Через вечность

Совет давно завершился, псиджики разошлись по своим делам, а мастер обрядов Яхезис все еще остается неподвижен. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что он шокирован чем-то, однако это совершенно не так. Яхезис замер, потому что все еще прислушивается к волнам, расходящимся по Мундусу после принятого на совете решения. Невидимые струны дрожат в предвкушении звука, который еще не прозвучал, но уже жаждет быть. Это хорошо. Нирн по природе своей гораздо подвижнее, чем смертные привыкли думать. Форма обманчива, а мысль, драгоценным зерном посеянная в голове правителя, однажды может изменить ткань бытия. Орден Псиджиков направляет жителей Нирна, словно фигуры на доске, наблюдая за формированием будущего. Мастер обрядов Яхезис должен предусмотреть все возможные перемены, прежде чем начать действовать, но его отвлекает что-то. Какой-то звук на грани слышимости… легкие шаги, тихая усмешка, шелест небесно-голубой мантии, не обремененной регалиями и амулетами… Илиэн всегда делает так — приходит с пустыми руками, не давая услышать себя. Когда взор мастера обрядов обращен в мир духов, любой магический предмет, находящийся вблизи, будет оглушительным. Знакомые ладони мягко ложатся на плечи, сминая ткань, и именно этот простой жест помогает Яхезису осознать, насколько он напряжен. Илиэн смеется, будто над удавшейся шуткой, и проводит пальцами по туго затянутому вороту мантии. Старая привычка главы Ордена, которая по какой-то причине его очень развлекает. Яхезис чувствует, как по телу пробегает дрожь, и сдается: сколько сотен лет прошло, а все равно будто в первый раз — многозначительный взгляд, как бы случайное касание, тихий шепот около самого уха… Он позволяет Илиэну увести себя из зала совета и, лишь оставшись наедине, дает волю чувствам. Есть ли рубеж, за которым мер становится слишком стар для любви? Притягивая Илиэна за талию, Яхезис запечатляет поцелуй на его шее, нащупывает языком пульс, слушает смех… Они оба слишком стары, чтобы чувствовать угрызения совести за нарушение монашеского образа жизни, который привычно соблюдают псиджики. Невидимая нить, протянувшаяся между ними, связала гораздо больше, чем смертные оболочки: Яхезис всегда ощущает присутствие Илиэна, даже если их разделяют расстояния, неподвластные исчислению. Сердце любимого всегда бьется в груди рядом с собственным. Яхезис знает Илиэна в каждой из сотен реальностей; знает, в какой из них он злится и довольно чувствительно прикусывает губу, в какой жалуется на отросшую бородку мастера обрядов, а в какой разрывает ненавистную шнуровку на мантии. Он всегда находил официальную одежду псиджиков слишком претенциозной… Яхезис слышит его прерывистое дыхание около самого уха — одного из сотен, оказавшихся во власти Илиэна. Наслаждается запахом его кожи, звуком его голоса и оливковой глубиной глаз, в которой нашли отражение тысячи тысяч воплощений — таких разных, но таких похожих. Яхезис любит их всех, и сила его чувств неизбежно находит отражение в Мундусе. В одной из реальностей Илиэн-охотник робко поглаживает шкуру дикого медведя, по какой-то причине вступившему вместе с ним в сражение с троллем. В другой Илиэн-мореплаватель, переживший крушение, лишь чудом доплывает до берега и падает без сил на песок, радуясь, что все еще может дышать. Море отказалось от него и вытолкнуло на берег. В разоренном городе-улье смертельно раненый Илиэн получает помощь от врага, который все твердит о вещем сне и о старике в синей мантии… Илиэн-псиджик стонет, когда Яхезис проводит языком по всей длине шрама на его бедре. Эта рваная рана много лет назад была оставлена трассианским воином, которому еще юный по меркам Ордена псиджик самоотверженно дал отпор, мешая заполучить опасный артефакт. Илиэн-из-настоящего направляет телекинетический удар мастеру обрядов в грудь, опрокидывая тем самым на спину, а затем ловко усаживается сверху. Тысячи тысяч реальностей растворяются в моменте, когда Яхезис с удивлением слышит собственный чуть хрипловатый голос и впивается пальцами в горячие бедра возлюбленного. Наблюдает с нескрываемым восторгом, как выгибается Илиэн, двигаясь в ритме своего желания, как магия струится по его телу, вспыхивая яркими цветами, у которых нет названия. Когда он достигает пика своего наслаждения, Яхезис задумывает шалость и поворачивает время вспять, желая продлить удовольствие. Однако Илиэн не был бы собой, если бы хоть раз согласился с решением главы Ордена. Находчиво сжимает момент внутри вечности, не давая заклинанию развернуться. Проводит пальцами по взмокшей груди Яхезиса и смотрит — томно, насмешливо, с вызовом. Усмешка на его губах настолько возмутительна, что Яхезис начинает хотеть его еще сильнее. Переворачивая на спину, он вжимает Илиэна в постель и жарко целует, прежде чем позволить себе начать вбиваться в полную силу. Их секс все больше начинает напоминать противостояние. Пользуясь нехитрой уловкой, Яхезис зацикливает момент, позволяя Илиэну кончить несколько раз, прежде чем ослабляет хватку и изливается сам. Илиэн тихо смеется, потягиваясь, и ложится рядом, шутя про старость и радикулит, который, несомненно, и помешал ему взять верх. Яхезис улыбается, целуя его ладони. Если бы Илиэн действительно захотел взять верх, ему ничто не смогло бы помешать.