***
День неумолимо шёл к своему завершению. На Долину опустилась сумрачная темнота, а там, где ещё недавно полыхало ослепительное солнце, зажглись звёзды. Лунный серп пробивался сквозь полог облаков, и в его свете можно было различить контуры далёких гор. Селена, разумеется, находилась в своих покоях. Она уже битый час сидела за широким письменным столом и внимательно изучала документы, в которых были прописаны все законы государства, которым она теперь управляла. Как королеве, ей предстояло еще многому научиться. Комнату освещала одинокая восковая свеча, которая отбрасывала тень на сложенные в аккуратную стопку пергаменты и пестрые гербовые бумаги. В хрустальной вазе стояли цветы, подаренные Бертом во время их прогулки в лесу. Они источали приятный и нежный аромат. Пахло свежестью и покоем. Склонившись над очередным меморандумом, Селена попыталась разобрать его содержание, но её мозг упрямо отказывался функционировать в этом направлении. Вместо этого, все мысли девушки целиком и полностью захватил Берт, лицо которого стояло у неё перед глазами. Измученное терзаниями от неведения сердце забилось чаще, а дыхание стало неровным и прерывистым. Селена не могла толком ни на чем сосредоточиться и больше не видела смысла чахнуть над бумагами. Она раздраженно отложила меморандум в сторону и откинулась на спинку кресла, обдумывая, как ей следует поступить. Сейчас не время, я знаю. Но мне кажется, нам нужно поговорить. Девушка резко встала и направилась к двери. В коридорах дворца было тихо и безлюдно, не считая пары гвардейцев, которые сторожили покой членов королевской семьи и их гостей. Селена собралась с духом, приняла как можно более деловой вид и подошла к одному из гвардейцев. — Королева, — сперва драяд растерялся, но быстро совладал с собой и учтиво поклонился ей, — Чем могу быть полезен? — Подскажите, где находятся покои герцога Берта, — твердым, ровным голосом проговорила девушка, — У меня к нему есть срочное дело, которое не терпит отлагательств, — заранее подготовленные фразы слетали с губ легко и без запинок. Всегда расчётливая, флегматичная Селена умело маскировала свою маленькую ложь под панцирем холодной уверенности, — Он сейчас у себя? — Да. Прямо по коридору и направо, вторая дверь слева, — с готовностью ответил гвардеец, не сводя с девушки внимательного взгляда, — Вас сопроводить? — Нет, не нужно, — отмахнулась от него Селена, поспешно ретируясь, — Спасибо. Она замерла перед нужной дверью, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. А затем едва слышно, чтобы не потревожить обитателей дворца, постучалась и, не дожидаясь ответа, вошла в помещение. Селена сразу же подметила своим зорким глазом, насколько сильно отличалась здешняя обитель Берта и его мастерская там, в Тотспеле. На этот раз хозяин не держал в своих покоях картины и скульптуры, сделанные им собственноручно. Не было творческого беспорядка, присущего всем художникам. Ничто не напоминало о присутствии здесь эксцентричного, но честного мастера, каким раньше являлся Берт. Теперь здесь царил строгий аскетизм, характерный для мужского интерьера. Мебель, шторы, ковры — всё было выдержано в тонах охры и чёрной кожи. Селена почему-то разозлилась, но не на своего любимого, а на Таролога. Ты можешь менять декорации, но тебе не под силу изменить его душу и отобрать у него право быть самим собой, ублюдок! Берт полулежал на своей кровати, вытянув ноги, и читал какую-то книгу. На нём была белая рубашка и штаны свободного кроя. Когда вошла Селена, он тут же отложил книгу в сторону и застыл, ошарашенный её появлением, однако быстро пришёл в себя и, поднявшись, поприветствовал её: — Моя королева, что-то случилось? — Берт, прошу, перестань обращаться ко мне с таким официозом, — практически взмолилась девушка, — Зови меня просто, — Селена, — Лилит. — Кхм, — мужчина откашлялся и виновато улыбнулся, — Как пожелаешь, Лилит. Так зачем ты пришла? Селена уставилась в пол и принялась сминать подол своего платья пальцами, силясь унять внезапно нахлынувшее волнение. И почему мне всегда так сложно подобрать нужные слова, когда дело касается не деловых встреч, а личных взаимоотношений? Она на одном дыхании выпалила: — Намнужнопоговорить. — Повтори, пожалуйста, — попросил Берт, плутовато ухмыльнувшись, — Ты зажевала половину предложения. — Зажевала? — возмутилась Селена, — А ты что, слабослышащий? По-моему, смысл сказанного должен быть тебе понятен. — Прошу простить мне этот маленький недостаток, — шутливо откланялся брюнет, совершенно не смутившись тона королевы, — Я лишь хочу убедиться, что расслышал всё правильно. Селена понимала, что была неправа в данной ситуации и, говоря начистоту, вела себя с ним как последняя сука, но она ничего не могла поделать со своей сущностью, которая любила двойной эспрессо на соевом молоке и споры до победного. А может, она просто боялась открыться кому-то, впервые за всю свою долгую жизнь. Но разве не за этим она сюда пришла в столь позднее время? Поэтому, совладав со своим буйным нравом, Селена произнесла уже более четко и внятно: — Нам нужно поговорить. — О гвардейце, который перерезал себе глотку? Это мучает тебя? — обеспокоенно спросил Берт, — Лилит, мне жаль, что тебе пришлось это увидеть… — Нет, нет! — девушка замотала головой, — Это тут ни при чём. Я хочу поговорить о нас. К её величайшему удивлению, мужчина не стушевался после этих слов, а наоборот, с готовностью кивнул. Как будто он знал, что этот разговор непременно состоится, рано или поздно. — Да, на самом деле, — Берт нервным движением взъерошил волосы, — Я тоже хотел с тобой обсудить то, что между нами происходит. Ты продолжаешь приходить ко мне во снах. Точнее, другая ты, без драядских ушей… — Что именно тебе снится? — с живым интересом в голове поинтересовалась Селена, аккуратно присаживаясь на самый краешек его кровати, — Что я делаю… в твоих снах? Берт глубоко вздохнул, впуская в лёгкие внушительную порцию кислорода, а потом опустился на кровать чуть поодаль от королевы. Принялся теребить рукой воротник рубашки, чтобы унять волнение, пока рассказывал: — Сны будто специально стираются из моей памяти, оставляя после себя лишь пустоту, но свой вчерашний сон я до сих пор помню отчётливо. Я сидел в каком-то тесном помещении, напоминающем лавку художника, и я… рисовал. Моя рука двигалась так плавно и уверенно, словно я всю жизнь этим занимаюсь. А потом ко мне вошла, нет, вихрем ворвалась ты, — на этих словах Берт тепло улыбнулся, но в его мимике отражалась боль, которую было невозможно скрыть, — Ты была вся промокшая после дождя, я помню, как переживал, что ты заболеешь. Поэтому я предложил тебе сменить одежду… У меня откуда-то были твои платья. Ты зашла за ширму, разделась и вышла ко мне в неглиже, дразня меня своим телом. Почему-то, меня ничуть не смутила твоя нагота, как будто это был не первый раз, когда мне довелось увидеть тебя голой. Он запнулся и сконфуженно посмотрел на Селену, которая внимательно слушала всё, что он говорил, не желая перебивать его. Девушка вопросительно приподняла одну бровь. — Тебя не смущает, что я всё это рассказываю? Подумаешь ещё, что я какой-то извращенец, — он горько усмехнулся. — Нет, все нормально, — поспешила успокоить его Селена, — Пожалуйста, продолжай. Неужели это его воспоминания из Тотспела со мной… то есть, с Лилит? — Ты продолжила стоять, красуясь передо мной, а я не мог отвести от тебя взгляд. Я предложил тебе горячего чаю, чтобы согреться. А ты в ответ на это лишь рассмеялась и сказала, что я могу согреть тебя по-другому. Я помню, как дотронулся до тебя, а потом… сон оборвался, — Берт перевёл дыхание и, чуть успокоившись, перешёл к завершающей стадии своего монолога, — Я не знаю, что и думать. Всё было настолько реалистично! На несколько мгновений я даже засомневался, что нахожусь в здравом уме. — Берт, — Селена, влекомая неведомой силой, пододвинулась к нему ближе и осторожно накрыла его холодную ладонь своей, — Твои слова в лесу… Они не дают мне покоя. Может, в прошлой жизни я любил тебя до беспамятства. А может, в этой? — Надо же, ты запомнила дословно всё, что я тебе сказал, — с какой-то потаённой грустью произнёс мужчина, задумчиво поглаживая тыльную сторону ладони Селены своим большим пальцем. — Берт, ты правда так считаешь? — Считаю что? — он непонимающе нахмурился. — Что ты способен полюбить меня… в этой жизни. Селена сама не верила в то, что сказала это вслух. Её словно окатило ледяной водой. Она сидела и не двигалась, ожидая ответа на своё искреннее, отчаянное чувство. Девушка не считала себя достойной любви в любом её проявлении. Любить кого-то сама могла, пожалуй, только будучи уверенной, что её чувства не обернутся липкой и гадкой привязанностью, как это было с Деймоном. Сейчас, сидя в этой комнате, рядом с человеком, который успел стать ей самым родным во Вселенной, пусть сам даже и не догадывался об этом, Селена с испугом осознала, что не сможет скрывать от него то, что чувствует. Но рассудок ещё не окончательно уступил бразды правления сердцу, а потому девушка терпеливо выжидала, пока Берт ответит на её вопрос. Она не будет делать ещё один шаг навстречу ему. Потому что это может обернуться полным крахом. Можешь ли ты полюбить меня такой, какая я есть? Грубая, отталкивающая и колючая. В Тотспеле нас объединяли всепоглощающая страсть и общее дело. А что объединяет нас здесь, кроме моего трона?***
Берт всмотрелся в её лицо, на котором от сдерживаемых слёз блестели удивительные зелёные глаза. Лилит, точно магнит, притягивала его. Слишком много затаённой нежности было в этом взгляде. Слишком много сокрытой силы. Слишком много неудержимой отваги. И слишком много этого проклятого притяжения между ними, которому не было конца. Мир вокруг ощутимо изменился, когда в нём появилась Лилит. Он стал ярче, насыщеннее, всё вокруг как будто обрело смысл и неожиданную глубину. Эта девушка, которую он знал от силы пару недель, совершенно не казалась ему чужой. Наоборот, такой родной, такой близкой, словно они знали друг друга всю жизнь… и все жизни, прожитые до этой. Берт понял, что решился наконец сделать признание, которого так долго ждал. Наконец решился сделать то, что ещё несколько дней назад казалось немыслимым бредом, но сейчас было как никогда правильным. Он тихо выдохнул и взял лицо Лилит в свои ладони. Кончиками пальцев обвёл контур её губ. Слегка надавил на них, словно хотел ощутить под ними вкус жизни. А потом наклонился к ней, совсем близко, и прошептал: — Мне кажется, я уже тебя люблю. Лилит вдруг задрожала всем телом, как от лихорадки, а потом зажмурилась и сжала губы, которые подрагивали от нахлынувших эмоций. Если честно, Берт испугался её реакции. Королева резко высвободилась из его хватки, часто заморгала, а потом вдруг крепко прижалась к нему, зарылась лицом в его плечо и зарыдала. — Лилит, почему ты плачешь? — грустно спросил мужчина, не понимая, что он сделал не так. Он ощущал её слабость в эту минуту, держал её хрупкое тело в своих руках, чувствовал пленяющий запах её волос и слышал тихие всхлипы, эхом отдающиеся у него в душе. Его самого начало трясти, и ему казалось, что он сейчас задохнётся. Воздух в комнате стал невыносимо спёртым и душным. Наконец, Лилит немного успокоилась и, всё также уткнувшись носом в его плечо, пробормотала: — За всю свою жизнь я плакала только из-за одного человека. — Он заслуживал твоих слёз? — Берт стал нежно поглаживать её по голове, чтобы успокоить, чтобы показать: я тут, я с тобой, я тебя не оставлю. — Нет, — девушка громко шмыгнула носом и выдала, — А ты заслуживаешь. — Но, моя ко… Лилит, — тут же поправил себя герцог, — Я не хочу быть причиной твоих слёз. Разве что слёз радости. — Поверь, — она оторвалась от его груди, чтобы взглянуть ему в глаза, — Это слёзы радости. Они замерли друг напротив друга, не в силах нарушить чары, которые за какие-то несколько секунд сплели их так крепко, что уже не осталось даже самой крошечной щели, которую можно было бы проткнуть, как иглой. Берт почувствовал, как страх, который до этого железными цепями сковал его тело, понемногу начал отступать, освобождая пространство для чего-то нового. А потом вдруг резко подался вперёд и впился губами в губы Лилит. Ибо, когда хоть ненадолго забывается страх, пробуждается желание. Словно два горящих уголька, они жадно сплелись языками во мраке комнаты, и с каждой секундой в них обоих росло что-то неизведанное, не поддающееся никакому разумному объяснению. Лилит выгнулась всем телом, и Берт скользнул губами к её тонкой, лебединой шее, оставляя на ней десятки поцелуев. Потом он спустился ниже, попутно высвобождая девушку от верхней накидки, корсета и всех прочих, более не нужных атрибутов женского одеяния. Когда его губы наконец коснулись её груди, Лилит не выдержала, и с её губ сорвался стон. Она обвила руками его шею, впиваясь в неё ногтями, и запрокинула голову назад. Груди Лилит, которые он воочию видел всего лишь второй раз в жизни, были невыразимо прекрасными и манящими — совершенные, идеально вылепленные, налитые соком и готовые к его ласкам. Склонившись над девушкой, Берт жадно, так, словно от этого зависела его жизнь, покрывал её тело поцелуями. Он чувствовал, как в нём поднимается горячая волна, которая вот-вот захлестнёт его с головой. В штанах стало ощутимо тесно. Лилит наспех помогла ему избавиться от одежды и повалила его на подушки, оказавшись сверху. Нагнулась к нему, чтобы вернуть свои губы на их законное место — поверх его губ. Вдруг она на секунду замерла, разорвала сцепление их уст и охрипшим от возбуждения голосом выдавила: — Я так скучала по тебе. Берт не знал, было ли это признанием лично ему, или какому-то другому Берту, которого Лилит знала в другой жизни. Но это было неважно. Прямо сейчас, в эту секунду, вся её любовь и горячая чувственность были направлены на него. И мужчина был уверен, что всё это — абсолютно искренне. Берт вошёл в неё — быстро, неумолимо, и задвигался, не давая девушке и секунды на то, чтобы свыкнуться с его действиями. Лилит тихонько застонала, сдерживаясь, чтобы не разбудить всех в округе, и прикусила нижнюю губу. Она быстро подстроилась под его ритм и начала двигать бёдрами в такт его движениям. Берт держал её за талию, направляя, помогая, и ощущал острое наслаждение вперемешку с каким-то детским восторгом. Это было самым настоящим благословением. Ведь прямо сейчас, в этой комнате, он занимался сексом с женщиной, которую отчаянно, до самой последней клеточки своего существа, любил. Его королева. Его Лилит. По его лбу, шее и груди стекали капельки пота. Её бёдра ритмично вздрагивали после каждого нового толчка. Это была чистая мука и одновременно неземное блаженство. Вскоре Лилит задышала чаще, и Берт понял, что приближается кульминация, до которой осталось совсем немного. Тогда он резко перевернулся, так, чтобы его возлюбленная оказалась под ним, лежащая на спине. Затем одним мощным толчком снова вошёл в неё, ускоряясь, приближая себя к зениту удовольствия. А потом… Вспышка. Ослепительно яркая и затмевающая всё вокруг. Конвульсии наслаждения сотрясали всё тело, и Берт, с трудом удерживаясь от крика, достиг пика удовольствия одновременно с Лилит. Сразу после этого на обоих обрушилась сладкая нега, словно короткий разряд тока, подаривший, вопреки всем законам, не боль, а неслыханное счастье. Время замедлило свой ход. Герцог и новоиспеченная королева лежали, обнявшись, словно так и было задумано матушкой-природой. Никто из них не решался первым нарушить эту умиротворённую тишину. Наконец, Берт осторожно провёл рукой по лбу Лилит, словно хотел убедиться, что всё вокруг не сон и она не фантом. В ответ девушка нащупала его вторую руку, ласково сплела их пальцы и сжала их, как бы показывая: я тебя никуда не отпущу. Берт улыбнулся. А я и не собираюсь уходить. — Знаешь, Лилит, — вдруг заговорил он, — Даже если мы с тобой встречались раньше, и Долина — лишь временная остановка, то я клянусь, что буду любить тебя в этом мире, пока бьётся моё сердце. И буду любить во всех других мирах. Она поднимает на него свои глаза — такие живые, по-колдовскому притягательные. Эти глаза Берт никогда не потеряет. Отыщет даже в самой большой толпе. Бросится за ними в любое измерение. — Я знаю, что ты это забудешь, — с тяжёлой печалью в голосе произнесла Лилит, — Потому что Таролог не позволит, чтобы правда вырвалась наружу. Но я всё равно скажу. Там, в Тотспеле, не только я научила тебя любить. Но и ты научил меня. До этого я знала лишь пагубную зависимость от человека, которая меня медленно разрушала. Но с тобой всё иначе. И даже если я никогда отсюда не выберусь… Твоя любовь — моё спасение. Берт почувствовал, как исчезает связь с реальностью, и понял, что засыпает. Лилит что-то сказала ему, что-то крайне важное… Но он не мог вспомнить. Уже не мог. Однако, несмотря на это, душа герцога была спокойна. Ведь теперь Лилит будет с ним не только во снах, но и в жизни. Во всех жизнях, которые были до и во всех, что будут после.