Ловец снов

      Считалось, что Итачи — гений, из тех, кто рождается лишь раз за десять поколений. И дело было не только в интеллекте, но и во всех аспектах искусства шиноби. Разумом, телом, возможно, даже душой — идеальный солдат.       Итачи не только обладал Мангекё шаринганом, но и развеял все слухи и мифы, роящиеся вокруг наследия Учих. Он не только мог с лёгкостью выполнить дзюцу С-класса, но также мог разложить его на части и по своему желанию создать что-то принципиально новое и лучшее. Своими ловкими пальцами Итачи, с пугающей лёгкостью, распутал клубок из политических интриг клана и связал самых воинственных игроков в безвредные узлы настолько быстро и ненавязчиво, что те начали считать, будто самостоятельно преисполнились его идеей о мире.       Его отец, конечно, проявлял немалую гордость за сына всякий раз, когда представлялся подходящий случай. И никто не мог его винить в этом. Итачи преуспел в каждой роли, которую взял на себя: солдат, лидер, учитель, сын, брат…       Младший брат часто шутил, что самым большим недостатком Итачи было то, что тот до отвратительного совершенен. Произнеси Саске эту шутку в пределах слышимости своей сокомандницы, Харуно Сакуры, то получил бы болезненный удар по голове и лекцию о том, что «не должен оскорблять Итачи-сенсея, потому что он хороший, а ты ревнуешь!». Наруто тоже бы досталось. За смешки.       (Спустя три часа, после того, как Итачи стал джоунин-сенсеем, он решил, что ему нужен ирьёнин в седьмой команде, если его глупый младший брат планирует дожить хотя бы до тридцати. Ему было любопытно, заметил ли кто-нибудь иронию сделанного им выбора.)       Большинство просто соглашались с тем, что Итачи абсолютно несравним со своими сверстниками, и на этом останавливались. Когда седьмая команда, прихрамывая, вернулась в Коноху, уставшая, но торжествующая после поражения Акацуки, никто не удивился. Когда Итачи тихо подтвердил смерть Мадары, никто не вздохнул с облегчением — они просто не ожидали другого исхода.       Подобно тому, как экстремальная, чрезмерная стимуляция притупляет чувства, жители Конохи пресытились достижениями Итачи. Их нельзя было винить, потому что такова природа вещей. Люди быстро привыкают к шаблонам.       Даже сам Итачи начал находить препятствия, поставленные перед ним, слишком незначительными, а загадки — слишком простыми. Привычка заставляла его в обязательном порядке отчитываться о миссиях, но в мирное время они мало чем отличались от высококлассных миссий по сопровождению — по сути, прогулок по сельской местности. Он никогда не осмеливался и помыслить о новом испытании, новой головоломке, потому что это несомненно привело бы к проблемам в родной деревне. А Итачи превыше всего ценил мир.       Поэтому он был рад, что роль героя — ненужная, нежелательная, — так и оставалась пылиться на полке.       Итачи вёл спокойное существование, лишённое неопределённости, хаоса и страха, и смог убедить себя, что доволен.