Зависим

Все начинается с руки, которую Кисаки чувствует на своем плече. Наглая, худая рука с тонкими длиннющими пальцами и бесстыдной татуировкой на самом видном месте. Ханма никого не смущается. Кого смущаться? А собрание Свастонов продолжается. Шуджи Ханма пристально смотрит в глаза Тетты Кисаки. Пытается угадать, что он сейчас чувствует. Все это - испытание на прочность. Пафосные речи Майки - кусок говна под позолотой - но Тетта так внимательно его слушает. Ему действительно интересно? Ханма давно потерял нить повествования. "Такой серьезный, - думает Ханма, проводя большим пальцем по ткани специальной свастоновской рубахи на плече Тетты. - Жучара..." Кисаки будто не замечает. В его голове сотни (тысячи!) маленьких шустрых шестеренок, и все они работают слаженным механизмом, запуская работу мысли. Ханма понимает это - Ханма не глупый. Ханма не глупый, а Кисаки - сраный гений. Однако Кисаки чувствительный. Ханма понял это еще при первой их близости, когда, побитый и охуевший, посреди ночи ворвался к ошалевшему Кисаки в квартиру (на хату, по-Ханмовски). Обработка ран прошла весьма и весьма успешно, и закончилась крепкими мужскими объятиями на диване. Кисаки дрыгался первые пару минут, осыпая "неблагодарный ебанутый кусок дерьма" проклятьями. А потом смирился. И уснул. Ханма его тогда всего облапал. Кисаки точно это понравилось. Иначе Ханме пришлось бы ходить оставшуюся жизнь без мужского достоинства. Собрание Свастонов продолжается. Ханма вспоминает их первый секс. Неудивительно, что Кисаки был девственником. Удивительно, что Ханма им был. -Ты серьезно? Лицо выражает крайнюю степень непонимания только потому что Кисаки это себе позволяет. Если бы у Ханмы спросили, как называется та самая медлительная змея, которая кидается на жертву и душит до мучительной смерти, с расстановкой и жадностью, он бы ответил, что это Кисаки (ну как же, та самая змея!). -Предлагаешь мне потрахаться, а сам первый раз свой член увидел? Провокатор. Хочу, хочу, хочу! Я - мазохист. Я - Шуджи Ханма (заюш, ты сводишь меня с ума...). Кисаки сидит на кровати, скрестив ноги по-турецки, сидит без рубашки, и Ханма пожирает его тело взглядом. Он чувствует, как в штанах становится тесно. Кисаки явно знает, как заводить. Собрание все еще идет. Ханма тенью встает сзади Кисаки, приобнимая его, скрещивает пальцы на груди. Теперь Ханма - мантия. Его забавляет собственное сравнение, и он тихо хихикает. Их не заметят. Шуджи это не в удовольствие. Я - извращенец. Я - Шуджи Ханма. Он хочет, чтобы на них смотрели. Он бы не возражал, чтобы кто-то наблюдал, как они с Кисаки трахаются, потому что больше никто и никогда не увидит очкарика таким. Кто может на них смотреть? Нужен кто-то, кто будет ревновать. Например, Кен Рюгуджи. Ханма щурится, ищет Дракена рядом с Майки. Тот как всегда на месте. Ханма выбрасывает из головы вуайеристические мысли. Он кладет голову на макушку Кисаки. Для этого нужно немного отойти, оттопырив задницу, но запах шампуня Кисаки того определенно стоит. Ханма чувствует, как у него встает. Он пытается сосредоточиться на словах Майки. Тот все втирает про какую-то сплоченность, про какую-то там очередную заварушку. Ханма легонько касается груди Кисаки, поступательными движениями спускается ниже, длины рук хватает, чтобы подцепить ремень на брюках. -Отвали. Кратко и понятно. Шуджи никому не повинуется. Кисаки - не никто. Он отдергивает руки, словно от горячей конфорки. Самое вкусное остается напоследок? Кисаки нужно дослушать речь Майки, чтобы шестеренки в его дохуя умной голове перераспределились. Чтобы его действия в N-ную минуту Z-ого дня K-того года отклонились от прежних. Аналитик. Стратег. Гений. Ханма массирует маленькие плечи. Проходится пальцами до шеи, игриво сжимает хватку. Кисаки нравится его двухметровая БДСМ игрушка. Но Ханма никогда не почувствует себя доминантом. В этом и прелесть их отношений. Кисаки глубоко вдыхает. Его охватывает мелкая дрожь от действий Ханмы. Но только потому что он не против показать это. Ханму это заводит. Он сжимает плечи Кисаки сильнее, слыша еле уловимый стон из его уст. Игра начинается, а Майки все продолжает базарить.

***

В кафе так много людей, что Ханма сомневается, работает ли этот народ вообще. Он тянет Кисаки за собой в туалет, где они наконец-то смогут уединиться. Какой-то мужик подозрительно уставился на них в зеркале, но он продолжает намыливать свои потные руки и ничего не говорит. Это правильно. Иногда лучше помолчать. Дверка кабинки с грохотом захлопывается, и Ханма буквально затыкает Кисаки, сразу же захватывая территорию его рта своим языком. От Кисаки пахнет миндалем и смертью. Кисаки - цианид. Ханма продолжает трахать его рот языком, пока руки гуляют по телу, ощупывая всякие выпуклости. Гребаная форма Свастонов! Ханма ставит колено между ног Кисаки, с усилием надавливая на его промежность. Кисаки прошибает дрожь. Первое правило секса в туалете - не стонать. Поэтому он цепко впивается в плечи Ханмы, отчего тот сам чуть не скулит. -Кретин. Кисаки грубый, и этого не исправить. Кисаки никого не любит (кроме Тачибаны. как же это невыносимо!). Ханме нравится. Он с интересом наблюдает за этим шизиком, чья жизнь подробно расписана на 10 лет вперед. И не только его. Кажется, все в какой-то мере повинуются Кисаки. Они думают, что живут сами по себе. Принимают свои решения (хи-хи! смешно). На самом же деле, все решает Кисаки. Все происходит так, как ему надо. Ханма второпях расстегивает ремень брюк Тетты. Сквозь ткань трусов массирует его член, так и не убрав ногу. Кисаки дергается, искренне стараясь не начать двигать бедрами вместе с рукой. Белье становится мокрым. -Надо же, - шепчет Ханма прямо на ухо Кисаки, - какие мы нетерпеливые. Не ты ли отталкивал меня на собрании? - он залезает под резинку трусов, накрывая член Кисаки полностью. Кисаки чувствует, как теряет контроль. Но не старается вернуть. Кисаки любит грубый секс, иногда он даже разрешает иметь над собой власть. Но только потому что позволяет. Ханма все равно не почувствует себя доминантом. Он собирает смазку и вытаскивает руку. -Повернись спиной, Кис. Хочу увидеть твою шикарную задницу. У Кисаки зубы скрипят от злости. Его очень легко выбесить. Стоит только разок назвать Кисой. Но он поворачивается. Ханма спускает его штаны вниз, одной рукой захватывает оба запястья и прижимает их к стенке кабинки. Второй рукой размазывает предэякулят по краям рефлекторно сжавшейся дырочки. Кисаки дышит ртом. -Ты можешь быстрее? У меня еще уроки. Ханма чуть не давится смехом, но просьбу выполняет. Он входит сразу двумя пальцами, входит до основания. Кисаки все же тихо вскрикивает, и Ханма думает, что за это ему нужно было бы отрезать яйца, ведь первое правило секса в туалете было нарушено. -Ублюдок, как же я тебя ненавижу! Слова врезаются в воспаленный мозг, Ханма двигает пальцами быстрее, он специально делает Кисаки больно, потому то ему это нравится. Кому из них? Видимо, обоим. -Вхожу, солнце. Ханма замечает, как сильно Кисаки сжимает кулаки. На них четко проявляются сухожилия. Сейчас он действительно готов поверить, что ненавидит Ханму всем естеством. Ненависти у Кисаки на всех хватит, он не жадничает. Кисаки - агрессор, Ханма - подстрекатель. Злость Тетты Кисаки уходит в атмосферу их секса, и Шуджи Ханма растворяется в ней. Этот кайф не сравнить ни с чем. Ханма знает толк в грубом трахе. Он готов делать это вечно, а Кисаки готов вечно подставляться. Они оба прекрасно знают это, хотя Кисаки и ведет себя порой как целка. Только Тачибана Хината. Интересно, у нее тоже есть член? -Блять, ну ты и говнюк, Шуджи. Снова обкончал мои внутренности как течный кролик. На этот раз все легко, и Ханме уже плевать на людей за кабинкой. Он заливается хохотом, наблюдая за багровеющей рожей своей любимой крысы. Кисаки на этот раз не выдерживает и херачит кулаком долбанному дегенерату по морде. Сколько враждебности! Тот все так же ржет как обкуренный. -Ну где же твоя пидорская честь, малыш? Ханме всегда весело после того, как он кончает в Кисаки. Тот разливается по его венам страшным черным дымом, заражает своей ядовитостью, и Ханма становится зависим. Он зависим от этого наркотика навсегда. Что же ты будешь делать, Ханма, если он вдруг сдохнет? Куда приткнешься? Кто поможет тебе? Я зависим. Я - Шуджи Ханма.