***
Лицо горело так, что на нём смело можно было жарить яичницу. Рассказать всё девочкам получилось не сразу: я каждый раз хваталась за волосы и вскрикивала, вспоминая самую неловкую ситуацию моей жизни. Говорят, что в такие моменты хочется провалиться под землю? Да! Я готова была на всё, но при условии, что Сехун всё забудет! Однако мои мольбы остались проигнорированы, и я понимала, что, выйдя за пределы женского туалета, могу столкнуться с насмешками. Ведь где вероятность, что этот высокий брюнет с явно подкаченной грудью не разболтал о случившемся никому? Как только эти мысли закрадывались в голову, хотелось плакать с новой силой. Соён и Чеён успокаивали меня со словами, что в этом нет ничего страшного, ведь было бы странно, если в столь взрослом возрасте парень никогда не сталкивался со средствами женской гигиены, но… это всё произошло именно со мной! И так или иначе, это неловко — показывать кому-то что-то столь личное. В общем, на ланче я сидела как на иголках: всё время оглядывалась и напрягалась, как только ловила чей-то взгляд на себе. — Руда, успокойся. Ну хочешь я скажу ему, что это мой тампон? — предлагает Соён, явно уставшая от моих самотерзаний. Я сжимаю губы и лбом упираюсь в край стола. — И в самом деле, Руда. Здесь нет ничего плохого. Ты сделала хорошее дело, а что он подумает о тебе — не столь важно. Слова Чеён также не произвели на меня никакого впечатления, и я продолжила раз за разом прокручивать произошедшее, словно это приносило мне удовольствие. Но нет! Я была очень мнительным меланхоликом, который цеплялся за любую мелочь и мог обдумывать ее хоть до конца жизни, терзая себя. Вот и сейчас происходило то же самое: мучила себя, хотя отдалённо понимала, что в этом действительно нет ничего страшного и наша физиология не должна подвергаться насмешкам. Я могла бы убедить себя в этом и стать такой же, как Соён и Чеён, но вместо этого заключаю: — Это конец! Видимо, девочки истратили последние попытки утешить меня, поэтому лишь тяжело вздыхают и продолжают наслаждаться перекусом. А мой ланч состоит из соплей и слёз. Хоть и не в буквальном смысле. Всё-таки я всё ещё заботилась о лице и боялась, что опухнет. Мы возвращаемся в аудиторию, куда я иду максимально медленно, словно пытаясь потянуть время до казни. Но вот, девочки проходят в аудиторию и у меня не остаётся выбора, как войти за ними. Топчусь на месте, как только переступаю порог, и сразу же отыскиваю взглядом сидящего в самом верхнем ряду юношу, имя которого уже все знают. Он явно сосредоточен на книге, но, словно почувствовав на себе взгляд, переводит внимание на меня. Вздрагиваю и вспыхиваю с новой силой, чувствуя, как начинаю постепенно закипать. Ожидаю смешка или что-то вроде этого, но Сехун лишь задерживает на мне взгляд дольше обычного, а потом как ни в чём не бывало вновь увлекается книгой. И всё? Прохожу к своему месту, всё ещё поглядывая в сторону Сехуна. Но юноша также не подаёт вида, продолжая листать учебник. Присаживаюсь на место и стараюсь погрузиться в лекцию, как только та начинается, но это оказывается проблематично в нынешней ситуации. Казалось, что я сижу на иголках. Поглядываю на О и с ужасом иногда ловлю его взгляд на себе. Неужели задумал что-то? Скатываюсь на стуле в ожидании неизбежной кончины. Чувство напряжения растёт во мне с геометрической прогрессией, поэтому и дальше находиться в этом состоянии становится невыносимо. Мне приходится собрать всё своё мужество в руки, чтобы решиться поговорить с О Сехуном лично, однако каждый раз, когда я была к этому готова, к парню обязательно кто-то подходил, и мне приходилось спешно ретироваться. Теперь это точно конец! Пришлось отпустить все попытки и отступить. После учёбы девочки пошли в кафе, а я была совершено не в том состоянии, чтобы веселиться, так что решила отправиться домой. Спускаюсь в метро и сразу же сталкиваюсь с неприятным гулом и звуками проезжающих поездов. Я настолько отвыкла от этого, что в первые минуты морщусь и решаю заткнуть уши наушниками. Людей было много, и от толкучки и спешки мне было не по себе. Как только нужный поезд останавливается, я быстро забегаю в него и к большому удивлению попадаю в полупустой вагон. Присаживаюсь сразу на свободное место и кладу рюкзак на колени, чтобы скрыть задравшуюся юбку. Вытаскиваю телефон, чтоб переключить песню, поэтом не сразу замечаю, как кто-то присаживается рядом. Улавливаю приятный аромат, исходящий от человека справа. Он такой свежий, чуть терпкий, но вместе с тем лёгкий, моментально привлекающий внимание. Сложно было сказать, что именно в этом запахе, но почему-то я сразу вспомнила детство, когда впервые родители отвезли нас с Намджуном на море. Было солнечно, тепло, а вместе с тем дул лёгкий ветерок, обволакивая лицо и босые ноги. Поворачиваю голову, позволяя себе взглянуть на человека со столь прекрасным ароматом, и тут же застываю, когда осознаю, что рядом сидит О Сехун. Ну почему из всех возможных мужчин на планете рядом именно он? Что же за дешёвые знаки судьбы? Мы что, в фильме каком-то? Отвожу взгляд в сторону и уже совершенно не слышу музыку в ушах. Поэтому снимаю их и смотрю куда угодно, но только не на О, однако как только взглядываю в стекло напротив, замечаю в отражении Сехуна. И именно там мы сталкиваемся взглядами. Тут же вспыхиваю, особенно при вспоминании сегодняшнего казуса. Пытаюсь скрыться от этого смущения, но оно поглощает меня изнутри. В голове возникла мысль, что это идеальный момент, когда я могу поговорить с ним. Никого, кроме посторонних. Поворачиваюсь к парню и открываю рот, собираясь что-то сказать, но уверенность улетучивается, стоит мне взглянуть на его точёный профиль. Отвожу взгляд в сторону. И почему же я такая неуверенная в себе? Господи, Руда, тебе девятнадцать лет, а ты даже вымолвить слово не можешь! Сжимаю лямку рюкзака и снова поднимаю взгляд на парня, но тут он поворачивает голову в мою сторону и смотрит прямо в глаза, отчего в голове в буквальном смысле появляется чёрный фон. — Что? — спрашивает он, на что я хлопаю глупо глазами. — Ты успел записать лекцию по государству и праву и праву теории? — выпаливаю, даже не сразу понимая, что за глупость сказала. Глаза расширяются, а уровень стыдобы зашкаливает настолько, что вот-вот улетит в космос. — Чего? — впервые вижу, как его густые брови ползут к переносице, отчего он выглядит серьезнее обычного. — Я… хотела сказать… — зажмуриваюсь, мысленно ругая себя за безнадежность и глупость. — По теории государства и права. Вот. Сехун продолжает смотреть на меня не без недоумения, но в конечном итоге вытаскивает из рюкзака тетрадь, которую молча протягивает мне. На самом деле, мне совершенно не нужен конспект, просто это я такая дурочка, совершенно не умеющая общаться с людьми. Благодарно киваю. — А ты… — вновь начинаю, но заканчиваю, как только он вновь взглядывает на меня. Во рту пересохло. — Любишь котиков? Сехун скрещивает руки на груди и отвечает весьма холодно: — Люблю, а что с того? — Да так, я тоже… Мне кажется, что если бы за нами наблюдали, то всё закончилось как в том меме, где люди в зале синхронно хлопают себя по лбу. Я бы сделала то же самое, если бы не беспокоилась о целостности лица. Дальше едем в тишине, прерываемой разговорами посторонних. Могу лишь думать об очередном провале, в котором сама же виновата. Сехун встаёт спустя пару минут и идёт к выходу из вагона, а рядом со мной присаживается полный мужчина, от которого разило потом. Мне пришлось сжаться, чтобы он смог уместиться на месте. Однокурсник покидает вагон, как только поезд останавливается и раскрывает свои двери, а я провожаю его фигуру через окошко, пока поезд вновь не сдвигается с места.***
Как только оказываюсь дома, бреду в свою комнату. Намджун уже дома, но разговаривать с ним не хотелось. Единственное, что так желала, — закрыться в комнате. Это я и делаю. Присаживаюсь в кресло на колесиках, перед этим закинув рюкзак в дальний угол, и тут же начинаю заниматься самобичеванием. Если бы существовала премия «самый неудачливый человек года», то был бы высокий шанс хоть где-то оказаться первой. Слышу стук в дверь и голос за ней: — Руда, всё хорошо? Судя по голосу Намджуна, его немало обеспокоило моё поведение. Будь на его месте, я бы тоже запереживала. — Да, просто я очень занята… домашки много, да и устала. — Ну, ладно. Кушать будешь? — Нет, я не голодна, — отвечаю правду, потому что в таком состоянии думать о еде я не могла, да и кусок в горло не полезет. — Попозже выйду. Слышу бормотание брата, но стараюсь не обращать на это внимание. Всё-таки решаю переодеться в домашний костюм и присаживаюсь за компьютер, чтобы начать делать домашнее задание. Первым делом захожу в социальные сети и натыкаюсь на оповещение о заявке в друзья. Кликаю мышкой, и меня тут же накрывает шок, потому что в друзья решил добавиться Ким Тэхён. Тот самый футболист, который утром спас меня от неминуемой встречи с мячом.