Внимательный Куроо

      Куроо никогда не жаловался на выносливость, силу, ловкость, прыткость, харизму. В общем, на всё то, что помогало в игре в волейбол. Куроо вообще не жаловался — не в его характере это. Но сейчас, стоя посреди большого спортивного зала, упираясь руками в собственные подкашивающиеся колени, Куроо не был так уверен в своих подходящих спортивных данных и здоровом теле. — Да ладно тебе, мы ведь только начали! — задорный вопль с другого конца поля заставил Тецуро поднять голову.       Бокуто довольно крутил мяч в руках, сжимая пальцы с такой силой, что бедный инвентарь неприятно скрипел натянутой кожей. У Куроо лицо перекосило от такого самодовольства. — Начали? Бо, мы тут полтора часа без продыху бегаем. Я пальцев не чувствую, — и словно в доказательство Куроо стал сжимать и разжимать кулак. Выходило не очень. Кончики пальцев горели от постоянных съёмов, а запястье ныло от сильных ударов. — А? Я даже не вспотел, бро… Акааши, ну скажи ему! — ах, ну да, личный адвокат всегда поможет.       Акааши, стоит отдать ему должное, меланхолично пил воду, время от времени утирая лоб подолом фирменной футболки Фукуродани. Его словно не затронула та волна энтузиазма Бокуто, что накрыла с головой Куроо, хорошенечко так высосав все жизненные силы и без зазрения совести выплюнула на берег «передышки». Иначе объяснить не сбившееся дыхание и крепко стоящие на паркете ноги невозможно. — Бокуто-сан, у всех свой уровень возможностей. Не переусердствуйте, — кратко и чётко. Ни каких попыток уговорить уйти с площадки, ни ещё пару слов о том, что пора бы, блин, остановится. Нет, что вы. Акааши, если на то уж пошло, всегда чуточку уступает Бокуто, словно во всём пытаясь угодить и поддержать. Это Куроо объяснял себе тем, что для Бокуто Кейджи хочет быть опорой во время матчей, но иногда, глядя на хмурое лицо кохая, который переступает через себя, становится как-то не по себе — Акааши слишком старается. — Попасуешь мне, Акааши? — Бокуто подбросил мяч, разбежался и ударил со всего маху. Оглушающий звон наполнил зал, пока мяч чётко и без колебаний приземлился перед линией аута. Куроо нервно сглотнул, поправляя спадавшую на глаза чёлку. — Хватит тебе. Пошли лучше в столовку. Она, кстати, скоро закроется, — Тецуро выпрямился, размял плечи и на дрожащих ногах поплёлся к лавочке с полотенцем. Из-за сильной усталости пол перед глазами плыл, крутился и раскачивался, словно во время землетрясения. — Но как же тренировка? — Куроо-сан прав. Нужно идти ужинать, — Акааши закрутил свою бутылку, поднял полотенце со скамьи и, не обращая внимания на разочарованный бубнёж Бокуто где-то позади, направился к выходу. Куроо вышел следом.       В Токио даже майским вечером воздух был тёплым и душным. Высокая влага, что тянула с юга префектуры, оседала на земле, лишь повышая эффект бани. Хотелось в холодный душ, и спать в комнате с кондиционером. Куроо сошёл с тропы, что вела от спортзала к основному корпусу школы, открыл бутылку и вылил себе на затылок остатки воды. Горловина футболки тут же неприятно начала липнуть к коже. — Эх, завтра уже всё закончится, — Бокуто остановился возле Куроо, забрасывая на плечо своё полотенце. Даже в сумраке вечера у него глаза блестели, горели азартом и рвением к победе. В глазах Бокуто можно было увидеть свет золотого кубка Национального турнира, о котором он мечтал все эти годы, и к которому стремился и по сей день. — Всё равно через месяц у нас начинаются каникулы, летний тренировочный лагерь, — Акааши тихо шуршал кроссовками по бетону. — И то верно, — Бокуто подхватил Куроо за локоть и, без особого усилия, потащил на буксире Тецуро в сторону школы. — Сам говорил, что на ужин опоздаем. — Какой же ты всё-таки говнюк, Бо.       Душ пришлось оставить на потом. Столовая, что располагалась в правом крыле основного здания, была практически пустой. Где-то в углу помещения сидел Наой-сан и Такаюки-сан, тихо обсуждая что-то своё. В другой части, у окна, доедали свой ужин Харуки и Сарукуй. Бокуто лучезарно улыбнулся, помахав им рукой, пока стоял возле стойки с едой.       Повар, милая и добрая женщина в возрасте, быстро организовала три порции карэ и холодного зелёного чая. Акааши забрал свой поднос, по привычке уходя за стол, где обедает в школе каждый день. Бокуто поспешил за ним.       Стены школы Фукуродани, где на этих выходных проходили тренировки совместно с Некомой, для Куроо казались чужими и холодными — опасными. Пусть Тецуро и был здесь далеко не впервые, и знал, что где находится: вот вам столовая, там туалет и душевые, здесь три спортзала и стадион, на котором в прошлый раз Кенма умудрился разбить коленку. Куроо знал то, что ему нужно было знать. Но то, с какой простотой и повседневностью Бокуто и Акааши заняли привычный для них стол, с каким спокойствием Харуки и Сарукуй тихо обсуждали новый том манги, или то тепло в глазах повара, что было направлено на Акааши, пока он ждал свою порцию, все вызывало неприятное чувство чужбины. Куроо захотел поскорее уйти к своей команде. — Хэй, бро, падай, а то еда остынет, — Бокуто похлопал по соседнему от себя стулу, приглашая. Тецуро отозвался еле слышным «угу». — Душно, — послышался голос Харуки. — О, да… — гнусаво протянул Бокуто. — Надеюсь, в Сайтаме будет не так жарко, иначе я с ума сойду в первый же день.       Акааши тихо хмыкнул, продолжая жевать свой рис. Под столом Куроо стукался коленом о бедро Бокуто, тут же пытаясь переставить ноги в противоположный бок. Но Котаро, похоже, ничего не напрягало. Он так и сидел, иногда дёргаясь от несуразного и бесполезного спора с Акааши по поводу тестов на следующей недели по физике. Харуки, проходящий мимо, легонько стукнул кулаком в плечо Бокуто, прошептав «Тс-с, капитан, всех на уши поднимешь».       Куроо не следил за сутью происходящего. Просто для себя отмечал, что бедро у Бокуто горячее, что рис очень вкусный, а Акааши опять одним лишь взглядом заставляет эту тупую совень заткнуться.       Отнеся поднос с пустой посудой обратно, парни молча направились в сторону своих комнат. Куроо шёл позади, медленно переставляя ноги со ступеньки на ступеньку. Подняться на второй этаж казалось непосильной задачей. Впереди Бокуто резво перепрыгивал с места на место, но совершенно тихо.       Молчащий Бокуто — раздумывающий Бокуто. И это Куроо знал наверняка.       Остановившись возле двери, что вела к коридору второго этажа, Тецуро неловко махнул ослабшей от нагрузок рукой. — Спокойно ночи, вам, — бросил он на прощание. — Спокойной ночи, — Акааши кратко кивнул, продолжая свой путь на третий этаж, где была комната для команды Фукуродани. Бокуто уже скрылся за очередным лестничным пролётом, ничего не ответив.       Душ и вправду был холодным. Ледяным. Куроо успел трижды пожалеть о том, что затянул с тренировкой допоздна: тёплая вода закончилась ещё на Льве, который вечно засиживался в ванной до тех пор, пока Яку его не вытащит, или пока Шибаяма не устанет ждать своей очереди и не начнёт грозно стучать в дверь душевой.       В комнате многие уже спали, измотанные долгой игрой. Тецуро пришлось в темноте пытаться достать футон и искать свой телефон, что упал на дно спортивной сумки, при этом получив хороший пинок в лодыжку от Ямамото — тот спал очень крепко, но буйно, постоянно ворочаясь. — Кенма, спать пора, — шикнул Куроо, когда даже после похода в душ и приготовления спального места обнаружил, что Козуме что-то листает в телефоне. — Помню, — хрипло ответил Кенма. Он поправил подушку, крутанулся на левый бок и, проигнорировав злой вздох Куроо, продолжил пялиться в экран.       От привычной картины на душе сразу стало спокойнее. Колено и локоть, к которым прикасался Бокуто, всё ещё горели теплом его тела.

***

— …Бро, помоги с химией, умоляю, — две недели спустя Куроо лежал на своей кровати, задрав ноги на стену, и слушал часовую программу «Бокуто Котаро и учёба». У этих двоих, к слову, была взаимная неприязнь.       Бокуто с удовольствием ходил на физкультуру, рисовал и изучал культуру Японии, даже историю схватывал на лету, но «вот эти ваши физики, химии, геометрии, нахрена они мне нужны?» — Бро, не молчи, — Котаро опять жалко всхлипнул, словно, вот-вот заплачет. Хорошая попытка вызывать жалость, мистер актёр. — Помогу, конечно, в чём вопрос, — Куроо покрутил ступней левой ноги в воздухе, желая хоть чем-то занять себя. Сегодня был упрощённый вариант тренировки, что даже Кенма вышел из зала без красных щёк и вида великомученика. — Тогда, завтра я приеду к тебе! — на том конце провода послышалась активная возня, Котаро чем-то громко стукнул, а потом тихо ойкнул. — Э, нет, завтра мы с отцом едем в центр, покупать бабуле подарок. Давай, может, послезавтра? — Тецуро перевернулся на живот, теперь голова свисала с кровати. — Окей. Думаю, к шести часам я успею к тебе приехать, — Бокуто чем-то шелестел на фоне, возможно, листал своё задание по злосчастной химии, из-за которой теперь есть риск провести все летние каникулы за отработкой учебного материала, а не в компании мяча и сетки. А это для Бокуто Котаро подобно пожизненному приговору, изгнанию волка из родной стаи.       Послезавтра наступило быстро. Куроо как-то слишком долго мялся в своей комнате, пытаясь как можно аккуратнее застелить постель и трижды проверив, что нигде не валяются разные безделушки. Ровно в шесть Бокуто уже стоял под дверью дома Куроо, усердно вжимая кнопку звонка. — Простите за вторжение, это тебе, — упаковка с эклерами быстро перекочевала в руки Тецуро. — Спасибо…       Они вдвоём сели за низкий журнальный стол, который Куроо притащил с гостиной. Бокуто выволок из своей сумки учебник, три листа распечаток и толстую тетрадь с попугаем на обложке. — Вот это, — Котаро помахал тремя листами с заданиями, — нам задали до понедельника. И я в душе не чаю как его даже начать решать. — Дай, я гляну.       Куроо перехватил распечатки, пробежался взглядом по условиям задач, по трём длинным химическим реакциям, в которых отсутствовали некоторые элементы, что требовалось дописать. И всё казалось довольно-таки простым, ясным и безобидным, что не сказать по выражению лица Бо. — Давай сначала прогоним теорию, — с этими словами Тецуро поднялся со своего места и прошёл к своему стеллажу с книгами, журналами и папками, словно в бухгалтерии. Достав три справочника по основам химии, брюнет бросил двое из них на свою кровать, а третий стал листать с серьёзным лицом. Котаро только икнул, осознавая что его ждёт.       Иногда, когда Бокуто удавалось правильно записать химическую реакцию, или найти количество соли в растворе, он радостно дёргался, ударяясь коленками о столешницу из-под низу, тут же болезненно скуля. Куроо не мог удержать усмешки. — Смотри, калий натрия хорошо растворяется в воде. Значит, у нас будет осадок в конце формулы или нет? — Тецуро подпирал щеку рукой, пока второй обводил у Бокуто в тетради формулу. — Нет? — неуверенно. — Правильно. Теперь смотри, если сказано в условии, что в растворе было… — Куроо лепетал и лепетал, рисуя всякие кристаллические решётки и прочую ерунду, в которой Котаро не смыслил, но упрямо старался вникнуть в суть химического процесса.       Тецуро заметил, что когда Бокуто думает, у него всегда между бровей залегает морщинка, а губы плотно сжаты. Когда Бокуто бесится, у него глаза расширяются, а лицо нарочито спокойное. Когда Бокуто в настоящем отчаяние, он начинает заламывать пальцы рук, постоянно отворачиваясь от собеседников. Злой Бокуто больно бьёт под дых. И это Куроо знал не понаслышке. — А что такое кристаллогидрат? — Ох, — вздохнул Куроо, тут же запуская пятерню в свои спутанные волосы. Трудно. — Так, давай сделаем перерыв, а то я начинаю закипать.       И это была самая большая ошибка в жизни Куроо Тецуро.       Не церемонясь Бокуто залез к Куроо на кровать, раскинув свои ручища во все стороны. Благодарный Котаро — это тактильный Котаро, что лезет обниматься ко всем.       Куроо никогда не жаловался на гаптофобию или же на антропофобию, но когда тебя придавила всем весом тушка в виде Бокуто, невольно начинаешь сомневаться. Ведь риски сломанных рёбер или отдавленных конечностей вряд ли кого-то привлекала.       Бокуто горячий и добрый, прильнул ближе, забыв о жаре за окном, и благодарно обнял Куроо за плечи. — Ты не представляешь, как ты меня спасаешь, бро! Если мать узнает, что у меня упала успеваемость, она закопает меня на заднем дворе нашего дома! — щебетал парень. — Но у вас же там асфальт… — Вот именно, бро. Вот именно. Её это не остановит.       Куроо фыркнул хрипло, от тяжести на грудной клетке сдавливало дыхание, и кровь в ушах шумела. От Бокуто пахло эклерами, кофе и немножко солью.       Мать… Мать Куроо ушла пять лет назад с зала суда, где был процесс развода, и больше на глаза ни разу не показалась. От неё иногда приходили посылки на адрес дома Куроо. Обычно, на День рождения сына и на Рождество.       Отец Куроо работал в фирме, приходил поздно, но даже так, старался участвовать в жизни сына: «как там учёба?» или «надеюсь, ваша команда сегодня была неотразима!», а начиная с апреля этого года, очень часто «ты хороший капитан, я в этом не сомневаюсь, ведь люди идут за тобой». И от этого так больно и хорошо на душе, что Куроо уже и сам не знал, когда стал флакончиком противоречий. — Обожаю тебя, бро, — вздохнул Бокуто, медленно скатываясь на свободную часть кровати. — Я тебя тоже, Бо.       Куроо все ещё ощущал фантомное тёплое дыхание на своей шее. От этого становилось спокойно.

***

— Вау! Это что, настоящая Токийская башня?       Куроо залился смехом, скрючившись чуть ли не пополам. Кенма осуждающе зыркнул в сторону друга, но никак не прокомментировал, продолжая спокойно отвечать на вопросы Хинаты. В дверях автобуса послышался неловкий смешок Ямагучи, который стукнулся головой о потолок транспорта.       Летние каникулы пришли быстро, наконец-то дав возможность хоть на какое-то время забыть о суматохе перед выпуском из школы. Хотя, у третьегодок голова на этот счёт не переставала болеть даже во сне. — Это ваш корпус, как освободитесь, ждём вас во втором спортзале, — провёл взглядом удаляющуюся команду Карасуно.       В Сайтаме не так жарко как в Токио. Ветер спокойно гулял по улице, заставляя деревья шелестеть тяжёлыми ветвями. В столице небоскрёбы мешали вдохнуть полной грудью. От здания к зданию вели узкие тропинки, за границами которых расстилалась трава. Куроо давно не видел таких оттенков зелёного.       Оглянувшись по сторонам, будто пытаясь что-то найти, Тецуро вздохнул и ушёл к спортзалу, тихо шурша подошвой по пыльному бетону. Из здания доносились гул, стук мячей и громкое «Акааши, сюда». Тецуро невольно улыбнулся, поднимаясь по ступенькам.       Чуть поодаль от всей команды Некома, Кенма пытался взглядом убить Льва, что убегал от Шибаямы, забрав у того мяч. — Детский сад, ясельная группа, Лев, — Яку прорычал зло, ухватившись за футболку кохая. — Попался.       Лев, смертная душонка, трепыхался, пытался вырваться со стального захвата Мориске, лишний раз ударяясь руками о стену. Кай и Инуока лишь смеялись с них.       В другом конце зала Фукуродани сидели на скамейках, стояли под стеночкой у открытого окна, пытаясь остудиться, пока их капитан, не жалея ни себя, ни Акааши, вбивал мячи один за другим в пол. Такаюки-сан вместе с Сузумедой лишь молча наблюдали со стороны, иногда поглядывая на основной состав Убугавы.       Удачный разбег, прыжок, замах и сильная ладонь с хлопком ударяет по мячу, который тут же приземлился в миллиметрах от аута. Бокуто всегда играет с огнём, желая ввести в замешательство противников. — Шикарно! — воскликнул Бокуто, вздымая руки. Его лицо засветилось от широкой искренней улыбки, от чего на душе Куроо стало спокойно и по-домашнему тепло.       У Бокуто точеные линии лица, большие ясные глаза и волосы торчали хаотично, что даже укладкой не назвать. У Бокуто руки и ноги сильные, мощнее чем у Куроо. И всё ещё довольный и благодарный Бокуто до чёртиков тактильный.       Котаро вцепился в шею Акааши, повис на нем и потянул своим весом к полу, но младший стойко удержался на ногах. От того, как у Кейджи на губах проскользнула лёгкая улыбка от крепких объятий, Куроо резко захотелось отвернуться. Тецуро посетило чувство, что он увидел что-то запретное, словно великую тайну Вселенной. Яку назвал бы это человеческой ревностью, но Куроо у Яку советов не просил, поэтому молча продолжил осматривать зал.       На площадку пришли Карасуно, Хината тут же улетел в сторону испугавшегося Кенмы. — Мы вам не проиграем! — Да, Шоё, конечно…       Тренера дали команду построения — тренировка официально началась.       Шаг. Вдох. Выдох. Шаг. Куроо прыгнул как можно выше, быстро напрягая пальцы, чтобы мяч точно не прошел. Бокуто целился во внешнюю сторону, чтобы сделать блок-аут. Мяч врезался в ладонь Тецуро со всей силы и отлетел, но не в бок, как хотел Бокуто, а в потолок, пока лицо Куроо скорчилось в болезненной ухмылке. — Хэй, все в порядке? — Яку заглянул Тецуро через плечо, привставая на носочки. — Всё пучком, Яку-кун.       Новая атака пришлась на край ладони, от чего капитан Некомы заскрипел зубами, особо не испытывая радости от забитого гола. Пальцы правой руки ныли, болели при каждом движении, но вот так выйти из игры в первый же день — позор. Поэтому Куроо лишь хватал ртом воздух, при каждом блоке, пытаясь сосредоточиться на чём угодно, но не собственных болезненно ноющих руках.       Переход, смена позиций, и Тецуро оказался сзади на подаче. Замах получился слабее ожидаемого, от чего мяч скользнул по сетке и упал у ног Акааши — тот даже не успел сгруппироваться для приёма. Харуки, упавший позади Кейджи, лишь недовольно цыкнул.       Бокуто остановился, склонил голову в правый бок, а между его бровей залегла морщинка. Плотно сжатые губы побледнели от нарушенного притока крови. Минутное замешательство капитана посреди поля заставило Акааши недовольно нахмуриться.       Победа Фукуродани, смена команд и теперь Карасуно выходят на место Некомы.       Куроо потянулся к спортивной сумке, что стояла на скамье возле Нэкоматы-сенсея. Катушка с тейпом нашлась в большом отсеке с медикаментами, которую несколько раз перед отъездом проверял Наой-сан. — Яку, помоги, пожалуйста, — Тецуро протянул ему упаковку. — Всё-таки выбил? — ответа Мориске не ждал. Сразу отматывая приличную длину тейпа, приклеил конец ткани на основание указательного пальца Куроо, и начал тугими витками фиксировать фаланги. — Бокуто разошёлся, — Кай задумчиво почесал шею, наблюдая за игрой.       Тецуро пришлось обернуться, чтобы заметить табло с разрывом в семь очков в пользу Фукуродани. Котаро носился по площадке, громко приземляясь на пятки, и совсем не контролируя силу удара. Цукишима даже блокировать не рискнул, тут же отойдя в сторону. Аут. Мяч со всей дури ударился в пол, отрикошетил в стену. — Бокуто-сан, если вы не обуздаете свои эмоции, Вас придётся заменить в этом сете, — Акааши проговорил с нажимом каждое слово, но его не услышали. Котаро передёрнул плечами словно сбрасывая с себя недовольный взгляд команды и слова связующего.       Фурукодани вновь победила, размазав Карасуно, как расплавленную резину по асфальту. Куроо оглянулся по сторонам, выцепив взглядом двухцветный затылок Котаро. Стоящим возле Бокуто Кейджи казался угрюмым и озадаченным. Иногда Акааши поглядывал в сторону Некомы, тяжело вздыхая и сильно жмурясь. — На сегодня достаточно. Ужин через два часа, не опаздывайте, ребята, — Нэкомата-сенсей поднялся со своего стула и мелкими шажками вместе с Укай-саном побрели в сторону выхода. Следом за ними и большая часть игроков поспешила покинуть спортзал, оставив после себя звенящую тишину. — Мне идти? — Акааши поднял мяч, что лежал в углу зала, и вопросительно поднял бровь. Бокуто что-то тихо буркнул. — До встречи за ужином, — кивнул Кейджи уже в сторону Куроо, и поспешил выйти вслед за Шимизу.       Отвернутый лицом к окну Бокуто все так же крутил в руках бутылку с водой, будто бы в ней было что-то супер интересное и загадочное. Да как вообще такое могло быть, чтобы Бокуто Котаро отпустил связующего своей команды без дополнительных нескольких часов тренировок? Это бред, сплошная утопия.       Куроо качнулся с пяток на носки и обратно, обдумывая, стоит ли что-то предпринимать, если даже Акааши оставил своего капитана одного. Уж он точно знал, как морально поднять Бокуто со дна. — Хэй, Бро, что стряслось? — Тецуро подошёл к Бокуто, легонько хлопнув ладонью по плечу. Тот немного отступил. Куроо почувствовал жар кожи Котаро, что даже не могла скрыть футболка. — Прости. — За что? — Ты пострадал из-за меня, — Бокуто гнусавил, а глаза были слегка красными. Возможно, он даже успел поплакать, пока все суетливо собирали свои вещи и прятали мячи. — Пустяки, Бо. Ты же знаешь, на мне все заживает как на собаке, — Куроо отмахнулся. Подумаешь, и не такое бывало. Вот ублюдок Дайшо на прошлых отборочных разбил Тецуро нос при съёме мяча и даже не извинился. Правда, потом чудным образом разбился экран телефона Сугуру, но это уже не столь важно.       Бокуто обернулся, рывком притянул Куроо к себе и обнял так, что у брюнета аж спина захрустела. — Прости, прости, прости… — бредил Котаро. — Дай сюда руку.       Тецуро поднял ладонь, где пальцы были перебинтованы и зафиксированы надёжными и уверенными движениями Яку. Бокуто осмотрел запястье, прощупал фаланги указательного и среднего пальца, проверяя ушибы, улавливая смену эмоций на лице Куроо.       Заботливый Бокуто слишком нервный, слишком неловкий и весь такой приторно-сладкий, что по факту непривычно. Котаро нежно поцеловал выбитые пальцы Куроо, словно так надо, так правильно и иначе быть вообще не должно. — Надеюсь, ты быстро восстановишься!       А Куроо уже не знает, восстановится ли он вообще. Потому что кожа ладони жжётся, как от пролитого свежезаваренного кофе. Потому что глаза Бокуто горят теплом и лаской, вызывая штиль эмоций. Потому что Куроо неизлечимо заболел, раз позволил себе попробовать, какие губы Котаро на вкус.