I
Новый инспектор был высоким: красивый, в плаще. Все инспекторы были в плащах, но этому он особенно шел. Его напарник — Лукас, кажется, — постоянно улыбался и подшучивал, считая, скольких они должны были переправить сегодня: «Двадцать четыре, двадцать пять... А не слишком ли мало?» — «Не мало, в самый раз». Янян подслушал их беседу, когда они стояли в цеху около столовой. У него была привычка пробираться сюда раз в пять дней и подслушивать разговоры инспекторов. Каждый раз он облегчённо вздыхал, не выцепив из диалога своё имя. По весу тотальный недобор — он знал. Кому понравится есть дохляка? Только если какому-нибудь извращенцу-интеллигенту, но, к счастью, такие редко пользовались услугами их фабрики, поэтому дохлякам вроде него удавалось прожить до девятнадцати — долгожительство по меркам пищеугодных. Инспекторы закурили. Все из них курили — давно заметил Янян, причем одни и те же сигареты. А были ли другие? Он не знал. Мир в пределах фабрики был огороженным, узким, несмотря на огромные цеха. Железные стены давили, а прутья и неплотные куски железа, протекавшие весной, закрывали небо над головой. Им не обязательно видеть небо, деревья, ободранных птиц, не обязательно учиться, думать, фантазировать. Зачем тебе это, когда ты просто мясо? Инспекторы в отличие от них свободны, полагал Янян, образованны и наверняка даже не задумываются об участи низшей касты. В рабочее время их обязанности: контролировать производство, отсчитывать, скольких сегодня повезут на живодёрню; в свободное же: играть в карты, курить сигареты, пить портвейн, играть в гольф на поле за фабрикой (Янян не знал, правда ли это, но Деджун рассказывал, что гольф — отличная игра, а откуда он сам это знал, играл ли — Янян не спрашивал). Деджун тоже был дохляком, но чуть потолще, покрепче и все равно казался тростинкой рядом с другими фабричными — баобабами, из которых вода течет и течет, течет и течет... Жир прёт наружу, лица, как мячи, блестящие, липкие, мерзкие. Мясо, настоящее мясо — думал Деджун, а за ним и Янян. «А разве мы не такое же мясо?», — как-то спросил он. «Нет, Янян, мы — люди, настоящие люди, как инспекторы и управляющий... Нет! Мы еще больше люди, чем они». «Почему?» «Потому что мы в отличие от них живые. Вот посмотришь на инспектора, а он, словно машина, смотрит за тобой, пересчитывает по головам, ходит всегда в плаще — никогда одежду не меняет, и взгляд у него, как два болтика в стене! Управляющий такой же, все они такие. А о жирдяях я даже говорить не буду. Тушки они — и всего...» Они сидели при слабом свете свечи под лестницей, ведущей в заброшенный цех. Пахло сыростью и ржавым металлом. На полу грязь, над головой — старая паутина, вода с потолка: кап-кап... Теплый свет освещал их лица, Янян улыбался. Нигде он не чувствовал себя так спокойно, как здесь, при свете свечи, с Деджуном. Сам Деджун тогда завёлся и ещё долго рассказывал про людей, мир и фабрику, про ободранных птиц, небо, гольф. Потом они потушили свечку и вернулись в спальную комнату. Улеглись. Вдруг Янян услышал, как Деджун заплакал. Почему он тогда плакал? Всё неловко спросить. ⠀⠀ Один из инспекторов докурил и положил сигарету в карманную пепельницу, похожую на посеребрянные часы управляющего: тоже на цепочке; второй растягивал процесс, выдыхая табачный дым в чуть освещённое пространство цеха. Тот, что докурил, был Лукасом. Он постоянно улыбался, и улыбка эта была настолько жизнерадостной и яркой, что поначалу вызывала у Яняна доверие, но потом он заметил, что нарочито жизнерадостное выражение не сходило с лица, будто окаменело, навсегда закрепилось на смуглой коже, а прищуренные глаза по-хозяйски считали по головам, ввинчивались во всех и в каждого одновременно, и доверие сменилось страхом. Второй инспектор был не таким. Удивительно, как они ладили. Пару дней назад Янян уловил его имя: Хендери. Хендери не ввинчивался взглядом, улыбался только во время беседы с Лукасом. Казалось, он скучал, и работа инспектора не доставляла ему удовольствия, как напарнику: он сухо смотрел на всех, изредка чиркал что-то в блокноте (так делали все инспекторы), иногда покрикивал на толстяков, толпящихся в проходах или слишком медленно доедавших обед, но палку никогда не перегибал. И если другие инспекторы всегда старались переправить на живодёрню как можно больше, то Хендери всегда придерживался нормы и останавливал Лукаса, когда тот, разъедаемый вживленной жестокостью, предлагал отправить сверх меры. Наконец, и Хендери докурил. Спрятав сигарету в пепельницу, он оглянулся по сторонам, прислушался. Янян прижался к стене, боясь быть замеченным. — Ты ничего не слышал? Лукас поднял скучающий взгляд на напарника: — М? — Значит, показалось. Они простояли ещё с пару минут. Договорились сыграть в гольф после семи, выпить портвейна и сыграть в карты с инспекторами из других блоков. «Странные они, инспекторы: всегда говорят об одном и том же, делают одно и то же, наверняка и думают они одинаково...», — думал Янян, возвращаясь в комнату. С холодных труб капала вода, разбиваясь о холодный железный пол, металлические пластины поскрипывали под ногами, но Янян ступал медленно и осторожно — так, что этот скрип не мог услышать никто посторонний. Всё вокруг было тёмным, ржавым, будто это место предназначалось не для того, чтобы выращивать людей, а для того, чтобы собирать машины и плавить сталь. На одной из стен висела старая облезлая памятка, которую Янян ввиду своей неграмотности не мог понять, но каждый раз неосознанно задерживал на ней взгляд:ТРУДИСЬ НА БЛАГО ВЕЛИКОЙ СТРАНЫ
ВСТАВАЙ К СТАНКУ — БЕЙ ИНОРОДЦЕВ
Эти ярко-красные буквы всегда пробуждали любопытство, но одновременно с этим отталкивали от себя, вселяя необъяснимый страх. О чём они говорят? Наверное, один Деджун сможет понять, но он отказывал каждый раз, когда Янян просил его пойти вместе и посмотреть. Дескать, всё это ерунда, несущественно, нарушать правила вдвоем, тем более ради какой-то таблички, слишком опасно. Иногда Янян пытался запомнить символы, чтобы потом сложить их из огрызков и гвоздей, но каждый раз всё забывал и бросал это дело на месяц-два, пока в нём снова не вспыхивал огонёк энтузиазма. ⠀⠀ ⠀⠀ — Ну как? Нет нас? — спросил Деджун, как только Янян забрался на второй ярус их общей койки. — Нет. Если бы были, ты бы сразу все понял, — он уткнулся в подушку. Хотелось спать. — Это точно. Э, даже не думай засыпать до ужина! — Деджун встал на бортик и потряс друга за плечо. Янян пробормотал что-то невнятное в ответ и погрузился в полудрем. ⠀⠀