Сплетение двух душ

То, что 10-а, ныне 11-а — отбитый на всю голову, знали все учителя этой школы. Разбитые окна, перепалки между классами, приколы над учителями — это лишь маленькая часть того, что творили эти ребята. Нет, вы не подумайте, там были и отличники, и просто тихони, но кто же их будет слушать, правильно? Так и сейчас им взбрело в голову устроить какому-то учителю незабываемую неделю их веселья. — Слушайте, а давайте над нашим литературолюбом? Макаров решил вкинуть эту идею своей «банде», которая согласно закивала, ожидая интересную осеннюю недельку. К слову, преподавателем русского языка и литературы был Арсений Сергеевич Попов. 29 лет, пронзительные голубые глаза, подкачанное тело, да и всегда одет был по моде. Никогда не унывал и до одури обожал литературу, в частности романтику, про которую мог говорить часами, но слушало его всего пара человек. Повышать голос на детей он не хотел, раз им не интересно, а только продолжал детально рассказывать той паре зелёных глаз, которые смотрели всегда с восхищением. А эти ярко-зелёные глаза принадлежали Антону Шастуну, обычному тихоне, который учится на твердые четвёрки, но при этом его родители — достаточно состоятельные люди. У Антона, так же как и у преподавателя, горели глаза к романтике, он так же любил закрываться в книгах, читая их взахлёб. И ему очень не нравилось то, что эти подонки хотят сделать на следующей неделе, но противостоять он им не мог. Понедельник. Утро 11 класса начинается с русского языка. Когда уже все были в классе, Макаров поставил над приоткрытой дверью ведро с водой. В класс заходит преподаватель, на удивление он изначально был хмурый, что уже говорить о том, когда на него прилетело ведро, окатив ледяной водой и к тому же упав ровно на голову. — Да уж, неудивительно, — он кинул ведро и, фыркнув, подошёл к столу. — Достаем двойные листочки, господа, самостоятельная работа. Арсений сегодня выглядил мягко говоря не очень, ученики впервые видят его таким. Пока класс писал работу, Попов просто-напросто переоделся в другую одежду в каморке, ведь зная этот класс, многие учителя держали в школе сменные вещи. — О сволочь, — рыкнул Макаров и продолжил писать работу. Во вторник, на радость Арсения Сергеевича, уроков он у этих придурошных не вёл. Но вот в среду шестым была литература. Эта шайка намазала зелёную тряпку для доски обычной зелёнкой. На самой доске нарисовали большой хер, а после намазали её воском от обычной свечки, ну и чтоб уж наверняка мел был покрыт корректором. — Здравствуйте, класс, мм, находчиво. Учитель усталым взглядом осмотрел доску, а после взял тряпку, чтобы стереть это художество, но она предательски окрасила руку в зелёный цвет, а хер так и не стёрся. К директору было уже бессмысленно идти, только если излить ему душу, ничем другим он помочь не мог. — Ладно, поскольку рассказывать без доски я не могу, пишите тест по произведению, —Арсений вручил Тоше листики, чтобы тот раздал, и сел за стол, положив голову в сложенные руки. Четверг. Попов просто отсчитывал часы до окончания рабочей недели, их оставалось предательски много. Он знал, что сегодня снова что-то будет с ним не так. Если б не Шастун, он бы отказался от этого класса, но просто не мог без этого красивого мальчишки, который был чем-то похож на него. — А давайте ему в кофе чего нибудь подсыпем, виагры или слабительное? Все как стадо гиен согласились на эту авантюру. Ну конечно, как же не согласиться с главным. Макаров подсыпал и то, и другое в стакан с кофе, пока Арсений был в каморке. А Тоша больше не мог молчать, он набрал смс на номер телефона, который остался у него с какого-то конкурса по литературе. Антон Ш. Арсений Сергеевич, вам в кофе подсыпали всякую хрень, не пейте, пожалуйста!

Арсений Сергеевич: Спасибо, Антон, за предупреждения, я и мой организм тебе очень благодарны. ʕ　˵·ᴥ·ʔ

Антоша так и не набрал других смс, поскольку прозвенел звонок, и пришёл учитель снова с такими же блеклыми глазами. Одиннадцатиклассник понял, что явно с ним что-то случилось, но не знал, как это спросить у своего взрослого преподавателя, это неэтично, что ли. На уроке очень много пар глаз следили за кофе в надежде, что преподаватель его выпьет, но под конец урока Попов его просто благородно вылил в цветок, наблюдая за реакцией главы этой шайки. Долгожданная пятница. Арсений полагал, что на его последнем уроке мало кто будет, поскольку кто останется на литературу, седьмым, в пятницу? Но у класса был свой план. — Короче, мой план. Вы же видели, что этот приходит в школу в кроссах и обычно переобувается, пока мы пишем конспект, а что если… — Макаров достал бутылку в ткани и небольшой молоточек, — насыпать в его кроссовки стекла! Это была жутко бредовая идея, но никто и снова сказать не мог, поэтому молча наблюдали за тем, как этот отмороженный разбивает бутылку на кусочки. В Шастуне закипал предел гнева, он не мог допустить, чтобы его Арсений Сергеевич пострадал настолько сильно. — Слыш ты, баран, может тебе это стекло куда-нибудь впихнуть?! — Ой, а у кого это тут голосок прорезался, жить надоело, да? — Илья берёт горлышко бутылки, улыбаясь. — Какой же ты безмозглый! — тут же Антона валят на пол, надавливая острым стеклом на ладонь, отчего уже хлынула кровь. В кабинет входит Попов, замечая эту картину. — Ты че, вообще ошалел, Макаров?! — ученики впервые услышали грубость от преподавателя русского, который тут же оттянул наглеца подальше от ребёнка с глазами джунглей. — Марина, бегом к директору, а потом за медсестрой, остальные свободны, —прорычал он, с трудом сдерживая желание просто убить этого пацана. Макарова быстро забрал с собой директор, а медсестры как всегда не было на рабочем месте, поэтому Арсений сам решил помочь мальчику. — Тише, тише, Антош, сейчас мы всё залечим, ты идти можешь? — Да, Арсений Сергеевич, очень больно в руке. Они быстро взяли ключ от медпункта и зашли туда. — Потерпи ещё чуть-чуть, сейчас, что вообще случилось, ребёнок? — учитель быстро взял нужные медикаменты, бинты и сел на коленки перед парнем, взяв его руку в свою. — Они, ауч, захотели насыпать битое стекло в ваши кроссовки, а я не мог этого допустить, — мальчишка шипел, пока Арсений обрабатывал руку, и старался дуть на неё, чтобы было не так сильно больно. — Боже, Антон, ну зачем ты полез, ну против этого лба здорового? Что-то ещё болит? —старший начал осторожно заматывать бинтом руку ученика. — Я боялся за вас, больше ничего вроде не болит… — Антош, надо позвонить твоим родителям. — Не надо, они очень заняты, правда не стоит, всё будет хорошо. А… что с вами? — А что со мной? Какой был, такой и остался. — Нет, вы уже неделю не улыбаетесь, а ваш блеск глаз и вовсе пропал, — школьник крепче сжал руку преподавателя, не желая её отпускать. — А, ты о этом, очень трудная неделя, морально трудная… — Арсений грустно хмыкнул. — Может встретимся сегодня вечером в скверике, и вы мне всё расскажете? Простите, если я лезу не в своё дело, но я и правда переживаю за вас, — Антон зажмурил глаза, боясь отказа или даже грубого посыла на три весёлых буквы. — Ребёнок… Хорошо, я не буду тебе сопротивляться, но тогда мы получим равноценный обмен информацией, у меня тоже есть что у тебя спросить, в шесть тебя устроит? — Более чем, Арсений Сергеевич, спасибо, что согласились. Они вышли из школы и разошлись в разные стороны, думая каждый о своём и ожидая этого вечера. Арсений пришёл в скверик в теплом спортивном костюме, поверх которого надел джинсовку. — Арсений Сергеевич, вам такая милая одежда ещё больше к лицу, чем костюмы, — Тоша пришёл ровно в положенное время. — И тебе привет, Антош, может лучше на ты? А то как-то некомфортно за пределами школы, я вроде ещё не сильно стар. Как твоя рука? — Благодаря тебе лучше, уже не так сильно болит. — Вот и прекрасно, можно я начну сыпать тебя вопросами? — Старший дождался кивка и, начиная медленный шаг, начал спрашивать всё, что его интересовало. — Почему тебя родители отпустили гулять, уже темновато, да и почему ты не хотел им звонить? — Всё просто, Арс, родители очень заняты, они ещё не дома, а вся их забота — это оставить мне деньги и продукты в холодильнике. Я понимаю что они влюблены в свою компанию и поэтому не лезу туда, я их не беспокою лишний раз и вижу лишь по выходным, а остальное время я живу в книгах, радуюсь в книгах, плачу в книгах, я живу от литературы до литературы, мне нравится видеть твои горящие глаза при рассказе о персонажах и событиях, я вижу в тебе себя. — Это… это очень приятно слышать, я не знал, что тебя настолько это цепляет, как и меня, а мне вот любовь к книгам привил папа… Ладно, задавай свои вопросы. — Вопрос личного характера, у тебя кто-то есть? — Да, шиншила, Снежок, а так всё. Знаешь, девушкам нравится тело, но не мой романтичный характер, они считают это перебор, что я странный и придурковатый. Парням нравится тело, то как я под них ложусь, ну и в принципе тоже всё, опять же причина — мой характер, все считают его каким-то неправильным что ли, слишком пушистым, будто я в розовых очках, хотя это далеко не так. — Ох, ну у меня вообще никого не было, никому я не нравлюсь даже внешне… — Мне нравишься, ты и вправду очень красивый, я не знаю что там им не нравится, но твоё тело, кисти, лицо, глаза — всё прекрасно, не слушай тех, кто говорит обратное, —Тоша залился краской, но решил пока не акцентировать на этом внимание. — С-спасибо, но ко второму, более мучавшему меня вопросу, что с тобой эту неделю? — Ох, тут главное не заплакать, если что, приведи меня как нибудь в чувства, — учитель грустно улыбнулся. — Я рос с отцом, он был прекрасным человеком, философ, я в нём души не чаял. И вот до 24 лет жил с ним, мы были в тандеме и никого ничего не смущало, он меня многому научил, ни за что не ругал, давал жизненные наставления. Но ровно 5 лет назад он отметил юбилей, 50 лет, красивая цифра, правда, — по щекам Арса текут слезы, — а после случился инсульт, врачи пытались спасти, но последнее, что я слышал: «У вас есть 20 минут чтобы попрощаться, мы сделали всё что смогли». На моих глазах умер мой отец, мне пришлось отпустить его руку, было очень больно. Тучка, это наша с ним шиншила, умерла через пару дней, вслед за хозяином так сказать. Я с трудом спустя месяц взял себя в руки. Но сегодня ровно 5 лет прошло, сегодня ему могло быть 55, я очень скучаю, но я знаю, что он бы сейчас мной гордился, — Арс поднял голову вверх, но слезы продолжали литься. — Арс… прости, я не знал, тише, — Антон обнял преподавателя, пытаясь успокоить его, а старший лишь уткнулся в его шею. — Ты-то тут причём, ребёнок, если бы не ты, я бы запил, эта неделя была слишком эмоциональной, мозг выдавал воспоминания, от которых становилось слишком больно. Я сегодня побыл на его могиле, я просидел там час, я слышал его голос, но понимал, что это лишь моя фантазия, от этого становилось только хуже… Может ко мне на чай? На улице уже прохладно? — Я не против, Арсений, только успокойся, ты сильный, ты справишься, правда-правда. — Спасибо Антош, — его голос ни разу не дрогнул, но это не мешало слезам литься, он взял школьника за руку, и они пошли в сторону дома Арса. — Да уж, ещё этот Макаров с этой неделей, ебнутый, ой. — Да ладно тебе, матерись, я сейчас Арс, а не Арсений Сергеевич. А Макаров и вправду охамел, я так испугался за тебя. Они зашли в квартиру Арса, где было уютно, гармонично. — Арс, а ты же не переезжал? — Нет, тут такая память, я не хочу её кому-то отдавать, хоть стены порой давят. Спасибо, что согласился зайти ко мне в гости, — он немного улыбнулся, насколько хватало сил. — Ты такой чудной, может что-нибудь посмотрим для поднятия настроения? Я хочу снова увидеть твою улыбку. — Я не против, чур выбирай ты, а я пока что сделаю нам чай, у меня ещё конфетки были, ты какой пьешь? — Зелёный, с ложкой сахара, — Тоша отправился в зал выбирать фильм, а хозяин квартиры сделал им чай. — Ой, Снежок, ты такой прикольный, — ребёнок подошёл к клетке с шиншиллой. — Можешь взять его на ручки, он не кусается и любит жаркие объятья. — Прям как Олаф? — Как он самый, — Арс усмехнулся, ему кажется, что этот солнечный мальчик озарил эту квартиру, которая всю неделю была пропитана грустью. — Давай садись, смотреть будем, — он положил на плечи ученика красный клетчатый мягкий плед, и такой же зелёный на свои. Фильм Тоша выбрал  комедийный, «Отпетые мошенницы». Конечно, Попов не сильно смеялся, хотя фильм был и правда прикольный, но чувствовал он себя куда лучше. А Тоша, размотанный горячий чаем и тёплым пледом, положил голову на плечо преподавателя, моргая уже через раз. — Ребёнок, а родители ничего не скажут на твое отсутствие? — Неа, а если что, скажу, что был у Димки, мы с ним дружим с садика, жаль правда, что мы в разных классах, но он очень крутой друг. — Это круто, что есть такие люди в жизни, которым ты можешь всегда довериться. Шастун согласно кивает и всё-таки к концу фильма полностью засыпает, что после заметил и хозяин квартиры. Арсений осторожно перенёс ребёнка на свою кровать, накрыл одеялком и, взяв другой комплект постельного белья, расстелил его в зале.   Как только его голова легла на подушку, вымотавшийся организм сразу уснул, не давая даже шансов о чём-то подумать, тем более о грустном. Но при этом утром он проснулся раньше чем его гость, поэтому было принято решение приготовить завтрак на двоих, и сейчас он не о шиншиле, которая сидит в его волосах, прям как мышка в мультике Рататуй. Ловкие руки умело переворачивают подбрасыванием горячие блины на сковороде. — Доброе утро, Ааарс, — в дверях появился растрепанный школьник, который выглядел до безумия милым. — Ты такой забавный с утра, как спалось? — Спокойно и сладко, но я совершенно не помню, как я оказался на кровати и вообще когда я уснул? — Ты задремал под конец фильма, а я тебя положил на кровать. — Ой, прости, я случайно, — Тоша смущённо опустил глаза. — Ничего, ребёнок, ты на удивление лёгкий, приятного аппетита, — Арсений поставил стопочку блинов, варенье и сделал такие же чаи, как и вчера вечером. — Ты ещё и готовишь офигенно, в тебе есть вообще минусы? Бог, —улыбаясь, говорит Шастун с набитыми щеками. — Обычный смертный, Антош, — Арс сам не может сдержать улыбки, глядя на это солнышко, а шиншилла на его голове жуёт очередной орешек. — Эх, неплохо посидели но думаю мне пора, — ученик встал из-за стола и направился к коридору. — Может как-нибудь ещё погуляем? — С радостью, Арс, только не молчи, мне в радость с тобой поболтать, до понедельника.   Но Арсений молчал. Ему снова стало плохо, даже уже не от событий прошлых лет, а от того, что дома никто не смеётся и не озаряет всё своей улыбкой… Нет, ну а что он хотел, на что расчитывал? Поэтому, снова взяв очередную книгу с полки, Арсений провёл выходные за чтением, ведь он не знал, что выходные Антона пролетели идентично как у преподавателя. Шли недели, одна за одной, но никто так и не сделал первый шаг, чтобы снова пойти погулять или просто поболтать. Как говорится, хочется и колется. Остались лишь переглядывания на уроке и пропали недосказанности. 31 декабря, везде лежит снежок, яркие гирлянды висят по всей округе, ёлочки, подарочки, всё как надо. Арс создал себе нужную обстановку дома: маленькая ёлочка и новогодние украшения, которые радуют его глаз при прочтении новых книг и написании авторских стихов. По правде сказать, он не собирался праздновать Новый год, ну потому что «А смысл?», но в восемь вечера ему позвонил… Антон. — Да, привет, Тош, — Арс до безумия бы хотел провести с Антоном этот вечер, как тогда, но это наверное было бессмысленное ожидание чуда. Наверное, и Антону не понравился его характер, а может наоборот ребёнок ждал первого шага от взрослого (тут ещё надо поспорить, кто из них взрослый). — Не хочу навязываться, но у меня родители в командировке, может, если ты один, проведём эту новогоднюю ночь вместе?.. Я скучал. — Я жду тебя, очень сильно жду, ребёнок, — буквально табун мурашек пробежали по спине и рукам Арса. «А может, новогодние чудеса всё-таки случаются?» Арсений заказал доставку продуктов, поскольку дома праздничного особо ничего не было, и доставка приехала раньше, чем Антон, но не намного. — Ой, Антоша, привет, ты чего без шапки, дурачок? На улице минус 20. — Ну ой, — всё, что смог сказать Антон в своё оправдание, а после по-хозяйски обнял старшего, который утоп в этих объятиях, прижимаясь к Шастуну. — Я ничего не готовил, но к нам приехали продукты, сделаем праздничный стол? — Конечно, пошли готовить! — Тоша был как никогда улыбчив, снова это солнышко освещает квартиру Арсения и его самого. Их кулинарный тандем отлично сработался, так что работа в четыре руки была и весёлой, и быстрой. Антон открыл для себя новую сторону Арсения, танцующего под новогодние песни на кухне и подталкивающего на это самого школьника. Быстро были нарублены салаты и запечена картошечка в духовке, ведь это новогодние традиции. — Арсений Сергеевич, надо нам поторопиться, полчаса осталось, — Тоша произносит это со смешинкой в голосе. — Да мы уже и вот почти, только стол надо поставить. Попов поставил небольшой стол в зале рядом с диваном, и на него быстро поставили тарелки и бокалы. Вот долгожданный бой курантов. Арсений со своим учеником ударяется бокалами и выпивает шампанского, загадывая лишь одно единственное желание, в надежде, что оно когда-нибудь сбудется. — Ну что, ты загадал желание, Тош? — Да, загадал, но мне кажется, что оно не сбудется. — Эй, не будь такой тучкой, обязательно сбудется, — Арсений мягко обнимает Тошу, а тот только сильнее жмется к голубоглазому. — Арс, а вот что мне делать? Мне нравится один человек, но мне кажется, что он мне не ответит взаимностью. — Мм, — Арсений немного погрустнел от этих слов, узнав, что его Тоша в кого-то влюблен, — скажи ему как есть, не играй в русскую рулетку, это не поможет, заодно и трепать свои нервы не будешь переживаниями. — Арс… Я влюблён в тебя, — ребёнок закрыл глаза от страха, он не хочет быть отшитым своим преподавателем с глазами океана. — И я в тебя, ребёнок… Всё-таки новогодние чудеса случаются, — он улыбается и тянет Тошу на свои коленки, прижимая к себе. — П-правда? Ты не шутишь сейчас? — Не-а, я очень долго думал над этим, что это неправильно, что я аморальный педофил, но я решил не бороться с чувствами, ты мне понравился и это оставалось фактом. Мне понравились твои ярко-зелёные глаза, ямочки, когда ты улыбаешься, да и сама улыбка, которая заставляет оживать всё в этой комнате, — Антон уткнулся смущённый в грудь Арсения, он полностью залился краской. — Я думал, ты меня пошлешь куда подальше, просто ты такой шикарный и… и я, эта новогодняя ночь была моей последней надеждой. — Ребёнок, ну что ты такое говоришь, ты прекрасный, а во мне много изъянов, просто мы два влюблённых дурачка. — Можно тебя поцеловать? Я мечтал попробовать твои мягкие губы, — Тоша поднял взгляд, как у кота из Шрека. Попов ничего не ответил, лишь осторожно, будто Антоша сейчас растворится, прижал его к себе и вплел руку в кучерявые волосы, а после накрыл его губы своими. Поцелуй был осторожный, нежный, со стороны Антона ещё и неумелый, но это не могло его испортить, им было слишком хорошо, оба очень этого хотели. — Моё желание сбылось… — в унисон сказали два парня, а после комната наполнилась смехом. — Ну точно два дурачка, давай кушать, а то наши кулинарные шедевры остынут, — Арсений вовремя вспомнил про накрытый стол. Они не говорили ни слова про любовь, была лишь влюблённость, ведь они оба понимали, насколько громкие эти слова «Я тебя люблю», но и даже влюблённость их слишком окутывала нежными лапами чувств, заставляя раствориться в ней без остатка. Этой новогодней ночью Антон уломал преподавателя лечь с ним и не пожалел о этом решении, когда мужские руки легли на его талию и притянули к себе, мягко обнимая, а сзади слышалось спокойное дыхание Арсения. Да, Тоша уже ничего не боялся, он понял, что его примут любым, вместе с его придурковатыми идеями, поэтому сейчас он перевернулся в руках Попова и прижался к нему, улыбаясь в грудь, что вызвало улыбку старшего, хоть её и не было видно в темноте.