрю, наблюдая, как Аарона снова стошнило в унитаз. — Мы заставим его принять помощь, дружище. Эндрю был не в восторге от того, что «принять помощь» означало поместить его на шесть недель в реабилитационный центр, где ему не разрешали встречаться с посетителями, пока все следы наркотиков не исчезли из его организма. Но, как заметил Хиггинс, по крайней мере, он больше не был в приюте. Когда Аарон наконец вернулся, Эндрю уже освободил половину спальни для второго мальчика, и они с Хиггинсом отправились в Эмиривилл, чтобы купить Аарону новую мебель из Икеи. Эндрю даже разыскал плакат с изображением костной системы, чтобы повесить его рядом с плакатом Аарона, изображающим мышечную систему. Аарон вернулся в школу почти сразу после выписки, так что Хиггинс и Эндрю не могли выходить с ним куда-то так же часто, как и раньше, но мальчики заменили это, наконец-то одобрив предложение Хиггинса позволить им играть в игру близнецов.***
К его удивлению и облегчению, Хиггинсу почти без труда удалось убедить суд предоставить ему опеку над Аароном. У него было такое чувство, что это произошло исключительно потому, что он усыновил Эндрю, а суд ненавидел разделять членов семьи. С чем Хиггинс был полностью согласен. Таким образом, в течение нескольких недель Аарон занял свою половину спальни Эндрю и удвоил количество книг в гостиной. К тому времени, когда наступило лето, Эндрю и Аарон нашли своего рода равновесие и попеременно то сводили друг друга с ума, как надеялся Хиггинс, в типичной братской манере, то объединяли силы, чтобы свести с ума его самого. — Значит так. Вы оба, идите на улицу. Бегайте, бросайте мячи друг в друга, мне действительно все равно. Но не возвращайся до обеда. Он указал на дверь, и оба мальчика закатили глаза, но последовали его указаниям. Когда они вернулись, оба были покрыты синяками и тяжело дышали. Но Аарон широко улыбался, а Эндрю не хмурился, что означало, что им обоим было весело. — Так чем же вы, ребята, занимались? — Мы играли в Экси с детьми на улице. Это была не настоящая игра, потому что там нет ни стен, ни потолка, от которых мяч мог бы отскочить, а ворота были всего лишь парой клюшек, но это было потрясающе! Аарон болтал без умолку. Хиггинс никогда не видел игру Экси, но один из его коллег любил этот вид спорта, так что он немного разбирался в нем. — Да? На какой позиции вы играли, ребята? — Вратарь, — сказал Эндрю, стараясь выглядеть скучающим, но у него это не получалось. — Эндрю был потрясающим вратарем. Он почти не старался, но ловил почти все мячи. Я был защитником, в основном потому, что один из мальчиков сказал, что я не смогу, из-за того, что я слишком мал. Я сбил его с ног. Он выглядел довольным собой, и Хиггинс постарался не беспокоиться о том, позвонит ему позже рассерженный родитель или нет. — Ну что, парни, повеселились? — Да! Все было в порядке. А это означало, что они обязательно вернутся и будут играть с соседскими детьми в течение всего лета и не будут мешать ему, пока он работает, дополнительным бонусом было то, что они хотя бы немного займутся физическими упражнениями, которые они не делали с тех пор, как он купил им Nintendo 64 в качестве позднего рождественского подарка.***
Когда Хиггинс арестовал Тильду, ему даже в голову не пришло, что она может не сообщить об аресте брату. Или даже о том, что у Тильды вообще может быть семья, поскольку Аарон никогда о ней не говорил. Поэтому он был шокирован, когда ему позвонил Лютер Хеммик и спросил, где его племянник, и заявил, что примет его, как своего ближайшего родственника. Лютер Хеммик не произвел на Хиггинса особого впечатления, учитывая, что он понятия не имел, что Тильда издевалась над Аароном, и ему потребовалось почти девять месяцев, чтобы понять, что его сестра была заключена в тюрьму. Обсудив это с мальчиками, они решили, что разрешат своему дяде навестить их, если он захочет, но, учитывая, что Эндрю был усыновлен, а они не особенно хотели, чтобы их снова разделили, они не будут питать никаких иллюзий о том, что Лютер попытается забрать Аарона. У Хиггинса возникло ощущение, что Аарон тоже не очень-то любит своего дядю. Прошло две недели августа, прежде чем приехала семья Хеммиков. Мальчики убирали дом, или, по крайней мере, Аарон убирал дом, а Эндрю сидел на диване и время от времени подбадривал его, читая книгу. У Хиггинса было такое чувство, что ему это сошло с рук только потому, что Аарон знал, что Эндрю будет гораздо более раздражающим, если его заставят работать. Он подумал, не попробовать ли ему что-нибудь сделать, чтобы обуздать мелочность Эндрю, но решил подумать об этом, когда у них не будет гостей. Хиггинс и не подозревал, сколько книг скопилось у мальчиков, пока Аарон не попытался поставить их все на полку, но вместо этого ему пришлось сложить несколько стопок на полу. В дверь позвонили, и Эндрю пошел открывать, без сомнения, представившись Аароном. Хиггинс лениво размышлял, попытаются ли они обнять его и позволит ли Эндрю им это во имя их игры. Аарон все еще пытался поставить книгу на место на одной из верхних полок, когда вернулся в гостиную. Хиггинс взял у него книгу и поставил на полку, чем заслужил сердитый взгляд мальчика, который не любил напоминаний о том, какой он низкий. Хиггинс подтолкнул его к двери. — Иди и убедись, что твой брат еще никого не попытался зарезать. Кроме того, я, возможно, забыл рассказать им об Эндрю. Аарон широко ухмыльнулся и побежал искать брата, чтобы устроить небольшой хаос.***
Хеммики пробыли здесь три дня, но уже к концу первого дня Хиггинс пришел к выводу, что им все равно не хотелось бы иметь под ногами двенадцатилетнюю жертву жестокого обращения. Не говоря уже о двух. Соседские ребятишки утащили мальчиков играть в экси через пару часов после прибытия Хеммиков в первый же день, и они с радостью взяли Ники с собой, в то время как Хиггинс остался развлекать Лютера и Марию. То, что он делал ради этих мальчиков. К концу этих трех дней ему совершенно осточертели постоянные проповеди Лютера, и только присутствие Библии, лежащей на вершине одной из стопок Аарона, спасло их от главного удара. Хиггинс был почти уверен, что она появилась там только потому, что Эндрю хотел иметь возможность цитировать большие части ее фанатикам. К счастью, поскольку мальчики большую часть времени играли в экси, у Эндрю никогда не было возможности использовать свою эйдетическую память, чтобы посеять хаос в своей семье. — Свинья? Эндрю забрался на край кровати Хиггинса и сел, скрестив ноги, ожидая ответа. — Да? — А как бы ты себя чувствовал, если бы я был геем? — Почему ты думаешь, что нечто подобное изменит мои чувства? Эндрю пожал плечами, но Хиггинс почувствовал облегчение. — Аарон говорит, что его… наш… дядя Лютер думает, что все геи попадут в ад или что-то в этом роде, что они типа больны. Вот почему он отправил нашего кузена Ники в этот лагерь прошлым летом. Чтобы вылечить его. Но ты всегда говорил, что нельзя исправить других людей, можно лишь исправить свое собственное отношение. И вообще, Аарон говорит, что Ники был очень милым, счастливым и все такое до того, как уехал, но теперь ему просто грустно… — Эндрю. Ты беспокоишься о Ники? Хиггинс не был уверен, что сможет усыновить грустного подростка с другого конца страны, это было немного вне его юрисдикции. Однако разговор о Ники вызвал у него озноб, и он сделал мысленную заметку, чтобы кто-нибудь из его старых коллег из того района занялся этим делом. — Нет… ну, может быть, немного. Аарон говорит, что он больше и старше нас, так что с ним все должно быть в порядке, верно? — Конечно, малыш. — Я больше спрашивал, потому что… Мне кажется, я гей. — Хорошо. Ты уже сказал Аарону? — Эндрю наморщил нос. — Да, но не думаю, что ему это так уж нравится. Но он сказал, что ничего не скажет. — Дай ему немного времени, приятель, с ним произошло много перемен за короткое время. — Для него это даже не перемена! — пожаловался Эндрю. — Сколько времени тебе понадобилось, чтобы избавиться от привычки спать спиной к стене? Хиггинс вспомнил особенно сильный кризис через шесть месяцев после переезда Эндрю, когда они поехали навестить его родителей и кровать стояла в центре комнаты. — Год, — признался Эндрю, слегка надув губы. — Нужно много времени чтобы избавиться от привычек, малыш. А у Аарона много привычек. — Ему не нравится, что я гей и это привычка? Хиггинс заметил, что в тот раз он не задумывался о «может быть». Это означало, что Эндрю уже точно знал, что он гей, и просто проверял его. Маленький проныра. — Подумай об этом так: если бы я продолжал говорить тебе, что все водители гоночных автомобилей подлые, а ты никогда их не встречал, ты бы мне поверил, верно? — Эндрю неуверенно кивнул. — Но что, если однажды ты встретишь гонщика, и он окажется очень-очень милым? — Эндрю на мгновение задумался. — Я бы подумал, что, может быть, только большинство гонщиков подлые, и только этот хорош. Или что ты лжешь, и все они на самом деле милые. — Но каждый раз, когда ты встречаешь такого водителя, твоя немедленная реакция — думать, что он злой, хотя он хороший. Потому что думать, что водители гоночных автомобилей подлые, стало привычкой. — Твоя аналогия бессмысленна, но мне кажется, я понимаю. — Дело в том, что твой дядя Лютер говорил ему, что геи — это плохо, и проклинал так долго, что он автоматически так думает. Но он знает тебя, Эндрю, и он знает Ники, и он знает, что ни один из вас не плох и не заразен, и он должен избавиться от этой привычки. — Ты можешь исправить только свое собственное отношение, — Эндрю съязвил в ответ. — Вот именно. Так что работа Аарона — избавиться от его вредных привычек, а твоя работа — помочь ему, проявив понимание, когда он иногда напортачит, хорошо? Эндрю чопорно отсалютовал ему и соскользнул с кровати, скорее всего, чтобы найти книгу, которую читал. Хиггинс вздохнул. Быть отцом иногда утомительно.***
Мальчики хотели продолжать ходить в отдельные школы в течение следующего учебного года, и, поскольку ни у кого из них не было друзей в их классах, Хиггинс был вынужден предположить, что это было сделано для удобства игры в их игру близнецов. — Нет. — Но, Свинья! — Нет. — Давай, нууууу. — Я не устрою вас в разные школы только для того, чтобы вам было легче обмануть своих учителей. — Они нас еще не раскрыли, — услужливо подсказал Эндрю. Он привык сидеть в старом кресле с откидной спинкой и старым котом на коленях. Неделю назад Аарон предположил, что Эндрю считает, что это делает его более внушительным. Ни один из них не желал подтверждать эту теорию. — Как будто это достижение, большинство ваших учителей даже не знают, что вы близнецы. Вы можете продолжать свою игру в одной школе или вообще не играть. Мальчики переглянулись. — У нас разные фамилии, — заметил Аарон, — мы могли бы притвориться, что никогда раньше не встречались. Эндрю, казалось, задумался. — Прекрасно, — в конце концов он уступил, — одна школа.***
В начале лета, перед тем как мальчики должны были пойти в среднюю школу, Хиггинсу позвонил Ники, двоюродный брат мальчиков, с которым близнецы переписывались по электронной почте со времени его последнего визита. Он только что вернулся домой из Германии, куда собирался вернуться, как только у него появятся деньги, и собирался приехать к родителям. У него было предчувствие, что они не воспримут это хорошо, и он спросил, может ли он навестить мальчиков в течение нескольких недель между выпуском и возвращением в Германию. Хиггинс сказал, что абсолютно согласен, и если он приедет достаточно скоро, то отвезет его с мальчиками в район гордости в Сан-Франциско. Как только Ники приехал, едва держась на ногах после болезненного отказа родителей, Хиггинс помог ему перенести рейс из Сан-Франциско, чтобы ему не пришлось снова возвращаться в Колумбию. После нескольких первых стычек со строгими границами Эндрю, Ники легко проскользнул в их маленькую семью, безжалостно дразня мальчиков и вообще будучи слишком жизнерадостным для здравомыслия своих более серьезных кузенов. Однако мальчики ни разу не пожаловались на него, только таскали его с собой на все матчи экси по соседству и использовали его статус совершеннолетнего, чтобы обойти правило Хиггинса о том, что во время прогулок в Сан-Франциско с ними должен быть взрослый. Они все помнили, каким был Ники, когда он был там в последний раз, и никто из них не хотел видеть его таким снова. Ники рассказал им все о Германии и попытался научить их немецкому языку, который Эндрю, как и следовало ожидать, усвоил быстрее, чем Аарон. Хиггинс подумал, что, возможно, знает о парне Ники больше, чем о нем самом. Когда Ники снова уехал, оба мальчика были опечалены его уходом, хотя Эндрю делал вид, что ему все равно. И когда пришло время выбирать классы для средней школы, оба мальчика решили взять немецкий в качестве иностранного языка.***
Хиггинс с первой недели игры мальчиков в экси знал, что в конце концов они присоединятся к школьной команде. Он просто не ожидал, что они будут такими хорошими. Он полагал, что должен был предвидеть это, но Аарон не хвалил кого попало, включая (или особенно) собственного брата. Судя по тому, что мог сказать Хиггинс, и учитывая, как мало он знал об этом виде спорта, эти двое без проблем работали на корте. Это было впечатляюще, особенно если учесть, что Эндрю большую часть времени выглядел безумно скучающим. Он был еще более удивлен, когда понял, что они были единственными новичками в команде. — Привет, малыш. Он поприветствовал Аарона пятеркой, когда тот вышел с корта. Он приветствовал Эндрю ударом кулака, когда тот появился мгновение спустя. — Я ничего не знаю об экси, но вы двое выглядели потрясающе. Аарон явно приосанился от комплимента, и Эндрю одарил его полуулыбкой, которая была такой же взволнованной, как и все остальное в эти дни.***
Неизбежное наконец случилось во втором триместре. Солнечным октябрьским днем Хиггинсу позвонили из школы и сообщили, что мальчики поменялись местами в одном из классов. Оказалось, что их поймали только потому, что один из учителей Эндрю подменял одного из более поздних учеников Аарона и узнал наряд Эндрю. Хиггинс гадал, сколько времени понадобится мальчикам, чтобы прийти к выводу, что им просто нужно носить одну и ту же одежду. Очевидно, это заняло время до конца дня. — Эй, Свинья, нам с Аароном нужны новые куртки, — сказал Эндрю без предисловий, забираясь в машину. — А-а? — Одинаковые, — услужливо подсказал Аарон. — Каково было правило, мальчики? — Эндрю вздохнул. — Только до тех пор, пока нас не поймали. Он скрестил руки на груди и выглядел расстроенным. — Сколько людей все еще считают, что вы не родственники? — Хиггинс спросил об их другом продолжающемся мошенничестве. — Ну, после этого никто из учителей, потому что все знают, что они большие сплетники, а Уэзерби не преминул позвонить только одному родителю. — Большинство подозревают, но никто не может подтвердить или опровергнуть наши отношения, — подтвердил Аарон. — Ну, вот, пожалуйста. Оба мальчика скорчили гримасы, но протестовать не стали.***
Когда ему позвонили, Тильда уже три месяца как вышла из тюрьмы. — Аарон, — тихо сказал он, постучав в дверь спальни мальчиков. Эндрю сидел на диване и читал книгу вместе с котом, делая вид, что ему все равно. Насколько Хиггинс знал, он мог и не знать. Эндрю очень мало терпел обидчиков. Особенно для тех, кто издевался над его людьми. — Что? — Просто проверяю, как ты держишься. — Зачем? — с горечью ответил Аарон, — Вы с Эндрю никогда ее не любили. Ты, наверное, рад, что она ушла. Хиггинс сел по другую сторону кровати, прислонившись спиной к стене. — Нет. Ты прав, она мне никогда не нравилась, и я почти уверен, что Эндрю ненавидел ее до глубины души. Но это не имеет значения. Потому что ты любил ее. Аарон еще глубже свернулся калачиком, и снова было похоже, что он пытается не заплакать. — Ага. — Аарон. Посмотри на меня. Аарон поднял глаза, искоса поглядывая на Хиггинса. — Скучать по ней — это нормально. Ты можешь скучать по своей маме. Я не собираюсь осуждать тебя за это. Эндрю не будет осуждать тебя за это… — Будет. — Если ты так думаешь, то, очевидно, не знаешь своего брата так хорошо, как думаешь, малыш. Эндрю может не понять, почему ты все еще любишь свою маму. Он никогда не любил никого из своих обидчиков. Но он не собирается осуждать тебя за это. Аарон наконец не выдержал и заплакал. — Предполагалось, что ей будет лучше. Она должна была вернуться и отпраздновать наш день рождения, и прийти на наши игры в Экси, и стать лучше. Хиггинс протянул руку в приглашении, которое Аарон принял с секундным колебанием. Он всегда был более открыт для прикосновений, чем Эндрю. Хиггинс посадил Аарона к себе на колени и обнял мальчика, который продолжал всхлипывать. — Р-разве она не л-любила меня, папа? Так вот почему она всегда причиняла мне боль? Почему о-она даже не попыталась поправиться? Это был первый раз, когда кто-то из мальчиков назвал его папой. Это знание только еще больше расстроило его из-за сложившихся обстоятельств. — Не думаю, что мы когда-нибудь узнаем, почему твоя мама сделала то, что сделала. Я не могу сказать тебе, что она чувствовала, а что нет. Но я могу сказать тебе, что ты не должен скучать по ней в одиночестве, хорошо? Тебе больше никогда не придется ничего делать в одиночку. Знаешь почему? — П-почему? — Потому что у тебя есть я. У тебя есть Эндрю. У тебя есть это ужасное чудовище, которое он называет кошкой. У тебя есть Ники и Эрик, и никто из нас не позволит тебе справляться с плохими вещами в одиночку. — Мы обещали помнить, — сказал Эндрю. — Эндрю? — спросил Хиггинс, гадая, как долго он стоит в дверях. Он еще немного понаблюдал за ними, потом забрался в постель Аарона и положил голову на плечо Хиггинса, переплел пальцы с пальцами Аарона, лежащими у него на коленях.***
С годами Хиггинс почти перестал пытаться заставить мальчиков приложить хоть какие-то усилия к занятиям. Оба были намного умнее, чем он мог угнаться, но это просто означало, что им было скучно в классе. Кроме того, у них была дополнительная проблема: они оба ненавидели, когда на них обращали внимание, и это мешало им охотно отвечать на вопросы в классе. Хиггинс знал все это о своих мальчиках, но никогда не думал, что доживет до того дня, когда ему придется пытаться объяснить это кому-то еще. — Они не участвуют в занятиях, мистер Хиггинс. — У них обоих пятерки. Держу пари, Эндрю мог бы пересказать вам весь роман «Убить пересмешника», а также его влияние на общество, если бы вы спросили его прямо сейчас. И я точно знаю, что Аарон может назвать каждую косточку в теле и большинство мышц. — Я просто беспокоюсь, что они не развивают социальные навыки, которые им понадобятся, когда они станут старше. Они редко разговаривают с кем-либо вне класса и почти не участвуют в групповых проектах. Хиггинс вздохнул. Он беспокоился о том, что Эндрю не обладал никакими социальными навыками с тех пор, как ему исполнилось девять лет, но не после того, как усыновил Аарона и увидел, как они общаются. Он мог понять, почему Эндрю ни с кем не ладил в школе. В детстве они видели столько боли, что обычные подростковые проблемы должны казаться им такими тривиальными. — Они прекрасно развивают все необходимые им социальные навыки. Они оба играют в Экси, это командный вид спорта, если вы забыли, и у них есть целая команда друзей из района, с которыми они играют в Экси с двенадцати лет. У них все хорошо. И любые усилия, которые вы предпринимаете, чтобы заставить их больше говорить на уроке, только загонят их еще дальше в их скорлупу. — Я просто думаю… — При всем моем уважении, я был их отцом гораздо дольше, чем вы были их директором. Я знаю своих сыновей. И если вы будете давить на них, вам не понравится, как они отреагируют. У вас есть еще какие-нибудь вопросы? — директор со вздохом покачал головой. — Хорошо, — Хиггинс встал, — Тогда я сам выйду. Он открыл дверь, не обращая внимания на возню двух мальчишек, которые делали вид, что не подслушивали. — Ну же, дети. Что мы хотим на ужин? — Блинчики. Последовал предсказуемый ответ Эндрю, который перешел в спор о том, что считать обедом, а что нет.***
У мальчиков был список правил, действующих соглашений и сделок, о которых Хиггинс только догадывался. Он ни разу не подумал, что наблюдение за тем, с кем другому позволено встречаться, было одним из таких соглашений. — Чего вы хотите? — Мы хотим заключить новую сделку. Для игры в близнецов, — серьезно ответил Эндрю. — Да, я понял эту часть, но вот чего я не понимаю, так это почему? Оба мальчика сидели на краю его кровати, где еще пять минут назад он читал детективный роман, который Эндрю оставил лежать. — Перед тем, как ты отменил игру близнецов в прошлом году, мы заключили сделку: если мы когда-нибудь захотим с кем-то встречаться, мы должны будем проверить их, поменявшись местами и посмотрев, заметят ли они это, — Аарон объяснил. — Если они стоят нашего времени, они, очевидно, смогут отличить нас друг от друга, — добавил Эндрю. — Но поскольку мы больше не можем играть в двойную игру, нам нужно заключить новую сделку. Хиггинс предположил, что ему, вероятно, следует быть благодарным за то, что эти двое действительно попросили его продлить их сделку, вместо того чтобы действовать за его спиной. Он на мгновение задумался. — Хорошо, я согласен. Вы можете меняться местами сколько угодно, пока не находитесь на территории школы, и если из-за этого что-то пойдет не так, вам обоим придется самим разбираться с последствиями, — оба мальчика согласно кивнули, — взамен я хочу, чтобы вы оба поговорили с моей подругой Бетси. Вы должны поговорить с ней только один раз, если захотите, хотя я бы предпочел, чтобы это было обычным делом, но я хочу, чтобы вы поговорили с ней. И я имею в виду буквально поговорить с ней, Аарон. Мальчики посмотрели друг на друга, прежде чем снова кивнуть в знак согласия.***
— Привет, Фил, — Хиггинс улыбнулся подруге в трубку. — Привет, Бетси. — У тебя хорошие мальчики. — Ага. Эндрю доставил тебе какие-нибудь неприятности? — Ты же знаешь, я не могу об этом говорить, — поддразнила она. Он рассмеялся в ответ. — Да, я знаю. Но не для протокола: как ты думаешь, они захотят снова поговорить с тобой? — Она на минуту задумалась. — Эндрю определенно. Аарон, я думаю, будет зависеть от Эндрю. — Почему ты так считаешь? — Хиггинс удивился. Он ожидал, что Эндрю окажется более трудным. Обычно так оно и было. — Эндрю знает, что над ним надругались, и хочет справиться с этим. Он хочет поправиться. Аарон еще не вполне смирился с тем, что над ним надругались. Думаю, смерть его матери не очень-то помогла. Хиггинс подумал и решил, что она права. Эндрю всегда лучше осознавал свои страдания. — Так как же Эндрю решил тебя называть? Я умираю от желания узнать. — Би, — любезно ответила она, — Он не объяснил, почему. — Он никогда этого не делает.***
— У тебя ужасный вкус на девушек, — сказал Эндрю, когда они садились в машину. — Говорит человек, который все время в спортзале пялился на руки Рича Стивенса. — Но я никогда не говорил, что хочу с ним встречаться. С другой стороны, ты уже несколько месяцев говоришь о том, чтобы пригласить на свидание Бет Уотерс, а я все время говорю тебе, что она не стоит таких усилий, — Хиггинс изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица, наблюдая за спором мальчиков. — Кстати, о свиданиях. В наш отдел только что перевелась новая женщина. Мы разговариваем уже несколько недель. У кого-нибудь из вас возникнут проблемы, если я приглашу ее на свидание? — он уводил разговор в сторону от их индивидуальных проблем на свиданиях. Мальчики с минуту молчали, явно обдумывая услышанное. — Она тебе действительно нравится? — Эндрю наконец заговорил. — Очень может быть, — они размышляли дольше. — Ладно. Но мы должны с ней встретиться, — ответил Аарон. Подразумевалось, что мы можем увидеть, достойна ли она этого. Хиггинс не стал возражать, это было примерно то, чего он ожидал от мальчиков.***
Энн была милой. Она была хорошо обучена, по крайней мере, трем различным боевым искусствам, о которых знал Хиггинс, но она была милой. И уже через несколько минут после того, как она вошла в дверь, она поняла, как разговаривать с мальчиками с которыми и в лучшие времена было трудно. — Привет. Я Энн. Приятно познакомиться! — услышал он, как она поздоровалась с тем близнецом, который на этот раз открыл дверь. Они запретили ему отвечать на этот вопрос, как часть того запутанного процесса дедовщины, который они запланировали для нее. Если бы она ему так не нравилась, он бы никогда и не подумал подчинять ее мальчикам. Но как бы то ни было, ей, вероятно, придется привыкнуть к этому, если она собирается остаться здесь. — Меня зовут Эндрю, — сказал один из мальчиков. Хиггинс не мог сказать, кто из них, не видя языка их телодвижений. — О, рукопожатие! Ты, должно быть, Аарон. Твой отец предупреждал меня, что вы можете поменяться местами. Хиггинс подумал, что теперь, наверное, можно спокойно подойти к двери, так как они уже открыли ее, и увидел, что это действительно Аарон. Это было действительно впечатляюще, так как Аарон даже нашел время, чтобы сохранить свою персону «фальшивого Эндрю», которую никто, кроме Хиггинса, не видел уже почти три года. Они почти никогда не утруждали себя использованием фальшивых персонажей на новых людях. Хиггинс был весьма тронут теми усилиями, на которые они шли ради него. — Энн! Входи. Ужин будет готов через минуту. Аарон, не мог бы ты найти своего брата и сказать ему, что ужин готов? Аарон сердито посмотрел на него за то, что он испортил им игру, но все равно поднялся по лестнице, чтобы найти Эндрю. — Он кажется хорошим парнем, — весело сказала она, когда он подвел ее к столу. — Дай мне знать, если ты все еще будешь так думать к концу вечера.***
Хиггинс уже много лет знал, что его мальчики талантливы и умны. Он никогда не думал о том, что это может привести к тому, что они получат предложение о полной стипендии экси от Эдгара Аллена. От которой его сын тут же отказался. — Зачем ты это сделал? — спросил Хиггинс, зная, что у Эндрю всегда есть причина, но все еще не понимая, что это за причина. — Я не одобряю их методы обучения. — Я не читаю мысли, Эндрю. Ты должен быть более конкретен, — Эндрю колебался. — Высокий, Дэй, он вел себя очень нервно и вздрагивал всякий раз, когда коротышка подходил к нему. Они оба знали, что это может означать. Хиггинс вздохнул и потер лоб. — Эндрю… Кевин Дэй взрослый. Даже если бы у Хиггинса были доказательства, он ничего не мог поделать с Воронами или их игроком номер два. — Я знаю. Я знаю. Кроме того. У меня есть предложение получше. Пальметто. — Ты же знаешь, что для меня это ничего не значит, — он ждал объяснений сыновей. Аарон фыркнул. — Это худшая команда в лиге. А тренер любит набирать безнадежные случаи. На самом деле, похоже на тебя. Хиггинс закатил глаза, но пропустил удар мимо ушей. — Как бы то ни было, в Пальметто мы сможем найти Ники место в команде, — беззаботно продолжал Эндрю. Он знал, что это гораздо важнее, чем они оба говорят. Ники хотел поступить в колледж, но не смог поступить ни в один из них в Германии, потому что его оценки были далеко не звездными, когда он был подавлен в старшей школе. Если бы он смог поступить в колледж, да еще на стипендию, это было бы настоящим чудом для его псевдо-племянника. — Хорошо. Скажи хотя бы, что у них приличные цвета? — Оранжево-белый, — ответил Эндрю с немалой долей ликования. Хиггинс вздохнул и смирился со своей участью.***
— У вас, мальчики, все есть? — снова спросил Хиггинс, пока Эндрю грузил последнюю коробку в багажник. Он почти слышал, как Эндрю закатил глаза. — Да, Свинья. — Я не отправлю вам ничего из того, что вы забыли, — Хиггинс солгал. — Как скажешь. Аарон рассмеялся и потащил мохнатого монстра Эндрю к машине. Мальчики настаивали, что зверю не нужна переноска для котов, но Хиггинс был уверен, что даже если это окажется ошибкой, они никогда ему об этом не скажут. — Не волнуйся. Я присмотрю за ними! Ники нахально подмигнул ему из-за крыши машины. Проведя последние четыре года в Германии, он чувствовал себя заметно лучше. Настолько, что если бы Хиггинс встретил его сейчас, то никогда бы не подумал, что шесть лет назад мальчик был близок к самоубийству. — Значит, Эндрю будет нянчиться со всеми, как обычно, — заметил Хиггинс. Эндрю свирепо посмотрел на него, но никто не стал отрицать правильность его слов. Он гордился мальчиками, они переедут в свой собственный дом, купленный на часть страховки Тильды, в Колумбии, примерно в двух часах езды от колледжа. Они подумывали о том, чтобы остаться в общежитии хотя бы на первый год, но близнецы решили, что им, вероятно, понадобится время вдали от общежитий и вообще от других людей, а наличие дома в Колумбии даст им возможность сбежать, когда это будет необходимо. — Ребята, вы уже готовы идти? — громко пожаловался Ники. Близнецы уставились на него, прежде чем повернуться к Хиггинсу. — Вы, ребята, держитесь подальше от неприятностей и присматривайте за своим кузеном. Этот ребенок — настоящая угроза. Эндрю кивнул в знак согласия, а Аарон только улыбнулся. — Я люблю вас. Вы ведь это знаете, верно? — он продолжал. Еще одна улыбка и еще один кивок. — Можно я вас обниму? Аарон посмотрел на Эндрю, так как именно у него было больше всего проблем с прикосновениями. Он кивнул, шагнул вперед и обнял Хиггинса за талию. Аарон не отставал. — Мы будем скучать по тебе, папа, — если бы он не был так близко, Хиггинс пропустил бы слова Эндрю мимо ушей. — Я тоже буду скучать по вам, детишки. А теперь идите, вам предстоит долгая дорога. Он осторожно отстранил Аарона, чтобы Эндрю смог вырваться из объятий. А если он увидит, как Эндрю незаметно вытирает глаза рукавом рубашки? Что ж, никто больше не должен знать.