На берегу безымянной реки

      Солнце едва успело взойти и начать прогревать землю, а Лютик уже подверг себя пытке купания в холодной речной воде. Он по-настоящему никогда не любил всю эту походную жизнь, но отказаться сопровождать ведьмака в его приключениях уже не мог. Бард вошёл в их импровизированный лагерь как раз тогда, когда Геральт заканчивал упаковывать вещи в дорогу. Совсем скоро они снимутся с места и продолжат путь.       — Твоя очередь, — оповестил Лютик своего молчаливого спутника. — Окунись, это тебя очень взбодрит. Да и вонь перебьёт, а то пахнешь ты, мягко говоря, не очень.       — Сторожи вещи, — коротко отозвался Геральт, пройдя мимо барда, и направился к реке.       — Вот так всегда, — раскинув руками пожаловался певец неизвестно кому. — Ни доброго утра, ни тебе спасибо, ни рад тебя видеть.       Однако долго возмущаться в адрес Геральта он не мог. Ведьмак всегда отличался холодностью, этого было не исправить, и всё же что-то в нём манило барда. Загадочность их касты в принципе имела влияние на многих, Лютик являлся далеко не единственным, на кого распространилось очарование Белого Волка. В итоге таинственным образом этот поход объединил их — его, вынужденно странствующего барда, находящегося в вечном поиске благодарных слушателей, Геральта из Ривии, ведьмака, прославленного в основном благодаря песням Лютика, и чародейку Йеннифэр из Венгерберга, чьё амплуа не вписывалось в стандартные рамки высокоранговой колдуньи. Певец недовольно покосился на закрытую палатку: Йен даже не думала тревожить себя ранним пробуждением.       В ожидании Геральта Лютику не сиделось. Он встал, размялся, напел мотив для будущей баллады о подвигах ведьмака, попытался просушить на себе одежду, которая намокла у реки, но только сильнее продрог. Окончательно заскучав, бард решил поторопить спутника, рассудив, что, если в его отсутствие на лагерь нападёт враг или монстр, Йеннифэр точно проснется и прогонит агрессора своей магией. Посмевшие тревожить покой колдуньи из Венгерберга по утрам жили после этого недолго и несчастливо.       Лютик прошёл немного вперёд и остановился в тени деревьев. Отсюда было хорошо видно и лагерь, и реку в том месте, где на каменных порогах стоял ведьмак. Бард хотел окликнуть его, но промолчал, невольно залюбовавшись открывшейся картиной. Геральт стоял по колено в реке, наплевав на бушующий вокруг поток. Выстиранная рубашка сохла на большом камне на берегу, а сам ведьмак черпал воду горстями и омывал свой обнажённый торс обжигающе ледяной водой. Крупные капли на мускулистом теле отражали свет, как бриллианты. Распущенные белые волосы мокрыми волнами струились по спине. Движения ведьмака были чёткими и резкими, но он явно наслаждался той бодростью, которую дарила холодная влага, и не торопился выходить. Геральт будто специально демонстрировал невольному наблюдателю свой атлетично сложенный корпус в самых выгодных ракурсах.       Бард, конечно, и раньше видел Геральта обнажённым, притом поболее того, но именно сейчас в лучах утреннего солнца он казался таким прекрасным, что Лютик едва не помчался в лагерь за бумагой и пером, чтобы тут же записать свои впечатления для новой баллады. Может быть, так бы он и поступил, если бы ни один нюанс. Чресла Лютика, наполнились кровью так, что казались отлитыми из свинца. Никогда столь знакомое ощущение не было таким болезненным. Бард пристыжённо попытался скрыться, но ему стало тяжело даже двигаться. Единственное, на что Лютику хватило сил, это спрятаться за высокими кустами, откуда, тем не менее, он мог не терять Геральта из виду.       Мужское естество барда восставало, вопреки тому, что он пытался успокоиться, но, даже закрывая глаза, он видел Геральта, словно бы вырезанного на внутренней стороне век. Лютик никогда не думал, что его действительно заинтересует мужчина, даже такой крепко сложенный, как Геральт. Певец, конечно, и раньше позволял себе флирт и ревность в отношении ведьмака, но скорее по-дружески, не делая из него объект плотских фантазий. Так что произошедшее стало для барда полной неожиданностью. Он непроизвольно закусил губу, внезапно представив сильные руки Геральта на своей груди, на животе и в паху…       Этим фантазиям, увы, не суждено было стать реальностью. За спиной Лютика треснула ветка, и, не успел он обернуться, застигнутый врасплох, как ловкая рука проскользнула по его животу и опустилась на пах, где уже стало довольно тесно. Барда накрыла волна ароматов сирени и крыжовника.       — Возбуждающее зрелище, не правда ли? — промурлыкала Йеннифэр ему на самое ухо, нежно приобнимая сзади.       — Йен, что ты делаешь? — прошептал Лютик, чувствуя спиной грудь чародейки, выпирающую через ткань лёгкого платья.       — Тссс, — прошипела Йеннифэр, осторожно ощупывая его пах. — Впечатляюще, но если ты не получишь разрядку, то будет очень-очень больно.       Лютик испытал стыд, потому что его застали с поличным, и раздражение из-за того, что Йен явно с ним забавлялась. Бард, попавший в сети, оказался не в состоянии противостоять колдунье, но женская рука так чутко обходилась с его мужским естеством, что Лютик позволил себе расслабиться. Ведьмак, полностью погружённый в себя, не мог или не хотел замечать сцены, разворачивающейся буквально у него под носом. Бард пользовался этим, продолжая открыто рассматривать Геральта, который как раз покончил с помывкой и возвращался на берег, борясь с рекой за каждый шаг. Его движения, отточенные многолетней практикой, возбуждали в Лютике новые приливы желания.       Чародейка растянула завязку на бриджах барда и полностью освободила его пульсирующий от прилившей крови орган. Лютику ничего не оставалось, кроме как покориться Йеннифэр, в глубине души надеясь, что она не намеревается выставить его идиотом перед Геральтом. Тёплые пальцы на его обнажённой коже ярко контрастировали со свежим утренним воздухом. Чародейка провела пальцами свободной руки по губам Лютика, чуть надавила, и ловкие пальчики проникли внутрь. Бард открыл рот и застонал, а Йеннифэр тем временем сомкнула свои маленькие жемчужные зубки на мочке его уха. Рука Йен ритмично двигалась по его возбуждённому члену, умело чередуя сдавливание и расслабление, быстроту и медлительность. Чародейка из Венгерберга соблазнила много мужчин, а потому в её мастерстве любви сомневаться не приходилось. Лютик буквально находился в надёжных руках, которые могли принести ему много удовольствия. И только вопрос, с чего это Йеннифэр оказалась так любезна к барду, которого ранее на дух не переносила, терзал его, мешая окончательно расслабиться.       — Что за чертовщина тут происходит? — раздался совсем рядом возмущённый голос Геральта.       Лютик вздрогнул и в ужасе распахнул глаза. Он мгновенно попытался вырваться, скрывая своё обнажённое достоинство, но Йен вцепилась в него, как пиявка, продолжая свои ласки. Хуже того, чародейка заставила барда повернуться и смотреть в сторону ведьмака.       — А что, ревнуешь? — совершенно невинно поинтересовалась Йеннифэр у Геральта. — Только кого из нас, позволь спросить?       Прежде, чем Лютик успел что-то возразить, Йен развернула к себе его лицо и поцеловала одурманивающе крепко. Бард задохнулся от этого пылкого напора, и все возражения потонули в очередном приглушённом стоне.       — Не хочешь его? — поинтересовалась чародейка, отрываясь от пульсирующих губ ошарашенного Лютика. — Рот у него рабочий.       Йен хищно облизнула свои малиновые губы, и продолжала держать барда, стоя позади него. Лютик посмотрел в лицо Геральта и замер под суровым взглядом жёлтых глаз. Его стоячий член как назло выпирал из-под полы рубашки, и бард не знал, куда спрятать взгляд, чтобы не краснеть. Это всё произошло очень не вовремя. Лютик уже готов был перебороть своё влечение к Геральту, получить от Йеннифэр обещанную разрядку, и оставить в секрете сей нелепый инцидент, но появление ведьмака порушило все намерения. Колдунья всё-таки его подставила, пусть и случайно.       Пауза слишком затянулась. В тишине было слышно, как плещет река, как птицы поют в шелестящих на ветру деревьях. Погожий день идеально подходил для пути, и Лютик вдруг почувствовал себя виноватым. В конце концов это его похоть заставила их всех задержаться. С другой стороны, он имел полное право злиться на Йеннифэр. Если бы чародейка не вмешалась, он бы незаметно и быстро удовлетворил сам себя и не оказался в таком неловком положении. Но если рассматривать всё под другим углом, Лютику и вовсе нечего было стыдиться, ведь произошедшее стало внезапностью даже для него самого.       Певец решительно поднял взгляд, желая наконец-то высказаться, но потерял дар речи от увиденного, что случалось с ним нечасто. Ведьмак разглядывал его, и в хищных жёлтых глазах отражалось вожделение. Конечно, они давно не посещали кабаки и бордели, но, может, дело было не только в этом. Сердце барда застучало быстрее. Ему очень хотелось знать, что испытывает сейчас Геральт. Возобладало ли над его рассудком подавленное желание или он действительно неравнодушен к Лютику.       Он терпеливо ждал реакции ведьмака. Может быть, бард в своих романтических мыслишках перепутал желание с яростью. Нечеловеческие глаза Геральта с равной долей могли отражать оба этих сильных чувства. В конце концов на просторах всех государств, где бывал Лютик, мужеложцев часто жестоко побивали другие мужчины, а женщины над ними насмехались. Конечно, вряд ли общественные нормы касались Геральта, который сам являлся парией практически для всех, но кто знал, какое мнение на этот счёт сложилось у ведьмаков. Лютик сжался, когда Геральт сделал резкий шаг к нему, но вместо удара почувствовал, как рука ведьмака легла на его затылок. Он осторожно, но твёрдо притянул барда к себе и поцеловал.       — Вот так, отлично, — напутствовала Йеннифэр, наконец-то отпуская своего пленника. И с закрытыми глазами Лютик услышал, как шелестят её одежды, опускаясь на траву. — Нашему другу сейчас очень нужна помощь, ведь он так сильно напряжён, что это может оказаться фатальным.       Лютик не обратил должного внимание на слова чародейки и даже не понял, шутила она или нет. Он полностью растворился в своих ощущениях. Поцелуй Геральта был многообещающим, глубоким, но не долгим. Сильные руки ведьмака продолжали держать его, и когда Лютик открыл глаза, то увидел, что Йен стоит подле них полностью обнажённая.       Йеннифэр притянула к себе барда за подбородок и нежно поцеловала, а затем игриво отстранила, заняв его место в объятиях Геральта. Лютик ошарашенно смотрел, как ведьмак обвивает своими сильными руками её гибкий стан, впиваясь пальцами в нежную кожу, но Йен, судя по всему, оказалась не против такого обращения. Поцелуй между ними был наполнен куда большей страстью. Оторвавшись от губ ведьмака, чародейка изящно опустилась вниз и распустила завязки на его кожаных штанах.       — Что ты делаешь? — с придыханием спросил Геральт, но при этом ничуть не пытался её остановить.       — Тебе понравится, обещаю, — произнесла Йеннифэр, улыбаясь как юная проказница, и обнажила пах любовника.       Покончив с приготовлениями, чародейка встала и притянула певца к себе. Двигаясь мягко, словно в танце, Йен стянула с него рубашку и заставила опуститься на колени возле Геральта. Лютику не нужны были подсказки, и он потянулся вперёд, всё ещё немного опасаясь реакции ведьмака. Геральт выжидающе смотрел на него сверху вниз, мягко, но слегка лукаво улыбаясь, что подтолкнуло Лютика к действию. Бард обхватил губами член ведьмака и сразу почувствовал, как он увеличивается и поднимается под его прикосновениями.       Используя язык, губы и руки, Лютик ласкал Геральта, стараясь доставить ему удовольствие. Прежний его опыт состоял только из женщин, но умом бард прикидывал, как всё должно происходить на самом деле. Поймав ритм, Лютик заглатывал и посасывал возбуждённый член Геральта, помогая себе руками и языком, плавно перемещался от головки к основанию, обильно смачивая его слюной, и наградой послужили приглушённые стоны ведьмака. Сперва бард решил, что его подвёл чуткий слух, но стоны повторились, и он понял, что сумел пронять своего неприступного друга. Люди, которые утверждали, что ведьмаки лишены чувств, видимо, никогда не занимались с ними любовными утехами.       Йеннифэр, тем временем убедившись, что всё идёт как надо, властно опустилась на член Лютика, так глубоко, что он даже застонал. И какие бы на самом деле бард не испытывал сомнительные чувства по отношению к чародейке, он должен был признать, что её влажное лоно крайне приятно. Йен закинула одну руку Лютику на плечо, а другой обхватила бедро Геральта, чтобы удерживать равновесие. Оседлав член барда, она ритмично задвигалась, громко при этом постанывая самым возбуждающим образом, и Лютик совсем обомлел, даже если это представление было сделано не для него.       Редко когда бард умудрялся соблазнить или купить сразу двух женщин, чтобы провести совместную ночь, но находиться между мужчиной и женщиной для него стало совершенно новым необыкновенным опытом. С одной стороны Геральт, который сохранял в данный момент не свойственную ему пассивную позицию, и позволял делать Лютику всё, что тому заблагорассудится, с другой — необычайно активная Йеннифэр, распалённая, как лесной пожар, скакала на его члене, впивалась ногтями в спину, покусывала кожу на шее и груди, везде, где могла дотянуться.       Первым кончил Геральт. Рот Лютика наполнился тёплой вязкой жидкостью. Бард непроизвольно сглотнул, а затем продолжил ласкать член любовника, помогая себе рукой. Лютик разомкнул губы и вытянул язык: тягучие нити беловатой слюны, смешанной с семенем, упали ему на грудь и живот. Дальше настал черёд чародейки. Стоны её прервались, и, достигнув своего пика, она начала сотрясаться в оргазме. Внутренние мышцы Йен волнообразно сжимались, буквально принуждая Лютика к завершению. Его семя излилось прямо в горячее мокрое лоно Йеннифэр. Чувствуя это, чародейка ловко слезла с барда, после чего ей было достаточно всего несколько раз провести рукой по столбу возбуждённой плоти, чтобы Лютик снова кончил прямо на белые холёные ладони Йен. Взрыв оргазма оказался таким мощным, что его сперма попала на её грудь и бёдра, и стекла самому барду на ноги.       Пока Лютик пребывал в эйфории после разрядки, Йеннифэр недолго думая окончательно избавила его от брюк и привлекла к себе, заставив опуститься на четвереньки. Лицо барда оказалось прямо промеж её стройных упругих бёдер. Чародейка легла на траву, массируя свои груди с набухшими торчащими вверх сосками, размазывая по коже свой пот и его сперму. Лютик, член которого оставался напряжённым, был готов к новым ощущениям. Он не видел, но понимал по звукам, что Геральт опустился позади него на колени. Мурашки побежали у него по спине от предвкушения продолжения.       — Наконец-то используешь свой рот по назначению, — проворковала Йен. — Это всяко лучше твоих дурацких песенок, и пользы приносит больше.       Лютику казалось, что эти нелепые высказывания про его рот никогда не надоедят чародейке. Бард блаженно улыбнулся, но ответная шутка так и не пришла ему в голову. Мысли никак не хотели строиться в ровные предложения, и не походили на достойный ответ. Похоже, только сама Йеннифэр была горазда шутить во время секса и при этом не забывать испытывать наслаждение.       Лютик грубо дёрнул чародейку на себя, заставив приподнять бёдра и прильнул ртом к её горячим нижним губам. Йен взвизгнула совсем как девчонка, а затем издала приглушённый стон. Бард ласкал кончиком языка маленький бугорок, прячущийся между её влажных складок, и большим пальцем массировал дырочку под ним, заставляя чародейку снова стонать. Лютик всегда знал, как довести женщин до исступления, и предвкушал тот момент, когда Йеннифэр начнёт умолять его ввести внутрь неё хоть один палец.       Лютик увлечённо забавлялся с Йен, пока не почувствовал ладони на своих бёдрах. Геральт весьма по-собственнически схватил барда, переключая внимание на себя, и приник к нему сзади. Твёрдый ствол ведьмака коснулся нежного места между ягодиц Лютика, рождая новую волну мурашек. Волосы Геральта, всё ещё слегка влажные после речной воды, легли на спину барда, и он ощутил неожиданно нежное прикосновение губ к коже. Ведьмак запечатлел поцелуй между его лопаток, а затем пошёл дальше, прокладывая губами дорожку по всей спине Лютика. Рука Геральта скользнула по груди певца, не обходя вниманием напряжённые соски, плавно прошлась по животу, едва коснулась члена, сочащегося смазкой, поддразнивая и распаляя его ещё больше. Геральт выпрямился, продолжая массировать бёдра любовника, а мужской орган ведьмака скользил между ягодиц по нежной коже, которую раньше никто и никогда не касался. Бард и представить себе не мог, что прикосновения в подобном месте окажутся так ему приятны.       — Ох, Геральт, — простонал Лютик, прильнув к бедру Йеннифэр. Эти чувственные поцелуи и нежные ласки натурально сводили его с ума.       — Не отвлекайся, бард, — ревниво произнесла чародейка, призывно двигая бёдрами. — Я умолять не буду.       Лютик понял, к чему клонит Йен и продолжил ублажать её языком, наконец подключив пальцы. Йеннифэр стонала за них двоих, потому что пока бард ласкал её, он не мог высказать все восторги касательно действий Геральта. Ведьмак раздвигал его ягодицы и бёдра, всё интенсивнее водя своим членом сверху и снизу, не оставляя без внимания все нежные места Лютика. Казалось, Геральт едва сдерживается, чтобы не отыметь певца как следует. Ведьмак сохранял молчание, что немного пугало, но так же сильно возбуждало барда. Петь и болтать он любил в обычной жизни, а в сексе предпочитал тишину, чтобы ничто не заглушало музыку стонов.       За время разлуки в их отношениях случился надлом и прежней теплоты, казалось, уже не было, а сейчас Геральт так трепетно относился к нему, что Лютик окончательно разомлел и потерял всякое ощущение времени и пространства. Тем неожиданнее был дальнейший ход ведьмака.       С каким-то звериным рыком Геральт опрокинул Лютика на спину, а затем приподнял и привлёк к себе. Бард, внезапно оказавшийся сидящим у ведьмака на коленях, крепко схватил его за шею. Мужское достоинство Геральта настойчиво упиралось в его анус, и певец покраснел, как маковый цвет, понимая, что просто физически не готов сразу отдаться. Ведьмак внимательно смотрел на него, пальцами убрав пряди каштановых волос с лица, и догадался обо всём без слов. Лютик чуть подался вперёд и Геральт впился в его губы жадным поцелуем. Бард отвечал ему с не меньшей пылкостью. Тело, за которым он наблюдал исподтишка, теперь оказалось полностью в его распоряжении. Лютик перебирал волосы, за которые ведьмака и прозвали Белым Волком, пальцами очерчивал выпирающие на спине и груди мышцы, при этом во всю орудуя языком у него во рту.       — Лютик, — позвала его Йен, а когда тот оторвался от поцелуя и обернулся, протянула пробирку с серебристой жидкостью. — Выпей.       — Что это? Лекарство? Или ты отравить меня решила? — недоверчиво спросил бард, но под взглядом чародейки, которая даже обнажённой могла казаться весьма грозной, опрокинул содержимое себе в горло и проглотил. На вкус зелье оказалось даже приятно.       — Ты действительно хочешь сейчас выяснять свойства этого эликсира? — спросила Йеннифэр, когда Лютик отбросил пустую пробирку. — Скажу лишь то, что дабы не случился какой конфуз, и ты мог получить удовольствие без боли, чародеи придумали этот рецепт много лет тому назад. Ты не представляешь, сколько страждущих за ним обращались.       — Ну, как ты? — с непривычной заботой поинтересовался Геральт, опуская Лютика на траву.       — Странные ощущения, — смущённо ответил бард, не желая характеризовать их.       Ведьмак развёл ноги любовника и провёл рукой между его ягодиц. Два пальца без нажима легко скользнули самое сокровенное место Лютика, и он застонал, скорее от неожиданности, чем от возбуждения.       — Ты такой влажный там, — Геральд подтянул барда, укладывая его ягодицы к себе на бёдра.       Лютик раскраснелся ещё больше, чем в первый раз, и вздрогнул от непривычных ощущений, когда член Геральда вошёл в него. Боли не было, как и обещала Йеннифэр, только ощущение приятной наполненности. Дыхание барда становилось всё ритмичнее и напористее, пока не превратилось в стон. Каждый раз, когда член ведьмака входил в него полностью, по телу Лютика проходила волна дрожи от удовольствия. Сама чародейка, которую бесцеремонно оставили в стороне, наблюдала за происходящим с нескрываемым любопытством.       — Какой же ты собственник, ведьмак, — наигранно возмутилась Йен, но её глаза сверкнули, как грозовое небо. — Я чувствую себя обделённой вниманием нашего певца.       — Это игра на троих, Йенна, — бросил ей в ответ Геральт с лукавой усмешкой, не переставая при этом трахать Лютика, буквально выбивая из него сладкие стоны.       — Что ж, если вам больше нравится так, — произнесла чародейка и перекинула бедро через голову барда. — Я не против.       Йен изогнулась как кошка и медленно опустилась. Лютик закинул руки вверх, обхватив бёдра Йен и крепче прижав её нижние губы к своему лицу. Йеннифэр застонала, но как-то приглушённо. Бард не мог видеть, что происходит, но по ощущениям догадался, что в это время Геральт уже целовал чародейку.       Ведьмак двигался в любви, как и в сражении. Где-то действовал жёстко и брал напором, а потом замирал и внезапно переходил к размеренным, но ловким манёврам. С другой стороны Йеннифэр задавала настрой и превращала бой в игру, иначе этот акт любви быстро бы закончился. Именно благодаря Йен они все могли получить равноценное удовольствие, ведь чародейка знавала толк в подобного рода развлечениях. И если у Лютика это был первый раз с мужчиной, то она мужчин повидала много, и так же, что вызывало у барда лёгкую ревность, она хорошо знала Геральта. Лютик ублажал Йен языком не только снаружи, но и погружаясь прямо во внутрь влажной дырочки, заставляя чародейку извиваться и стонать. Он чувствовал, как его по очереди ласкают оба любовника. То Йеннифэр склонялась и дразняще проводила по возбуждённому члену языком или ловкими пальчиками, то Геральт крепко обхватывал его рукой и дрочил, ускоряя приближение финала.       В этот раз всех опередила чародейка. Оргазм её был ещё более бурным и долгим, чем в первый раз, после чего она устало сползла с лица Лютика, милостиво позволив ему снова обозревать мир, а не только свои прекрасные ягодицы. Йен прилегла рядом и принялась интенсивно ласкать член певца ртом и руками. Геральт тоже ускорил ритм, и бард неожиданно кончил. Немного семени попало в рот Йеннифэр, а когда она выпустила его член, капли белой жидкости оросили живот самого певца. Ведьмак ещё несколько раз резко и глубоко вошёл в анус Лютика, а затем вытащил свой ствол и обильно брызнул спермой на груди Йен и бёдра барда.       — Это было неописуемо, — Лютик устало опустил ноги, всё ещё немного дрожа от оргазмических спазмов внизу живота.       — Самое верное определение, — согласилась Йеннифер, ложась рядом с бардом и нежно целуя его в угол губ.       Ведьмак примостился рядом, с другой стороны от Лютика, но промолчал. В общем, в этом был весь Геральт. Его молчание всегда заменяло любые слова.       Лютик лежал и смотрел на ясное синее небо, чувствуя себя уютно между ведьмаком и чародейкой. Солнце встало уже высоко, начиналось самое пекло. Ещё полдня им придётся проторчать в лагере, чтобы переждать дневную жару, но никто не высказывал ничего супротив этого. Бард мог расслабиться.       Купание в реке пришлось повторить, но в этот раз Лютик благодарил всех богов за такую возможность. Вода, уже будучи не такой холодной, как ранним утром, приятно обволакивала его разгорячённое взмокшее тело, испачканное в траве и земле, снимая остатки напряжения ниже пояса.       Когда омовение завершилось, Лютик оделся и нашёл Йеннифэр в лагере. Колдунья как раз закрепляла свои вещи на лошади. Бард не слишком церемонясь схватил её за руку и развернул к себе. Йен была явно удивлена таким подходом, но промолчала, состроив при этом возмущенно-вопросительную гримасу.       — Ответь мне только — зачем ты это сделала? — тихо спросил Лютик, краснея от воспоминаний обо всём случившемся.       — Зачем сделала что? — уточнила Йеннифэр.       — Ты знаешь, — бард нервно раскинул руками. — Всё вот это вот.       — Ну, может теперь твои песенки станут повеселее? — чародейка нежно притянула его голову к себе и чмокнула во влажный лоб. — Терпеть не могу душераздирающие баллады о несчастной любви. Кроме того, если захочешь повторить — только намекни.       Йенна подмигнула ему, и Лютик снова покраснел. Он поспешил ретироваться к своей лошади, но натолкнулся на Геральта, который как раз закончил своё второе купание. Обменявшись неловкими улыбками, бард разминулся с ведьмаком и наконец-то упёрся в тёплый бок своей кобылы. С трудом успокоив своё дыхание и сердцебиение, Лютик признал, что предложение Йен показалось ему весьма заманчивым.