***
В Американских университетах есть такая традиция — устраивать вечеринку по случаю начала очередного учебного года. Туда стекаются все студенты, знакомятся с первокурсниками и с теми, кто перевелся в этом году. Хенвон прошерстил весь интернет, внимательно изучая, чем занимаются на подобных мероприятиях в этой стране, местный дресс-код, а точнее его полное отсутствие. По итогу, натянув на себя джинсы и водолазку, брюнет направился в студенческое общежитие, где проходила та самая вечеринка, пообещав себе просто «глянуть одним глазком». За сотню метров от кампуса слышались годные биты танцевальной музыки, чему Хенвон был приятно удивлен. Проходя вглубь помещения, парень получает в руки два стакана с жидкостью кислотного цвета, один из которых оставляет на ближайшей барной стойке, с ним здороваются мимо проходящие студенты, кто-то легко задевает плечом, не извиняясь. Разношерстно одетые тела двигаются в такт звучащей музыке, а приглушенный свет подчеркивает яркий глиттер на телах. Порой оказывается сложно отличить девушку от парня и это кажется непривычным для Хенвона, но он ни в коей мере не критикует, скорее даже восхищается. Эти люди источают мощную энергетику, свободу, а где-то, может быть, даже вседозволенность. И почему-то хочется окунуться с головой в подобную атмосферу. Парень останавливается, облокачиваясь ягодицами о столешницу у прохода и наблюдая за студентами. Трек сменяется на всеми любимого Викенда, слышатся возгласы и присвистывания, тела начинают двигаться более активно. Кто-то просто подпрыгивает, вытягивая руки вверх, кто-то танцует в паре, держась за руки. Взгляд Хенвона цепляет яркую рыжую макушку, и он бы, наверное, не заметил ее среди десятка других разноцветных волос, если бы та не была опрокинута назад, высматривая россыпь цветных огней где-то на потолке, а ее обладатель не двигался так медленно и тягуче, растворяясь в музыке и сладком голосе исполнителя. Брюнет не видит лица, но почему-то заранее уверен, что оно красивое. Легкая удлиненная рубашка, подвязанная тонким ремешком на талии правильно подчеркивает фигуру. Хенвону кажется, что белая ткань сползает с плеча парня, оголяя то. А может быть и не кажется. Че делает глоток из стакана, немного морщась от крепости напитка. «Я пропел: У-у, меня ослепили огни!» Звучит в припеве, пока рыжеволосый поворачивается лицом к брюнету. И Хенвона действительно ослепляют огни, а точнее, крупные блестки и яркие неоновые звездочки на щеках парнишки. Наверное, минуту Че тратит на то, чтобы понять — рыжеволосый кореец, как минимум этнический. И это невероятная удача, совпадение или же…? «Нет, я не могу заснуть, не ощутив твоего прикосновения» Брюнет сглатывает, когда ладонь парня касается шеи, медленно перемещаясь к оголенной ключице, подсвеченной хайлайтером, едва задевая одежду и длинную серебряную цепочку. Хенвон продолжает смотреть, невольно прикусывая губу. Его не замечают и это ощущается как-то по-особенному сокровенным, словно он подглядывает, словно ненамеренно узнает чужой секрет. Реальность перестает существовать, останавливая время на это мгновение. Мелькающие рядом люди «без лица» больше не имеют никакого значения, потому что в помещении остаются только они вдвоем. Музыка, свет, все кажется таким интимным. Рыжеволосый продолжает касаться своего тела, а у Хенвона начинают потеть ладошки. Он на секунду может даже представить какая на ощупь кожа парня, какое тяжелое и разгоряченное его дыхание. Песня заканчивается, унося за собой этот момент и выбрасывая из бушующего океана на берег, предварительно окатив ледяной волной, коей оказывается довольно крупный парень, подошедший к рыжеволосому и завлекающий того в страстный поцелуй. Ему не отказывают, худые руки оплетают талию накаченного блондина, кончики волос которого окрашены в синий. Хенвон теряется, неловко отводя свой взгляд и выискивая новый интерес где-то на уровне ног. «Идиот», — думает он, где-то в глубине души чувствуя предательский укол. Парень поднимает голову, поправляя волосы и делая еще несколько глотков горячительного напитка из стаканчика, пока звучит следующая песня. «О, я не хочу быть ответственным За твое сердце, если мы влюбимся снова. Ведь я буду неаккуратен и разорву его на части» Диджей похоже слишком любит творчество Абеля, а Хенвон слишком не любит свои пубертатные мысли. Он теряет рыжеволосого из поля зрения, допивая свой коктейль и находя неподалеку еще один полный стакан, по достоинству оценив уровень своего юношеского максимализма (идиотизма). Становится душно, словно из помещения нарочно выкачивали кислород. Хенвон оглядывается в поисках ближайшего окна или выхода, прорываться через толпу не хочется. Парень сворачивает в ближайший наименее людный коридор и по законам жанра, конечно же, встречает свою «безответную любовь» вместе с парнем, буквально пожирающим его. Рыжеволосый вьется под чужими прикосновениями, играясь и не давая партнеру зайти чуть дальше. Брюнет проходит мимо, стараясь не задеть ничего не замечающую парочку, видеть продолжение ему бы точно не хотелось. Спасительная дверь на небольшой «балкончик курильщика» оказывается на расстоянии пары метров. Хенвон почти влетает в нее, жадно втягивая воздух, сердце почему-то бешено стучит, а ноги чуть более ватные, чем должны быть даже после тяжелого дня. Че толком не умеет пить, поэтому никогда не злоупотребляет, но сегодня определенно день, который можно отметить в календаре исключением. Просто не будет — заключает про себя брюнет, отпивая из принесенного с собой стакана. Парень не считает времени, которое проводит в одиночестве, мерно вдыхая свежий ночной воздух. Из помещения доносится «Falling» Тревора в такт которой, закрыв глаза, Хенвон качает головой, вновь отключаясь от реальности. Он не замечает, как на балкон заходят. «Поговори со мной, я должен услышать, что я тебе нужен так же, как ты мне» Чужой приятный голос, вторящий тексту, сначала заставляет подпеть следующую строчку: «Полюби меня, я хочу знать, что ты чувствуешь ко мне то же, что я к тебе». Осознание приходит чуть позже, когда слышится негромкий смешок. Хенвон оборачивается. Причудится же. Брюнет потирает глаза, чтобы развеять образ рыжеволосого перед собой, но тот как ни в чем не бывало стоит неподалеку, смотря куда-то вдаль. В пальцах паренька сжата уже прикуренная сигарета, а сам он облокачивается на железные перила, являющиеся ограждением балкона. Свет от фонаря, пробивающийся в небольшой закуток, позволяет рассмотреть искусанные губы, растрепанные волосы и чуть смазанный макияж, подчеркивающий лисий разрез глаз. И все это ничуть не делает парня менее красивым. Рыжеволосый затягивается, стряхивая пепел с сигареты и по-детски наблюдая за его падением вниз. До Хенвона доносится запах его парфюма с мускатной ноткой, вперемешку с запахом алкоголя и сигарет. — Если бы не услышал пения, то решил бы, что ты проглотил свой язык, пока смотрел на меня там, — непринужденно произносит парень, указывая на помещение, где находилось большинство студентов. Хенвон прикладывает костяшки ладони к кончику носа, чуть наклоняя голову и улыбаясь. — Получается, пойман с поличным? — Получается так, — парень кивает. На фоне слышится новая песня. «Куришь сигареты на крыше, Ты так мило выглядишь, и мне нравится этот вид» Хенвон текста не знает, но про себя в который раз отмечает, как тонко его неосознанно подъебывает диджей. Рыжеволосый делает очередную затяжку, выбрасывает сигарету с балкона и, одаривая собеседника своим лукавым взглядом, заходит обратно в теплое помещение. Че принимает решение пойти проспаться, чтобы не сказануть еще какой-нибудь хуйни незнакомому человеку, как минимум, а как максимум перестать раздевать глазами чужого парня. И, наверное, все бы могло закончится именно так: «Оставив вуаль незавершенности и позволив судьбе распорядиться их жизнями», — рассудил бы Хенвон, но на тот момент он просто еще не знал, кто такой Ю Кихен. Брюнет допивает напиток со дна стакана, разворачивается, потянувшись к ручке двери, но в этот же момент она распахивается сама. — Танцевать пойдешь? Песня ахуенная, — встречает его с порога рыжеволосый. — Или ты только пялиться умеешь? «Мы влюбились в октябре Вот почему я люблю осень, Глядеть на звезды, Любуясь издалека» Собственная ладонь настойчиво обхватывается чужой, что тянет за собой по коридору, Хенвон не замечает в какой момент их пальцы переплетаются. В зале по-прежнему полно танцующих людей, но ощущается все чуть иначе, чем прежде. Рыжеволосый держит крепко, Че поддается, они оказываются в самом центре толпы. Парнишка останавливается, опускает ладонь, но не разворачивается лицом. В неоновом свете софитов рыжие волосы отливают фиолетовым, приятный шлейф муската касается рецепторов, заставляя в беспамятстве следовать за собой. Чертовски близко, никто не отступает. Паренек напротив напробу ведет плечом назад, едва задевая Хенвона. «Ты будешь моим миром, Моим миром, моим миром, моим миром» Раствориться в музыке, в моменте, в ощущениях. Откинуть вчера, завтра. Остаться в сегодня. Сейчас. Тела начинают двигаться, под стать музыке, чужие волосы изредка легко щекочут подбородок. Дополнительное освещение становится ярче, наполняя большим контрастом. Кто-то сзади толкает Хенвона, он оступается, прижимаясь грудью к спине напротив, машинально отступая на полшага назад. Рыжеволосый заводит руку за голову, ладонью проводя по позвонкам на шее парня, и чуть откидывает голову назад. — Трогать разрешается, — произносит он негромко, на одном выдохе, зная, что его точно услышат. И Хенвон теряется, а точнее теряет себя в чужом дурманящем запахе, в остром кончике носа, что напоследок невесомо касается линии челюсти. Ладонь неуверенно, на пробу ложится поверх очерченной ремешком талии, не давая рыжеволосому отдалиться. Его ладонь накрывает более уверенная рука, предварительно скользя от локтя подушечками пальцев. Парень жмется к Хенвону ближе, продолжая двигаться под звучащую музыку, и впервые брюнет чувствует себя неотъемлемой частью всего этого. Кажется, что они даже разделяют дыхание на двоих. Чужая спина изгибается, в то время как ягодицы касаются паха, рыжеволосый поднимает руку с шеи выше, гребнем проходясь по густым волосам на затылке и поворачивая свою голову. Вон чуть наклоняется, встречаясь с лисьим взглядом вновь. Хитрый прищур, чуть приоткрытые губы и прикосновение, словно ожог на шее. Брюнет прикрывает глаза, пока его ладонь по желанию чужой руки скользит ниже по худощавому телу, касаясь тазовой косточки. Все чувствуется нереальным, невыносимым, но слишком манящим, будто пути назад уже нет. Переплетение тел, рук, горячий язык и острые резцы. Бушующий океан, бесконечный и неизведанный. Хочется задать десятки вопросов, но парень молчит, они ни к чему. Песня заканчивается и рыжеволосый останавливается. Хенвон открывает глаза, поднимает голову и не нарочно врезается в таранящий его взгляд где-то поодаль, сквозь толпу. Блондин смотрит на него изучающе, с нескрываемой неприязнью. От тяжелого взгляда Вона отвлекают чужие ладони, касающиеся подбородка. Рыжеволосый стоит близко, прямо напротив с нечитаемым выражением лица. Немая пауза выдерживается до тех пор, пока искусанные горячие губы не накрывают губы Хенвона. Брюнет разрывает поцелуй почти сразу, не встречая сопротивления. — Прости, мне ваши игры не интересны, — он кивает в сторону подкаченного парня, стоящего у стены. — Еще пару минут назад ты так не думал, — парирует рыжеволосый. — А что насчет того блондина, так мы даже не знакомы. — Ты целуешь всех незнакомых парней? — Хенвон приподнимает одну бровь, слыша смешок в ответ на свою реплику. — Только красавчиков, — отвечает, опережая вопрос. — Мне нужно выпить. Брюнет разворачивается и решительно направляется к столешнице возле которой был в одиночестве меньше часа назад. Находя чей-то недопитый стакан, он не брезгует, вливая в себя залпом обжигающую горло жидкость. Выбрасывая пластиковую тару, он облокачивается ладонями о деревянную поверхность, стоя спиной к танцующей толпе. Спустя минуту к одной из его рук придвигают наполненный стакан, а на плоскость столешницы задницей залезает рыжеволосый со своим напитком. Хенвон узнает того по запаху духов. Дожили. На плече парня оказывается теплая ладонь, легко разминая мышцу трапеции. — Да ладно тебе, расслабься. — Послушай… — не успевает Вон договорить, как его перебивают. — Я Кихен. И раз теперь мы знакомы, то…— рыжеволосый двигается чуть ближе, прикусывая губу. — Ты сумасшедший. — А ты чертовски хочешь меня поцеловать, так кто мы такие, чтобы осуждать друг друга? «Говоришь, что я легкомысленный, а я только погружаюсь глубже, да. Ты стоишь на земле до тех пор, пока не заболят колени, Хватит молитв, детка, сегодня я буду твоим проповедником» Первая проба чужих губ получается смазанной, потому что Хенвон буквально подлетает к Кихену, на что последний от неожиданности вздрагивает и получает лишь зубами по уголку губ, отчего начинает невольно смеяться, но отстраниться не дает. Рыжеволосый обхватывает своими ногами бедра парня. — Это было горячо, — шепчет он, ухмыляясь. — Заткнись. Они оба получают желанное, смешивая привкус крепкого алкоголя с не менее крепкими поцелуями. Руки Хенвона тянутся ниже, к ягодицам, надавливая на те и заставляя парня проехаться задницей по плоской поверхности, чтобы быть ближе. Кихен языком изучает владения чужого рта, проникая так глубоко, насколько позволяют возможности. Парнишка мычит, когда его шутя наказывают за такой беспредел, прикусывая зубами. В какой-то момент этого становится недостаточно, от робких прикосновений они доходят до стадии «эта одежда безумно тебе не подходит», Хенвон задирает чужую рубашку, касаясь разгоряченной кожи, сжимая бока и, наверное, оставляя на них следы от своих длинных пальцев. Рыжеволосый чуть толкает Вона, в спешке сползая со столешницы, и без объяснения хватает того за запястье снова. «Если ты тоже продолжишь вести меня прямиком в свою комнату. Алкоголь исчез, Но всё в порядке, детка, потому что и я тоже» Кихен тянет за собой, они проходят все тот же злосчастный коридор, сворачивая в другую сторону от балкона, заходя в первую же дверь. Когда она закрывается за Воном, в комнате становится темно. Свет от окна едва позволяет разглядеть очертания чужого тела. И парень готов поклясться всем богам, что запомнит это секундное молчание на всю жизнь. Он отчетливо слышит чужое дыхание, чувствует чужие руки на молнии своих джинс. Колени рыжеволосого касаются пола, он расстегивает пуговицу, затем ширинку, без разбора стягивая джинсы брюнета вместе с бельем. — Бляять, что ты… — цедит Вон, когда его член берут в рот. Организм реагирует моментально, выбрасывая дозу тестостерона в кровь. Он запрокидывает голову назад, несильно ударяясь о дверь затылком. Головка эрегированного члена касается глотки, заставляя рыжеволосого откашляться, но он не отступает, продолжая собственным ртом насаживаться на чужой орган и опираясь на бедра брюнета. Хенвон дышит ртом, затылком елозя о дверь. Пальцы путаются в рыжих, слегка влажных волосах, сжимая те в моменты пиков возбуждения. Становится плевать и на того блондина, и на то, что они знакомы с Кихеном около часа. Мысли крутятся только вокруг скользящего по члену языка и так правильно причмокивающего парня снизу. «Я не отпущу тебя до самого заката, Говоря на языках, на которых нам всё никак не наговориться. Не вырывай мои слова из контекста, Я знаю, что это останется на твоей совести» Едва доносится из соседнего помещения. Рыжеволосый начинает елозить на полу, чуть постанывая и нащупывая пуговицу на своих брюках. Через минуту к этим звукам прибавляется какое-то дополнительное шуршание. Его ладонь елозит где-то на уровне паха, Кихен мычит громче, выпуская член изо рта. — Я сейчас либо получу твой член в себе, либо сдохну, одно из двух, — парень выпрямляется, его штаны чуть приспущены, а легкая ткань рубашки не может скрывать выступающее возбуждение. — Избегая ненужных вопросов, скажу сразу: да, у меня есть гандон и, нет, меня не нужно растягивать. Хенвон лишь утробно мычит, смотря на этот абсолютный беспредел перед ним. Даже если бы он очень хотел отказать, то не смог бы. Только не ему, не человеку, чье тело словно создано, чтобы приковывать взгляд Вона к себе, не человеку, само существование которого вызывает толпу мурашек. Он просто не может быть реальным. Рыжеволосый утягивает за собой вглубь комнаты в поисках горизонтальной поверхности. Хенвон заранее извиняется перед «счастливым обладателем» той самой кровати, надеясь, что она сохранит их маленький секрет. Возникает небольшая неловкость, когда ни один, ни второй не собирается первым ложиться на мягкий плед, застилающий постель. Брюнет, конечно, не был знатоком в подобных вопросах, но очевидно ожидал стандартного секса в миссионерской позе. Хотя кого он обманывает? Он вообще ни-ху-я-все-го-это-го не ожидал. — Я хочу сам, пожалуйста…— голос рыжеволосого непривычно содрогается. Хенвон молча стягивает с себя штаны, оставляя рядом и садится на кровать. Кихен садится поверх его ног, опуская глаза и нарочно избегая чужого взгляда. Парень открывает упаковку презерватива, раскатывая тот по всей длине члена и придвигаясь ближе. Тело заметно потряхивает, а взгляд не находит за что зацепиться. И все это сразу делает его в чужих глазах гораздо более хрупким, чем казалось ранее. — Ты, — поправляет, — все в порядке? — едва слышно произносит брюнет. Он оглаживает ладонью линию челюсти, на что рыжеволосый в ответ ластится к руке, прикрывая глаза. Кихен заводит руки за спину, нащупывая член и убеждаясь, что тот все еще в полной готовности. Первые сантиметры проникновения ощущаются особенно остро, так что рыжеволосый шипит, а Хенвон с силой прикусывает губу, пытаясь сдержать вырывающийся наружу стон. Парень насаживается медленно, брюнет не настаивает на ином, сжимая в руке плед. Кихен нависает над ним, его свободная рубашка касается кончика чужого носа, одна ладонь ложится на плечо Вона, а другая на стену напротив. Когда член оказывается полностью внутри, оба выдыхают, брюнет перекладывает руки на ягодицы, но бедрами не двигает, позволяя парню привыкнуть. Чувствовать. Кончиками пальцев касаться и тосковать по каждому прикосновению заранее, погружаться на самое дно, а затем всплывать, держась за руки. Забывать дышать, напоминая себе раз за разом поглощать кислород. И брюнет уверен, что чувствует подобное впервые. В голове проносится пресловутое «быть может?», оставленное «на потом». Возникает тонкая нить, повязанная вокруг мизинцев, невидимое связующее звено, закрепляемое поцелуем. Не тем страстным и требовательным, а нуждающимся, просящим. — Поцелуй меня, — лисьи глаза блестят в тусклом свете уличного фонаря. Хенвон легко касается ладонью чужого подбородка, утягивая парня в поцелуй. Рыжеволосый приподнимает бедра, пальцы с силой сжимают плечо брюнета, не отпуская. Кихен сводит брови к переносице, медленно опускаясь и повторяя движения вновь. Он не разрывает поцелуй, ища опору в чужих губах. Свободная ладонь скользит по стене ниже. Парень насаживается все чаще, выстанывая свои «господи» в рот Че. В какую-то секунду Кихен резко отклоняется назад, облокачиваясь на обе руки позади себя. — У меня слабые руки, так что лови, если что… — едва различимо шепчет. Но брюнет слышит. И он бы ни за что не дал Кихену упасть, хотя сам, похоже… пропал? Вот так просто, когда внутри расцвели тысячи роз одновременно и каждая из них вопреки. И все они разрушительно прекрасны, оплетают своими лозами, шипами впиваются в тонкую кожу и ранят, ранят, ранят. Он все равно выбрал бы крепко держать за руки, не давая мыслям и переживания убить что-то важное, проживая вместе все сезоны и непогоду, начиная заново. Странное чувство, сосущее где-то «под ложечкой», заставляющее ставить другого на первое место. Осознанно, бесстрашно. Чужой голос меняет свою тональность, становясь более хриплым. Парень самозабвенно двигается на члене, не сдерживаясь, пока все, на что способен Хенвон — изучать плавные изгибы тела Кихена. Брюнет тянется к пуговицам на рубашке, поочередно расстегивая их и касаясь холодной ладонью горячей груди, проводя по соску и спускаясь ниже на подтянутый животик. Глаза успевают привыкнуть к темноте, и взору открывается россыпь родинок на теле рыжеволосого, словно созвездий на ночном небе. Пальцы Вона соединяют родимые пятнышки один за другим, создавая целостную картину. — Ты такой красивый, — тихо произносит Че. И в том моменте магия. Разрушительная, роковая, но такая манящая. Рыжеволосый следует взглядом за чужими пальцами, где-то под глоткой застревают несказанные слова. Движения замедляются, Кихен мешкает руками, пытаясь поставить их удобнее, но так и не находит правильного положения. Стоны становятся более вымученными и разочарованным, телу не хочется останавливаться, но силы куда-то деваются от постоянно накатывающей волны возбуждения. Хенвон настолько быстро это улавливает, что рыжеволосый лишь широко раскрывает глаза от удивления и вновь приближающегося оргазма, когда его обхватывают сильные руки, притягивая к себе, а чужие бедра начинают двигаться, отчего небольшая кровать ритмично поскрипывает. Брюнет прижимает к себе все сильнее, чувствуя, как острые клыки впиваются в его плечо через ткань водолазки. — Господи, господи, господи, — бормочет Кихен сквозь отчетливые пошлые звуки соприкосновения тел. Хенвон понимает, что в этой позе ему будет довольно сложно кончить самому, но так он сможет продлить половой акт максимально, насколько это для него возможно. Его руки перемещаются на чужие ягодицы, разводя их и чуть приподнимая. Кихен подается навстречу толчкам, сталкивая их тела так, что проникновение становится особенно порывистым. «Оставайся в кровати, Аромат твоей кожи пульсирует в моих висках. Выкури, выкури меня без остатка, Плевать, что я в подчинении у твоих желаний.» Остаток сил тратится на высокий стон, рыжеволосый всем телом падает на Вона, так непривычно подчиняясь тому. Становится сложнее, поэтому брюнет собирает волю в кулак и заставляет Кихена сползти с него, на что в ответ получает смесь из недовольного фырчания и требовательного взгляда. Не заставляя парня долго ждать, Хенвон вытягивает подушку из-под пледа и кладет ее на середину кровати. Рыжеволосый укладывается на нее животом, выпячивая задницу назад и разводя ноги, согнутые в коленях, в стороны. Он просовывает ладонь между пахом и подушкой, сжимая пальцами свои яйца и прижимая их члену, чтобы брюнету в полной мере был открыт доступ к его раскрасневшейся дырочке. Хенвона распирает от количества эмоций и упирающегося в чужой зад желания. Потом они обязательно все это обсудят, но не сейчас. Брюнет направляет головку в анус, ощущая как член намеренно сжимают внутри. Парень кладет ладонь между чужих лопаток, очерчивая позвонки и периодически совершая толчки. Мелкая дрожь, проходящая по телу, усиливается с каждым движением, превращаясь в мурашки, заставляя делать рывки быстрее. Он где-то на грани, ходит по тонкому лезвию и больше не может думать лишь о партнере. Меняя угол, Вон нависает над чужой спиной и осыпает ту поцелуями вперемешку с легкими покусываниями кожи. Рыжеволосый свободной ладонью крепко сжимает плед, выдыхая так, словно выплевывает легкие. Еще несколько толчков и презерватив наполняется спермой, а в воздухе повисает хриплый стон. Кихен переворачивается на спину, когда его задницу покидает член. Он раздвигает ноги и не стесняясь касается пальцами своей дырочки, другой рукой надрачивая себе. Хенвон подвисает, наблюдая за тем, как парень самостоятельно ублажает себя, он двигается чуть ближе, наклоняясь и примыкая губами к тонкой шее, поднимаясь к небольшой родинке прямо у самого уха и целуя ее. — Могу я? — спрашивает он, укладывая ладонь поверх чужой на члене Кихена. Тот то ли растерявшись, то ли не расслышав, кивает только через какое-то время, позволяя руке Хенвона касаться его плоти. Парнишка почему-то начинает разглядывать брюнета, рукой поправляя его волосы, на что Че поднимает глаза. — Мм? — застывает. Кихен лишь мотает на это головой, переключаясь на ощущения. Спускаясь губами по влажной коже, Вон чувствует чуть соленый привкус во рту, парень в ответ на поцелуи втягивает живот, выдыхая и подается бедрами навстречу руке. Брюнет смыкает губы на головке чужого члена, слизывая предэякулят. Кихен не выдерживает, содрогаясь от подступающего оргазма. Белая жидкость стреляет, пачкая уголок рта Че, тот не брезгует, не морщится, но настойчиво лезет за поцелуем, получая лишь смазанный чмок в губы. — Мне нужно в уборную, — рыжеволосый на ощупь находит свои джинсы, натягивая их. — Да, хорошо, я найду тебя. Кихен кивает, на ходу застегивает рубашку и в спешке выходит из комнаты, оставляя Хенвона одного. Брюнет выдыхает, пытаясь собрать свои мысли в одну кучу и сформулировать хотя бы несколько фраз для предстоящего разговора. Пульс начинает успокаиваться только через пару минут, Хенвон надевает брошенные неподалеку штаны и выходит из помещения, понимая, что он понятия не имеет, где здесь уборная. Парню помогает сориентироваться наиболее трезво выглядящий на фоне других студент, которому Че и задает вопрос. Брюнет, следуя указаниям, находит туалет и стоит неподалеку него, стараясь не пропустить выходящего Кихена и глотая очередную порцию коктейля, взявшегося, кажется, из ниоткуда. В основном зале люди по-прежнему танцуют, но похоже, что вечеринка за это время успела перейти на стадию ленивых покачиваний бедрами. Кто-то медленно целуется под приятную мелодию, кто-то упивается вусмерть, хлопая стеклянными глазами. Хенвон продолжает ждать. Стакан пустеет, а время тянется слишком долго. Парень подходит к двери уборной, стуча и слыша в ответ тишину. Он дергает ручку, беспрепятственно открывая комнату в которой никого нет. «Может быть, дело в том, как произносишь мое имя. Может быть, именно так ты играешь в свою игру, Но это даже хорошо, я никогда не знал таких, как ты. Но это даже хорошо, я не мог и мечтать о таком, как ты» Причина. В конечном счете, отбрасывая обиду и недопонимание, мы всегда ищем причину. Та бывает проста и невзрачна, недостойна быть озвученной и заключается она в восприятии. Ведь для кого-то брошенные на ветер слова, поступки, совершенные на эмоциях, не имеют значения. Бессмысленно копаясь в лабиринтах памяти, мы лишь усугубляем свое состояние, рассчитывая на что-то большее, чем есть на самом деле. Простые вещи, которые стоит запомнить: тебе причиняют боль — ты уходишь. Элементарная закономерность, отлаженный механизм. Прошлое в прошлом, правильно? Следующий день наступит в любом случае, мир и жизнь в нем не остановится, даже если чьи-то пути расходятся. Стакан остается оставленным на барной стойке. Песни по-прежнему сменяют друг друга, заставляя десятки людей самозабвенно танцевать в последний свободный перед учебой день. Хенвон находит себя на крыльце общежития, оглядываясь по сторонам и давая себе самому еще один шанс. — Уехал он, — звучит за спиной. — Уехал? — переспрашивает. — Ага, сам видел, — кивает блондин, поправляя синие пряди и указывая куда-то в сторону соседней улицы. Брюнет растерянно продолжает стоять на месте. — Послушай, чувак, — парень выдыхает сигаретный дым вверх, — Не знаю, зачем я тебе это говорю, но я третий год его обхаживаю, а толку ноль. Только что и делаю, что нахожу его в чужих объятиях. — Он сказал, что видит тебя впервые. — Ага, — парень смеется, — а еще что целует только красавчиков? — взгляд блондина опустошенный и разочарованный. — Секс был заебись, верно? Хенвон сглатывает вставший поперек горла ком. Болючий укол вонзается где-то под ребрами. — Кихен всегда так делает, — продолжает, протягивая сигарету собеседнику. — Как он, кстати, тебе представился? Может быть Джей, Льюис? Я вот его настоящее имя узнал случайно, через два месяца. — Я не курю. — Ну, теперь куришь, — блондин встает со ступеньки, — оно того не стоит, просто поверь. Таким людям, как Ю Кихен, не свойственно оставаться до утра.***
Хенвон смотрит на часы, допивая остывший кофе в стаканчике. В послании, написанном чернилами воспоминаний, самому себе не было места для горечи и сожаления, но, наверное, его жизнь была бы совсем другой, будь он чуточку проще и относясь к происходящим в жизни вещам как к чему-то естественному, неизбежному, позволяя себе плыть по течению. Возможно, прислушавшись когда-то к блондину на пороге общежития, Хенвон был бы сейчас в другом месте, влюбленным в кого-то так правильно, как когда-то мечтал, как читал в десятках книг. На ладонях друг друга они могли бы написать сказку о вечном и безболезненном, а затем умереть в один день, позволяя людям слагать легенды о настоящей любви. И все бы было особенно красиво, без эмоциональных качелей, криков, слов о прощении и мольбы не игнорировать его, когда чужие губы были такими необходимыми. Смог бы он прожить другую жизнь? Смог бы он полюбить так же сильно кого-то еще? Парадокс заключается в том, что мы заранее знаем, как поступим, всегда склоняясь к одному из вариантов больше, нежели ко второму. Так, выкуривая свою первую, но не последнюю сигарету во дворе студенческого общежития, Че пообещал самому себе хотя бы попытаться, игнорируя настойчивое предчувствие, просящее остановиться. И именно это обещание, брошенное вслепую, стало началом чего-то большего, связав воедино блуждающую во тьме душу и теплое, бьющееся под ребрами сердце, требующее любви. Были дни, когда Хенвон ненавидел себя за свое решением быть упертым бараном, хотел вычеркнуть из жизни момент, когда произнес «давай попробуем?» и предложил забрать всю чужую колючую боль от шипов себе, но единожды обнаружив оставшееся до утра в его объятиях дрожащее тело, уже не мог поступить иначе. Ведь это была бы совсем другая история… За окном кофейни мелькает знакомая рыжая макушка, через минуту щеки Хенвона касаются ставшие родными губы. — Ты так вкусно пахнешь. Соскучился? … а их история продолжается.