***
«очистить тело от лишних жидкостей, восстановить прежний вид тканей, придать умершему «умиротворённый» вид, путём закрепления глаз и рта в определённом положении, нанести крем на лицо и запястья, краской вернуть лицу «живой» вид: подкрасить губы, сделать ярче щёки, придать глазам глубины, нанести пудру, чтобы скрыть признаки разложения.» — всё это до педантичного привычный, заученный наизусть алгоритм работы эзопа, которому он следует изо дня в день. он не жалуется, скорее наоборот, ему нравится такая работа — рутинная, с определенной, установленной последовательностью точных действий — она не предусматривает ситуации «из ряда вон», которые эзоп так не любит. поэтому ярко-голубое бельмо на глазу, в лице эксцентричного и шумного фотографа, его совсем не радовало. сначала. он привык к своей серой, обычной, размеренной жизни. он и сам такой — серый, и нет, не подумайте что эзоп недоволен этим. отнюдь, его всё более чем устраивает. ему нравится сидеть тихонько у себя в морге и заниматься бальзамированием — искусством, как считает эзоп, не смотря на то что большинство людей считало данное утверждение спорным. в прочем, не то чтобы ему было дело до этих самых людей. живых он всё равно не любит.***
в тот день эзоп, как и всегда, завершив работу, решил выйти подышать на балкон — всё-таки длительная работа с химикатами заставит даже такого как эзоп хотеть вдохнуть чистого воздуха и наконец снять серую маску с лица, позволяя прохладе лизнуть лицо. — bonjour, месье бальзамировщик! — раздаётся где-то сбоку по-кошачьи мурчащий голос «шумного господина» — как оценил его эзоп. — как я посмотрю, вам тоже приглянулся этот балкончик? — эзоп не видит его лица, но замечает как его «собеседник» облокачивается на парапет, шумно вдыхая вечерний воздух. — хорошая погода, как думаете? –… — думаю, что вопросов слишком много, — эзопу хочется уйти, но не то чтобы он горит желанием снова вернуться в пахнущую химикатами комнату. хотя, общество мертвецов его сейчас обрадовало бы больше, чем эта бесполезная светская беседа на балконе с едва ему знакомым «шумным господином». — ох, простите мне мою бестактность, я должен был представиться, прежде чем задавать вам вопросы. моё имя — джозеф. джозеф дезольнье, фотограф. — я не спрашивал вашего имени, месье фотограф. если позволите, я хотел бы побыть в тишине, — эзоп шумно выдыхает, натягивая серую маску повыше, игнорируя протянутую фотографом руку. пускай он сочтёт его невежей, но не то чтобы эзоп когда-нибудь заботился о мнении со стороны. шумный-господин-фотограф как-то резко замолчал. отчего эзопу показалось что всё произошло как-то… быстро? просто? легко? обычно люди игнорируют его просьбы помолчать и оставить его в покое, поэтому мысленно эзоп был готов к очередному допросу «почему месье бальзамировщик всегда такой хмурый?», которого, на удивление, не было. фотограф молча отошёл чуть дальше и достал портсигар, молча подхватил одну сигарету тонкими пальцами и так же молча в последующем зажёг один конец, противоположный обхватывая губами. эзоп, чёрт возьми, ты хотел подышать воздухом, а не пялиться на то как кто-то курит… …очень изящно стряхивая лишний пепел лёгким движением пальцев. эзоп поспешил вернуть свой взгляд на впереди него простирающийся пейзаж, но мыслями все ещё думал о том как же так, блять, можно красиво курить? — эзоп. эзоп карл, — решает всё-таки представиться эзоп, в неведомом даже для себя порыве заполнить эту… неловкую тишину. — простите, что так резко оборвал. тяжёлый день, — эзоп не понимает почему с этим человеком он впервые почувствовал укол вины за оборванный диалог. он в принципе не понимает, почему сейчас оправдывается, вместо того чтобы молча наслаждаться тем, о чём он сам и попросил — тишиной. — я понимаю. курите? — джозеф снова делает это блядски красивое движение пальцами, стряхивая пепел. — в особо тяжёлые дни. — что насчёт сегодня? — джозеф лукаво улыбается, протягивая раскрытый портсигар. — думаю, сегодня он был достаточно тяжёлым. на удивление, шумный-господин-фотограф оказался довольно проницательным и понимающим. не смотря на яркость его образа и детское ребячество в глазах, которые создавали ложное ощущение чужой беспечности и несерьёзности, он был так же очень умён, особенно если дело касалось его ремесла — фотографии, и начитан — беседы с ним плавно перетекали из одной темы в другую, явно давая понять что он прекрасный собеседник, умеющий поддержать диалог. всё дело в воспитании — подумал эзоп, прикидывая в своей голове где он мог слышать фамилию «дезольнье». дезольнье дезольнье дезольнье дезольнье неужели… — так вот, представляете, оказалось что идея с самого начала была обречена на провал. а знаете почему? я перепутал реагенты! о, mon dieu! ума не приложу как я мог так глупо ошибиться! — фотограф почти страдальчески всплёскивает руками, разочарованно опускаясь на парапет. — хорошо, что я всё-таки обнаружил свою ошибку, а не продолжил переводить материалы, — джозеф вытягивает, кажется, третью сигарету за вечер и подносит к губам. — понимаю ваше расстройство. в моей практике тоже случались довольно глупые ошибки из-за собственной невнимательности. но они, можно сказать, повлияли на то что сейчас я отточил свои навыки до довольно высокого уровня мастерства. — уверен, вы скромничаете, месье бальзамировщик. вряд ли олетус пригласил просто мастера «высокого уровня», полагаю, ваши навыки можно назвать безупречными. — спасибо, мне приятно слышать похвалу. но, думаю, чтобы оценить мои навыки вам как минимум нужно увидеть меня в деле. тогда похвала будет более чем объективна. — я могу расценивать это как приглашение? — глаза джозефа загораются весельем. — если вы не сбежите из кабинета через секунду после прибытия, то да — считайте это приглашением, — эзоп мягко улыбается уголками губ. — очень признателен. я, в свою очередь, буду ждать вас у себя, чтобы продемонстрировать свою новую камеру. — так и скажите, что хотите похвастаться. — ха-ха, mon ami, подловили меня! эзоп не сдерживается и издаёт слабый смешок. отчего-то рядом с этим человеком его поведение удивляло даже самого эзопа. не сказать, что джозеф сказал что-то смешное, но то с какой артистичностью джозеф притворно «сдался» — словно нашкодивший кот, очень умилило эзопа. джозеф действительно был похож на кота. белого. пушистого. с длинной шерстью, в которую хотелось зарыться пальцами и затискать пушистого всеми возможными способами. но характер этого кота оставался загадкой для многих — одним он позволял себя гладить и сам охотно шёл на руки, ластясь и мурлыча, подставляя белую макушку под руку, а на других шипел, извивался змеей и бил по приближающимся пальцам когтистой лапой. от такого сравнения эзопу снова захотелось рассмеяться. — хорошо. я приду. — тогда я буду с нетерпением ждать вашего визита. но сейчас я вынужден вас покинуть. доброй ночи, месье бальзамировщик. был рад познакомиться! — джозеф улыбается на прощанье и довольно спешно уходит, заставляя эзопа прощаться чуть ли не с пустующей темнотой, которая осталась на месте, где секунду назад стоял фотограф. — доброй ночи, — тихо бросает вслед эзоп уходящему фотографу, провожая его силуэт взглядом до тех пор, пока он совсем не исчезнет с поля зрения. шумный-господин-фотограф ушёл, оставив после себя холодную ночь и едва уловимый запах табака. день и правда был тяжелым.