Воу! Полегче.

Личадеев не знал, стоит ли ему жестко набухать себя и друга и полезть целоваться сбросив все на то как пойдет, или серьезно поговорить, рассказав о том, что у Пашки не первую ночь хуй стоит на него как осиновый кол. Но склонялся он ко второму, все таки хотелось все по-серьёзному, а не в набухай. Да и Юра заприметив его мрачное ебало бухать не даст. Паша поправил волосы и нажал на кнопку звонка. *** По телевизору, который освещал часть пространства просторной спальни, в которую, благодаря толстым шторам, не поступал свет, шла программа Animal Planet, под которую так любил засыпать Музыченко. Почти провалившись в сон, его пробудил громкий визг дверного звонка. Изначально, не до конца проснувшись, Юра подумал, что это будильник, поэтому постарался его отключить, но мелодия продолжалась, а телефона рядом не было. Только сообразив, что звонят в дверь, он, еле встав с кровати, побрел ко входу – Даже днем поспать не дают, суки – добравшись до несчастной двери, он посмотрел в глазок и тут же проснулся, ведь за дверью стоял Паша, хотя даже не предупреждал, что приедет. – Пашок, здарова. Случилось чего? – пропуская парня в квартиру, попутно он начал закидывать его вопросами. Неожиданно было видеть Пашу, он вроде никого не ждал, а Личадеев внезапно просто так бы не приходил. – Да, Юр, надо поговорить. Паша скинул туфли и посмотрел на чуток сонного старшего, тот не особо ясным взглядом на него смотрел. Личадеев заметил как свои же руки слегка подрагивают, он снял синее большое пальто и повесил на вешалку. – Есть что покрепче? - спрашивать, впрочем, и не надо было, у Юры всегда было что выпить, но чтобы как то заполнить пространство, Паша говорил. Юра взглянул на нервного Личадеева и придумал уже кучу вещей, которые могли произойти с Пашей, ведь выглядел он нервным и встревоженным, так еще и пришёл внезапно, прося налить. –Да, Паш, сейчас налью, ты пока садись, рассказывай, что стряслось-то у тебя, – доставая из шкафчика в гостиной бутылку вискаря "на черный день", он прошел на кухню за стаканами. Даже спрашивать не стал, смешивать надо, или на чистую, ведь по Пашиному лицу видно было, что тому вся бутылка зайдет, только как горло промочить, – на, выпей, успокойся. Паша незамедлительно закинул голову вместе с рюмкой горячительного и не поморщился даже. Смотрел на Ю из подлобья, такой уютный, домашний. Он понимал, что скоро это может закончиться. Юра хоть и обжимался с Пашей на сцене, давал понять, что за пределами сцены, вся эта пидорская хуйня не для него. Даже когда Паша признался, что он гей на конференции, Юра подстебывал его долго, правда потом поддержал на следующем нашествии, понимал, что даже если он геем окажется, то отвернуться от Паши он не сможет, он ему таким родным стал, что тот его любым бы принял. А потом как то перестал воспринимать всерьёз, да и не воспринимал никогда. Думал Паша просто хайпит, и на эти пошлые стоны на концертах от его касаний никогда внимания не обращал. А Паша еще с театра при виде его и Ани, локти грыз и мечтал быть на ее месте. Говорить боялся, что тогда, что сейчас, смотрел, решался. Сам Юра, от страха, какие новости могут обрушиться от Паши, рюмочку выпил, а то мало ли, что там произошло. В голове он перебрал все возможные варианты, которые могли довести Пашу до такого нервного состояния; от того, что Муха заболел, до того, что умер кто-то. –Паш, ну объясни ты, что случилось, ебаный сыр, я же переживаю, как-никак, – поставив рюмку на стол, произнес Музыченко. Паша резко встал, руки задрожали, но лучше сразу, пока есть хоть какая-то доля решимости, пока не передумал как сто раз в прошлом. Он смотрел в его глаза, решался. В итоге наклонился к его уху, вдохнул родной запах, руки положил на плечи. - Юр, я хочу тебя. Прям на ухо, можно было конечно сказать и просто я люблю тебя, но этот еще может не так понять, вдруг как друга и тд, и тп. Тут все сразу ясно. –Воу! – подняв руки, сказал Музыченко, – полегче, Пашок, – мужчина вначале рассмеялся, но потом пришло осознание, что Личадеев, видимо, не шутит, ведь смотрел тот серьезно, даже с некой.. Похотью? Хотелось бы отрицать то, что Юра хочет того же, что и Паша, но горячее дыхание Личадеева все еще ощущалось у уха Музыченко, так что было решено взять все в свои руки. –Ну раз так хочешь, что тебя аж трясёт, то попробую унять твой недотрах. – Мужчина, положив руку поверх ладони Паши, поднялся выше, к предплечью, проводя пальцем по татуировкам. Пашу конкретно затрясло. Трудно было переваривать, что назад дороги нет. Что он это все сказал, а прочитать реакцию Юры было еще труднее. Трудно ощущать его касания, поэтому он просто прижался к широкой груди мужчины, дрожа, пальцы нежно обвили шею. Плечи подрагивали как и сам Личадеев, плевать что будет дальше, хотя бы просто так, пару мгновений, прижаться к нему, соврать себе, что все хорошо. Опустив одну руку на поясницу Личадеева он, одним резким рывком, заставил пашу сесть на свои колени. Юре даже стараться не пришлось, тело Личадеева было таким податливым, что, казалось, его можно изогнуть хоть как, тот только за будет. –Что же ты, Паша, раньше не пришел? – проводя ладонью по щеке Личадеева и спускаясь к шее, второй рукой он стал аккуратно поглаживать бедро, – я бы из тебя душу вытрахал еще давно, а ты пришел только сейчас, – на мгновение он несильно сжал руку, когда спустился к горлу, но буквально сразу же отпустил, наблюдая за реакцией. Пашу моментально повело, несмотря на всю нервность и непонятность ситуации, на его слова, касания и действия он велся всегда. В любой ситуации он шел за ним как преданный щенок, даже если это было ему в ущерб. Он чувствовал как щеки начинают пылать, с губ сорвался короткий стон, за который Личадеев покраснел сильнее, стеснялся больше не Юры, а такой поддатливой реакции своего тела. Юра, проведя большим пальцем по кадыку, усмехнулся, спускаясь ниже, к ключицам. Хотелось изучить все Пашино тело, то, как Личадеев реагирует на действия темноволосого и найти зоны с большей чувствительностью. –Ты настолько хочешь трахаться? Ты буквально поплыл, стоило мне просто прикоснуться, – ладонь проникла под одежду, поглаживая кожу на плечах, – А какая у твоего тела будет реакция, если я выебу тебя прямо так, пока ты будешь сидеть на моих коленях? – сжимая бедро левой рукой, спросил Музыченко. Паша ничего не говорил, лишь уткнулся в его плечо и заскулил, стыдно было, немного страшно, но контролировать себя он не мог он и правда плыл от одних касаний и от этих слов полностью терял свою голову, ему нравилась эта грубость, нравилась полная власть над ним, и он ничего не мог сделать. Именно по этому немного потребовалось чтобы он почувствовал тесноту в брюках. Понимая, что его стояк привлечет еще больше внимания Юры. Музыченко снова, вернувшись к горлу и сжав его, но уже чуть подольше, секунд на пять, он наклонился и оставил на шее влажный поцелуй, затем на скуле, а затем, приподняв голову Паши с плеча и добравшись до губ, прильнул к ним, сразу захватывая верхнюю и слегка покусывая ее, целуя грубо и жадно, пытаясь передать через этот поцелуй как можно больше эмоций и чертовой похоти, которая внезапно разгорелась в Музыченко. Появилось резкое желание гладить, хватать, шлепать, кусать, целовать, сжимать и трахать Личадеева до потери пульса. Музыченко поражался тому, как Паша одним своим видом может заставить член в штанах пульсировать и неприятно давить. Вперемешку с поцелуем он сжимал волосы на затылке паши, собирая их в своеобразный пучок и слегка оттягивая, как всегда, любил Паша. - Говори больше, пожалуйста, я так полностью потеряюсь.. - Паша зашептал. Он и правда цеплялся лишь за слова наполненные похотью, которые били по нему ударом эмоций. В касаниях он давно потерялся, он почти не ощущал своего тела, он таял в блаженстве. Длинные пальцы обняли скулы и паша чуть потерся стояком о живот Юры, пытаясь успокоить хоть как то пульсирующий орган. Стонал тихо, кротко, но очень пошло. Юрина рука, что раньше так старательно наглаживала бедро, поднялась выше, к твердому стояку Паши, по которому он провел ладонью. –Ты такой похотливый, ты так хочешь оказаться на моем члене, ха, – потирая стояк сквозь ткань рукой, Музыченко снова продолжил мучить шею парня, начиная вместе с поцелуями оставлять небольшие укусы по всей шее. –Ты хотел этого? Ты хотел, чтобы я трогал тебя везде, чтобы я сжимал твой член, пока ты сидел у меня на коленях и пошло стонал? Ты же хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь, да, Паш? - Да, да, да... - Личадеев заскулил зажмурившись, повторил это гребанное да еще раз десять, он просто хотел чтобы юра, говорил, шептал эти грубости, ему это нравилось, его это держало в сознании. Он сжимал плечи скрипача достаточно сильно, цепляясь за каждое касание, за юру, впитывая каждую эмоцию, каждый вздох как губка. Он хотел этого, да, определённо он хотел этого, и хотел именно так. Юра тихо проматерился, ведь у самого стояк уже давно натирал, сильно Паша возбуждающе стонет, да и тело у него сильно сексуальное, так что член стоял как кол. –Блять, Паш, как ты меня заводишь, ты бы знал, – Музыченко залез руками под верхнюю одежду Паши, ощупывая ребра. Наткнувшись мизинцем на сосок, позже он провел по нему большим пальцем, обводя вокруг –Ты такой красивый, такой сексуальный, Пашка.. Я бы ебал тебя часами, ей-богу. – второй рукой Юра сжал пах Личадеева. - Аха... Юрочка. Паша вцепился в его затылок, наконец напав губами на шею и теряясь в запахе его кожи, в его привкусе. В глазах темнело когда по телу пробегалась, а вернее проносилась волна удовольствия, Паша шипел, поскуливал и гнул спину. –Блять, – буквально сдирая с Паши одежду, прохрипел парень. Вскоре одежда лежала на полу, на Паше, как и на Юре, оставались только джинсы, которые Музыченко, пока что, снимать не решил. Все же присутствует желание еще помучить Пашу, посмотреть, как тот будет извиваться под его руками и прикосновениями Отлипнув от Паши и наклонив голову, он прошёлся по груди парня языком, кусая за кожу около сосков и оставляя засосы даже там. Паша выгнулся, подставляясь ему. Руками зарылся в ежик коротких волос на затылке, притираясь к его стояку своим, из глаз аж звездочки посыпались когда он почувствовал, что юре эта вся пидорская движуха нравится, ну по крайней мере его члену очень даже. - Бляя.. Я хочу тебя, Юра. Блять, это полный пиздец.. Паша не особо речь контролировал, просто как уже сказано, держался только на ней, и низком тембре Юры. Все же, решив, что с Личадеева хватит, как и с самого Юры, он аккуратно расстегнул ширинку и пуговицу джинс, прикасаясь рукой к члену, но уже через боксеры и проводя по нему пару раз, после чего, стянул с себя домашние, в некоторых местах чуть протёртые джинсы. –Блять, Паш, ты хоть немного готовился? У меня смазки вообще нет, могу только если на сухую, – произнес Музыченко, продолжая медленно надрачивать парню. - Да, — Паша вынул и брюк тюбик классической смазки и встав с Юры быстро стянул их вместе с боксерами. Уселся обратно и моментом залился краской. Они видели друг друга голыми сотню раз, но сейчас, так непривычно, так близко и интимно, что Паша очень быстро зажался с непривычки, покраснели даже плечи. Юра перехватив тюбик смазки и выдавив пару на пальцы, второй рукой он стянул с Личадеева боксеры, стараясь аккуратно ввести первый палец, который, из-за большого количества смазки, вошел хорошо и Юра, вылив еще немного смазки на второй палец, ввел уже два, заранее заманив Пашу в поцелуй, чтобы хоть как то перебить болезненные ощущения. Парню не то чтобы было больно, больше не приятно, Паша гладил его затылок, вырисовывал узоры на теле которое и так было вдоль и поперек расчерчено рисунками. - Блять, не молчи, пожалуйста, говори что-нибудь. - Паша взвыл когда, почувствовал ощущение наполненности которое распирало его целиком. –Тише, родной, сейчас все пройдет, потерпи, – сквозь поцелуй прошептал парень, аккуратно разрабатывая стенки, пытаясь не причинять лишнего дискомфорта – Какой же ты у меня красивый, Пашка, – свободной рукой поглаживая щеку, он старался хоть как то отвлечь пашу от неприятных ощущений, которые, наверное, сейчас переполняли его. - Я люблю тебя, — Паша впился в губы, сладкие и алкогольные, он обожал его губы. Но воздуха сейчас было мало, на долгие поцелуи не хватало. Когда Юра проехался по чувствительной точке Паша чуть ли не закричал, вцепившись и царапая спину. Мозг отключился окончательно. Юра хотел было ответить, но не успел, потому что в его губы снова впился Личадеев, такой, сука, любимый и родной, что хотелось не разрывать этот поцелуй и вовсе, но Музыченко, все же, прервался, наклонившись к уху шатена –Я тоже тебя люблю, – прошептал Юра совсем-совсем тихо и хрипло, на ушко, будто это тайна, о которой никто в этом мире, кроме самого Паши, знать не должен. Когда Юра посчитал, что Пашу он достаточно разработал, то, убрав пальцы, он взглянул на Пашу и потерся членом между ягодиц парня. - Блять, возьми меня. Паша уткнулся пушистой башкой в грудь скрипача, нежно приткнулся носом, весь страх, смущение, все пропало. Он чувствовал себя самым защищенным, самым нужным и любимым рядом с ним, его хотелось целовать, его хотелось просто любить. Паша жался к нему, чуть вздрагивал и обнимал за шею. Слишком нежно, слишком сладко. Музыченко схватил Пашу под бедра и притянул их ближе к своему телу. – Какой же ты у меня похотливый, – до последнего оттягивая проникновение, захрипел Музыченко на ухо Паши, резко и сильно сжимая бедра, –Ты так хочешь, чтобы тебя оттрахали, что тебя чуть ли не трясет.. – он стал входить и, вставив только головку, уже простонал, чувствуя, какой Паша, сука, узкий. Он буквально сжимал Юрин член своими стенками, сдавливая его. Личадеев чуть заерзал, сжав широкие плечи и выцеловывая узоры на шее. Юра хорошо подготовил его, не было даже дискомфорта, по этому, Паша, пытался быстрее сам насадиться и не оставить никакого расстояния между ними, хотелось утонуть в этом карем омуте глаз и разрисованном татуировками теле. Паша трясся над ним. Как над нечто безумно ценным, это и правда так было, Юра был для него самым важным человеком, даже жену он так не любил. Паша уже давно смирился с тем, что Юра занимает все его мысли. Он сжал его скулы, чуть почесывая парня за ушами, чуть массируя. Заулыбался как дурак, но ему так нравилось, все происходящее, смотреть в его глаза, на то как чуть краснеют его щеки, как он сам тонет в ощущениях. Юра делал толчки навстречу парню, хотелось вытрахать из него все без остатка, чтобы тот стонал и краснел, утопая в удовольствии. –А ну-ка постой, – выходя их Паши, Музыченко встал, поднимая на чуть трясущиеся ноги и самого Личадеева. Нагнув парня к столу, он, пристроившись сзади, вновь вошёл, но сразу же начиная с резких толчков. Взяв руки Паши и заведя их за спину, схватив за запястья, он буквально стал вдалбливать аккордеониста в стол, хрипло постанывая. –Блять, Паш.. Какой же ты хороший, блять, такой узкий.. Личадеев почти кричал от удовольствия. Парень прижался лбом к столу. В глазах темнело и пашу аж залихорадило. Тот трясся, бормотал что-то не связное и громко стонал. - Юрочка.. - Паша чуть вырывался с хватки, но не осознанно, просто все тело дрожало и он дергался резко периодически. Юра сильнее сжал запястья, наклонился и продолжил кусать плечи парня, оставляя засосы и с каждым толчком наращивая темп Одной рукой он сжал волосы, чуть потянув их, второй спустился к члену и начинал быстро надрачивать, затем резко останавливался, повторяя это несколько раз –Какой же ты грязный мазохист, Пашка, – переходя на глубокие толчки, прохрипел Юра на ухо парню, – тебя так возбуждает, когда я грубо хватаю тебя, трахаю и кусаю.. Ты хочешь все больше и больше, – прикусив мочку уха, Юра перешёл на шёпот, – какой же ты извращенец, Паш. Паша зашипел кусая губы почти до крови изнемогая от переполняющего удовольствия, он получал его везде и готов был рвать себя изнутри на кусочки так как его выворачивало наизнанку от этих пошлостей. - Мне просто нравится все, что ты со мной делаешь. Парень попытался посмотреть в его глаза, но это было трудно, по этому он выгнулся и прижался спиной к его груди, уложив голову на плечо, хоть в шее и потянуло. Юра снова вернулся к резкому и быстрому темпу, который продолжал нарастать с каждым толчком и стоном Паши. Музыченко слушал пошлые стоны Личадеева, которые были в разы громче, когда мужчина начинал вдалбливаться членом в простату. –Говорю же, точно извращенец, – он снова заломил его руки за спину, но уже сжал посильнее, дабы руки тот вырвать не смог, – может, у тебя есть еще какие-то фетиши, о которых я не знаю, а? - Мой самый главный фетиш, это ты сам. Паша облизнул его мочку уха. - Но мне нравится, когда ты говоришь все эти пошлости. Личадеев прижимался к его груди, хоть поза явно не была удобной. - Вообще, на самом деле, я очень нежный и люблю любвеобильный секс, но ты мне нравишься в любой интерпретации. Пашка довольно улыбался потираясь о доступные участки его тела своим и любуясь. –Ой, интерпретации-хуерпретации, я тебя трахаю, твое дело лежать на столе и получать удовольствие, но не говорить умные речи, – продолжая вдалбливать парня в стол, начал Музыченко, – ладно, хуй с тобой, – сжав член Личадеева, он начал надрачивать в ритм своим же толчкам, большим пальцем поглаживая головку Паша прикрыл глаза растянувшись на этом гребанном столе, который жалобно скрипел периодически. В груди разжигалось тепло, хотелось быть рядом с юрой вечно, и трахаться тоже с ним он был не против постоянно. - Юр, дай руку, - Паша жалобно глянул на него, хотелось как можно больше контакта с парнем. Юра даже ничего спрашивать не стал, отпустил пашины запястья и взял того за руку, поглаживая его ладонь пальцами, продолжая надрачивать Паше в том же темпе, но с большей аккуратностью и даже нежностью, ведь кучи укусов и засосов Паше, он уверен, было достаточно, теперь можно и сбавить грубость. –Какой ты у меня красивый, Пашка, какой ты у меня ахуенный...– стенки продолжали сжимать пульсирующий член, доставляя ужасное удовольствие - Ты тоже ничего, — Паша улыбнулся сжимая его ладонь. - ах, блять, знаешь, честно признаться, я трахался не только с тобой, и далеко не только с тобой, но пока что ты лидируешь во всех моих гомогейских встречах. Личадеев лежал на этом ебучем столе как на самой охуенной кровати мира, чувствуя как удовольствие тонкими нотками проходит по телу взрываясь где-то в голове огромным фейерверком. – Я даже не знаю, радоваться мне или ревновать, – произнес Музыченко, вновь переключаясь на глубокие толчки. –Блять, Пашунь, я кончу скоро, – чувствуя напряжение во всем теле, он ускорил темп как толчков, так и движений по Пашиному члену, дабы потом, когда он кончит, не пришлось удовлетворять Пашу еще дохуя времени. - Я тоже не так далек. Паша замычал лениво в стол, сил стонать громко уже не было и парень лишь поскуливал. - Я люблю тебя, Юр. Паша чувствовал как по телу разливается долгожданное удовольствие и кусал губы, сжимал руку Юры сильнее. В его голове происходил полный пиздец который не поддавался никакой логике. Юра почувствовав приятную истому, которая прошла по телу, продолжая дрочить Паше, ускорился. Перед глазами буквально засияли искры, а тело дрогнуло с приятной волной оргазма –Блять, Паш, Пашенька, сука, обожаю тебя, блять.. – почти что заскулил Музыченко, кончая. Паша вжался в его грудь выгибаясь и часто протяжно заскулив, мозг плыл от ощущений. Личадеева распирало во все стороны от такого удовольствия и после оргазма мальчик обмяк обессиленно рухнув на бедный стол. Когда Музыченко понял, что Паша кончил, он, убрав руку с его паха, потянулся рукой к салфетнице. Взяв пару салфеток он, в первую очередь, протер руку, после чего стал аккуратно протирать ягодицы Личадеева, на которые упали капли спермы. –Блять, знал бы ты, как я жалею, что не трахал тебя раньше, – заулыбался Юра, – но с тобой пиздецки устаешь, Пашок. Секс с Пашей казался чем то необычно страстным, тем, чего не было у Юры почти лет 10, ведь после рождения Лизы, вся страсть куда-то ушла, и секс был очень скудным. –Можешь, кстати, сегодня и на ночь остаться, если Анька твоя не против будет. Моя с Лизком уехала к теще, еще дня два там будет как минимум. - Без проблем, — Паша улыбнулся и развернулся лицом к юре. Все тело сладко тянуло. Он нежно обхватил его скулы и прижался к губам нежно зацеловывая и наслаждаясь моментом. С юрой он наконец-то чувствовал себя на своем месте, на котором он долго путался, понимая что делать Ане предложение зная, что ты гей и она единственная девушка которая ему нравилась было очень глупым. Причем Паша даже би себя назвать не мог, будучи с Аней его все равно возбуждали парни, и он почти сразу переключился на юру. Жена была чем то вроде сестры и подруги. Юра улыбнулся в поцелуй, прихватив губу парня и начиная нежно целовать. Покрывая губы Личадеева поцелуями, он не переставал улыбаться, даже умудряясь бросать разные фразочки, из разряда: "люблю тебя пиздец" или "ты ахуенный", поглаживая скулы парня. Паше оставалось только сопливо завизжать как девушки в мюзиклах, для полноты картины. Он прижался к юре отрываясь от нежных губ. - люблю тебя, Юр, давай полежим? Паша улыбнулся и потянулся за брюками, быстро натягивая их и сразу ретировался к дивану. Юра, натянув боксеры, тоже потопал за Пашей, прихватив с собой ту самую бутылку вискаря, которую они чуть ли не опрокинули со стола, пока трахались. На тумбочке как раз лежала пачка парламента, и, открыв ее, он выхватил из нее сигарету и зажигалку, поджигая никотиновую палочку и раскусив сразу две кнопки –Ну, не покурить после секса это не дело, будешь? – сделал Юра это, скорее, чтобы просто повыебываться, ведь сейчас курить не особо хотелось, но Музыченко захотелось дополнить всю картину. Паша протянул руку и взял сигарету. Дым расслабил его полностью. Вытянулся во всю длину на диване, растрепанный, чуть красный, в засосах и укусах, в одних брюках и с сигаретой. Так хорошо было, он сжал теплую ладонь Юры хоть и пришлось за ней тянуться, и переплел пальцы. Юра, не удержавшись, прильнул к губам Личадеева, целуя и ловя дым своими губами Поглаживая Пашино тело буквально везде, где только можно, углублял поцелуй, даже не услышав слабого стука в дверь. Это стучала Личадеева, как обычно, слабо и тихо, не любила она громко стучать. Но на ее стук дверь поддалась вперёд, чему девушка была очень удивлена. В руках она держала телефон мужа –Юр, Пашка у тебя? Он телефон свой дома забыл, я пришла его .., – девушка резко остановилась на месте. Через спинку дивана был виден Юрин затылок, который делал очень странные, плавные движения будто чуть покачиваясь, а сопровождались эти странные действия каким то странным хлюпаньем и тяжелым дыханием, – занести.. – закончила предложение девушка, все еще надеясь, что ее догадки не верны. Паша опешил услышав голос жены, но голову туманило еще это послеоргазменное состояние и паша не спешил отлипать от юры. Только услышав конец фразы до него все таки дошло что тут явно что-то нечисто. Он отвернулся от юры и глянул через диван и замер. Анечка стояла с телефоном в дверях. Он нервно сглотнул сверля фигуру жены. Паша сразу почувствовал себя маленьким мальчиком, виноватым во всех бедах. Юра, оторвавшись от Паши, глянул на рыжую, которая явно стояла в шоке. –Анютик, ты не психуй только! – начал Музыченко, вставая с дивана и подбегая к девушке, – Паша просто.. Ну я.. Понимаешь, Анют.. – пытаясь придумать хоть какие то оправдания, начал Музыченко, ожидая того, что Личадеева разозлиться, кричать начнет, но то стояла и смотрела на Юру, даже не требуя объяснений –Да я поняла все уже.. – Аня сама понять не могла, что чувствует, но это была точно не обида, что-то странное, – и.. Передай Паше телефон, пожалуйста, – протягивая мобильник Музыченко, он сразу его перехватил и убрал на тумбочку у дивана. Паша решил все таки задействовать в разговоре. Вскочив с дивана он сделал все еще хуже сверкая засосами и укусами которые живого места на нем почти не оставляли. Паша закусил губу. - Ань, это не то.. Личадеев опустил голову не зная, что говорить жене, как все это объяснить. –Я тебя слушаю, Личадеев, – потирая кольцо на безымянном пальце, она внимательно смотрела на Личадеева, ожидая, что парень скажет потом. Девушка, конечно, была в шоке от того, какие засосы украшали тело ее мужа, неужто Музыченко в постели такой зверь? От таких мыслей она даже тихо хихикнула, смотря на покрасневшего Пашу и на взволнованного Юру. Паша решил все таки задействовать в разговоре. Вскочив с дивана он сделал все еще хуже сверкая засосами и укусами которые живого места на нем почти не оставляли. Паша закусил губу. - Ань, это не то.. Личадеев опустил голову не зная, что говорить жене, как все это объяснить. - Я.. Я.. - Паша не знал, что говорить, ну а что тут еще скажешь. - Я люблю его, Ань. Паша опустил глаза испуганно, хотелось потеряться, хотелось подальше от сюда. Он любил Аню, пусть не так сильно, но он не хотел причинять ей боль из-за своих пидорских утех. Но Паша уже не мог бегать от своих чувств. Аня промолчала. Сделала пару шагов к Паше, взяла его за руку и аккуратно стянула обручальное кольцо как со своего пальца, так и с его. – Подаём на развод, – она убрала кольца в свою сумочку, – остаёмся друзьями. – Серговне пока говорить не буду, – она перевела взгляд на Юру, намекая, что парню самому Ане рассказать нужно, Музыченко на это закивал и перевел взгляд на Пашу, выдохнув с облегчением, ведь рыжая не стала устраивать скандалов, даже Никитиной не пошла рассказывать. Паша сглотнул и опустил патлатую голову на Анино плечо. - Извини за то, что не смог дать тебе того, что ты хотела, я был хуевым мужем. Паша был готов захныкать, хотя понимал что ане самой это врятли легко дается, но было очень больно все это переваривать, хотя вроде все не так плохо как могло бы быть. Юра смотрел на них, но решил ничего не говорить, как-никак тут жена измену спалила, тут уж точно совсем не до Юры – Паша, – она похлопала того по плечу, – я же вижу, как тебе плохо со мной, я не в праве тебя держать, – слова эти давались рыжей трудно, в носу защипало, а на глазах выступили маленькие капли слез, – я все равно буду продолжать находится рядом, но уже в роли подруги. Юра широко улыбнулся, поражаясь тому, какая у Паши по-настоящему сильная жена, хоть уже и бывшая. – Ладно, мальчики, мне ещё в ателье надо, да и переварить все это, – она аккуратно убрала слезинки с глаз, улыбнувшись, – потом, думаю, ещё успеем все обсудить, – потрепав Пашу по волосам, с улыбкой на лице сказала рыжая. - Прости.. - Личадеев тупо кинул это и посмотрел на Юру. В груди зажгло и он прижался к парню убедившись что рыжая скрылась с горизонтов. Он дал волю чувствам, с глаз полились слезы, мальчик жался к нему как к спасательному кругу, дрожал как в лихорадке только уже не от удовольствия. - Я такой хуевый, Юр. Музыченко, вздыхая, прижал дрожащее тело к себе, крепко обнимая и поглаживая по волосам –Пашенька, родной, ну тише-тише, – поглаживая парня по спине, Музыченко старался успокоить его, – Анечка все правильно сказала, видишь, какая она у тебя хорошая, все поняла.. Просто потом вам нужно будет поговорить вдвоём, вот и все, – он, привстав на носочки, чмокнув парня в макушку, понимая, что тот начал дрожать ещё сильнее, а из глаз лил водопад, – может, тебе водички принести, Паш? - Я люблю тебя, - вместо ответа паша буркнул и всхлипнул Юре в плечо. Сжимая крепко его в объятиях. В голове кровь пульсировала. - Блять, у тебя жена, ребенок, я все порчу своими чувствами. Паша конечно до этого особо о последствиях не думал, нр сейчас, молчать вечно они теперь не смогут, по крайней мере развод Личадеевых явно насторожит Серговну. – Я тоже люблю тебя, очень-очень сильно, – начал говорить парень, подходя с Личадеевым к дивану и усаживая рядом с собой это заплаканное и взъерошенное чудо. –Какое порчу, Паш? Серговна-то? Да она, я уверен, с самого начала какую то химию заметила, с ней будет разобраться не так сложно, я больше из-за Лизы переживаю.. – задумался Музыченко, – она девочка не глупая, всё поймет, тем не менее, она все равно переживать будет.. – Юра понимал, что придется попотеть, чтобы объяснить, в первую очередь, дочери, что происходит, но ради их с Пашей отношений, ему не так уж и сложно, – но мы прорвёмся вместе, правильно же, Паш? - Какой ты все-таки хороший, - Паша прижался к нему. С ним и правда было очень хорошо, его хотелось целовать и верить ему, сходить с ума по его сумасшедшим выходкам и жить без них было трудно. Жить без Юры. Звучало страшно и нереально, он не мог представить не дня проведенного без его Юрочки. – Надеюсь, после того, что сегодня произошло, ты трахаться с другими парнями прекратишь? У тебя же есть я, великая секс машина Юрий Юрьевич, – захихикал Музыченко, обнимая парня, он старался придумать хоть что-то, лишь бы не видеть на Пашином лице слезы, от которых самому Юре плакать хотелось –а ещё сегодня я понял, что тебе нельзя плакать, тебе слезы совсем не идут, так еще и у меня сердце от твоих слез колоть начинает, вот так вот! Так что давай, – он приподнял Пашину голову за подбородок, стирая с щек солёные капли, – тебе сейчас нужно успокоиться и расслабиться, сильно много всего на тебя сегодня навалилось, маленький, – поцеловав парня в щеку, сказал Юра, – давай я за водой сейчас сбегаю, валерьянки прихвачу, можешь пока плед из шкафа достать, прилечь, если хочешь. Паша плавился от этой ласки и нежности, плыл как сучка, и так хорошо ему было с ним, не хотелось отпускать от слова совсем. Хотелось целовать его так нежно как только можно, вырисовывать узоры на его коже, любить его так как никто не любил и показывать всем, что Юрочка принадлежит только ему. Паша никого на свете так не любил как Юру.