Туманность на заре

Я словно в тумане или облаке, в холодном облаке на вершине горы. Тело зябнет, волнами пробирает озноб и нечем дышать. Кислорода ничтожно мало, так мало, что лёгкие, словно какой-то ненужный клочок бумаги, сжимаются внутри. Нервно глотаю воздух, но обмороженные дрожащие губы трескаются с болью, оставляя неприятный металлический привкус во рту. Кровь не насыщается и по артериям больше не течёт, сковывая все движения, биение сердце замедляется. В ушах вакуум, но я слышу звон. Режущий слух звон надвигается. Он вибрацией проникает в каждую клеточку, клокочет, бьётся об стенки и внезапно лопается, разрывая оболочку. Моё тело разрушается изнутри. От бессилия я закрываю глаза, выдыхаю остатки морозного воздуха и падаю в бездну, теряя сознание. Чувствую ноющую боль в груди, открываю глаза, и снова ничего не видно. Снова белая дымка затмевает всё вокруг. Но меня больше не трясёт от холода и дышится свободно. Я оглядываюсь по сторонам в попытке зацепиться взглядом за что-нибудь, но ничего нет. Я один среди пустоты. Нерешительно делаю шаг вперёд. Стоять на месте столь же бессмысленно, как и двигаться в неизвестном направлении, но я не могу оставаться здесь. Здесь небезопасно. Неуверенный шаг сменяется быстрым бегом. Я бегу в никуда, вокруг всё та же пустота и густой туман, в котором едва возможно разглядеть собственные руки. Грудь сдавливает неприятная боль, особенно сильно щемит в области рядом с желудком. Но я продолжаю двигаться вперёд. Я знаю, я чувствую – отсюда должен быть выход. Свет. Я двигаюсь в сторону источника света. Я ведь различаю слои тумана и вижу их перед собой. Где-то здесь должен быть источник света. Солнце или луна, быть может, какой-то уличный фонарь – хоть что-то, что препятствует тьме. Я резко останавливаюсь и смотрю наверх. Голова тут же начинает кружиться, в глазах мерцают радужные круги, я начинаю терять равновесие, падаю на колени, пытаюсь опереться руками о землю и внезапно ощущаю воду под ладонями. Едва совладав с телом, я подношу руки к лицу, смотрю на ладони, вижу, как с них стекают мелкие ручейки, слышу, как капли, падая, звонче обычного ударяются об воду, раздвигаю руки и вижу своё отражение. Я смотрю на себя, вижу знакомое лицо, тот же пустой взгляд, натянутая покорная улыбка, те же черты, ужимки, но не узнаю этого человека. Ведь это точно я – такой, каким я привык себя видеть, такой, каким всегда меня хотели видеть все вокруг, но мне чужд этот образ. Странное чувство внутри побуждает меня потянуться и дотронуться до этого незнакомца, но едва я успеваю коснуться ладонью поверхности воды, как с головой проваливаюсь вниз. Делаю отчаянные попытки всплыть на поверхность, но всё безрезультатно. Вода, словно ртуть, заполняет собой всё. Я снова задыхаюсь, снова испытываю эту дикую боль в груди. Все дыхательные пути перекрыты. Я борюсь до последнего, но воздух кончается, а с ним уходят и все остатки сил. И я, теряя сознание, стремительно падаю ко дну. Я ведь не умер? Воздух. Глоток свежего воздуха возвращает меня к жизни. Теперь я, кажется, на лугу. Безмятежно лежу на спине и наблюдаю, как на ярко-голубом небе медленно плывут редкие перистые облака, и лишь лучи палящего солнца заставляют щуриться. Теплый ветерок ласково щекочет кожу щёк. Цветастая бабочка кружит надо мной в своём причудливом танце, маня своей красотой и загадочностью. Тянусь за ней, но не могу поднять руки – тело не слушается. Меня это сильно пугает. Быть скованным по рукам и ногам страшнее всего. Обладать сознанием, всё понимать, видеть и слышать, но не иметь возможности двигаться, всю жизнь зависеть от кого-то – так бессмысленно. Я делаю попытку закричать, но звук застревает внутри, напоминая о неприятной боли в груди. Быть может, это сонный паралич? Припоминая лекцию одного из преподавателей, пытаюсь сконцентрировать всё внимание на том, чтобы сжать руку в кулак. Делаю сотни, тысячи попыток, но пальцы, кажется, только каменеют от этого. Пробую другой рукой, но ничего не выходит. Внезапно странное покалывающее тепло разливается по кончикам пальцев, и я всеми силами стараюсь ухватиться за него. Сжимаю ладонь и будто чувствую чьё-то прикосновение. Резко и с шумов выдыхаю, ощущаю прилив сил, чтобы подняться, слегка привстаю на локтях и понимаю, что держу за руку фантом. Будто какая-то сторонняя, внешняя сила жаждет моего пробуждения не меньше моего. Я ведь просто сплю? Слышу голоса. Мужской обеспокоенный голос просит быть аккуратнее, а женский, приятный женский голос, который почему-то звучит знакомо, отвечает, что сделает всё возможное, чтобы раздобыть артефакт, обращаясь к собеседнику «мой капитан». Капитан? В голове начинают мелькать обрывки воспоминаний. Кажется, я сбежал из дома. Две ночи без сна, погоня, какой-то парень хватает меня за руку в подворотне и говорит бежать за зарёй. Первые отблески рассвета над полосой тёмного моря, корабль, топот сапог, жуткая боль сбоку и чья-то рука затягивает меня на борт. Откуда он знал моё имя? А что потом? Они встретили меня как старого приятеля, но не успел я произнести ещё и слова, как почувствовал резкую точечную боль в области лопаток и начал стремительно терять сознание. Помню жужжащий рёв моторов, звуки выстрелов и обеспокоенные голоса, просящие не поддаваться. Я боролся с растекающейся по венам и заставляющей конечности тяжелеть дремотой, но проиграл и провалился в сон. Значит, я жив и сейчас я просто сплю? Открываю глаза и вижу перед собой деревянный потолок. Пытаюсь осознать, где я и что со мной происходит. Я лежу на чём-то мягком – на постели или диване. Во рту непереносимая сухость, горло дерёт при каждом вздохе. Кажется, сейчас ночь. Тусклый свет едва освещает помещение. Краем глаза замечаю какую-то суету сбоку. Преодолевая внезапный страх паралича, с трудом приподнимаюсь на локтях, стараясь занять сидячее положение. Тут же тело пронзает неприятная режущая боль и сильно отдаёт слева в область под сердцем. Не могу сдержать глухого стона и шиплю, хватаясь за перебинтованные рёбра. – О, очнулся, спящая красавица? Откуда-то сбоку доносится чей-то приветливый голос. Поднимаю голову и вижу перед собой незнакомого улыбчивого парня, что с неподдельной радостью и одновременно облегчением смотрит на меня. В голове проносится: «Очнулся, спящая красавица?». Удивляюсь странному обращению, хочу узнать причину, но не могу произнести ни слова, горло дерёт от сухости. Я хмурюсь, с трудом сглатываю и в непонимании лишь вопросительно изгибаю бровь. – Моя подруга… – будто поняв мой посыл, было начал с мягкой улыбкой отвечать парень, но в секунду переменился в лице, заметив, как я машинально потянулся к горлу рукой. – Впрочем, это сейчас неважно. На, выпей воды. Он протянул мне ковшик с водой. Чуть помедлив, я с неуверенностью принял его; в руках застыла неприятная слабость, казалось, ковш вот-вот выскользнет, облив меня с ног до головы. Но жажда оказалась сильнее странных причуд организма и лишь непомерная усталость препятствовала тому, чтобы с волчьей жадностью не поглощать живительную влагу. – Спасибо, – скрипуче-севшим голосом едва смог выдавить из себя я, отпрянув от медной каёмки. – Не напрягай пока горло, – с улыбкой ответил парень, забрав сосуд, – отпивайся, набирайся сил. Держи, – вновь наполнив ковш водой, он протянул мне его обратно. – Ты можешь ничего не говорить, а просто слушать. Знаю, у тебя много вопросов, но я постараюсь ввести тебя в курс всего. Постепенно, – он опять тепло улыбнулся, а затем кивнул головой и повёл бровями, намекая на то, чтобы я не только слушал и в непонимании смотрел на него, но и не забывал пить воду. – Сегодня проведу лишь небольшое знакомство с кораблём. Расскажу о самом необходимом. Мне ещё велено тебя накормить, но для этого нам нужно немного пройтись. Сможешь встать? Я незамедлительно кивнул. Сил было критически мало, но одно лишь упоминание о еде побудило к действию. Я отставил ковш в сторону, скинул одеяло, только сейчас обратив внимание, что на мне из одежды остались только штаны, и, неуверенно опираясь на руки, уселся на край кушетки. – Вот, держи, переоденься, – парень протянул заранее подготовленную стопку с одеждой. – Пока что так, эти вещи должны тебе подойти. Потом найдёшь свой стиль сам. – Стиль? – Хм, да, – он усмехнулся. – Незнакомое словечко, верно? Здесь на «Авроре» принято самовыражаться. Очень важно быть частью команды, но ещё куда важнее не забывать оставаться собой. Недоумение – это именно то чувство, что я испытывал с момента пробуждения. С каждой новой репликой незнакомца вопросов становилось только больше. Я не до конца понимал, стоит ли ему доверять, но мне больше ничего не осталось, как внимать каждому его слову в надежде, что пазл постепенно начнёт складываться. Стараясь не выдать своих эмоций, – в левом боку сильно щемило, – я кое-как влез в бесформенную футболку, но подняться с места, чтобы натянуть на себя новые штаны, оказалось сложнее всего. Меня сразу начало мутить: закружилась голова, пустой желудок сжался, подгоняя к горлу неприятную тошноту, перед глазами замерцали звёзды. Чтобы не упасть, мне пришлось схватиться за край тумбочки подле кушетки, с которой дребезжа сразу попадали какие-то склянки. – Ты как? – подскочив с места, встревоженный парень подхватил меня за плечи. – Порядок? – Порядок, – кивнул я, стараясь натянуть улыбку. – Держись меня, если что, – ободрительно сказал незнакомец, чуть отступив назад. – Меня, кстати, Юнхо зовут. Прости, что сразу не представился. – Ёсан. – Не хотелось бы тебя лишний раз удивлять и настораживать, но твоё имя мы здесь все прекрасно знаем, так же как и твоё происхождение, – в лёгкой неловкости ероша волосы на затылке, он улыбнулся. – Ты только не подумай ничего лишнего, но мы ждали тебя. – Ждали? – Да. Ты из немногих, кто добрался до корабля. Ещё и полностью самостоятельно. Тебе есть чем гордиться. – Я не… – Поймёшь всё чуточку позже. А сейчас давай лучше пойдём поедим?

***

Пока мы пробирались к еде, Юнхо, несмотря на мою медлительность, успел провести мне небольшую экскурсию по палубам и коридорам, немало удивив продуманной и современной организацией судна. Здесь всё было не таким, как того можно было бы ожидать. От кораблей со страниц учебников и на досуге изученных мною книг здесь были, быть может, только каркас и борта. Даже новомодные яхты со всей своей причудливостью уступали интерьеру этого судна. Юнхо показал мне боковую каюту, где уже давно было приготовлено место для меня. Каюта была на троих, мне предназначалась единственная верхняя койка, но сегодня, отшутившись на тему того, что спящие красавицы после пробуждения долго ещё не могут заснуть, Юнхо настоятельно рекомендовал занять одну из свободных нижних кроватей, чтобы лишний раз не перенапрягать тело. На второй из них уже кто-то спал, поэтому мы не стали долго задерживаться там. Голод диктовал свои правила: есть хотелось невыносимо, но на деле оказалось, что меня воротит буквально от всего. Заготовленных блюд было не так уж и много, но без явной тошноты я смог съесть только плошку риса и немного кимчи. Этого было вполне достаточно, чтобы мой желудок перестал вариться в собственном соку, а под рёбрами стало щемить чуть меньше. Больше всего остального меня впечатлило ясное звёздное небо, когда мы только поднялись на верхнюю палубу. Звёзд было бесчисленное множество, и тысячи этих огоньков колыхались в отражении бескрайней, едва гонимой тёплым ветром морской глади. Затаив дыхание и крепко ухватившись за борт корабля, я любовался этим прекрасным видом, пока за спиной не послышались чьи-то тихие шаги и с лёгкой усмешкой в голосе кто-то не произнёс: – О, Белоснежка. Я обернулся – мимо меня с усталой улыбкой на лице тенью прошёл невысокий парень. Он облокотился о борт сбоку от нас и, тяжело выдохнув, уставился куда-то вдаль перед собой. Кажется, я видел его раньше, и, по всей видимости, это был капитан «Авроры», для знакомства с которым мы сюда и поднялись. В голове промелькнуло: «О, Белоснежка». Очередное странное прозвище в мой адрес? Я перевёл взгляд на рядом стоящего Юнхо, требуя объяснений, но тот лишь хохотнул и добавил: – Это Хон сам придумал. – И сколько же прозвищ вы мне ещё изобрели? – в недоумении поинтересовался я. – Дай подумать, – Юнхо скрестил руки на груди и в показной задумчивости слегка задрал подбородок кверху, едва сдерживая улыбку. – Спящая красавица – раз, Белоснежка – два, скульптура… – Скульптура? – Да, потому что выглядишь как хрупкая неженка или что-то такое, – быстро отмахнулся Юнхо, будто боясь упустить мысль. – Скульптура – три. И ещё прекрасный принц. – Прекрасный принц? – уже ничему не удивляясь, переспросил я, больше принимая на веру, чем вопрошая. – Да. Мне кажется, это подходит тебе больше всего, если учитывать твоё происхождение, – Юнхо вдруг замолчал и стал медленно осматривать меня с ног до головы. – И выглядишь ты хорошо даже несмотря на помятый вид, – с лучезарной улыбкой, озаривший его доброе лицо, заключил тот. – Принц в заточении. Да и манеры у тебя весьма такие… Хён, что думаешь? – Прекрасный принц, – хмыкнул капитан, заставив меня обернуться. – Прекрасный принц, да, – на выдохе повторил он, вертя одно из своих колец, – вот только где сейчас твоя отважная принцесса? Повисла странная тишина. Даже Юнхо слегка помрачнел. Стало как-то не по себе. Видимо, сейчас это была больная тема. – Артефакт? – неожиданно подал голос я, посчитав, что не могу оставить вопрос без ответа. Реакция последовала незамедлительная: оба парня уставились на меня в изумлении. – Она отправилась за артефактом? – Откуда ты…? Юнхо, ты уже успел… – Я слышал ваш разговор. Юнхо здесь ни при чём. Кто она, и что за артефакт вы ищите? – Это разговор не для сегодняшней ночи, – отчеканил капитан, явно сдерживая накатывающую злость. – Тебе ещё очень многое предстоит узнать, Ёсан. Очень многое, – он с шумом выдохнул, мотнув головой. – Не торопи события. А сейчас лучше иди, отдохни. Ты ещё слишком слаб, – похлопав меня по плечу, он устало, но тепло улыбнулся. – Юнхо проводит тебя, хорошо? – Простите… – я склонился в виноватом поклоне. – Я не… – Всё в порядке, Ёсан. Не волнуйся, – капитан взял меня за руку и, слегка сжав пальцы и чуть склонив голову, заглянул мне в глаза. – Это не запретная тема, но я расскажу о ней позже, договорились? – в ответ я лишь кивнул. – Не бойся и не извиняйся попусту, мне импонируют твои внимательность и любопытство, – его лицо вдруг озарилось отцовской гордостью, он сжал губы в довольной ухмылке, – но скоро ты всё и так поймёшь. А сейчас доброй ночи. – До-доброй ночи, – чуть запнувшись, тихо ответил я, поклонился в знак уважения и последовал за Юнхо.