Кукушонок

      «Мамочка, Ты, наверное, не ожидала, что я буду писать тебе так редко. Будь моя воля, не останавливалась бы ни на день. Только это тебе, пожалуй, быстро надоест. А ещё это больно. Лорен настаивает, что мне нужен психолог. Надеюсь, смогу подольше отмахиваться. Знаешь, я ведь теперь понимаю, каково это — просыпаться от кошмаров. Ты не подумай, я себя не жалею! Не хочется пугать бабушку такими рассказами, поэтому лучше напишу тут. Я часто вижу темноту, и чувствую, что воздуха совсем мало — как в узком шкафу. Рядом со мной кто-то дышит пусто, затравленно. Это продолжается недолго — потом я начинаю ощущать прикосновения. Множество рук тянут меня куда-то вперёд и вниз. Просыпаюсь всегда от голосов. Они говорят, это я тебя убила. Может быть, они правы? Мама, прости меня. Я знаю, ты умерла. Пять лет уже знаю. Так ничего и не сделала… Лорен отказывается говорить, делает вид, что не слышит — а спросить больше не у кого. Ничего. Я найду способ. В конце концов, папа должен был оставить хоть какие-нибудь следы… Тебе не понравилось бы читать эту часть моего письма, но не могу умолчать о радости! Недавно я снова видела Человека в маске во сне. С его приходом плохие сны надолго пропадают. А в этот раз он сделал мне подарок… Я храню всё в шкатулке, подальше от глаз Лорен. Нет, я доверяю, честное слово! Просто вдруг она решит, что я совсем сошла с ума? На этот раз он подарил мне тетрадь — она совсем простая, с красной обложкой, только странички чуть позолоченные. Сказал, однажды я обязательно напишу там особенную историю. Мне в это верится с трудом. У меня в голове столько идей и мыслей, они вертятся там, иногда доводят до тошноты… Только всякий раз, когда пытаюсь выдавить из себя хоть слово — бессмысленно. Извини, что я так много говорю о ерунде. Всё равно уже пора в школу — я слышу, Лорен стала громче греметь посудой внизу. До встречи, мама! Однажды ты обязательно увидишь мои письма. Люблю тебя, Чарли» В последнее время ей стало всё сложнее писать искренние письма. Всё из-за бесконечно тянущей вниз вины: как ни старалась Чарли убедить себя, что Человек в маске наверняка понравился бы маме, попытки были тщетны. Она во многом могла бы повиниться — только что это изменит? — Собирайся, соня, — сама поза женщины, возникшей в дверях, выражала укор, — школа не исчезнет с лица земли, даже не надейся! А вот насчет завтрака я не так уверена… — Сейча-а-ас, — Чарли потянулась, ворочаясь, но все же села на кровати, проворно задвинув тетрадь под подушку. Улыбнувшись Лорен, девочка прошествовала вниз. День обещал быть вполне ничего — запах поджаренных сэндвичей с беконом лишь укрепил ощущение. — Постой, детка, ты же помнишь наше правило — сначала в душ! Чарли сморщилась. День ото дня она надеялась, что хотя бы раз ей удастся ускользнуть от этого дурацкого ритуала. Будь её воля, вообще не совалась бы в ванную. В конце концов, это глупо, подумалось ей невзначай. Ей уже четырнадцать, а осталась такой же идиоткой! В комнате было жарко, на зеркале мягко оседал пар. Зажмурившись, девочка принялась стремительно раздеваться. Чем быстрее, тем лучше. Страх вернулся к ней в первые дни после гибели мамы — почему-то Чарли не могла отделаться от ощущения, что в воде таится скрытая опасность. Стоило только на мгновение задуматься и потерять контроль, начинало казаться, что она вот-вот утонет. Халат почти свалился с плеч — несколько неуверенных шагов, жар охватил тело, сжимая в тиски. Не думать, ни за что на свете: нужно просто включить воду, мочалка и мыло — ничего больше! Что, что же с ней не так? Единственным спасением были мысли о словах. Чарли судорожно, почти истерично принялась за поиски подходящих. …Если бы она все же осмелилась сотворить свою историю — о чем бы она была? Тугие струйки наконец вырвались из плена душевой трубы, укололи плечи и грудь, спустились к ногам. Чуть увеличить напор — всё как обычно. Никто не схватит за руку, не превратит воду в кипяток…. Она не увидит ничего ужасного в жидком зеркале капель. То мимолётное — не считается. Чарли просто это придумала… Нет. Там правда была мама. Она смотрела сквозь воду, и глаза у неё были прозрачные, как стекло. Чарли не спасла её — за это полагалось наказание. …Это была бы сказка о маленькой девочке, которая ничем не отличалась бы от любого человека на улице. Она ходила бы в школу, дружила и смеялась, бежала домой к ужину — всё как полагается. Правда, однажды всё поменяется. Девочка встретит на своём пути Стеклянного мальчика. Он будет казаться хрупким и беззащитным — ведь каждый сможет увидеть, что у него внутри. Даже сердце его будет из чистого стекла… И лишь одно сможет заставить его стать горячим. Банально, — одёрнула себя Чарли, заворачиваясь в полотенце. Как девочка ни пыталась изгнать глупую идею из головы, она всё равно оказывалась тут, под боком, всегда готовая спасти от пустого страха. Она даже придумала, с чего могла бы начать. «Ветер то и дело по-новому разбрасывал валявшийся в переулке мусор. Спускались сумерки… На пустыре не было ни души, лишь одинокая фигурка медленно брела сквозь туман. Ей нужно было вернуться домой до темноты, иначе мама непременно станет волноваться. Задумавшись, девочка не заметила валявшуюся под ногами банановую кожуру и неловко поскользнулась на ней. Она почти приземлилась наземь, как вдруг ощутила что-то холодное на плечах. Вздрогнув, девочка всё же удержалась на ногах — и посмотрела в темноту перед собой. Прямо напротив неё стояла скрытая мраком фигура. Как она ни пыталась, всё равно не сумела пристально рассмотреть её — и на миг ей даже показалось, что никого здесь не было вовсе. А потом сама пустота заговорила с ней. У неё был странный, надломленный, вот-вот готовый замолчать, голос. — Ты не ушиблась?» Чарли много раз прокручивала эту сцену в мыслях во всех подробностях — почти знала её наизусть. Ей хотелось, чтобы хотя бы в голове это выглядело красиво. Тем более, она-то точно не испугалась бы, встреть однажды Стеклянного мальчика. Напротив, они могли бы стать друзьями… — Милая, всё в порядке?! — Я уже бегу! Ненавистная комната осталась позади. Кажется, Чарли прошла очередное испытание. *** Ещё одна маленькая радость — ей до безумия нравилось нестись с утра вприпрыжку по туманным сентфорским улицам. Чарли в красках представляла, как давным-давно, аж пятнадцать лет назад, здесь проходила мама. Сегодня холодный ветер бил в лицо, не щадя. Чарли хватала воздух рваными глотками: это несказанно бодрило. Школа выросла за поворотом слишком поспешно — девочка показала кособокому зданию язык. Не сказать, чтобы ей было здесь плохо, и всё же бродить по улице было поинтереснее скучных уроков. Чарли недурно давалась учёба — всё, кроме математики, не вызывало у неё головной боли. Но это, как говорится, уже совсем другая история. Сейчас нужно было торопиться на английский: этот предмет она обожала. Чарли читала стихи наизусть лучше всех в классе. Всякий раз, стоило ей оказаться за партой и заглянуть в учебник, девочку наполняло особое чувство сродни триумфу. Она любила делать пометки на полях и подчёркивать те места, что её нравились. — Хэ-э-эй! Ты меня вообще слышишь? Кто-то потряс Чарли за плечо, отчего она неуклюже взмахнула руками. — Не подкрадывайся так, Ингрид! Подруга расхохоталась ей в лицо. — Опять что ли призрака увидела? Пошли скорее! Скорчив кислую мину, девочка ускорила шаг, чтобы поспеть за ней. Ингрид всегда ходила быстро — так, что кончики её идеального каре потряхивало от накалявшегося вокруг воздуха. Волосы у неё были необыкновенные — каштановые, с отливом в медь. А ещё она по-дурацки шутила: но Чарли всё равно становилось смешно до колик. Они с шумом ворвались в класс: все только успели рассесться по местам. Чарли чуть нахмурилась, ощутив на себе слишком много взглядов разом. Она всегда предпочитала держаться особняком. …Пришлось занять переднюю парту — выбора у подруг, в общем-то, не было. — Если опять замечтаешься, когда меня спросят, я тебя пристукну, — шутливо погрозила кулаком Ингрид. — Вообще-то, в таком щекотливом деле я могу надеяться лишь на твою помощь. Нужно сознавать ответственность! Чарли чуть улыбнулась и пожала плечами. На самом деле она с нетерпением ждала, когда учитель войдет в класс, чтобы сосредоточиться на занятии. Взгляд точно сам собой перетекал назад, на пустующее место за последней партой, у окна. Сюда до сих пор никто не смел садиться — на этом стуле неизменно раскачивалась второгодница Фелис Кроуфорд. Она красилась так, точно собиралась, по меньшей мере, на показ мод, демонстративно клала ногу на ногу в присутствии учителей-мужчин… Вечно рваная джинсовка и коротко стриженые бесцветные кудри — Фелис звала это гранж. Они с Чарли едва ли перекинулись парой слов за всё время учебы. По воле случая, всё поменялось год назад. «Ты никому не скажешь об этом, О’Нил», — она шипит и тянет её за руку так, точно готова выдернуть её из сустава. Взгляд колючих тёмных глаз утыкается ей в лицо в поисках хотя бы толики слабости. У Фелис вся ладонь в фиолетовой пыльце — каждый ребёнок в Сентфоре знает, что это значит. Чарли пытается звучать угрожающе: — Наркотой балуешься? — Заткнись и проваливай! — Зачем… Фелис, зачем? Ты же ребёнок! Ты себя губишь… Девчонка порывисто оглядывается на запертую дверь. В женском туалете кроме них никого — и дёрнула же нелёгкая… — Не с-смей учить меня, с-слышишь? — тоненькие ладони почти укрываются в широких рукавах заляпанной джинсовки. Фелис старше на целых два года, но кажется ужасно миниатюрной. В её голосе явно сквозит угроза, да такая, что несдобровать. Она резко выбрасывает руку вперёд, норовя ухватить Чарли за воротник, но та в последний момент уворачивается, скачет вприпрыжку к обломанной дверной ручке. -…И только попробуй…хоть слово! Та, что оказалась за дверью, оперлась спиной о белёную стену. Она тяжело выдохнула — и в этот самый миг поняла, что должна сделать . Это был самый смелый поступок в её жизни. И, по совместительству, самая большая ошибка. — О’Нил! Чарли чуть вздрогнула — миссис Купер сегодня, кажется, была не в настроении. — Весь класс ждёт, когда вы придёте в себя, уже по меньшей мере, минуту, — каждое слово сочилось неожиданным ядом. Ей всегда было тяжело переносить крик и строгость. Чарли ненавидела, когда её ругали. Она моментально терялась. — Простите… вы можете повторить вопрос? Обычно миссис Купер была добра к ней, но сейчас в самой позе её сквозило раздражение. — Чему Аттикус Финч учил своих сына и дочь*? Чарли неловко поднялась на трясущихся ногах. В книге, которую она держала в руках, было несколько закладок, но девочка замялась — нужная страница никак не открывалась. Её потуги сопровождались гробовым молчанием, которое, как ей казалось, запросто могло разорваться смехом. — «Чтобы жить в мире с людьми, прежде всего человек должен жить в мире с самим собой и в ладах со своей совестью», — наконец она нашла нужную цитату. Читала она всегда уверенно, но сейчас голос подвёл окончательно. Жить в мире с самим собой…как смешно. С совестью выходило ещё хуже. — Это не всё, — огонёк в глубине глаз миссис Купер казался Чарли едва ли не демоническим, — вам есть, что ещё сказать, О’Нил? — Да…да. Стало ещё хуже — засосало под ложечкой, глаза заволокло слёзной плёнкой. Девочка то и дело дёргала плечами, чтобы хоть как-то прийти в чувство. Это всего лишь ответ на уроке — почему ей не наплевать как всем остальным? — Мы не будем ждать до конца занятия. Садись, Чарли, сегодня твоя подготовка оставляет желать лучшего. Сказала как отрезала. В ту самую секунду в голове девочки всплыло то, что было ей так необходимо — да так ясно, до последнего слова… «Чтобы по-настоящему понять человека, …надо влезть в его шкуру и походить в ней», — вот, что ещё говорила мудрая Харпер Ли устами одного из главных героев. Чарли действительно нравилась эта цитата. Жаль только, на деле никто ни в чью шкуру влезать даже не собирается. Ингрид смотрела на неё с сочувствием и неаккуратно укрываемым смешком. Стараясь не поворачиваться в сторону подруги, Чарли сцепила руки в замок и почти уткнулась носом в столешницу. Что сказал бы Аттикус Финч, если бы они были знакомы? Вряд ли даже у гениального адвоката получилось бы снять неподъемную ношу вины с её плеч. С каждым годом она будто назло становилась больше. *** На велосипедной парковке в это время всегда было многолюдно — ученики спешили по домам. Чарли быстрым шагом пересекла заасфальтированное пространство: она торопилась к назначенному часу. Они с Лорен условились приготовить сегодня блинчики и, может быть, даже пойти в кино на вечерний сеанс, если она успеет с уроками! Ингрид чуть хлопнула её по плечу. — До завтра, О’Нил! Не скучай! Чарли рассеяно помахала ей на прощание. Странное чувство преследовало её с середины дня, не давая сосредоточиться. Отчего-то девочке казалось, сегодня обязательно должно случиться что-то необыкновенное. Такое ощущение никогда не подводило. Было сложно объяснить себе, почему она так боится неизведанного — и в то же время сама шагает ему навстречу. …Ветер стих, только тучи на небе собрались с молчаливым укором. Девочка постаралась идти быстрее — кажется, вот-вот должен был пойти дождь. Если бы Сентфор мог сам выбирать себе погоду, ливень шёл бы каждый день. Иногда Чарли по-глупому думалось, что она способна понять этот город — ей нравилось представлять его живым. Когда ей бывало скучно, девочка неизменно изобретала, о чем могла бы поговорить с ним. Попробуй она сказать о таком кому-нибудь из знакомых, наверняка списали бы в ряды сумасшедших. Может быть, только Человек в маске и понял бы. Жаль, говорили они нечасто. Чарли свернула в закопчённый переулочек — всего пара шагов, и она будет дома. Зайдёт в тепло, снимет пальто и шапку, и сразу отправится на кухню — при одной мысли обо всём этом стало веселее. Что-то неясно шаркнуло за спиной: наверное, палые листья… Знакомое предчувствие заставило застыть, почти толкнуло в грудь: вот же глупости! Что может случиться за пару шагов от дома? На один миг она задумалась о колючем взгляде Фелис Кроуфорд, о словах, проникнувших и застывших где-то внутри. «Я тебе никогда этого не прощу». Чарли никогда не желала творить зло. Получалось как-то само. Нужно изгнать прочь дурацкие страхи. Фелис здесь нет, и не будет — она далеко отсюда, её слова — пустая бессмысленная угроза… …Ей показалось, или кто-то вглядывался ей в лицо из темноты тупичка? Девочка должна была свернуть вправо, но вместо этого бросилась назад. Она не кричала лишь потому, что не хватало воздуха. Мама…мамочка…кто-нибудь! Пожалуйста, я женичегонесделала! Левая нога неловко скользнула во что-то отвратительно мягкое, Чарли поняла, что теряет равновесие. Она едва не села на землю, но кто-то удержал от падения: девочку трясло от неведомого ужаса. Чарли отдернулась и отвернулась, но спустя пару мгновений уже глядела вперед — любопытство оказалось сильнее страха. Прямо перед ней кто-то стоял — в полумраке было сложно различить лицо. Голос же показался невероятно знакомым… — Ты не ушиблась? Её точно ударило током. Девочка порывисто всплеснула руками, невольно опустила голову — взгляд упёрся в промерзшую, покрытую сухими листьями и мелкими камешками, почву. Прямо под ногами валялась бесхозная, полусгнившая банановая кожура.