***
Круспе снова вернулся домой после ужасного учебного дня. Всё, чего он хотел — это включить проигрыватель, на полную громкость врубить Kiss и на особо классном припеве вскрыть себе вены. Но в комнате его ждал сюрприз в виде сестры с его поломанными наушниками. — Ой, брат, привет… Я хотела… Но она не сказала, что ей было нужно. Рихард схватил её за руку и потянул. — Какого чёрта ты вытворила?! Я запретил входить ко мне и трогать мои вещи! — от бессильной злобы голос мальчика дрожал, глаза щипало. — Отстань! Папа будет тебя бить! — визжала девчонка. — Да срать мне на него! — Цвен ударил сестру по щеке и вытолкал из комнаты, склоняясь над наушниками, которым можно было только сказать: «земля вам пухом…». Вдруг он услышал, как мелкая гадость рыдает что-то отчиму. «Боже, просто отними мою жизнь… Просто убей меня!» Он начал судорожно одеваться и, не забирая ничего с собой, выпрыгнул в окно, надеясь, что отчим не додумается жечь диски и кассеты… «Кристоф, Кристоф, Кристоф… Где же ты… Где тебя искать… О, Кристоф, Кристоф, Кристоф…» Слёзы ненависти катились по щекам парня, мешаясь с дождём, который не прекращался уже несколько дней. Круспе бежал по улице, придерживая телефон в кармане джинсовки, в которой было неизменно холодно. Ещё час лёгкого бега, и цель — особняк, виден в паре сотен метров от страдальца. Телефон почти не промок, поэтому Рихард смог позвонить. Из-за кованой калитки выбежал Дум. — Рихард! Твою мать! — только и выкрикнул он. Через пару минут Круспе уже стоял под тёплыми струями душа, немного смущаясь того, что Кристоф сидит на бортике большой ванной, что была напротив душевой кабинки, и внимательно изучает его. — Нравится? — спросил зачем-то Круспе, игриво повиливая задом. — Я на педофила похож? — приподнял бровь мужчина. Рихард отвернулся, матеря себя за такую бестактность. — Расскажи, что произошло, и почему ты весь промокший и продрогший пришёл ко мне, а не позвонил, чтобы я тебя забрал? — Ну… — Рихард ещё больше смутился, это не укрылось от глаз Кристофа. — Ладно, грейся. Пойду пока на кухню. Что тебе приготовить? — Как обычно, хорошо? Шнайдер кивнул и ушёл. Как только Рихард услышал гул кухонной вытяжки, выключил воду и стал искать полотенце. Но не нашёл ничего, кроме двух полотенец на вешалке — белое и чёрное. «М-м-м… А у Дума, наверное, фройляйн появилась? Быстро он!» — при этой мысли в груди почему-то кольнуло. — Да ладно… Он имеет полное право жить с кем угодно! Шнайдер не мой, — бурчал Рихард, надевая майку от которой пахло Кристофом, он уже запомнил этот запах и с ним были связаны наилучшие ассоциации. Больше этого запаха он любил только аромат новых дисков… — Быстро ты. Чай будешь? Я, кстати, шоколадку купил. Ты любишь шоколад, я даже запомнил какой! Э-э… Этот ведь? — тут же напал Дум на Рихарда с вопросами. — Я вытерся твоим полотенцем. Шнай, у тебя девушка появилась? Там просто два разных… — задал мальчик встречный вопрос. Кристоф прищурился. — Белое — твое. Чёрное — моё. Чтобы не путать. Было же два белых, ты как ни придёшь — моё потом мокрое. А девушки у меня по прежнему нет, — он отвернулся, но Рихард прекрасно видел, что Дум улыбался. — можешь не переживать, я полностью и всецело für dich. — Да ладно, как будто в браке состоим. Общение сегодня совсем не клеилось. — Риш, ну так что случилось? — ставя перед мальчиком тарелку с гренками и чашку чая, спросил Кристоф. — Сестра сломала мои наушники, потом я ударил её, вытолкал за дверь, потом услышал, как она пошла к отчиму, и сбежал. — Опять тебя обижают… Дум подошёл к мальчику и погладил его по плечу. — Вот… А потом решил, что хочу к тебе, вернее больше вариантов нет. Ну а потом я как-то потерялся, а пото-о-ом! Я нашёл тебя и даже позвонил! — Да, молодец, конечно, но ты мог выйти из дома, позвонить и я, правда, забрал бы тебя минут через пятнадцать. — Ну откуда я знал. С чего столько заботы? — Рассказывал уже. Итог, ты знай, что можешь позвонить. Пару часов они сетовали на братство и сестринство, Кристоф пожалел Рихарда, вручил ему шоколадку, а потом отправил спать в отдельную, специально для Круспе выделенную комнату.***
— Я тут это… Посплю с тобой? — Рихард пришёл в спальню к Думу около полуночи. Молчание. — Шнай? Вздох. — Ладно, ложись. Рихард не собирался липнуть к Кристофу, но когда он почти уснул, то распластался на обе половины кровати, закидывая на бедро Шная ногу. Тогда тот встал и ушёл вниз, на диван, изначально предназначенный для декоративных целей. А Рихард совсем уснул, пытаясь встать и пойти за Кристофом, но сознание играло с ним злую шутку. Он вроде уже шёл где-то в своём воображении, но так и не вставал.***
— Рихард, guten morgen, mein niedlich, отвезу тебя домой, возьмёшь учебники и в школу. «Чёрт… Хотя под голос Дума просыпаться очень приятно». — Ну, я готов, поехали? — спросил Рихард, обувая кроссовки. — Кушать не хочешь? Можем заехать в кафе купить что-нибудь, время ещё есть, — спросил Кристоф, поглядывая на мальчика в зеркало заднего вида. — Нет, в школе у кента отожму сэндвич. Шнайдер ухмыльнулся. Дома никого не было, к величайшему счастью парня. Он быстро покидал учебники и тетради в сумку и выбежал на улицу. Когда дорогой автомобиль остановился у ворот школы, многие обернулись. Рихард вышел и отбежал на пару метров, но потом вернулся к двери Дума, тот опустил стекло, Круспе осторожно потянулся к нему и поцеловал в щёку, ближе к уголку губ. Пока Дум ничего не сказал, Круспе убежал. «Зачем я это сделал? Хотя нет, ни о чём не жалею!» Никто не видел поцелуя, но все видели машину. — Это типо твой отчим отсосал какому-нибудь министру? — подколол Рихарда его друг, он знал, что может так подло шутить про отчима Круспе (ему разрешалось, а остальные не шутили — им было просто всё равно, не один Рихард был в таком семейном положении). — Не, не, не! Это не мой отчим был. А… — «Нет, я не буду ничего говорить про Кристофа». — У тебя в животе урчит. На, чмошник! — и одноклассник протянул ему бутерброд. Уроки были, как обычно, скучными и тягостными. Каждые десять минут он смотрел на часы, считая, сколько там до конца. Слава другу, который дал ему еды, иначе Круспе совсем приуныл бы там.***
— Всё! В пизду!!! Свобода, ёбаный рот! Е-е-е! — он выбежал на улицу и начал крутиться на месте. Тут он увидел машину Кристофа и ещё больше обрадовался. — Риш, вот, смотри, что купил! — мужчина протянул ему коробку, на которой были нарисованы наушники. — Ду-у-ум… ОУ-УО-УО-УО!!! СПАСИБО! — Рихард прижался к нему, даже не глядя на подарок. Кристоф шикнул и оттолкнул мальчика. — В машину! — резко скомандовал он. Ехали они молча. Дум всё правильно понял и вёз Круспе к себе. — Рихард, — спустя пару минут всё же заговорил он. — Пуф… Прости меня. Слишком грубо… И я не хотел. Я просто испугался. Не злись, пожалуйста. — Чего ты испугался?! Того, что я тебя люблю или что? Или что я тебе благодарен?! Что с тобой… — сразу вспылил Круспе. Подросток, что с него взять? Всё они злые уроды. Но только не Рихард. Только не этот мальчик. Для Дума он был маленьким беззащитным комочком домашней печали, который хочется только обнять и плакать… — Того, что твои одноклассники и полшколы видели. Они могли бы смеяться потом из-за твоей эмоциональности. Короче я не знаю… Просто пойми, что я не со зла. Рихард быстро успокоился. Ему стало обидно за мужчину, ведь Шнайдер хотел как лучше, а тут этот мелкий чертëнок — сразу орёт, что его не понимают, не любят, вот он любит, а тут такое отношение и прочее. — Рихард, — Кристоф, глядя на дорогу, нашёл ладонь мальчика и переплёл их пальцы, — спасибо, что сел спереди. Будь ты на заднем сидении — хер бы я коснулся тебя. — Прости. — Всё в порядке. Посмотришь наушники? Я в них ничего не понимаю, взял те, что подороже и рекомендовали больше. — Подороже… — проскрипел Рихард. — Всё для тебя. Хочу же на кого-то деньги тратить? — Дум, ты ведь понимаешь, что я рано или поздно найду девушку? Потом у меня будет семья, работа. Я не буду с тобой рядом всегда. Ещё пара лет и всё. После этих слов ему самому стало не по себе, а о том, что чувствовал Шнай, он мог только догадываться. — Ты когда-нибудь целовался в губы? — спросил Дум. Вряд ли ему было интересно, скорее всего он просто хотел разрядить обстановку. — Было дело. Больше никто ничего не сказал.***
Когда они зашли в тёмный коридор особняка Шнайдера, Круспе охватила тоска. Он сказал, что не будет рядом, но он не хотел больше покидать этого человека. Он понимал, что поступит сейчас очень неправильно, но ему было безразлично. Рихард подошёл к Кристофу, который вешал своё пальто в шкаф, и обнял его со спины. — Ты чего это? — опешил он. — Знакомы уже больше двух лет, я вполне уверен, что очень люблю тебя. — Я же мужчина. Взрослый. Ты просто, наверное, не можешь в чувствах разобраться. — Кристоф, я хочу быть рядом с тобой. Сказал, что не буду рядом долго, но, пойми, я теперь попросту не смогу жить без тебя. Дум обернулся и положил тёплые руки на поясницу мальчика. Рихард не увидел сопротивления и, встав на носочки, поцеловал Кристофа, сначала в левую щёку и всё ближе к губам, потом в правую и к губам. Когда же Рихард подобрался к уголку рта, мужчина понял его замысел. Ещё пара невесомых прикосновений, и он доберётся до запретного, но такого сладкого плода… Рихард заглянул ему в глаза. В них читались страх и волнение. — Всё будет хорошо, — шепнул он и страстно впился в губы того самого взрослого мужчины. Страх и паника исчезли, уступая место эйфории. Поцелуй был коротким, неглубоким, всё, что позволил себе парень — лизнуть на прощание нижнюю губу Дума. — Зря… Что теперь делать? Что скажут твои родители?! — паниковал Шнайдер. — Господи помилуй… Они же тебя из дома выгонят! — Мне есть куда податься. Тем более, они не узнают. Кто им скажет? Разве что только ты. — Я когда решил помочь бедному мальчишке, никак не думал, что всё так обернётся… — И теперь?.. — несвоевременно заволновался Рихард. — И теперь, и теперь! — передразнил Шнайдер. — Что и теперь? Ну ждать твоего совершеннолетия. — Зачем? — Чтобы мне статью не приписали за педофилию, — помрачнел он. — Ну, не грусти. Ещё чуть-чуть и будет тебе компенсация за срок ожидания. Выпив чаю, Рихард засобирался домой. Кристоф предложил его подвезти, но парень решил прогуляться. — Пока, я буду скучать… Звони просто так. Приходи просто так. Я знаешь как рад тебе буду? — шептал Дум, пока Рихард гладил его по спине, блуждая кончиками пальцев по коже под майкой. — Обязательно приду. До скорой встречи, mein Schatz, ich liebe dich. И вот теперь, сделав почти романтичное признание, Рихард мог строить какие-либо планы на ближайшее и не такое уж ближайшее будущее. А Кристоф мог со спокойной душой писать матери о том, что у него есть теперь тот, кого он любит. И он не станет упоминать, кого именно. Ведь великая мудрость из Евангелиона гласит: «— так, я вообще-то мальчик. — No problem, когда ты любишь, это не имеет значения…»