are you bored yet?

Они знакомятся в первый учебный день, когда приходят в аудиторию, где у них должна быть математика. Никого вокруг нет — на всем шестом этаже корпуса пусто. Харуто поднимает взгляд к камерам и мнет бумажки в карманах. Ожидание горчит, как сигаретный дым. Харуто думает, что кто-то скинул не то расписание в диалог группы, но не спешит спускаться вниз и искать информацию. Он занимает место у окна напротив аудитории и думает: сколько еще будет таких дней прежде, чем он поймет, что делать здесь нечего? Мальчишка, он кажется Харуто именно мальчишкой, пролетает мимо, словно опаздывает на важнейшее событие в жизни, но резко тормозит, отчего подошвы его кроссовок скребут пол. Он оглядывается, не обращая внимания на Харуто, читает номера на дверных табличках и подходит именно к той, у которой Харуто ждет начала пары. Харуто не сдерживает улыбку: — Ты так не спеши, мы не опоздали. Парень замирает — впереди перед ним абсолютно пустая комната, только столы и доска, никакого намека на математику. — Но, надеюсь, не туда пришли, а то было бы странно. — Если бы все пары проходили так? — Ага, прикладная математика в нулевых значениях. — Тогда бы это был класс теории вероятности. Харуто мнет бумажки в карманах и боится, что все еще улыбается. Мальчишка тянет руку для рукопожатия и для того, чтобы представиться. — Джихун. Харуто сжимает его руку с чувством, будто они проделывали это уже тысячу раз. — Харуто. Ты из первой или второй группы? — Из первой. О, так ты тоже в чате есть? Надо посмотреть, может, кто-то что-то разузнал. Джихун тянется в рюкзак за телефоном, а Харуто сдвигается влево, освобождая место на подоконнике рядом с собой, потому что уже успел прочитать последнее сообщение в чате и знает, что они здесь задержатся. — Блин, пару перенесли, — вздыхает Джихун, замечает приглашение Харуто присесть и, не раздумывая, сгружает свои вещи и себя рядом. — Спасибо. В общем, следующая здесь же, а все наши ушли гулять на территории. Ты уже успел с кем-то познакомиться? — Видел одного такого мелкого, — Харуто обрисовывает воздух вокруг себя, чтобы обозначить рост предполагаемого знакомого, хотя даже не уверен, что парень, которого он имеет в виду, с их потока. — Зависал внизу. — Йоши? — предполагает Джихун, но только потому, что именно его видел, когда мчался к аудитории. — Нет, как-то попроще звали. — Куда еще проще? — Как-то по-вашему. — Ты японец? Харуто небрежно кивает: — Японец. Этот Йоши, как я понимаю, тоже? Джихун улыбается: — Ага, но я его толком не знаю. Харуто кажется, что они с Джихуном поладят, хотя он не хочет с этим спешить. — Сегодня первый учебный день — еще все успеешь. — Ты прав. Хочешь здесь подождать? Джихун, каким Харуто его видит впервые: взлохмаченные бегом волосы, которые он тщательно укладывает обратно, когда останавливается перед дверью, быстро, почти автоматически — в следующую секунду уже разыскивает в рюкзаке телефон, а взглядом ручку двери; розовая рубашка под вязаной жилеткой, подчеркивающая цвет лица, модная, словно для Джихуна ее выбирала девочка-стилист. Харуто как-то сразу думает, что Джихун с кем-то встречается, потому что пацан, в понимании Харуто, никогда бы не выбрал такую вещь для себя сам. Харуто отстает от моды, тем более корейской, и немного отстает от трендов, даже японских, потому что много времени проводит, избегая социальные сети. Харуто избегает и телефонные звонки, потому что в последнее время ему названивает только друг, которому он задолжал денег. Мир, который Харуто оставил, как только выпустился из школы, не хочет отпускать быстро и красиво, как в кино. А, главное, насовсем. Они с Джихуном спускаются вниз, выходят во двор и проходят все корпуса вокруг, чтобы ощутить размеры университета. Масштабы, как пытается шутить Харуто, трагедии. Спортивный корт, куда предлагает пойти Джихун, находится в самом дальнем углу и из корпуса, где будет проходить большая часть их пар, добираться до него дольше всего. — Давно играешь? — В футбол? С пяти. Как отец привел в секцию и оставил, так и играю. — И никогда не хотел бросить? Джихун останавливается перед скамейкой возле нижней трибуны и смотрит на него через плечо. — Очень часто хотел, но бросать не всегда выход. Харуто видит в его словах вызов, только не знает к кому он обращен — к себе или к нему, или к тому, что хотелось бы бросить, в принципе. — И какие у вас самые крутые приемы в футболе? — Странно, что ты не занимаешься спортом, у тебя рост, — Джихун оглядывает его с ног до головы, — подходящий. — Для баскетболиста? Они проходят вдоль нижней трибуны, словно подыскивают подходящее место, но проходят весь ряд и так и спускаются обратно к полю. Харуто смотрит на ровную линию искусственной травы и на носки своих кроссовок. — В Японии больше любят футбол чем баскетбол? — Мангу, музыку и игры. Джихун улыбается, но явно не находит слова Харуто забавными. — И на чем ты играешь? — На нервной системе родителей. — Лови мяч, — Джихун кидает воображаемый мяч в его сторону, выдавая какой-то бейсбольный пассаж, который Харуто видел разве что по тв, — шутник. Харуто делает вид, что ловит мяч перчаткой и пасует обратно. Как это все называется в бейсболе он не знает, зато знает, как это называется то, что они делают сейчас, — дурачеством. — Дай угадаю: ты закончил школу с отличием и все учителя были от тебя без ума? — Если ты так решил только потому, что я в рубашке, я тебя ударю. — Я так решил, потому что ты очень не хотел опоздать на пару. — Так она же первая. И вообще, — Джихун смотрит на него с укором, Харуто понимает, что заслужил, — если так узко судить, то ты тогда похож на хулигана. — Стой, а разве не ты только что грозился меня ударить? Джихун улыбается, а Харуто забывает, сколько времени осталось до следующей пары, что им вместе учиться еще целую вечность, потому что это только самый первый день первого курса, и что мир, даже сосредоточенный в одном Сеуле, огромен и безразмерно для него велик. Харуто всегда мыслил рамками — иногда это были рамки их крохотной квартиры здесь, иногда их дома в Фукуоке, но всегда это было связано с воздухом, которым трудно дышать, потому что в нем слишком большая концентрация сигаретного дыма, отчуждения и страха. Зеленый университетский корт больше всех площадок, на которых он играл в детстве, улыбка Джихуна искренняя и свободная — так улыбаются люди, которые не переживают из-за завтрашнего дня, потому что он не обещает им чего-то, с чем они не смогут справиться. Харуто улыбается в ответ, но его улыбка другая — Харуто улыбается с вызовом, но не знает к кому обращает его — к себе, к джихуну или к чему-то большему в принципе. Улыбка, которой улыбается Джихун, обращена ему, и она не велика, а приходится Харуто как раз. — Давай как-нибудь сыграем по-настоящему? Они идут взять кофе из кофейни в двух улицах от университета. Харуто поглядывает на здания, которые они проходят, и на Джихуна, который умудряется совмещать тысячу дел одновременно, но при этом быть с ним. Для Харуто это умение удивительная редкость, потому что поддерживать разговор и тяжесть мыслей у него не получается вообще. Зато получается отключаться и быть только здесь. — Я думал, можно взять мяч и сыграть там, на площадке. Корт хороший. Правда надо узнать, в какое время тренируется команда, чтобы он был свободен. Ну и когда у нас самих будет время между парами, все еще не могу запомнить расписание. Голова — дыра. — Хочешь до рифмую? Джихун закидывает телефон в рюкзак с небрежной ловкостью. Харуто понимает, что дело, возможно, в том, что он с пяти лет гоняет мяч, а это тоже требует определенной сноровки. Ловкость оттачивается, но отсутствие страха разбить телефон, который стоит как целая зарплата, врожденное. Харуто усмехается, подцепляя смятую бумажку в кармане своей обычной черной джинсовки, целится в мусорный бак, который оказывается у них на пути, и попадает точно в цель. Он тоже ловкий. Джихун замечает рисунки на его руках, но не успевает рассмотреть, что на них изображено и задуматься настоящие ли это тату или просто рисунки ручкой. — Меткое попадание. Так, о чем ты? Что до рифмуешь? — Твое поэтическое «голова — дыра». Харуто останавливается в шаге от витрины кофейни, до которой они шли. Рядом с ней стоит меловая доска с сезонными новинками, и Харуто чувствует себя на ее фоне великаном. Джихун останавливается на достаточном расстоянии, чтобы не чувствовать себя «мелким», как Харуто выразился про Йоши, хотя рост у них почти один, и у обоих метр восемьдесят минус, если повезет, то и все плюс. Харуто, возможно, единственный человек в мире, кто может сказать про метр восемьдесят — мелкий. — Так, а дальше что? — Если честно, я не рэпер, — признается Харуто, когда понимает, что Джихун достаточно упрям, чтобы добиться от него рифмы, которую он сам зачем-то вызвался додумать. — Я знаю. Ну так? — Рикошетят пули. Джихун смеется и пробует на слух: — Ты идиот. И это сразу как-то приживается между ними: Харуто и его привычка шутить и Джихун, который еще много раз назовет его так. Ощущаться это будет по-разному, но никогда не будет задевать. Харуто может не разбираться в людях, ошибаться в сложных вещах, но угадать с первого раза, что Джихун для него человек подходящий. — Холодный кофе без добавок или сладкий? — Только не раф и не фраппучино. — Имеешь что-то против карамельных сиропов? — И ореха. — И при этом носишь розовые рубашки? — У тебя очень субъективное понимание мужественности. Они стоят у витрины, у стойки впереди несколько человек очереди, но никому нет дела до их болтовни, и Джихун смотрит на Харуто так, как будто он выше на десять сантиметров, а не наоборот. Харуто понимает, что тему мужественности лучше не поднимать, потому что у Джихуна именно тот типа лица, которому принято говорить комплименты по типу «милый». — Субъективизм — это вообще то, как я смотрю на мир. Джихун смеется и показывает на какой-то десерт в витрине. — Давай спросим у твоего субъективизма: какой из них мне лучше взять? — У тебя ни на что нет аллергии? — Насколько мне известно нет, так что можно ни в чем себя не ограничивать. — Мой субъективизм говорит брать тарт с клубникой. — Спасибо, а сам будешь что-нибудь? Они подходят делать заказ. Харуто заказывает обычный латте со льдом и ждет в стороне, когда Джихун заберет тарт, достаточное количество салфеток и еще одну улыбку девушки-баристы. В чате их группы какая-то девчонка ноет о том, что зря собиралась так рано, раз пару отменили. Харуто не жалеет о том, что пару отменили, потому что он успел познакомиться с Джихуном. Начали бы они общаться, если бы встретились по-другому? Возможно. Получилось бы у них наладить общение так быстро, если бы их окружали одногруппники? Вероятнее всего, нет. Но Харуто не любит вероятности, Харуто все еще любит субъективизм, и именно субъективно ему кажется, что в любой другой ситуации Джихун не заговорил бы с ним. Харуто читает имена сокурсников в списке участников беседы, останавливается, чтобы открыть профиль Джихуна на полный экран. Джихун как раз подходит к нему, когда Харуто добавляет его профиль в свои контакты и прячет телефон обратно в карман. Джихун приглядывается к нему, словно может поймать его мысли до того, как Харуто успеет их спрятать. — Что-то не так? Что-то в чате написали? Харуто снимает крышку со стаканчика и мотает головой. — Нет, ничего такого. На заявку, которую отправил ему Харуто, Джихун отвечает уже внутри, в кабинете. Они не садятся вместе, потому что Джихун хочет сесть впереди, а Харуто по привычке уходит дальше и занимает место за последней партой, откуда ему видно всю аудиторию. Харуто знает, что это мелочь, то, что они не садятся вместе, потому что видит, как Джихун улыбается, когда принимает его заявку. Так, словно они друзья. Потом к парте Харуто подходит парень, тот самый, которого Харуто имел в виду, когда говорил о Йоши. Харуто тянется к телефону, чтобы написать об этом Джихуну, даже не задумываясь, и это чувствуется так, как будто они действительно общаются уже тысячу лет. Парень садится рядом, на его вопрос «что за прикол отменить первую пару в первый учебный день?» Харуто пожимает плечами. Его сосед достает набор цветных ручек, стикеры и тетрадь на пружинке. Харуто достает руки из карманов и чувствует себя до того странно, что парень хлопает его по плечу: — В первый день всегда страшно. Нет, думает Харуто, когда в первый день случается что-то настолько хорошее.