— Саш, а с какого у нас опять в корпусе младших на весь коридор сухарями несет? — Руслан садится к ней за стол, пока у вожатых был обед — Ты им опять сказала, где запрещенку прятать?
— Ага — кивает, улыбается хитро, зараза — Мой же отряд.
— Да ты не только своему, ты всем — нет, он не злится. Просто не понимает, как она умудряется обводить вокруг пальца других вожатых
— А запрещаешь? — касается своей ладошкой его руки.
Руса прям в столовой перетряхивает, током прошибает, он ложку обратно в борщ роняет, обливается:
— Да блять!
Сашка ржет, бессовестная, салфетку ему протягивает, пока Рус сокрушается по белой футболке, которую надел только сегодня.
— Влюбился?
— Ага, в тебя — раздраженно брякает он, забыв, в порыве гнева, соврать.
— Серьезно? — вскидывается, глаза карие словно светлеют на миг.
— Иди на ромашке погадай — Руслан тему резко переводит — и пятновыводитель у нас по полкам поищи, пожалуйста.
— Мы не договорили — тихо шелестит Саша, накидывая куртку и выходя из столовой.
Остаток дня они не видятся вовсе, Сашка с малышами в своем отряде делает подарки девочкам, уведя их подальше, чтоб не проболтались. Руслан выпросил разрешения включить старшим фильм, а самому уйти прятать записки для квеста.
— Руськ, признайся ей. Смена завтра кончается, она учиться уезжает, приедет только на осенние смены, а там тебя не будет. А так вам обоим легче станет — светлая ясноглазая Дашка. Всеми любимый музыкальный руководитель. Она за многое в этом лагере отвечала. Работать сюда приехала, чтоб от театра отдохнуть. Младше него самого, но дающая такие ценные советы, что не поверил бы Руслан в жизни, что ей только — только 20 исполнилось — Вылези в окно ночью, до круглосуточного цветочного от нас рукой подать, не мучайся. И записки прячь нормально!
— Бурлюкало, а вот как у тебя все так просто а?
— Отнюдь не просто, я себе жизнь не усложняю, в отличие от некоторых — она вылезла из песочницы, отряхивая джинсы — Слушай, не дури. Сашка хорошая девчонка, и ты вроде не идиот, ай! — Дашка увернулась от шутливого подзатыльника — Я ему советы даю, а он — подпрыгнула, «наградив» его пакетиком с записками по шее.
— Не дотянешься — он обнимает ее — не вредничай, Дарь Геннадьна.
— Ворота я тебе ночью открою, Ромео — она хитро сверкнула глазами и залезла под качель, пряча бумажку между деревяшками.
— Аккуратнее, качелью себе в лоб не заедь.
— С чего такие беспокойства?
— Дашка!
— Все-все, ухожу — прошептала Даша, скрываясь за территорией площадки.
***
Руслан бесшумной тенью проскальзывает к окну. Вымотанная за день Саша спит. Только вот окно уж очень близко к ее кровати расположено, не разбудить бы.
Старая деревянная рама предательски скрипит, окно начинает трещать.
— Тише, ептвою мать — шипит он и протискивается в узкую щель.
«Не застрять бы, а то буду, как Винни Пух» — вихрем проносится в мыслях. Он поправляет очки, крепче держит кошелек и сигает с первого этажа в кусты, заботливо посаженные Сашей в прошлом году. И также заботливо Рус стесывает о них колени в кровь, ладони об асфальт, а заодно рвет джинсы
Смачное
БЛЯТЬ раздается едва ли не на весь лагерь, а со стороны ворот доносится недовольный шепот:
— Совсем уже? Шума от тебя, как от пылесоса, так еще и орешь на всю территорию.
— Больно же, Дашк — от досады плакать хочется.
Минут десят они вдвоем стоят под окнами, боясь пошелохнуться. Вдруг разбудили.
— Вроде тихо. Чеши давай — Даша все же отвешивает ему легкий подзатыльник.
С резвостью урагана, насколько позволяют разбитые колени, Руслан бежит до цветочного. Там, сердобольная бабушка — продавщица, гляда на его порванные штаны, бесплатно протягивает букет роз:
— Беги, милок, беги. Да признайся своей вожатой поскорее, не ровен час уведут ее, такую красавицу. Береги ее, касатик! И штаны зашей, а то кто в дырявых штанах женится?
— Спасибо, бабусь, обязательно зашью, спасибо.
***
Утром Саша просыпается и находит букет возле своей кровати, читает написанное в ночи письмо
зато какое, но не успевает найти Руслана, ее зовут старшие отряды. Не замечает она, как Рус смотрит на нее украдкой со сцены, репетируя спектакль на закрытие смены. Он не может отвести глаз, когда
кареглазая шутливо в рябине позирует.
Раз
Два
Три
Сердце пламенем гори
У последнего костра он затягивает песню под гитару, чувствует, как на него смотрит Сашка, и под общие напутствия целует ее.
— Кареглазая моя — выдыхает. Чувствует химозный запах сухой краски, которую над ними рассыпают дети, слышит, как ветер качает флажки. Как моргает старая гирлянда и трещит полено в костре.
— Спасибо — слабо шепчет Саша.
Да, смена закончится. Может они больше сюда и не вернутся.
Но у них обоих навсегда останется
Эта Весна.
В Сердце
В голове
В Душе
В Памяти
