А ты по-настоящему сама
Любила ли — как боги, нисходящие с ума?
Но в этом ли их есть вина?
Любовь божественному — противоестественна
Дядя Стен встретил их крепкими объятиями и усталой улыбкой. Старая машина тронулась с места, заиграло слегка хрипящее радио, и Диппер расслабленно откинулся на сидение, позволяя себе расслабиться. — Как доехали, без происшествий? — уточняет Стенли, косясь на Гидеона, на что блондин кивает, бросая взгляд на Диппера. — Убили трех людей, в остальном нормально, — ровным голосом отзывается тот, и через секунду автомобиль заносит вбок, но дядя быстро выкручивает руль, возвращаясь на дорогу. — Что, прости? — Эти подонки пытались изнасиловать Мейбл, — тихо, но твердо отзывается Гидеон, с готовностью встречая взгляд Стенли. — И я в них выстрелил. Старший Пайнс ничего не отвечает, но его поза становится менее напряженной, словно он только что убедился, что племянница в надежных руках. Диппер замечает это, и, усмехнувшись, начинает следить за пейзажем за окном. Именно на такую реакицю он и рассчитывал. Сестра рядом молчит, но шатен видит, что та чувствует себя комфортно, несмотря на обсуждение недавно произошедшей ситуации. Стоит Стенли припарковаться у дома, Диппер вылетает из машины, извиняясь и бормоча что-то о срочных делах и необходимости подумать. Дядя закатывает глаза, Гидеон благодарно улыбается и обещает занести его вещи в дом. Автор Дневника, который Диппер оставил в своем чемодане, совершил много ошибок. В двенадцатилетнем возрасте Пайнс восхищался этим человеком, боготворил его, считал его мнение единственно верным и непогрешимым. Но с годами эта уверенность в своем анонимном кумире пошатнулась, потому что парень начал проверять каждую строчку, написанную в книге. И обнаружил множество несоответствий — ошибки в формулах, вычислениях, описаниях мистических существ… Нет, его уважение к автору от этого ничуть не уменьшилось, но зато это научило Диппера здраво оценивать поступки и слова окружающих, перепроверяя каждое слово и действие. Возможно, вполне возможно, кто-то назвал бы это паранойей. Пайнс называл это здравым смыслом, и продолжал занимать в любом помещении позицию, с которой просматривались все возможные входы и выходы. Птицы в лесу пели, намекая парню, что начало лета — самое время, чтобы отдыхать и радоваться простым мелочам, наслаждаться жизнью… Птицы в лесу пели, но Диппер отчаянно прислушивался, надеясь вычленить из этого смешения звуков шаги какого-нибудь неизвестного ему животного. Наука прежде всего, в конце концов. — Эй, Гравити Фолз! — не выдержал наконец Диппер. Крик вышел довольно громким, таким, что пташки вспорхнули с нижних веток, устремляясь куда подальше от странного человека. — Я вернулся, куда подевались все твои загадки?! С этими словами Пайнс ускорил шаг, продираясь сквозь заросли. К сожалению, такая скорость передвижения по лесу не способствовала возможности внимательно оглядываться по сторонам, а стресс парня, наконец, нашел выход, так что Диппер и вовсе не замечал ничего вокруг. Поэтому, когда совсем ряом раздалось утробное рычание, бежать было поздно. Когтистая лапа вздергивает Диппера над землёй, вынуждая парня нелепо размахивать руками в воздухе в попытке освободиться. На Пайнса смотрят сразу три глаза неизвестного существа, с которым он знаком лишь по зарисовкам Автора. «Смертельный яд» «Достаточно одной царапины» «Крайне агрессивны» Цитаты из Дневника всплывают одна за другой, что никак не способствует успокоению. Диппер замирает, стараясь двигаться как можно меньше, но существо уже поднимает вторую лапу, занося её над своей добычей. Пайнс думает, что это весьма глупая смерть, и страха почему-то нет. Он зажмуривает глаза, готовясь к удару. Которого не следует. За прикрытыми векам проносится синяя вспышка, и в следующую секунду парень падает на землю, впрочем, успевая сгруппироваться и тут же вскакивая на ноги. — Какого… — в метре от него лежит кучка пепла, а рядом стоит неизвестный мужчина, прожигающий его взглядом. — Кто вы? — Наконец отмирает Диппер. — Это я должен тебя спрашивать. Незнакомец приближается так стремительно, что Пайнс отшатывается от неожиданности. Отстранённо он замечает, что цилиндр, который носит мужчину, даже не покачнулся от такого резкого перемещения. — Кто ты, дитя? — Его голос завораживает, погружая в некое подобие транса. Диппер сглатывает, даже не пытаясь оторвать взгляд от единственного глаза человека — второй прикрыт чёрной повязкой. — Диппер Пайнс, — представляется он, и лицо мужчины немного вытягивается, выдавая напряжение и удивление. — А вы, сэр? — Билл Сайфер, — машинально отвечает тот, не прекращая разглядывать парня. Диппер нервным движение поправляет кепку в волосах. — Ты забавный, Сосновое Деревце. И всё же… Это не объясняет, почему я оказался здесь. Пайнсу в неморгающем свете жёлтого прожектора мерещится, что у Билла дрожат пальцы. — Как вы убили монстра? — спрашивает он, срываясь с места в карьер. — Щелчком пальцев. — Отвечает Сайфер, улыбаясь, и Диппер замечает клыки. — Простите? — переспрашивает он, делая шаг назад. Нарваться на одного монстра, спасаясь от другого было бы неприятно. — Не бойся, дитя, я не кусаюсь. И всё же, что в тебе такого… Особенного, — последнее слово он бормочет себе под нос, внезапно делая резкий рывок и хватая Пайнса за руку, дергая рукав вверх и обнажая запястье. Перед глазами демона проносятся воспоминания о почти такой же ситуации с другим Пайнсом, и ему кажется, что эта фамилия станет его проклятием. Стоит только бросить взгляд на метку, пронзенную линиями вен, как Сайфер убеждается в безупречной верности своей абсурдной догадки. С нежной кожи на него смотрит всевидящее око. — Что вы себе позволяете?! — моментально взвивается Диппер, вырвав руку из цепких пальцев Сайфера. — Ты мой соулмейт, — бросает демон, внимательно взглядывая в расширившиеся глаза подростка напротив. — Но… — Но это ничего не значит. Впрочем, ты подвернулся очень кстати. — На лице Сайфера снова появляется мимолетная хищная улыбка. — Заключим сделку, дитя? У Диппера перед глазами взрывается целый мир, когда внезапно чёткая мысль приходит в его голову. Он не нужен своему соулмейту. Пайнс запрещает себе разрыдаться прямо здесь от осознания несправедливости мира, потому что всю осознанную жизнь он цеплялся за надежду, что где-то живёт человек, которого точно так же ломает без его, Диппера, присутствия рядом. Человек ли? — Я демон, дитя, — уточняет Сайфер на всякий случай, словно прочитав мысли парня. Диппер не удивлен от слова совсем — как можно? Половину осознанной жизни он провел здесь, в Гравити Фолз, полном загадок и смертельной опасности. Пайнс был тем, кто не давал тайнам распасться, утекая словно песок сквозь пальцы, тем, кто подогревал конфликты, лишь бы пламя не потухло в этом полном аномалий месте, ведь задуть огонек так просто. Диппер был тем человеком, который призывал сюда демонов, читая забытые самим временем молитвы посреди леса. Почему этот раз должен был стать исключением? — Какую сделку? — хрипло спрашивает Пайнс, надеясь, что его голос не звучит слишком жалко. — Я получаю силы от твоего присутвия рядом. Ты получаешь выполнение любых желаний по первой просьбе. Идет, Сосновое Деревце? Тебе даже не придется ничего делать, просто смириться с тем, что я твоя родственная, — демон морщится, словно от зубной боли. — Душа. Его голос звучит змеиным шипением и переливами арфы, и Пайнс стискивает зубы, чтобы не выдать боли, бушующей внутри и превращающей всё в труху. — Идёт. Подписывать кровью? — он выталкивает из себя едкий сарказм из последних сил, опираясь на дерево, чтобы не упасть. — Достаточно твоего согласия, дитя, — усмехается демон, ещё раз окидывая парня взглядом с ног до головы. — Каким будет твоё первое желание? Деньги, власть? Может, девушки? — Сайфер смеётся так, словно они давно знакомые друзья. У Диппера рушится вселенная. — Я хочу… — он запинается, но всё же выдаёт первое, что пр ходит в голову. — Узнать, кто написал этот Дневник. Если Билл и удивлён таким выбором, то не показывает этого, бережно принимая книгу из рук Пайнса. — Какая скучная просьба, дитя, для того, кто заполучил в личное пользование настоящего демона. И всё же, я отвечу. — Он переводит взгляд на Дневник, не сдерживая восторженного возгласа. — Надо же, как мал земной шар! Я участвовал в написании этой книги, странно, что ты не знаком с автором! — Что вы имеете… — Ввиду? О, пожалуйста, обращайся ко мне на «ты», Сосновое Деревце. Автора зовут Стенфорд Пайнс. — Невозможно, — отрезает Диппер. — Мой дядя не похож на человека, который мог бы написать такую книгу. Он бы давно мне рассказал. Возможно, ты ошибся? — Нет, дитя, демоны не умеют ошибаться. — Снисходительно объясняет Билл, игнорируя режущее чувство под рёбрами, напоминающее о его ошибке. Ошибке с красивым женским именем. — Ты можешь перенести нас. В Хижину чудес, она рядом с лесом, на некотором расстоянии от города… — Двухэтажное здание из дерева с подвалом и витражом в форме треугольника на крыше? — уточняет Сайфер, стискивая Дневник тонкими пальцами, и Диппер кивает, даже не спрашивая, откуда такая осведомленность. — Забавно выходит. Сайфер протягивает руку в перчатке в приглашающем жесте, и Пайнс перехватывает чужие пальцы, чувствуя живое тепло, исходящее от них, даже через ткань. — Закрой глаза, — почему-то шепотом советует Билл, и, стоит Дипперу выполнить приказ, как он чувствует рывок (это похоже на рыболовный крюк, дерущий внутренности), и через секунду распахивает веки уже рядом с Хижиной. — Вау, — вырывается невольно, и парень чувствует самодовольную улыбку демона кожей. — Пайнсы, давно не виделись, встречайте дорогого гостя! — Билл прикит так, что его голос отскакивает ото всех поверхностей. Так, что дядя Стен выбегает на крыльцо меньше чем через минуту, тут же замирая. — Сайфер? — Да, Сатана собственной персоной, — вежливо улыбается демон. — Где Форд? Нам нужно поговорить. Лицо Стена неуловимо меняется, и он срывается с места, занося кулак для удара по удивленному лицу Билла. Однако попытка не венчается успехом, потому что Сайфер перехватывает чужую руку, сбивая траекторию. — Теряешь форму, — замечает он, ставя Стена на колени, удерживая его руку в крепком захвате, практически выворачивая плечо. Диппер стоит рядом, не в силах вмешаться, потому что все его существо буквально осязает тщательно сдерживаемый гнев демона, кровавой аурой накрывающий все вокруг. — Спрашиваю еще раз. Где Шестопал? Диппер хмурится, теряя нить разговора, но от него не ускользает, как обмякает на траве Стен, и как Билл, заметив это, ослабляет хватку пальцев на чужом предплечье. — Он провалился в портал в тот же день, в который ты исчез. И я не смог его вытащить. Голос Стена звучит убитым настолько, что Сайфер отшатывается от него, как от прокаженного. Диппер тоже отступает от медленно встающего с земли дяди, внимательно вслушиваясь в разговор, и все еще ничего не понимая. — И не позвал меня? — шепчет Билл, вглядываясь в искаженное болью лицо Стенли. — Как будто бы ты вернулся ради него! Какого черта ты вообще объявился здесь, спустя столько лет?! — Почувствовал, что соулмейт в опасности. Это не то, что можно контролировать, знаешь ли. Диппер прекрасно видит, как Стен хмурится, а в его глазах отражается сложный мыслительный процесс. Он переводит взгляд на младшего Пайнса, и в нем мелькает череда эмоций: осознание, агрессия, шок. Сайфер ловит последнюю. — Ваша семейка, кажется, обречена на связь со мной, — легкомысленно заявляет он, направляясь в сторону Хижины, постукивая тростью. — Чего встали, пошли, будем вытаскивать твоего непутевого братца! Стенли еще пару секунд таращится на Диппера, а потом выражение его лица сменяется на извиняющееся, и он неловко пожимает плечами. — Можно я… Потом объясню все вам с Мейбл? Диппер кивает только потому, что слышит в чужом голосе пробивающуюся боль, и идет вслед за демоном. Проход в подвал, скрытый за автоматом со снеками открывается так, словно петли регулярно смазывали, пропуская странную троицу вниз. Диппер молится всем известным богам — включая того, который идет перед ним, чтобы сестра с Гидеоном в это время были слишком заняты, чтобы услышать странные звуки. — О, что ты сделал с моим творением! — с видом оскорбленной невинности восклицает Сайфер, стоит полуразрушенному порталу попасть в поле его зрения. Диппер смотрит на сияющий пустотой глаз в обрамлении железных балок, и не может не провести ассоциацию с собственной меткой, которая от присутствия демона жжется, причиняя ощутимый дискомфорт. Билл воздевает руки, вокруг которых тут же начинают летать игривые синие огоньки, и уверенно шепчет что-то на латыни. — Hoc universitas libertatem, errorem, stultitiam mihi ignoscat. Sinat te ad fractum robur et integritatem restituas. Per hanc viam permittat eum reducere qui longe ivit nec reverti potest. Esto, quia sic dixi, et verba mea vera sunt et plena virtute. Диппер завороженно вслушивается в полный силы голос, не понимая слов, но читая смысл сказанного по интонациям. Синие огни начинают свою пляску, пронзая пространство подобно солнечным лучам. Целые фрагменты портала встают на место, показатели на приборах начинают меняться, мигая и потухая один за другим. Это завораживает, и Диппер не может оторвать взгляда от сосредоточенного лица демона и легких движений кистей его рук, которые повелевают всем, что происходит прямо сейчас. — Ita esto, nam ita dixi! — звучат повтором последние слова, и Сайфер с удивлением и восторгом замечает, что ему не хочется свернуться в калачик на полу и отключиться от реальности, как при создании того же портала тридцать лет назад. Взгляд невольно мечется в сторону растрепанного парня, с интересом рассматривающего восстановленный портал. Это можно будет использовать — проносится мысль в воспаленном мозгу демона. — Запускай, — тишину разрывает хриплый голос Стенли, от которого младший Пайнс ощутимо вздрагивает, бросая на дядю обеспокоенный взгляд. — Запускай! — уверенно повторяет тот, и Билл прекрасно видит, как его колотит от нервов. Сайфер посылает последний импульс, завершая плетение из чистой энергии, и глаз портала загорается, на секунду ослепляя всех присутствующих. Каждый вглядывается вглубь этого ярчайшего света, не обращая внимания на слезящиеся глаза. На белом от сияния фоне вырисовывается темная человеческая фигура. Стенли падает на колени.