Свет (не) мой

Крылья твои мягкие, крылья твои нежные. Не для меня они, не для моих монет. Не мне касаться их лапками своими. Я была бы нежна, как не была бы ни за творчеством своим, ни за молитвой Бледному. Если только молиться я буду не за тебя. Если только творить я буду не с твоим образом в мыслях. Я думала бы только о крыльях твоих, о твоём платье алом, об улыбке твоей, которой не мешает маска. Ты простая была, ты не волновалась, что твой образ никто из дворян не осмелится примерить. Не понимал никто из дураков этих, что алый твой красивее самого чистого белого. И не накажет Король меня за слова эти, ведь говорю я теперь правду. Думаю правду, пою правду, когда не слышит никто, даже я. И ты никогда не услышишь, свет мой. Слабый, простой, сиянию Божьему не чета. Но для меня ты горишь ярко. Ярче самого Бледного, ибо сама я не видела лучей его и не увижу. А ты каждый вечер сияешь солнцем, и летят все, даже те, у кого и крыльев не было, к тебе. Ты — отголосок жизни, которой никогда не повидать нам. У нас всё есть, и всё охвачено скукой. Но понимаю это я одна. Твой, лишь твой голос может объединить нас. Мы разрозненны, мы глупы, мы несчастны в пустой роскоши своей. Ты даёшь нам забыться. Ты и есть луч света, единственный, не посланный Королём. И даже он угас. И Король от нас отвернулся, и среди всех осталась я одна. Не то спасение, не то наказание, но благодарна я, что не хожу средь своих чумным трупом. Как не ходишь среди них и ты. Пережила ли ты? Ушла ли ты? Обрела ли ты покой? Ни одному вопросу нет ответа. Король оставил мне лишь молитвы. И молюсь я теперь за тебя. Понимаю я разумом, что молиться нужно уже за упокой, но… Иногда, на грани меж сном и реальностью, мне кажется, что я ещё слышу твой голос. И в минуты эти я лишь хочу, чтобы и ты могла услышать мой.