Туманность на заре

В голове битый час крутились слова незнакомца: «Беги за утренней зарёй». Мог ли я довериться этому посланию, к чему были эти слова, кто был тем человеком, что так вовремя одёрнул меня, и что вообще это значило? Вторые сутки без сна давались мне нелегко, силы были уже на исходе. Мышцы от постоянного напряжения сводило, меня передёргивало. Я был обезвожен и голоден, но старался не думать об этом. Мысли путались, желание отправиться в царствие Морфея с каждой минутой лишь усиливалось, веки тяжелели, а я всё чаще клевал носом, когда замирал в ожидании, прислушиваясь, или останавливался, чтобы перевести дух. Мне необходимо было сохранять бдительность, чтобы вновь не оступиться. Они были рядом. Ещё одна моя ошибка, и Они точно настигнут меня. Я был готов к возможным трудностям, но не думал, что всё обернётся именно так. Мысль о побеге мучила меня с того самого дня, как загадочная листовка оказалась у меня в руках. Я видел, как сотни таких бумажек падали с неба, они были повсюду. Сразу сработала сигнализация, а когда я вышел с занятий через какие-то десять минут, ничего не было. Листовку я обнаружил через пару дней на столе у отца во время собрания. Чёрные полосы на белом фоне с красной обведённой буквой «А» посередине мне ни о чём не говорили, но было в этом что-то столь притягивающее и творческое…я улыбнулся. Отец вырвал листок у меня из рук, когда молодой офицер, недавно назначенный одним из главнокомандующих, подошёл ко мне, внимательно обвёл взглядом и гордо, слегка приподняв подбородок и вопросительно изогнув бровь, спросил: «Что ты об этом думаешь?». Мой ответ вызвал странную ухмылку на его лице. Мне бы стоило использовать одну из давно заученных фраз о том, что всё это вздор и непозволительная пропаганда, или хотя бы извиниться за то, что сую нос не в своё дело, но я не смог сдержать странного порыва, подогреваемого неизвестным чувством протеста, и непривычно резким тоном спросил: «А что я должен думать?». Через пару месяцев, найдя в себе достаточно сил и уверенности, я принял решение пойти против системы. Я знал, что существуют подпольные организации, которые периодически оказывают сопротивление, и был готов примкнуть к одной такой известной мне группировке, но неожиданно попался на крючок. Отец, заранее проинформированный о моём странном поведении во время занятий, – я часто отвлекался и погружался в свои мысли, – подозревал, что ему придётся отвечать за необдуманный поступок с моей стороны, поэтому приказал следить за мной. Люди отца оккупировали здание очень быстро, невольно я стал тем самым человеком, который сдал отряд сопротивления правительству; я видел, как им заламывают руки и как их лицами с силой прижимают к холодному бетону под ногами, но сам чудом успел ретироваться. Я был в ужасе и винил себя за то, что привёл за собой надзирателей, но как выяснилось чуть позже, пока я прятался и прислушивался к каждому шороху, группировка была подставной – они ловили таких, как я. По моим расчётам до рассвета оставалось чуть больше часа. Я всё обдумывал те слова о заре. Сейчас казалось, что довериться причудливой наводке незнакомца было куда безопаснее, чем слепо играть в кошки-мышки, где гарантированно вот-вот я буду схвачен. Я по-прежнему не знал, как нужно трактовать эти слова, но мелкими перебежками двигался в сторону моря, где вскоре должно было взойти солнце. На мою удачу или беду утро выдалось необычно туманным; выращенный в четырёх стенах и живущий по строгому расписанию, я впервые столкнулся с таким природным явлением. В густом тумане практически ничего не возможно было рассмотреть. В какой-то момент мне даже показалось, что я свернул не туда, но отчётливый шум прибоя и редкие крики чаек в преддверии утра не давали сбиться с пути. И всё-таки я заплутал: перебегая от одного здания к другому я не заметил, как оказался на пристани и чуть не свалился в воду, но вовремя схватился за ограждение. Туман понемногу рассеивался, стало виднеться море, а над ним яркой полосой стали появляться первые отблески восходящего солнца. Очарованный красотой, я стоял на месте, любуясь озаряющимся красками серым небом, как вдруг услышал крики – моё местонахождение было раскрыто. Я ринулся бежать, но бежать было некуда, они приближались со всех сторон. Краем глаза я заметил, что от соседнего причала отшвартовывался корабль. Едва успев обогнуть пару надзирателей, – один буквально коснулся моего плеча, – я перепрыгнул через ограждение и из последних сил бросился бежать к кораблю в надежде, что смогу, что успею запрыгнуть на него. Деревянная пристань дрожала под ногами, шум тяжёлых офицерских сапог толпы надзирателей за спиной волной адреналина растекался по венам. Я не оглядывался, я смотрел только вперёд и, когда понял, что корабль уже отошёл и мне уже не запрыгнуть на борт, не остановился. Я добежал до конца причала, оттолкнулся что было мочи и прыгнул. Неудачно ударившись об борт грудью, возможно, сломав себе пару рёбер, я стремительно скатывался вниз и едва успел схватиться за трос, свисающий сбоку. Обмотав его вокруг руки и сделав пару размеренных вдохов и выдохов, которые дались мне с трудом, я наконец-то обернулся назад. Толпа надзирателей стояла на пристани и провожала меня негодующими взглядами, среди них, мне показалось, я увидел знакомое лицо; тот парень ухмыльнулся. Корабль стремительно удалялся от города, офицерские катера могли отправиться в погоню с минуты на минуту, мне необходимо было забраться на борт. Я с трудом смог подтянуться наверх, руки горели от жестких сплетений троса, в теле не осталось никаких сил. Казалось, я так и останусь висеть над водой. Внезапно кто-то протянул мне руку – я поднял голову и был пойман встречным взглядом горящих странной, даже дикой радостью глаз незнакомца. Этот человек показался каким-то особенным, не похожим на других. Он будто излучал уверенность и силу. Недолго думая, я схватился за его увешенную пёстрыми браслетами и кольцами руку. Парень причудливо улыбнулся, издав странный смешок, и, крепче сжав мою руку – будто в рукопожатии – прежде чем резким движением потянуть на себя, произнёс: – Добро пожаловать на «Аврору», Кан Ёсан!