скажи мне, что ты знаешь о предательстве

зачем люди предают друг друга? зачем врут? почему, будучи в отношениях с одними, они ложатся в постель с другими? доверие – песочный замок, который рассыплется, стоит ветру подуть чуть сильнее. доверие – железобетонный мост, способный выстоять перед любой катастрофой. в каком случае ты больший мудак – когда тебе хватило наглости растоптать хрупкое первое, или когда хватило силы снести второе? эйден думает, что и в первом, и во втором случае, степень твоего мудачества будет одинаковой, потому что предательство остаётся таковым независимо оттого, сколько было вложено в отношения. предательство. эйден больше двадцати лет топчет эту землю – четыре из них безостановочно – и, как ни удивительно, о подобном знает позорно мало. он вообще о человеческих взаимоотношениях осведомлён весьма поверхностно – трудно разбираться в чем-то, когда не имеешь с этим прямого контакта. эйдена никогда не предавали, эйден никогда не предавал. чтобы оказаться в подобной ситуации, нужно как минимум общаться с кем-то регулярно. круг общения эйдена даже кругом назвать нельзя. кривая его жизни не располагает необходимым количеством точек, чтобы свернуться в подобие окружности. она лишь простирается в неизвестном направлении, периодически пересекаясь с другой кривой. спайк. единственное живое существо, с которым эйден поддерживает, какую-никакую, но всё-таки связь – встречи раз в полгода можно ведь назвать связью? эйдену плевать, если нельзя. другой у него попросту нет. эйден мог бы спросить обо всём у спайка – тот жил в мире до падения, поэтому наверняка должен понимать людей куда лучше. но эйден не делает этого. он не до конца уверен, почему именно. может, считает, что ему это уж точно не пригодится. с его образом жизни он никогда не станет близок с кем-нибудь настолько, чтобы выстраивать эти песочные мосты. а может, он не хочет, чтобы эти слова перестали быть для него набором букв. не хочет, чтобы они наполнялись смыслом, от которого, эйден уверен, будет нестерпимо больно. не зря же люди так боятся этого. эйден бояться не хочет, поэтому просто молчит. сейчас спайк неизвестно где, и задать вопросы эйден не смог бы при всём желании. он жалеет, что не сделал этого, когда была возможность. в старом вилледоре людей много, и при всём нежелании контактировать с ними, не делать это невозможно. он старается не ввязываться в разборки между миротворцами и базаровцами, – не для этого он сюда приходил – но они всё равно затягивают его, как водоворот затягивает корабли, и эйден становится чем-то средним между фемидой и мальчиком на побегушках для обеих сторон. да, эйден позорно мало знает о человеческих отношениях. но он уверен, что знает того, кто в предательствах разбирается просто великолепно. он настраивает рацию на нужную волну. – хакон? *** на чердаке из освещения – цветная гирлянда и одна ультрафиолетовая лампа, но в таком маленьком помещении и этого оказывается достаточно, чтобы случайно не убиться о матрас или ещё что. хотя, они смогли бы здесь ориентироваться даже с завязанными глазами, потому что обустроили это убежище сами. эйден считал его особенным – первое в его жизни место, в которое он возвращался больше одного раза, созданное им и хаконом. они случайно набрели сюда, когда хакон устраивал очередную экскурсию по городу. с крыши открывался волшебный вид – старый вилледор, окрашенный в оранжевый тёплыми лучами закатного солнца, выглядел завораживающе. не то чтобы эйден до этого не видел подобного – он просто не обращал внимания. но именно в тот момент, стоя рядом с хаконом, он почувствовал что-то особенное. такой восторг не укрылся от всевидящих глаз хакона. – нравится вид? – угу. – хочешь, он станет нашим? – чего? вместо ответа хакон повернулся и показал рукой на небольшую постройку посреди крыши. она ничем не отличалась от сотен таких же по всему городу – кирпичная кладка, стальная дверь, отсутствующее окно. дальнейших объяснений не потребовалось. эйден быстро закивал головой, как статуэтка собачки с пружинкой вместо шеи, и бросился обнимать хакона. они притащили матрас, стол и стулья, ящик для припасов и пару уфэшек – для улицы и для помещения. за пару часов комнатка из пыльной каморки превратилась во вполне пригодное для жизни место. нагло стыренная у сары и яны гирлянда прибавила к ощущению уюта. один из сотни непримечательных чердаков стал для них самым особенным. а сейчас эйден думает, что особенным он был только для него. хакон сидел на матрасе, привалившись спиной к стене, и что-то мастерил руками. что он там видит при таком-то освещении, для эйдена осталось загадкой. – хэй, малыш, – он с порога забрасывает эйдена историями о прошедшем дне: выполнил заказ, за который получил отличный гонорар, чуть не подрался с сарой из-за спора о чём-то, что сейчас уже и вспомнить не может, – они по-другому и не умели спорить – нашёл пару контейнеров, но те оказались пустыми, и ещё минут пять непрерывного монолога, в смысл которого эйден и не пытается вникнуть. он просто стоит около двери и смотрит на родное лицо, на котором знает каждую веснушку и морщинку, и от этого щемит где-то в грудной клетке. за неполные две недели, что они знакомы, хакон стал непозволительно близким для него. поначалу это пугало до панических атак, но, как ни парадоксально, именно присутствие хакона рядом помогло избавиться от них. только благодаря нему парень может спокойно общаться с окружающими. именно хакон, как собака-поводырь, повёл слепого-котёнка-эйдена по тёмным катакомбам человеческих взаимоотношений, зажигая фонари и указывая на возможные развилки и кочки. хакон, кажется, замечает подозрительную тишину и пустоту под боком. отрывается от своего занятия и смотрит на эйдена. он бы и рад сесть рядом с ним, прижаться поближе и разговаривать, как делал это всегда. но содержимое его сумки пригвождает его к полу, кажется неподъёмным грузом. он чувствует себя атласом, который вынужден держать небо. – малыш? что-то случилось? «малыш» ничего не отвечает. он в два шага подходит к хакону, сумка летит на пол, эйден – на хакона. жадно целует его, не давая сказать и слова. он быстро скидывает перчатки и зарывается пальцами в мягкие тёмные волосы, – они у хакона пушистые-пушистые, как шерсть у котёнка – и тянут – так и хочется вырвать – несильно, но ощутимо. спускаются ниже к шее, – так бы и придушил – чувствуя быстро пульсирующую кровь под кожей. – эйден… – мужчина пытается то ли самому отстраниться, то ли остановить эйдена, но чужие губы не дают возможности даже сделать полноценный вдох, не то что слово сказать. переборов желание устроить хакону акт асфиксии, эйден опускает руки ниже, стягивая с него одежду. – эйден… – заткнись, хакон. парень отпихивает пытающиеся его остановить руки. накидка-куртка-футболка улетают в неизвестном направлении. та же участь постигает одежду эйдена. он снова целует хакона, долго и глубоко, проводит руками по обнажённой груди, чувствуя под пальцами тонкую-тонкую кожу. три параллельных раны практически затянулись, оставляя после себя пока ещё бледно-розовый шрам, о происхождении которого эйден мог только догадываться. до этого дня. он разрывает поцелуй и, клюнув в губы напоследок, разворачивается, чтобы достать до сумки. горячие руки на собственных боках заставляют вздрогнуть, посылая мурашки по всему телу. у хакона они всегда тёплые, хотя эйден ещё ни разу не видел, чтобы он носил перчатки. зато сам парень всегда холодный, будто его из холодильника достали. «лягушонок» дразнился хакон и грел его пальцы своими. – малыш, я не знаю, что на тебя нашло, но… договорить ему не даёт приставленный к его груди кастет. лазарь. лезвия идеально подходят под раны на груди хакона, как кусочки грёбаного пазла. не то чтобы эйден не знал, что так будет, но реальность всё равно бьёт под дых. грудная клетка под острым металлом заметно содрогается в частом ритме – настолько сильно стучит сердце хакона. возможно, эйден мог бы даже услышать его удары, если бы не был оглушён биением собственного. рука, держащая кастет, дрожит, как листья деревьев во время сильного ветра, и это раздражает. эйден пытается избавиться от этого, крепче сжимая пальцы, но помогает это примерно никак. бешено бегающие в голове мысли уничтожают и без того непрочный самоконтроль. каждый в этом городе считал своим долгом сказать эйдену, чтобы он не доверял всем подряд. он, как умный мальчик, всем подряд и не верил. вместо этого он доверился одному. самому, блять, ненадёжному. эйден упирается кастетом в самый низ раны и медленно ведёт по всей длине, прослеживая путь взглядом. не останавливается, когда доводит до самого конца, продолжает, замирая только когда под лезвиями оказывается чужое горло. смотрит пару секунд, и поднимает глаза выше. в тёмных омутах напротив – бесконечные вина и сожаление, и эйдену хочется верить, что хоть они настоящие. – малыш… – что? – я могу всё объяснить? – попробуй. дальнейшей информации эйден предпочёл бы не слышать. хакон убил лукаса по приказу вальца. хакон работал на вальца. вальц угрожал убить хакона за неподчинение. эйден не уверен, кому из них он хочет врезать больше. – сколько настоящего было между нами? – абсолютно всё. – неужели? – да, малыш. я никогда не врал о моём отношении к тебе. хакон говорит коротко и отрывисто, что совершенно не вяжется с его образом в голове эйдена. даже в самых дерьмовых ситуациях его красноречие оставалось на высшем уровне, что не раз помогало им решать проблемы и недопонимания. «поговори со мной, малыш» «почему ты постоянно просишь поговорить с тобой?» «потому что только так я могу помочь» хакон научил эйдена всегда говорить о том, что беспокоит. эйден мальчик способный и информацию схватывает на лету. с тех пор, если что-то было не так – в отношениях или в самом эйдене – он всегда нёс это хакону, а тот удивительным образом умел найти нужные слова. сейчас эйден понимает, что это была игра в одни ворота. чуть что случалось, он сразу бежал к хакону, но за всё время ни разу хакон не прибегал к нему. могло создаться впечатление, что его ничего не беспокоит, настолько он всегда был жизнерадостный. казалось, что у него всегда всё в порядке. слишком поздно эйден осознал, что так, блять, не бывает. не может всё быть в порядке двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. хочет биться головой о стену из-за собственной глупости. – почему ты не рассказал раньше? – кастет откладывается в сторону – даже если бы эйден действительно хотел вспороть хакону горло, то вряд ли смог бы. – вообще-то я собирался. не смотри на меня так, я правда хотел всё рассказать. как раз сегодня. – сегодня какой-то особенный день? – нет. но мог бы им стать. эйден непонимающе смотрит на хакона. тот ничего не говорит, а начинает что-то искать в куче из одеяла, простыни и подушек. – да где же… вот они! – с победным возгласом он достаёт из клубка постели что-то, что эйден охарактеризовал бы как «нихрена». он буквально не видит ничего в руках хакона. очевидно, предмет настолько маленький, что поместился в его ладони. – что… – когда хакон снова садится ровно и протягивает эйдену раскрытую ладонь, у парня разом заканчивается воздух в лёгких оттого, что протягивает ему хакон. он дёргает от неожиданности и чуть не падает на спину, успевая схватиться за плечи хакона и чувствуя чужую поддерживающую тёплую руку между лопаток. в его ладони – два маленьких колечка, явно самодельных. простая проволока закрученная на манер каната с каким-то невообразимо сложным узлом на стыке двух концов. – ты сам их сделал? – да. – могу я…? – эйден не до конца уверен, о чём именно спрашивает. может ли он посмотреть на кольцо поближе? может ли… надеть его? последняя мысль вызывает щекотное ощущение где-то в животе. – так ты согласен? – во-первых, ты даже не задал вопрос. во-вторых, – эйден берёт одно кольцо большим и указательным пальцем, перекатывая и рассматривая местами неаккуратную, но явно тонкую работу. видно, как сильно над ней старались, – могу ли я тебе верить, хакон? – да, – он даже не задумывается над ответом, – клянусь, эйден, я правда хотел всё рассказать. именно сегодня. сначала – правда, а потом уже кольца. умоляю, малыш, поверь мне. эйден ничего не говорит, а просто смотрит на него. ищет в глазах напротив что-то, сам не знает что, и не находит. видит только то, что видел всё время – родные тепло и любовь. он позволяет слабой улыбке появиться на губах. берет левую руку хакона в свою и надевает кольцо на безымянный палец. – я верю. пожалуйста, сделай так, чтобы я не пожалел об этом. – клянусь, – второе кольцо украшает руку эйдена. – а мне в чём поклясться? – а? – ну, насколько мне известно, давать клятву должны оба супруга. – а. ну, во-первых, ты прав, а, во-вторых, мы можем забить хер на правила. кто нам что скажет? – а что, если я хочу поклясться? – оу… ну тогда выбери сам. я приму от тебя всё, что угодно. эйден ненадолго задумывается – будет ли то, что он собирается сказать, равноценным тому, в чём поклялся хакон. мысль заходит в тупик понимания, что больше ему предложить просто нечего. – клянусь верить тебе, хакон. даже если каждый в этом сраном вилледоре будет говорить мне делать обратное, я буду верить только тебе. кажется, эти слова что-то задевают в хаконе – тот резко прижимает эйдена к себе, укрывая горячим объятием, утыкается лицом в шею. парень зарывается рукой с кольцом ему в волосы, почёсывая хакона, как кота, а второй гладит по спине, тоже невероятно тёплой, хотя хакон уже несколько минут сидит без верха. мужчина что-то бормочет ему в плечо – слова разобрать очень трудно. эйден улавливает только «за что», а после ещё пары слов своё имя. он уверен, что вопрос риторический, поэтому не говорит ничего, а только легонько целует хакона в так любезно подставленную шею. объятия становятся только крепче. может, эйден наивен и совершенно не разбирается в людях. он позорно мало знает человеческих взаимоотношениях и не может быстро адаптироваться к неизвестным ситуациям. но ему повезло найти отличного учителя, к которому можно прийти с любым вопросом. *** – что насчёт первой брачной ночи? – ты старый извращенец, хакон. – может и так. какая удача, что у моего мужа фетиш на старых извращенцев.