Цветите, чемпионы — я все люблю цветы Но розы лучше, чем пионы, пионы лучше лютиков Но ничего нет лучше хризантем Этот образ так близок, тем
Что он исполнял в моей памяти роль оков Для влачимой повсюду со мной вины Лепестки мне напомнили рой клинков А хризантема есть сущность самой войны
Сегодня Пайнсы впервые идет в школу в Гравити Фолз, а Билл — на работу. Ему не нужно напрягаться, потому что этому демону нет никакой необходимости учить историю — он знает ее как свои пять пальцев. Все-таки он способен прочитать историю каждого камня на мостовой. Близнецы же нервничают. Как их примет новая школа? Что они будут делать? Будут ли издёвки? Найдут ли они друзей? Такие мысли сопровождают Пайнсов все оставшееся время. До того момента, пока они не оказываются на линейке, посвященной первому звонку. Диппер стоит в синей рубашке с коротким рукавом и в черных штаны, его образ завершен белыми кроссовками. Мейбл же одета в красивую светлую рубашку с рукавом три четверти и бежевую юбку, на ногах у нее прелестные персиковые туфельки на небольшом каблуке, а руках — черный клатч. Перед главным входом в школу находится около трехсот человек, которые занимают свои места в соответствии с классом, в котором они учатся. Также на входе находится директор и несколько учителей. — Итак, юные ученики. Сегодня мы рады представить вам нового учителя по истории — Билла Сайфера. Прошу любить и жаловать. В этот момент к директору из дверного проема выходит высокий блондин, поправляя свой жёлтый жакет, и обворожительно улыбается всем присутствующим. Диппер сжимает кулаки еще на слове «любить», думая, что эту просьбу директора он исполняет почти против своей воли, не в силах что-либо изменить. Несколько девочек, стоящие рядом с Диппером, восторженно ахают, вызывая у парня иррациональный приступ ревности. Господи, как же ему хочется сказать им, что этот демон принадлежит ему — целиком и полностью, без права на возврат и обмен. С момента сотворения вселенной. — Показушник… — делано-безразлично шепчет парень, отворачиваясь к сестре. Она легонько улыбается ему и сталкивается взглядом с двумя девочками, стоящими напротив. Они смотрят на Сайфера настороженно, тихо обсуждая что-то свое, и Мейбл выдыхает, понимая, что проблема с подругами в новой школе, кажется, решится довольно быстро. — Мей, пойдем, у нас сейчас знакомство с классом. Я кстати видел недалеко Гидеона, — тихо говорит Диппер, аккуратно дёргая сестру за рукав ее белой рубашки. Кивнув парню, Мейбл идет за ним ко входу, параллельно пересекаясь взглядом с теми двумя девушками. Они легонько улыбаются ей, пока Пайнс не скрывается за поворотом. Она пребывает в состоянии почти детского восторга, обещая себе обязательно подружиться с этими двумя и непременно сходить с ними на шоппинг в ближайшие выходные. — Мей, земля вызывает Мей, ответьте… — раздается немного нервный голос у нее над ухом. Неловко улыбнувшись брату, Мей сжимает его руку в знак поддержки. Как оказалось, они находятся перед дверью в свой класс. Диппер нервно переминается с ноги на ногу, стараясь успокоится и не показать свой страх сестре. Она лишь улыбается ему, легко сжимая чужую. руку, и стучит. Услышав положительный ответ, девушка распахивает дверь. — Здравствуйте. Вы, наверное, новенькие? Меня зовут профессор Росс, и я ваш классный руководитель. Простите, что не забрала вас в класс, директору потребовалось мое присутствие в его кабинете. Можете представится классу и занять свободные места, — женщина неловко улыбается, уступая свое место возле доски. — Здравствуйте. Мы рады с вами познакомиться. Меня зовут Мейбл, а это мой брат — Диппер. Нам по семнадцать лет, и мы только недавно сюда переехали. Надеемся, что найдем друзей, — одарив всех своей яркой улыбкой, произносит Мейбл. — Да… всем здравствуйте… — немного неловко тянет Диппер, стараясь не пересекаться ни с кем взглядом. — Хорошо, Диппер, Мейбл, займите свободные места, и мы приступим к обсуждению темы урока, — женщина легонько подталкивает подростков в спину. Заметив свободное место возле Гидеона, который, разумеется, оказался в их классе — деньги решают все — Мейбл направляется к нему с лёгкой улыбкой на губах. Диппер же устремляется почти в самый конец класса, к пустующей парте. Урок проходит относительно неплохо, они только начинают новую тему, ничего сложного учитель не дает, тестов на начале года, само собой, никто не устраивает, позволяя ребятам влиться в рабочую обстановку. Следующим уроком должна быть история, из-за чего несколько девушек в классе мечтательно, и, как им кажется, загадочно смотрят в окно, представляя себя возле нового учителя истории. Дипперу же вообще не нравился этот класс. Единственное, что радует, так это то, что к нему никто не подходит и не бросает косые взгляды. Но на уроке, и парень переживает, что самое «веселое» может начаться на перемене. Звенит звонок. Диппер устало закрывает глаза, стараясь не обращать внимания на гомон одноклассников, похожий на жужжание потревоженных пчел в улье. История. Как долго он сможет терпеть присутствие Билла, слушая, как он рассказывает о второй мировой войне, и зная, какие на вкус его губы? — Привет, я Марк! — вырывает его из нерадостных мыслей чей-то звонкий голос. — Можно я сяду с тобой? Думаю, мы могли бы подружиться. Пайнс успевает только заторможено кивнуть, а Марк уже раскладывает на второй половине парты свои вещи, впрочем, не прекращая при этом трещать. Он говорит обо всем — о своих увлечениях, любимых предметах в школе, семье, и молчаливого Диппера ему вполне достаточно, чтобы продолжать свой монолог. Пайнс невольно поражается энергии этого человека. Звонок на урок наконец заставляет Марка заткнуться, и шатен облегченно вздыхает, роняя голову на сложенные руки и готовясь целый урок игнорировать своего соулмейта. — Добрый день, класс! — негромко приветствует ребят незаметно вошедший Билл, и этого хватает, чтобы в кабинете воцарилась почти идеальная тишина. — Итак. Я бы хотел, чтобы на моих уроках вы не отвлекались на посторонние вещи и друг на друга, потому что меня это раздражает, а я страшен в гневе. — Раздается несколько смешков, и Диппер улыбается себе под нос, думая, что он единственный тут знает, что это не шутка. После краткого вступительного слова, Сайфер наконец подходит к учительскому столу и берет у руки учебник, раскрывая его на первых страницах и вчитываясь в текст. Он почти незаметно хмурится, но Диппер, неустанно следящий за его лицом, разумеется, замечает эту перемену в настроении. — Чушь, — еле слышно говорит демон, но тут же словно возвращается из своих мыслей, снова улыбаясь. — Итак, фашистская Германия. Он рассказывает тему, не подглядывая в учебник, но говоря почти строго по тексту, написанному в параграфе — это замечают от силы пара человек в классе, и только Диппер догадывается о причине подобного «чуда» — пальцы Сайфера постоянно касаются обложки книги. Пайнс усмехается своей догадливости, и тут же вздрагивает от невесомого прикосновения к своему плечу. Он поворачивает голову и замечает парящий в воздухе листок бумаги. Парень чертыхается, быстро хватая его, и молится всем богам — или одному конкретному демону — чтобы никто не заметил этой паранормальной левитации записок. «Терпеть не могу в эту осень слова Что тихо стирают надежду по строчке Мы снова вдвоем, я опять без тебя, Без права, без жизни, святого огня Мы вместе — сплотившиеся одиночки Мне вера в стихи выжигает на веках Забытые истины гаснущих слов Они пролетают в зрачках, как кометы Спешащие быстро низвергнуться с неба, Мелькая отсветами ярких хвостов Мне в меркнущей боли мерещится вечность Твои обещания, тремор в руках Я всё отдаю за возможность отвлечься, За право на то, что разлука не лечит За эти кудряшки в твоих волосах. Мне темп не знаком, я писать не привычен Перо слишком редко меж пальцев держу Мне музыка чужда, не чувствуя ритма Держась лишь на том, что мне всё любопытно Тебе эту прозу в стихах посвящу.» У Диппера сердце стучит где-то в горле, а руки дрожат так сильно, что несчастная бумажка почти рвется в его ладонях. — Что это? — шепчет Марк, беспардонно выдергивая подарок Билла из чужих пальцев. Пайнс хочет возразить, отобрать, но он все еще слишком поражен этим кристально честным, безумно красивым и искренним признанием демона, поэтому он может только вскинуть мечущийся взгляд на Сайфера, сталкиваясь с ядовито-желтой радужкой. Марк рядом вскрикивает, вырывая Диппреа из своеобразного транса — и Пайнс видит, как руки парня покрываются ужасными волдырями, такими, будто он опустил их в кипящее масло. Записка осыпается пеплом, оставляя после себя запах хризантем. Сосед рядом с Диппером плачет, прижимая ко груди обожженные ладони. — Вас не учили не трогать то, что вам не принадлежит, молодой человек? — вежливо осведомляется моментально появившийся рядом Сайфер, наклоняясь поближе к Марку, облокачиваясь руками о парту. Он касается грудью спины Диппера, и последний замирает на месте, загипнотизированный этим контактом, который отдает электрическими искрами. — Чужие вещи, чужие записки, чужих соулмейтов. Из уст Билла это звучит так буднично, что Пайнс вздрагивает. Неужели Сайфер ревнует? На губах Диппера появляется поистине дьявольская улыбка. — Марк, давай я помогу! — он делает самый обеспокоенный голос из тех, которые есть в его репертуаре. — Боже, я так за тебя испугался, нам поскорее нужно в медпункт! Профессор Сайфер! — он наконец перестает суетиться вокруг стонущего Марка и оборачивается на Билла, ловя безумные искры в его прожекторном взгляде. Это официальное обращение пробивает нервным напряжением насквозь их обоих. — Урок окончен! — объявляет Билл, не выпуская Диппера из поля зрения. — Ты, ты, и ты, — он случайным образом выбирает трех человек из толпы учеников, — помогите ему добраться до медпункта. Пайнс, задержитесь. Остальные вон! Одноклассники, обрадованные внезапно кончившимся уроком, высыпают за двери класса галдящей толпой, обсуждая непонятно откуда взявшиеся ожоги Марка. Мейбл, кинув на Диппера извиняющийся взгляд, устремляется в коридор за двумя девушками, с которыми планировала познакомиться еще на линейке, увлекая за собой Глифула. Проходит меньше минуты, прежде чем Пайнс остается наедине с Биллом. Тот нервно взмахивает рукой, захлопывая дверь в класс порывом искусственного ветра, и через секунду Диппер ударяется лопатками о прохладную поверхность стены. — Что ты творишь, дитя, — выдыхает Билл прямо в нахально скривившиеся губы напротив. Его ладони сжимают плечи Пайнса почти до будущих синяков. — Профессор, что вы себе позволяете, — невинно произносит Диппер, пробегаясь кончиком языка по верхней губе. Его пальцы ложатся на предплечья демона, словно желая оттолкнуть его, но пляшущие в его глазах огоньки завлекают Сайфер все ближе и ближе. Куда-то, откуда выхода уже не будет. — Считай, что это экзамен автоматом. — И все возможные дальнейшие реплики Диппера тонут в поцелуе. Это даже сложно назвать поцелуем — так сильно Билл вжимает парня в стену, кусая чужие губы, проникая языком внутрь и вылизывая изнутри. Пайнс стонет от неожиданного напора, цепляясь пальцами за чужие руки, чтобы не упасть от переизбытка чувств. — Тише, сосенка, ты же не хочешь, чтобы твои одноклассники вернулись сюда и застали нас в такой… — Билл издает крайне неприличный звук, намеренно, глядя в глаза напротив и замечая, как краснеет от этого Диппер. — Компрометирующей ситуации… — Сайфер, отпусти меня, — шепчет Пайнс, и в следующую секунду чужие ладони пропадают с его плеч. Билл стоит непозволительно близко, но, впрочем, никак не удерживает парня на месте. На лице демона появляется соблазняющая улыбка. — Тебя никто не держит, малыш, — это обращение лезвием проходится по напряженным нервам Диппера. — Черт в тобой, — выдыхает последний, притягивая Сайфера за лацканы пиджака еще ближе, снова целуя. Для этого Пайнсу приходится встать на носочки, ведь в этот раз демон не наклоняется к нему. Сейчас в нем нет ни капли стыда за свое иррациональное поведение, порывистые движения, отдающие яркой страстью. Диппер нетерпеливо дергает руками, снимая с Билла этот самый пиджак и кидая его куда-то тому за спину, водя пальцами по чужой кипельно-белой рубашке, судорожно пытаясь расстегнуть пуговицы. — Ты пишешь очень красивые стихи. У Диппера в голове — атомные взрывы и неприкрытое желание, у него первый поцелуй и соулмейт совсем-совсем рядом. У него гормоны, юность и обостренные до боли эмоции. У Билла в голове — женский голос и вечное, как сама вселенная, чувство вины. У него молитвы всем богам по ночам, лишь бы это не оказалось новой ошибкой, и страх. Такой, который пробирает до самых костей и заставляет распахивать глаза после кошмаров в поисках мутной полоски света от ночника. — Остановись, — неожиданный ледяной обжигающий холод в голосе моментально отталкивает Диппера обратно к стене, которая по сравнению с интонациями Сайфера кажется горячей. — Мы не должны. — Не должны что? — задушено шепчет Пайнс, вглядываясь в лицо напротив в тщетных попытках разглядеть там ложь. — Мы соулмейты! Ты предназначен мне, я люблю тебя! Билл вздрагивает как от удара. Током. Роковые слова множатся, разлетаясь на осколки хрупкого стекла в его сознании. Мы соулмейты. Ты предназначен мне. Я люблю тебя. В голове у Сайфера один за другим проносятся эти слова, сказанные в другой время другому человеку — эти слова и отсутствие ответа на них, презрительный взгляд, белые таблетки и тонкий шприц в изящной девичьей руке. На секунду он снова оказывается там — в безличной и безучастной больничной палате, окруженный графиками и проводами, часами сидящий на неудобном жестком стуле возле койки. — Нет, — от делает шаг назад, увеличивая дистанцию между собой и Пайнсом. — Нет. Ты не понимаешь, между нами… — Что между нами? — перебивает его Диппер, не отводя пробирающего взгляда. Биллу под этим взглядом не по себе, потому что он знает, что между ними — миллиарды световых лет и Норна. — Ничего, дитя, между нами ничего. Это ошибка, вселенная тоже может их совершать. Забудь про меня, прошу. — Забыть про тебя? — Диппер шипит не хуже змеи, и Сайферу кажется, что с его сладких губ скоро начнет капать смертельный яд. — На сколько? На пару дней, которые ты сможешь провести вдали от меня? Забыть до твоего следующего срыва, после которого ты снова будешь уверять, что тебе нет до меня дела? — Послушай! — предпринимает еще одну попытку Билл, стараясь не думать о том, насколько мальчишка, черт возьми, прав. — Забыть, пока ты снова не отправишь мне записку с признаниями? А знаешь что, — он делает шаг вперед, снова оказываясь на расстоянии десяти дюймов от демона. — Я подожду. Я подожду, но помни, что когда тебя в следующий раз начнет ломать от желания коснуться меня, я могу не позволить. Краем сознания Билл поражается, когда смущающийся милый подросток превратился в того человека, которого он видит перед собой — сосредоточение уверенности и едкости. Он может поклясться на чем угодно, что, когда Диппер хватает его за плечи, заставляя наклониться и кусает за нижнюю губу до крови, он чувствует вкус отравы, проникающей в каждую клетку организма. А через секунду Пайнс уже выбегает из кабинета, оставляя Сайфера стоять, касаясь кончиками пальцев кровоточащей губы. Норна в его голове смеется, замечая, что они идеально подходят друг другу. Биллу впервые до ужаса хочется, чтобы она замолчала.