пошлая молли - порнхаб крисмас клаб (slowed + reverb)
Серёжа стоял в стороне с бокалом вискаря, разбавленного колой. Настроение было критически поганое, честно говоря. Но он по жизни был мазохистом, так что он продолжал стоять и смотреть на толпу красивых девчонок с длинными ногами, в центре внимания которых был один человек. Забавным было то, что пришли они сюда вместе с Бессмертных, и Серёжа думал, что они весело проведут время, будут много общаться, но фокус внимания у Ванька сбился. Жожо не привык навязываться. Ну, он без проблем проявлял инициативу. Первые несколько десятков раз. Но на этот раз он уже заебался. Очевидно, он не самая интересная компания. Очевидно, что у Вани свои интересы и цели на этом мероприятии. Серёжа все понимал. Он был понимающим. Дохуя понимающим, если честно. Просто надоело. Пешков шумно вздохнул, шмыгнул вечно забитым носом и выпил залпом содержимое бокала. Невыносимо было чувствовать себя второстепенным персонажем. Серый поправил непослушные волосы, затянулся навечно прилипшей к ладони ашкой и двинулся к барной стойке, выпуская густой дым из легких. Он протискивался сквозь толпу, стараясь не касаться людей и не обращать на себя лишнего внимания. Вечеринка состоялась по случаю Славиного дня рождения, так что почти всех присутствующих он знал, кого-то хорошо, кого-то не очень. Уровень близости с человеком никогда не был для него проблемой, Пешков был душой компании, мог со всеми найти общий язык и попиздеть за жизнь. Но сейчас ввязываться в разговор просто не было никаких сил. Он был раздражен, напряжен и хотел выпить. Серёжа подошел к бару и поставил пустой бокал на холодную поверхность стойки. Бармен поймал его сверлящий взгляд и приблизился, наклоняясь к кудрявому, чтобы расслышать заказ сквозь громкую музыку. - Повторить? - вежливо спросил парень, и Жожо качнул головой, передвигая пустой стакан ему в руку. - Нет, давай что-то покрепче, может, шоты? Настроение нахуяриться, - Серёжа растянул губы в горькой улыбке. Бармен понимающе кивнул и забрал бокал из-под виски. - На твой вкус. Жожо прислонился бедром на барный стул, скрестил руки на груди и затянулся яблочной электронкой. Контролировать себя пытался, но взгляд, как килограммовым магнитом притягивался все туда же, сопротивление было бесполезным. Ваня болтал с Луной, растягивая тонкие розовые губы в кривой флиртующей ухмылке. Девушка же невинными кукольными глазами смотрела на него, как зачарованная, моментами подвисая. Она с придыханием поглощала все, что слетало с Ваниного языка. Смешно то, что Пешков общался с ней намного ближе последнее время, мог бы даже назвать её подругой, но сейчас ей был интереснее Ваня. Всем, блять, был интереснее Ваня. Серёга раздраженно прикусил электронную сигарету, пытаясь хоть немного сбросить напряжение с затекших от злости челюстей, втянул в легкие дым и начал протирать веки трясущимися пальцами. Тремор заебал. Он хуево спал последнее время, он постоянно бухал, и, честно, прекрасно понимал, что это никак не поможет разобраться в проблемах, но просто не мог собраться и разложить у себя в башке все по местам. А в башке был полный кавардак, приоткрой дверь на сантиметр, и мысли вперемешку с чувствами повалятся лавиной, выбивая землю из под ног. Так что на двери кодовый замок, а какой же пароль? П.о.ш.е.л.н.а… ну вы поняли. Он даже самому себе признаваться ни в чем не хотел. Тупо бежал от самого себя, хотя все давно было очевидно. Серёжа бесконечно отрицал, отодвигал от себя подальше, неверяще отмахиваясь, но факт фактом - он регулярно ловил себя на навязчивой мысли об одном единственном человеке. Он циклично крутился в башке. Взъерошенные пшеничные волосы, хриплый голос, кривая саркастичная улыбка на погрызанных губах, тупые шутки, самодовольство (одновременно со взглядом, ищущим одобрения), горделиво поднятый подбородок, все ласковые слова, сказанные в его, Серёжину, сторону, шутливые заигрывания, то, как он огрызался на всех, кто говорил в сторону кудрявого нелестные слова - «э, так не базарь»… и всё это по кругу, до разъедающего чувства в солнечном сплетении. Это уже пугало. Жожо не знал, что с этим делать, и как это переваривать - он был в шоке. И в шутку сводить это все уже не получалось. Точнее - для других получалось. Для себя уже нет. Ему уже было нихуя не до шуток, не смешно было пиздец. - Твои шоты, - бармен перекрикнул музыку, ставя на стойку поднос со стопками разного цвета. Серёжа обернулся на голос и удивленно поднял брови - он не думал, что их будет так много. Видимо, парень воспринял его мысль надраться довольно серьезно. Но мысль и впрямь была серьезнее некуда. Он благодарно улыбнулся и кивнул парню за стойкой, пододвигая к себе поднос. Положив ашку на столешницу, он взял первый шот и зарядил его в себя. Жидкость обжигающей сладкой волной прокатилась по языку и рухнула вниз, готовая топить то самое едкое чувство в солнечном сплетении. Не дав себе передышки, Жожо опрокинул второй шот, а за ним и третий. Серёжа хотел максимально поторопить спасительное опьянение - он видел его на горизонте, как большой, крепкий спасательный круг, и тот уверенно несся в его сторону, седлая горячительную волну. Осталось только протянуть руку и ухватиться. И станет немного легче, и навязчивые мысли свалят из головы, дав место веселому Серёже. Серёже, который не накручивает себя и может нормально пообщаться с людьми и отдохнуть. Он протянул руку к четвертой стопке, когда почувствовал тяжелые холодные ладони на своих плечах. Воздух как молотом выбило из легких, от неожиданности даже зажмурился. - Ты куда так хуячишь, кудрявый? Серёже даже оборачиваться было не нужно, он даже по прикосновениям все понял (вот насколько хуево обстояли дела). Он прикрыл глаза и глубоко вдохнул, чтобы немного совладать с ситуацией и восстановить нормальный сердечный ритм. И прежде, чем ответить, опустошил четвертый шот. - Планирую осмелеть и подкатить к Луне, - Серёга повернулся и натянул на лицо защитную ухмылку. Ванины руки упали с его плеч, когда Жожо встал к нему лицом и оперся задницей на барный стул. - Или ты её уже застолбил? Русоволосый удивленно дернул бровью, внимательно разглядывая Серёжино лицо - пытался понять, шутит он или говорит всерьез. Потратив на анализ несколько долгих секунд, Бессмертных растянул губы в хитрой улыбке. Он прошел к соседнему стулу, ловко запрыгнул на него и скрестил ноги в лодыжках. - Я тут никого не столблю, - он по-кошачьи медленно моргнул, улыбаясь уже одним уголком розовых покусанных губ и протянул длинные тонкие пальцы к Серёжиным шотам. Ваня взял стопку и, выжидающе глядя на Пешкова, опустошил её. Непонятный мув, но ладно - подумал Серёжа. Русый немного нахмурил брови и скривил губы от крепости алкоголя. Жожо внимательно следил за всеми его действиями и мимикой, также стараясь анализировать. Будто шахматная партия - бесконечный анализ, расчеты и ощутимое, плотное, искрящееся напряжение между ними. Ваня крутил пустую стопку между пальцами, изучающе смотря на кудрявого из-под ресниц. У Серёжи под ложечкой засосало от этого взгляда, захотелось отвернуться, чтобы не смотрели так, но он стойко выдержал, лишь поправил кудри, укладывая их набок, чтобы не лезли в глаза. Не найдя смущения на лице Пешкова, Ваня без тени улыбки перевел взгляд на поднос, выбирая себе новый шот. Серёже было не жалко, пусть хоть все выпьет, он закажет себе еще, пока не напьется в слюни. Желание ужраться, кстати, возросло троекратно после появления Вани. Тяжело было держать себя в руках. - Давно тебе нравится Луна? - будничным тоном спросил Дипинс, пододвигая к себе стопку. - Давно тебе интересно, кто мне нравится? - со смешком спросил Серёжа, затягивая ашку. Пешков выпустил клуб дыма Ване в лицо, прекрасно зная, как его это раздражает. Тот не повел бровью. На лице русоволосого появилась легкая тень улыбки. Ему, блять, забавно. Уровень раздражения Серёжи стремительно рос. - Я думал у нас все серьезно, а тут Луна, - Ваня уже хитро улыбался во всю, поднося шот к губам. Конечно, ебаный миротворец, старался разрядить обстановку, эмпатичная скотина, чувствовал напряжение. Только вот хуже делал и даже не подозревал. Оттолкнул бы раз и навсегда, легче было бы гарантированно. Серёжа уже играл в качели, ему не понравилось, он больше кататься не хотел. - Неприятно, когда тебя меняют на других, да? - Серёга хищно улыбнулся, вызывающе вглядываясь Бессмертных в глаза. Ну а что, в эту игру могут играть двое. Вот тебе простые правила: ты изображаешь заинтересованность, а я агрессирую и отношусь на похуй. У них до этого пиздато получалось в обратную сторону, теперь махнулись местами, круто же? Тем более у Пешкова с играми и актерским мастерством проблем не было. Ему было больно, ему было страшно, тяжело до панички, если честно, глядеть в глаза своим чувствам, но хуй кто об этом догадается, пока он сам того не захочет. А Серёжа показывать свои уязвимости не хотел, он сам то их до конца не разглядел и еще не понял, как с ними работать. Так что пока имеем, что имеем - защитный механизм в виде пассивной агрессии. Ваня хмыкнул и закатил глаза. - Серёг, ебал тебя в нос, ты такой ранимый, кто ж знал, м? - Ваня встряхнул чересчур отросшую челку, убрал ее вбок и отвел глаза. Серёжа проследил, куда устремился взгляд Дипинса. На танцующих девочек. Сердце гулко опустилось в район живота. Он шумно шмыгнул и утер нос рукой. Пассивную агрессию будто сдуло ветром. Резко не осталось на нее сил. Пешков ощутил колючую хватку безысходности, держащую его за горло. Не рыпайся и прими поражение, смирись, дурак. - Какой есть, - обессилено ответил Жожо, чем привлек к себе внимание Вани. Пока Бессмертных смотрел на него, Серёжа протянул дрожащую руку к стопке и выпил очередной шот. Закрыл глаза и увидел долгожданный спасательный алкогольный круг почти перед собой - голову пьяно повело. Он медленно моргнул, пытаясь поймать фокус на красивом лице перед собой. - Странно ты себя ведёшь в последнее время, - после недолгого молчания сказал Дипинс, беглым взглядом изучая лицо Серёжи. - Что странного? Ваня вздохнул и задумался на какое-то время, будто подбирая слова, а затем опрокинул очередную стопку себе в рот. Кажется, не один Серёжа решил сегодня накидаться. Бессмертных посмотрел в глаза кудрявому холодным взглядом. У Пешкова от такого по спине побежали мурашки и кишки завязались узлом. - Я уже не понимаю, где заканчивается шутка, а где ты говоришь серьёзно. Это начинает заёбывать, - Ваня тяжело выдохнул, будто облегчил душу и перевел взгляд на пустую стопку. Он вцепился в нее длинными пальцами и нервно крутил туда-сюда. Серёжа на мгновение задумался, оценивая ситуацию и свои силы. В груди полыхало пожаром, ярким и всепоглощающим - «вцепись в него и не отпускай», а голова глухо пульсировала «оставь, не трогай, пожалей себя». Кудрявый сжал виски ладонями, стараясь остановить пульсацию, и чувствовал, как пожар разливается, минуя костяные прутья грудной клетки, заполняя каждую проспиртованную клеточку Сережиного тела, заставляя гореть. - Давай так, спроси всё, о чём хочешь узнать, я клянусь, что отвечу честно, - хрипло произнес Серёжа и мутным, но полным серьезных намерений взглядом уставился на русоволосого. Ваня поднял на него глаза и прищурился. Не верил. - Я по твоему настолько пиздабол? - Ваня продолжал молча щуриться, но краешек губ дернулся вверх. - Ладно, не отвечай. Хотя это обидно! - он ткнул указательным пальцем в сторону Вани и вызывающе дернул бровями. Бессмертных усмехнулся, продолжая смотреть на Сергея, но теперь задумчиво. - Хорошо. Предположим, ты ответишь честно, - Иван хлопнул в ладоши и сжал руки между собой, принимая деловую позу, - И предположим, я тебе поверю, - он склонил голову набок и слегка улыбнулся краешком губ. Серёжа не мог не улыбнуться в ответ. Ваня выглядел, как ребёнок, невозможно было смотреть - думал, что выглядит важно. - Ебашь, - уже широко и пьяно улыбаясь, ответил Пешков и опрокинул очередную стопку себе в рот. - Я бы хотел знать, Сергей, - Ваня говорил слова долго, а имя будто крутил на языке, смакуя. Слушать было приятно. Приятно до тугого узла внизу живота. Серёжа хотел бы слушать на репите свое имя, если бы его говорил Ваня вот так. Заслушал бы до тошноты. Бессмертных, глядя на него, хмыкнул, будто считал с него возбуждение, а Пешков, как хороший актер, прикусил нижнюю губу и закатил глаза, дав Ване понять - да, нравится, я и не скрывал. Как там говорят? Хочешь наебать - скажи правду. Русый хрипло засмеялся и продолжил, проглатывая отработанную Сережей сценку. - Я бы хотел знать, что с тобой вообще происходит. Че бля? Пешкова будто резко вытянули жесткой рукой с глубины опьянения на поверхность, от такого внезапного перепада давления сердечко екнуло и пропустило удар. Серёжа нахмурился, непонимающе уставившись на Ваню. Из всех вещей, что он мог спросить, зная, что Пешков ответит честно, он спросил, что с ним происходит? - Ебать, че за странный вопрос? - рвано рассмеялся Серёжа, продолжая хмурить брови. - Че со мной происходит, - он хмыкнул, поднимая глаза к потолку - искал уместный ответ на его вопрос, - Я пьяный на тусе один, мне грустно и не с кем пообщаться… - Сергей еле заметно мрачно улыбнулся. Пока все было честно. Если подумать, он мог бы найти, с кем пообщаться, людей реально дохуя, красивых девушек в том числе, только вот его тупая башка загиперфиксировалась на одном человеке и все остальное было просто не то. Этого он, конечно же, вслух не сказал, хотя обещал говорить правду и только правду. Пиздабол, получается? Получается, пиздабол. - Я чувствую себя одиноко, - он пожал плечами и уверенно посмотрел Ване в глаза. Сейчас не спиздел. Русый смотрел на него внимательно. - Со мной вот общаешься, - заметил Ваня, наклоняя голову вбок и приподнимая бровь. Он потянулся за новым шотом, на подносе осталось всего четыре штуки. Серёжа задумчиво следил за руками Бессмертных, сдавленно улыбаясь. Что сказать на это? Выебнуться? Он поднял глаза на Ваню. Тот, будто чувствуя, как на языке у Сереги вертится выебон, с вызовом смотрел в глаза, заливая в рот алкоголь. На лице его было написано: «Давай, пиздани, обсудим». У русого сегодня явно было настроение на разговоры по душам. - Ты пришел пять минут назад, до этого я тут бухал один, - он правда старался задушить эту грустинку в голосе, честно, но она все равно какого-то хуя прорезалась. - У тебя была компания поинтереснее, - Сергей махнул головой в сторону, где последний раз наблюдал Луну в обществе Дипинса. Ваня внимательно ловил все его слова, понимающе покачивая головой. Он будто ждал, пока Серёжа договорит. Ну, Серёжа и договорил. Замолчал. Не терпелось услышать, что на все это ответит Бессмертных. - То есть, ты сейчас хочешь предъявить мне за то, что я час потусовался с другими людьми, когда ты игнорил меня неделями? - упор на последнем слове почувствовался очень резко, на лице у Вани была улыбка, да, но улыбка эта была холодная, звенела, как металл. - Ты не отвечал на сообщения нигде, на звонки и предложения затусить - ты занят, а потом я вижу, как ты бухаешь с Максимом в каком-то клубе до шести утра, - «ебать, прорвало» - подумал Серёжа, а у самого еще сильнее затряслись руки. Он сидел и боялся двигаться. Улыбка с лица Вани слетела нахуй, слова он чеканил. Пешков неловко поерзал на стуле, уже пожалев о том, что минуту назад решил вообще открыть рот. - И, сууука, самое интересное! - Ваня указал пальцем в его сторону с презрительным прищуром, - Я тебе слова не сказал, - он уронил руку себе на колено, та безвольно шлепнулась об бедро. - Вообще ни слова, блять! Хотя казалось бы, нихуя себе? - Бессмертных развел руками в разные стороны и покачал головой. - Мы же вроде друзья? Вроде бы было весело, хотелось общаться, тусить вместе, че не так? Может, я чем-то задел? Может, я сказал что-то не так? - Да бля, Вань, конечно нет… - Можно я договорю? - он протянул руку в сторону Серёжи, как бы с просьбой завалить ебало. Серёжа понял и вальнул. Парню надо было высказаться. - Я хотел с тобой поговорить, спросить, че не так, но у тебя там друзья, веселье, пьянки, тебе не дописаться. А когда в три часа ночи ты запускаешь тильтовый стрим, я вообще хуй пойми что с тобой происходит, даже немного переживал, знаешь, писал тебе! - Ваня встряхнул челку и сжал пальцами переносицу, будто пытался снять напряжение, - Конечно же, никто отвечать мне не собирался, так что на утро я сообщения удалил, - он разочарованно глянул на Пешкова и помотал головой. Серёжа пребывал в ахуе. Он не смотрел на ситуацию с этой стороны. Да, кудрявый закрылся в себе - состояние было не лучшее, игнор был осознанный, потому что на общение с ним сил не было. Он пытался разобраться в своей башке, он тупо не знал, как ему общаться с Ваней вне стримов, учитывая все, что происходит у него на душе. Он точно не думал, что Ваня принял все так близко к сердцу. - И я нихуя тебе не сказал, Серёжа, - от своего имени Пешкова передернуло. Обычно из уст Вани он слышал «Серёга». «Серёжа» было чем-то новым и не слишком-то хорошим, судя по холодному тону. Блять. - А ты сейчас хочешь предъявить мне, что я час пообщался с кем-то кроме тебя, я правильно тебя понял? Пешков молча кусал губы, виновато смотря Ване в глаза. Он потерялся. Сердце стучало с бешеной скоростью, стресс наложился на алкоголь, межреберье слева отдавало неприятной тяжестью. Серёжа ни разу не подумал, каково было Ване валяться в игноре неделями, просто потому что кудрявый запутался в себе и не знал, как вообще коммуницировать с человеком - нет, уточним, с другом мужского пола - когда Пешков испытывает такое. Он не знал, как с этим работать, он все это время даже не сидел и не разбирался со своими чувствами, а просто игнорировал. Бежал. От мыслей и от Вани, получается. - Нечего сказать? - Ваня непонимающе качнул головой и поднял аккуратные русые брови. Пешков вглядывался в его красивое лицо, пытаясь подобрать удачные слова. Алкоголь вступил в игру не вовремя - привет тупняк. Серёжа устало закрыл глаза и опустил лицо в свои ладони, немного размял кожу пальцами. Да, сказать нечего. Извини? Хуйня на постном масле, на Ванином месте он бы себе в лицо харкнул. Признаться честно? Чтобы опозориться и растоптаться, учитывая очевидную невзаимность? Он, по-вашему, дурак? Подставлять итак побитую душу под розги желания не было. - Ты прав, - он убрал руки от лица и вдруг смело взглянул на Ваню, - я уебок и твоей друз-… дружбы не заслуживаю, все правильно, нахуй меня. - Я этого не говорил, - Бессмертных покачал головой и с прищуром сверлил Серого взглядом. - Да, ты не говорил, это я сказал. Нахуй меня, Вань. Бессмертных же реально такого не заслуживал. Он был хорошим, добрым, отзывчивым, он правда тянулся, он так хотел быть рядом - может поэтому Серёжа и начал чувствовать то, что чувствовал. Потому что Ваня настолько очевидно был заинтересован в его личности, что в голове не укладывалось. Кто-то хочет быть рядом с Серёжей? Смеяться над его глупыми шутками? Над всеми шутками? Да вы не серьезно. Кому-то правда интересно, что он говорит и как себя чувствует? Ну хорош. Серёжа поплыл от такого. Очень сильно поплыл, его буквально водоворотом затянуло в бескрайнюю нежность и теплоту, которую он испытывал к Ване. Это напугало до усрачки. И страх откинул назад на серую беспокойную поверхность. Серёжа тогда взял себя в руки и начал концентрироваться на том, чтобы его вновь не засосало в водоворот. А когда Ваня в хуевые ночи писал «кудря, ты там че грустишь? хочешь, приеду, побурмалдим?» - концентрироваться не получалось. И так вышло - чтоб держаться подальше от своего водоворота, надо было держаться подальше от Вани. Он старался, правда, пытался, но водоворот штука такая - тянет в эпицентр, пиздец. Снова провалился, получается? Русый поднял взгляд и устремил его прямо в карие глаза напротив, на губах была защитная ухмылка - попытка скрыть раздражение. Попытка была хуевая, Серёжа считал ее на раз-два. В ответ на его пристальный ожидающий взгляд Пешков пожал плечами - он не знал, что еще добавить. Все, что крутилось в его водовороте и на языке, было недоступно для воспроизведения. Я тебя игнорирую, потому что чувствую какую-то неладную хуйню и мне страшно? Страшно признаться себе, страшно, что ты меня оттолкнешь? Я боюсь потерять тебя, как друга, но сидеть и смотреть, как с тобой флиртуют другие люди, тоже невыносимо? Без тебя хуево, я скучаю, а рядом немыслимо тяжело, потому что руки сами тянутся в поисках любого тактильного контакта, но я так боюсь тебя смутить? Мне страшно, Вань. Кажется, я влюблен, и мне страшно. Серёжа снова пожал плечами. Он нихуя не сказал, это было бы равно самоуничтожению. Он сейчас был морально не готов делать шаг вперед, смелости бы не хватило. Так что лучшим решением он посчитал оттолкнуть сейчас, а потом наладить отношения спустя время, когда оба переведут дыхание. Потому что если бы он открыл рот и вывалил все, что на душе, мосты были бы сожжены. Он был уверен в этом на сто двадцать процентов. Ваня не был готов к этой информации, она ему была не нужна. Серёжа ему нужен как друг - возможно. Но друг из него был для Ивана хуевый, стоило это признать. - Ты такой баран, - разочарованно выдохнул Бессмертных и поднялся на ноги, смотря на кудрявого сверху вниз. Пешков снова пожал плечами. Отталкивать, так отталкивать. Оттолкнулся - пусть уходит. Серёжа ощутил колючий ком, образующийся у него в грудной клетке. Он заполнял все межреберное пространство и не давал вздохнуть. Было больно дышать, не то, что двигаться. Хотелось умереть прямо на этом месте, прямо сейчас. Вот настолько больно было молчать и отдаляться. Ваня неверяще покачал головой и двинулся в толпу, обратно, откуда пришел. Серёжа закрыл глаза, пытаясь совладать с грузом, давящим на грудь. Он затянулся ашкой и невидяще уставился себе под ноги. Желтоватые носки рик-оуэнсов плыли перед глазами. Пиздато провел вечер, как и планировал. Побыл рядом с Ваней. Мысли паническим роем вились в голове. «Что ты наделал? Зачем ты так с ним? Тебя не заебало постоянное одиночество? Может уже прекратишь отталкивать от себя людей?» - внутри что-то вопило, крошилось и рушилось. Нужно было срочно затолкать обратно все, что успело рассыпаться. Серёжа шмыгнул забитым носом и добил два последних шота, после чего шатко встал с барного стула, стараясь не смотреть в сторону, куда удалился Бессмертных. Глядя себе под ноги и покачиваясь, он побрел в сторону уборной. Мысли тревожной бурей бились в голове, разрывая виски и лобную долю. Хотелось умыться холодной водой, чтобы хоть немного опрокинуть давление. Кудрявый медленно шагал в сторону туалетов по узким темным коридорам с разноцветной неоновой подсветкой, придерживаясь рукой за стену - ногам уже доверия не было. Зайдя в уборную, Серёжа увидел Костю, сидящего на длинной каменной панели между раковин, в окружении друзей. В руках у него был косяк, запах в помещении был соответствующий, Пешков даже немного пошатнулся назад к двери, встретив резкий аромат. Костя, увидев Сергея, радостно вскинул руки в воздух и пьяно улыбнулся. - Вот и он! - он помотал башкой и заячьи уши на шапке взлетели в стороны. Костины кореша, многие из которых были Сереге знакомы, также дружелюбно загудели, приветствуя Пешкова. Серёжа устало улыбнулся и подошел к компании, пожимая руки всем по очереди, завершая круг Костей. Вместо рукопожатия парень протянул ему косяк. Кудрявый поморщился - резкий сладковатый запах ударил по ноздрям, но идея покурить и забыться казалась сейчас просто замечательной. Другая, ответственная за самосохранение половина мозга, скандировала, что идея крайне хуевая и мешать шоты с марихуаной дело неразумное. Серёжа послал ответственную сторону к черту. Он взял из рук Кости дымящийся косяк и поднес к губам. - Че какой грустный? - спросил друг, пока кучерявый делал глубокую затяжку. Вязкий горький дым спускался в легкие, обжигая слизистую. Хотелось закашляться, но Серёжа сдержался, удерживая дым поближе к сердцу. Хотелось, чтобы гарь обволокла душу и выжгла все ненужные чувства дотла. - Хуй сосал невкусный, - на выдохе ответил Пешков, выпуская изо рта клуб сизого дыма. Голос из-за него исказился и был низким и грубым. Компания загоготала. - Ну что ж ты, Серёж, будь избирательнее, где твой многолетний опыт? - хрипло засмеялся Костя, забирая косяк из рук Пешкова. Кудрявый смущенно улыбнулся, глядя себе под ноги и покачиваясь. Да, репутацию он заработал себе крепко гейскую. Молодец. Дошутился, блять. Он оперся задницей на раковину, ребята общались, а Серёжа изо всех сил пытался следить за линией разговора, но перед глазами был только неоновый расфокус. Пять (семь? десять?) шотов не прошли мимо и ебнули ему подзатыльник. Он прикрыл веки и начал тереть лицо руками. Виски продолжали монотонно пульсировать, мысли кутались в мрачный шар, давя на черепную коробку изнутри. Он развернулся к раковине, включил холодную воду и умыл лицо, тщательно протирая болезненно ноющие (наверно, уже покрасневшие) глаза. - Э, все норм? - спросил Костя, выдергивая Серёжу из полукоматозного состояния. Жожо выпрямился, стряхивая остатки воды с рук и стирая влагу с лица рукавом черного свитера, уставился на друга, протягивающего ему самокрутку и еле заметно кивнул. Аккуратно взяв тлеющий блант между пальцев, Пешков поднес его к губам, твердо уверенный в своем намерении добить себя нахуй. Все было как в замедленном кино. Рука была тяжелой, воздух вязким, а действия смазанными и незапоминающимися. Он снова затянулся горячим горьким дымом и откинул свинцово тяжелую голову назад. Серое облако покинуло легкие, а вместе с ним Серёжино тело оставили остатки самообладания и разума. Хуевило сильно, но он затянулся еще, а потом еще, после чего отдал косяк парню, стоящему напротив него и молча направился к выходу из уборной. К ногам будто пристегнули кандалы, идти было тяжело. Соображать - еще тяжелее. Но, несмотря на это, навязчивая мысль ясно звенела в голове и отдавалась болью в нутро - как ему вообще пришла идея, что он сможет избавиться от своего вечного одиночества? Кто вообще вселил в него надежду, что рядом с ним может быть комфортно, тепло и кому-то захочется остаться? С чего он все это взял, глупость такая, что хотелось самому себе выписать по лицу. Глупый Серёжа, навечно одинокий, жалкий Серёжа, кому ты нужен? Он грустно усмехнулся себе под нос, пытаясь как можно незаметнее проскользнуть через толпу в сторону выхода. Получалось так себе, он путался в своих же конечностях - часть мозга, отвечающая за координацию, пожелала здравия и откиснула. Споткнувшись, он влетел в какую-то девчонку, которая схватила его под руку, спасая от разбитого об пол ебальника. Пешков благодарно откланялся, погладил ее по руке и пошагал неровной походкой дальше. Тошнота догоняла, он чувствовал, как горечь разливалась вдоль пищевода и подгоняла плотный ком наверх. Равновесие подвело, кудрявый подрезал идущего навстречу парня, чуть не упав в его объятия, тот со смехом схватил его и, дождавшись уверенного расположения Серёжи в пространстве, ретировался. Пешков поплелся дальше, бормоча себе под нос искренние извинения за свои неработающие ноги и мозжечок. Выход из клуба был также близко, как и ком в глотке. Кучерявый ускорился, наваливаясь на дверь всем весом. Холодный февральский воздух ударил по лицу. Казалось бы, свежайший кислород, дыши, Серёжа, живи! Но не успев прошагать и пары метров, Пешков почувствовал, как ноги окончательно отключились, будто вышли из строя от перепада температур. Его бросило в жар, потом в холод, злосчастный ком перекрыл дыхательные пути. Кудрявый больно упал коленями об холодный асфальт, упираясь ладонями в заледенелую поверхность перед собой. Он старался вздохнуть, но что-то явно перекрыло кислород. Дурная башка не помогала, накидывая идей - одна ахуительнее другой. Просто ляг тут и сдохни, никто не заметит, никому до тебя нет дела. Да и какая разница, Серёжа, ты что, хотел пожить? Ради чего? Ради того, чтоб об тебя вытерли ноги побольше людей? Так и будет, ты себя видел? Кому ты нужен такой. Посмотри правде в глаза и сдохни уже. Сделаешь себе одолжение. Серёжа отчетливо почувствовал, как острые ледяные шипы протыкают его ладони насквозь. Он отдернул руки от морозного асфальта, но боль никуда не делась. Ему казалось, что руки пробило холодными осколками и вместо цельного кожного полотна - решето. В ужасе дыхание ускорилось, в глубине груди зародился испуганный крик, но ком не давал ему достичь поверхности. Пешков смотрел на свои руки, но чувствовал на их место кровавое болезненное сито. Дышать. Надо дышать. Пытался сконцентрироваться на работе легких, но они ушли в гипервентиляцию и обратно не собирались. Сейчас умру. Вот сейчас сдохну и все, пиздец котенку. Панический выдох толкнул громоздкий ком, и все, что поступало в организм Серёжи за последние пару часов, изверглось на заснеженный асфальт бежевым месивом. Тело содрогалось, избавляясь от содержимого желудка, ладони болезненно пульсировали от мороза. Серёжа сплюнул на пол остатки мерзкой смеси пищи и алкоголя. Глотку жгло соляной кислотой, под ребрами гадко тянуло, руки саднило. Жадно глотая воздух, Пешков свалился на бок, затем, изо всех сил пытаясь контролировать ватные конечности, отполз к кирпичной стене и сел, опираясь на нее спиной. Кудрявый вытер губы рукавом и откинул голову назад. Перед глазами все плыло, а периферия стремительно погружалась во тьму. Блять, вот это очень нехорошо. Он попытался сфокусироваться на окружающих его вещах, чтоб немного вернуть себя к реальности. Мозг панически подкинул воспоминание о дыхании по квадрату, Серёжа начал считать. Тачка Бустера. Вдох. Раз, два, три, четыре. Урна. Выдох. Раз, два, три, четыре. Чья-то тень. Вдох. Раз, два… - Серег, ты как? - сверху голос высокий, напуганный. Три, четыре. Белые форсы. Выдох. Тело, немного расслабившись, ушло в мандраж. Ладони, все еще болезненно пульсирующие, с дрожью ухватились за чужое худое колено, как за спасательный круг. - Блять, ты в порядке? Может, скорую? - голос резко спустился сверху куда-то на его, нижний уровень. Чужое колено звонко хрустнуло под ладонью Пешкова, а дрожащую руку накрыла чужая, еле теплая влажная ладонь. Кудрявый опасливо поднял взгляд, встречаясь с настороженными оливковыми глазами. Блять. Ему как будто дали поддых. Серёжа прикрыл глаза, заставляя себя следить за квадратом дыхания, только он сейчас помогал ему не отъехать нахуй. Ну почему… Почему из всех людей именно Бессмертных застал его заблеванным, испуганным и в паничке? Квадрат съехал набок, из-за волнения дыхание снова участилось, и кудрявый никак не мог взять себя в руки. В руки его взял Ваня. Русый положил ладони ему на плечи и внимательно вглядывался Жожо в глаза, сжимая длинные пальцы на предплечьях. - Давай дыши медленнее, слышишь? Ты щас задохнешься нахуй, успокойся, - голос был низким и строгим, большие пальцы контрастно нежно поглаживали черную ткань по кругу. - Я буду считать, а ты дыши, понял? - он сжал пальцы чуть сильнее - было болезненно, но от этого ощущения Пешкова немного заземлило. Красивое лицо перед глазами расплывалось, будто бензиновая капля на воде. Он правда пытался концентрироваться, но взгляд не цеплялся, голова кружилась и его снова затошнило. - Серег! Понял? - Ваня встряхнул его за плечи, отчего Сергей глухо приложился затылком о стену, издавая глухой стон. - Бляяять, прости, - русоволосый запустил длинные пальцы в кудри и начал нежно потирать место ушиба. Это нихуя не помогало, сердце у Сережи зашлось так, что запросто могло расколоть грудную клетку и съебаться. Он ждал, пока Ваня отстранится, чтоб заново начать дышать, но Ваня, похоже, никуда не собирался. Пешков почувствовал, как русый аккуратно опускается на землю рядом, не выпуская Серёжу из объятий. - Во, видишь, въебал тебе, зато дышать как рожающая мышь перестал, - Ванин голос был слишком близко к Сережиному уху, и это на самом деле было невыносимо, кудрявый пусто смотрел перед собой, концентрируясь только на одном канале восприятия - телесных ощущениях. Он чувствовал, как Ваня прижимает его голову к своему плечу, дрожащими пальцами перебирая его волосы. Чувствовал, как вторая ладонь покоится на загривке, а пальцы медленно и нежно скользят по гладко выбритой Сережиной скуле. Пешков прикрыл глаза, чувствуя, как Ваня уткнулся холодным носом ему в висок и выдыхал горячий воздух ему на щеку. От него пахло алкоголем и мятой. - Давай, Серёг, вдох, не забывай, - Серёжа слушался, - Умница. И выдох, - Серёжа делал, как сказали. Его будто укрыли одеялом. Резко стало спокойнее, тревожность, до этого окружающая его огромной черной дырой и беспрекословно затягивающая его внутрь, медленно, но верно сжималась, пока Ваня держал его в своих объятиях. Тяжелый ком все еще плотно давил на грудь, но дышать стало легче, особенно, когда Бессмертных контролировал этот процесс. Руки все еще пульсировали болью, но ощущения будто были за стеклом, издалека, до Серёжиного усталого мозга они не доходили полностью, просто фоново ощущался дискомфорт. Кудрявый, немного придя в себя, посмотрел на свои руки - целехонькие, бледно-розовые, без кровоточащих ран, дрожат, как обычно, ну, может, немного сильнее. Отпустило. Он шумно выдохнул и шмыгнул носом, снова переводя пустой взгляд вдаль и уходя в расфокус. Нужно было немного подгрузить происходящее. Ваня рядом медленно зашевелился, повернул голову так, чтобы ему открылся вид на лицо Пешкова. - Эй, кудря, - хрипло обратился Бессмертных, скользя холодной рукой от места ушиба на Серёжину щеку. Жожо чувствовал касания, но сил реагировать не осталось, он был опустошен и разбит, будто плавал в вакууме, - Ты тут? - Ваня погладил большим пальцем по скуле, пытаясь привлечь внимание. У Серёжи не было сил на движения, но чувства жили в автономном режиме. Глубоко внутри - перестрелка бабочек в районе живота. От этих прикосновений, заботы и внимания. Его буквально разрывало изнутри, но выразить все это не получалось. Будто в коме: все чувствуешь, а ответить - никак. - Я тебя понял, - еле слышно прошептал Ваня, убрал руку с щеки и зашуршал одеждой, отвлекаясь от Пешкова, но оставляя другую руку на шее, как бы якорил - я тут и никуда не денусь. Через пару минут Бессмертных аккуратно поддел Серёжу под руку и потянул наверх. Пешков пытался собраться в кучу изо всех сил, даже немного получалось. - Давай, аккуратно, - Ваня придерживал его за спину и плавно направлял в сторону проезжей части. Кудрявый, приложив усилия, сфокусировал все еще плывущий взгляд и увидел красный свет горящих стоп-огней. - Едем домой. Серёжа мягко опустился на заднее сидение такси только благодаря титаническим усилиям Вани. У того, оказалось, очень крепкие руки. Русый упал рядом и заглянул Пешкову в глаза с беспокойством, пока машина отъезжала от заведения. Кудрявый нашел в себе силы, чтобы перевести взгляд и посмотреть в ответ. Он старался выразить благодарность, как мог - без слов и движений. Просто смотрел и прокручивал в голове - если бы не ты, я бы там сдох - и надеялся, что Бессмертных прочитал это в его глазах. Ваня выдохнул, как Серёже показалось, с облегчением, потянулся рукой к его лицу и легким касанием заправил кудрявый темный локон за ухо. Пешков блаженно прикрыл глаза. В месте, где острый ноготь коснулся виска, пробежало электричество и мелкой сеткой расползлось по шее вниз, на грудь, и шаровой молнией собралось в районе пупка. Пока Серёжа пытался снова восстановить настройки барахлящего дыхания, Ваня откинулся на спинку кресла, немного поелозил, прижимаясь боковой поверхностью своего тела поближе к Пешкову, и взял в руки телефон. Кудрявый чувствовал себя в безопасности, пока ощущал тепло соседского плеча и бедра. У него появилось время перевести дух, попытаться справиться с головокружением, не обращая внимания на окружающий мир. Серёжа не знал, куда они едут, но его это не волновало - он передал все бразды правления русому долговязому парню, сидящему рядом, и не чувствовал ни толики беспокойства. Вот настолько он был уверен, что о нем позаботятся. Так что Пешков закрыл глаза и провалился в сон. Отрывками он фиксировал, как они вышли из такси, потом был провал, следом Ваня шнырял руками по карманам его джинс в поисках ключей, тут точно помнил мурашки и издевательский смешок, звук замка и родная подушка. Он помнил, как холодом обдало сначала одну ступню, затем вторую, потом звук шуршащего одеяла, ощущение тепла и звук выключателя. Вспышкой - звук пластика, соприкоснувшегося с полом у изголовья кровати, стук керамики - на дальней прикроватной тумбочке и снова шуршание одеяла. После этого - тишина и абсолютное спокойствие./////// ///////
женя мильковский, semenyak - маяки (slowed & reverb)
Честно, он сначала подумал, что бредит, но нет - сонный, помятый Ваня реально сидел на краю кровати, вдалеке от него и задумчиво пялился в окно. Холодный солнечный свет был ему к лицу и явно под настроение. Серёжа виновато подтянул на себя одеяло, зарываясь под него по уши. Вчерашний вечер острыми кусками впивался в память, кислый ядовитый ком все также заполнял грудную клетку, прессуя ее изнутри. - Прости, - еле слышно прохрипел Пешков, и Ваня вздрогнул, резко оборачиваясь на источник звука. Русый наладил зрительный контакт и начал изучать его лицо внимательным взглядом. - Доброе утро. За что? - голос пахнул равнодушием, Сережу от такого передернуло. - За все. - Конкретнее? - пиздец как холодно, аж зубы сводило. - Я правда хуевый друг, не то, что ты, Вань… - Серёжа начал свою исповедь, но его прервал неясного генеза рычащий звук. Ваня отвернулся и сжал переносицу пальцами, с виду достаточно крепко, аж кожа покраснела на этом месте. - Бля, продолжишь эту хуйню, и я реально щас встану и уйду. Сердце пропустило удар, резко затошнило от волнения, Серёжа поджал под себя коленки, прижимая одеяло поближе к груди. Он не хотел, чтобы Ваня уходил. Он растерялся и послушно замолчал. - Как ты себя чувствуешь? - спустя затянувшуюся паузу Бессмертных повернулся обратно в его сторону и обеспокоенно проскользил взглядом по лицу. Серёжа от вопроса и такого взгляда подтаял, даже немного стушевался, понимая, что выглядит сейчас, наверно, совсем не так привлекательно, как хотелось бы. Да и вчерашний вечер вряд ли сделал Серегу завидным вариантом в глазах Вани. Это полный крах. Если до этого в смелых мечтах Пешков признавался русому в симпатии, и тот растерянно хлопал ресницами и задумывался, а не сразу бил ебальник, то теперь исход однозначный - лицо разбитое в фарш и тотальный игнор. Заслужил. - Алё. - Тошнит немного. - Давай поедим, тебе надо поесть. Я тоже голодный, - голос немного смягчился, но взгляд все еще одновременно был острым, как заточенный клинок, и взволнованным - комбинация удивительная. Серёже это казалось неуместным. Он доставил кучу проблем, заруинил, наверно, все планы - Ваня тусил бы с ребятами до утра, веселился и спокойно вернулся домой под утро, если бы не убивающий себя еблан. Серёжа приподнялся, подтянув себя наверх, и оперся спиной на изголовье кровати. Он изучающе оглядел комнату - у кровати тазик, на тумбочке - полупустой стакан с водой, у входа в комнату - его кеды, а носки сложены в пару и лежат на стуле. Пиздец, как же было стыдно. Кудрявый закрыл лицо руками, чувствуя, как лицо залилось краской, а с груди в сторону глотки уже знакомо поднимался плотный комок. Прижав ладонь ко рту, Пешков быстро спрыгнул с кровати и побежал в уборную. Опустившись на колени перед унитазом, он обстоятельно проблевался, даже в пот бросило. Жаль, что не успел закрыть за собой дверь на замок - Ваня образовался в дверном проеме через пару секунд и протянул стакан с водой. Сережа принял его, виновато, как побитый пес, вглядываясь в лицо Вани из-под ресниц, и с удивлением обнаружил, что там не осталось мороза. Только обеспокоенность, пролегающая неглубокой морщинкой между бровей. - Давай в душ, а то от тебя воняет псиной. А я пока еды закажу, - Серёжа кивнул. С таким решительным Ваней спорить не хотелось, особенно, когда не давнее, чем вчера, он спас его от холодной смерти в гордом одиночестве. Ну, в лучшем случае от ампутации обмороженных пальцев. В любом из вариантов стоило быть благодарным и покорным. Не выебываться, короче. Спустя тридцать минут они встретились на кухне, Серёжа - уже в свежих домашних вещах, с мокрой головой и ощущающий себя почти живым, Ваня - напряженный, по-хозяйски раскладывающий лотки с горячей едой на столе. Молчаливый, даже немного грустный, как казалось Пешкову. Это разбивало, хотелось дотронуться, сказать, что ему стыдно, что все вот так, сказать спасибо, обнять, но у Серёжи были трудности с прямым выражением эмоций, поэтому он молча сел за стол. - Я взял блины, вот эти с курицей, а эти с клубникой. И картошку со свининой, выбирай, короче, - Ваня презентовал меню и зашуршал пакетом, доставая из него банку с газировкой и протягивая её Серёже. Кола. Без сахара. Пешкову резко захотелось вмазать себе арматурой по хребту. Ваня запомнил, какую газировку он любит. А он не читал его сообщения неделями. Боже, блять. Серёжу передернуло, ему было физически тяжело держать лицо, настолько хуево он себя ощущал. Ваня потряс банкой перед кудрявым, привлекая к себе внимание, потому что Серёжа завис пустым взглядом на газировке. - Просыпайся, Серёг. Держи. - Это пиздец мило, Вань. Спасибо, - все, что смог прохрипеть Жожо. - Что мило? - Ваня достал себе из пакета банку Пеппера и сел на стул поближе к Серёже, притягивая к себе фольгированный пакет с блинами. - Кола без сахара. - Ну ты вроде ее всегда пьёшь. Или нет? - Ваня поднял на него заинтересованный зеленый взгляд. На губах у Серёжи появилась еле заметная грустная улыбка. - Её, - кивнул Жожо, пододвигая поближе пластиковый бокс с картошкой. Пахло аппетитно, но происходящее тугим узлом стягивало горло и живот, так что, честно, есть ему не хотелось. Но Ваня тут о нем заботился, так что нужно было хотя бы сделать вид, что он не моральный урод. Жожо убрал в сторону запотевшую крышечку, лениво взял в руки вилку и начал перекладывать дольки запеченной картошки из одного угла коробочки в другой. Некоторое время они молчали, Ване, с виду, было комфортно в тишине, а вот Серёжа сидел как на иголках. Слишком многое вертелось в голове. - Пиздец ты громко думаешь, - невнятно пробормотал Ваня, хмыкнув под конец. - А? - Хватит париться, говорю, все нормально. И поешь уже, хорош ковыряться, археолог, - Ваня закинул кусочек своего блина в рот и махнул вилкой в сторону Пешкова, движением приказывая ему положить в рот еду. Серёжа послушался. От того, что Ваня потеплел, по сравнению с его состоянием спросонья, кудрявому тоже становилось немного легче на душе. Похоже, русый и правда не держал на него зла. Они поглощали завтрак в тишине, Ваня открыл Пеппер, громко прихлебывая, отпил из банки и поднял взгляд на Серёжу. Последнему этот взгляд сразу не понравился. Русый будто залезал Жожо под кожу одними своими внимательными глазами. Серёжа сжался от ощущения незащищенности, его будто читали между строк. Неужели он настолько очевидный? Бессмертных немного прищурился и начал кусать губы, кудрявый стойко выдержал зрительный контакт секунд шесть, потом, похоже, залился краской, потому что щеки начало подпекать. - Серёж. Сердце ухнуло вниз. - М? - он дернул подбородком в сторону парня, мол, весь во внимании, хотя голова снова закружилась от одного имени изо рта Вани и сосредоточиться было очень тяжело. Русый молчал, обедая своими губами, честное слово, непонятно, как там осталось что-то живое до сих пор. Волновался? Подбирал слова? Сереже становилось тревожнее с каждой секундой, заход с его имени все же был многообещающий. - Я все еще хочу послушать, что с тобой происходит, - Бессмертных откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и уперся взглядом в лицо Сергея, - Только честно, без пиздежа, Серёж. Тон Вани был мягким, он словно пробирался сквозь зеленые заросли, аккуратно, отодвигая ветку за веткой, приминая листву, проходил к сути. Без резких движений, боясь спугнуть. Пешков не сдержал смущенную улыбку. По загривку пробежалось тепло и разлилось вниз по всему телу. После всего говна… Ване до сих пор интересно, что у него в голове. Невозможный. - Тебе явно хуево, - спокойно направил Ваня, не дождавшись ответа от задумчивого Жожо. Серёжа мастерски состроил недоуменное лицо. - Да не, мне нормально. - Я ж просил без пиздежа, - снова снег в голосе, снова до мурашек. Пешкову было до скрежета зубов тяжело вытягивать из себя слова - слишком глубоко честные чувства были закопаны и притоптаны сверху, чтоб наверняка никто не залез и не побеспокоил. - Бля, Вань… - он скривился, отводя взгляд в сторону. Кажется, это будет пиздец тяжелый разговор. Ваню как надирало второй день залезть ему в душу, он пёр танком, и, кажется, останавливаться не планировал. - Нахуя об этом? - Нахуя об этом? - с очевидно напускной спокойностью начал Бессмертных, - Давай я тебе расскажу. Я хочу поговорить об этом, потому что уже долго наблюдаю, как ты бухаешь, постоянно находишься в плохом настроении, игнорируешь мои сообщения и звонки. Я хочу поговорить об этом, потому что вчера ты напугал меня до усрачки. Ты бы себя видел, ты блять был синий, без лица нахуй, - голос на этом моменте немного дрогнул, но парень быстро взял себя в руки, будничным тоном продолжая, - Я хочу поговорить об этом, потому что… потому что ты мне не чужой человек, Серый. Я переживаю, - Ваня резко выдохнул и закрыл лицо руками, замолкая на минуту, затем продолжил, - Ты отдаляешься, мне от этого грустно, мне тебя, вообще-то, не хватает, - парень резко замолчал, взглянул Серёже в глаза, после чего перевел взгляд в пол, переводя дыхание. Пешков, кажется, вообще за весь монолог признаков жизни не подал. Сидел, как обосранный. - Так вот нахуя об этом? Интересно мне, че у тебя в башке. - Бессмертных будто сам себе надавал оплеух и приободрился, снова возвращаясь в дерзкое состояние. Но Серёжа все видел, он четко запомнил мягкость и дрожь голоса, полные волнения глаза. Ничто и никто не заставит его забыть, и Ваня тут его не одурачит. Вопрос оставался один - что с этими глазами и голосом делать. Кудрявый чувствовал бешеную пульсацию в запястьях, висках, и самую мощную, конечно, в груди. Кажется, он даже вспотел, пока Ваня говорил. Он млел, и не знал, что отвечать. - Много чего у меня в башке, - еле слышно ответил Серёжа, грустно ковыряя свинину вилкой. - Хорошо, я задам вопрос конкретнее. Есть ли какая-то причина, по которой ты хуево себя чувствуешь и ведешь самоуничтожающий образ жизни? Дохуя конкретно. Может же, когда захочет. - Бляяяяя, Вань… - его снова скукожило, потому что обещал себе еще тогда - честно. Врать Ване, который минуту назад смотрел на него оленьими глазами, совесть не позволяла. А честный ответ Ваня бы не переварил. Слишком большой кусок своего сердца Серёжа ему хотел предложить. Во-первых - ту мач, во-вторых - Ваня такое не ел. - Пожалуйста, давай оставим эту тему, ты не хочешь слышать ответ, я тебе гарантирую, - уже с раздражением продолжил Серёжа, потому что ситуация резко начала его калить. Она была безвыходная, Ваня не понимал, о чем просил. - Скажи уже, что хочешь сказать, а, - Ваня свел брови к переносице и нагнулся ближе к столу, опираясь на поверхность локтями. - Или сыкло? Неплохой ход. - Сыклом будешь ты, когда быстренько соберешь свои вещички и съебешь в закат, как только я открою рот и скажу вслух. Потому что я знаю, о чем я говорю, а ты нет. Нехуй брать меня на понт, - кровь начала немного жечь вены изнутри, закипал Пешков стремительно. Представив четко эту картину, как Ваня с охуевшими глазами встает со стула и уверенно идет к двери, кудрявый почувствовал физическую боль - ему на грудь как будто с размаху наступили берцовым сапогом. - Мне кажется, ты пугаешь ежа голой жопой. Скажи уже, блять, что ты хочешь мне сказать, - очень настойчиво и громко повторил русоволосый. Господи, какой же упертый баран. Серёжа крутил вилку между дрожащими пальцами и тяжело сопел. Слишком мало времени, чтобы взвесить все за и против. Он чувствовал, будто его прижали к стене, и ситуация ему не нравилась. Готов ли он был к тому, что Ваня встанет, уйдет, и, скорее всего, не вернется? Конечно, нет. Устал ли он держать в себе большую горячую бурю из чувств? Очевидно. Особенно тяжело, когда ты не можешь рассказать об этом ни одной живой душе. Выбор был до смешного простой и одновременно жизненно важный - продолжать мучить себя молчанием, душить в себе все теплое и хорошее, что у него сейчас было - чувства к Ване, или плюнуть и выложить все, как есть, оголить душу и отдаться в руки Бессмертных. А там уже пусть делает, что хочет. Захочет, растопчет, захочет, посмеется над ним, захочет - расскажет всем, какой он жалкий, и уничтожит его. Вся эта канитель высосала из Серёжи все силы. Он понимал, что медленно себя убивает от неспособности принять себя таким, какой есть. И дальше лучше не будет - вчерашний вечер был показательным. Он себя добьет. Так продолжаться больше не могло. Возможно, другой вариант был еще хуже, но от привычного пути Пешкова вдруг резко затошнило. Он вроде решил, но отчаянно хотелось пятиться назад. Он взглянул на Дипинса, склонившегося к нему через стол, тот смирно сидел и ждал, пока Серёжа соберется, не перебивал его мысленный поток и не торопил. Взгляд был мягким, почти нежным, а остальное лицо - нечитабельным. Пешков шумно вздохнул. - Пообещай, что отпиздишь не сильно, - тихо-тихо, и, конечно, через юмор - так проще. А посмеивался, чтобы не слышно было, как голос дрожит, - И только не по ебалу, все же рабочая часть. - Обещаю, - ни тени улыбки на лице. Ну, вдох. Раз, два, три, четыре. Выдох. - Я в тебя влюблен, Ванюш. Тишина повисла такая, что в ушах звенело. Серегу будто подвесили за ноги вниз головой, выбили почву из-под ног, никакого чувства безопасности, схватиться не за что. Просто висеть и ждать. У Вани глаза заметно округлились, он внимательно смотрел на Сережино лицо, выискивая там хоть слабый след шутки, но явно его не находил, потому что лицо русого стремительно бледнело. Он растерянно похлопал глазами, складывая пальцы в замок по-деловому. Что-то промычал, сел поудобнее, нервно поправил волосы. У Серёжи в ушах звенело и руки тряслись, он будто покинул тело и наблюдал за всем со стороны. - Если это шутка такая, то я заберу свое обещание назад и набью тебе ебало, - прочистив горло, наконец ответил Ваня, но Пешков будто все дальше проваливался в астрал. Он уже жалел, что открыл рот, ему было до усрачки страшно. Ваня абсолютно точно не поймет. И не примет. Чем он ваще думал? - Чтобы я силу твоей любви понимал? - невидящим взглядом уставившись Ване в район ключицы, хмыкнул Пешков, чувствуя моральное истощение. Уже все. Было что было. - Сережа, блять. - Не шутка это нихуя, - уже без тени улыбки и даже озлобленно. Не на Ваню, конечно, злость была. На себя. Снова звенело в ушах, время будто замедлилось, и кудрявый все висел, ожидая приговора. Серёжа не засекал, сколько прошло времени, но, по ощущениям, вечность. - Я не знаю, что тебе сказать, - еле слышно прошептал Ваня, не сводя прожигающего взгляда с лица Жожо. Последний чувствовал его, но в ответ не смотрел. Было страшно, стыдно, хотелось сбежать. - Да, я понимаю, я бы сам хуй знает, что сказал бы. Понимаю, Вань. Да ты и не обязан ничего говорить, ты ж хотел, чтоб я сказал, вот я и сказал, - грустный смешок, - Теперь ты знаешь. Хуй знает, как ты теперь с этой информацией будешь спать, а я с этим признанием буду жить, но зато все честно, как просил, - улыбался Серёжа ярко, с блеском сумасшествия в зрачках. Ваня явно испугался, панически бегая взглядом по лицу напротив. Кажется, до него только сейчас дошло, насколько все серьезно. До этого верил не до конца. На Серёжу будто высыпали ведро углей. Кожа горела, сидеть на месте, под этим пристальным взглядом, было невозможно, в комнате стало душно и дышать было нечем, нужно было срочно пойти на свежий воздух. Нужно было сбежать. Он резко встал, чувствуя растерянный смазанный взгляд на своей скуле, зацепил по пути зипку с вешалки в коридоре, пачку Ротманс с тумбочки у входа с жигой внутри (спешно проверил), и направился на балкон. Надо было дать Ване время спокойно уйти, чтоб он не видел его жалкого лица, щенячьего взгляда, дрожащих рук. Он бы тоже не смог слинять, если б перед ним чуть не ревущая девчонка сидела бы и говорила о любви. Остался бы из жалости, по головке бы погладил, чмокнул бы может даже. А потом бы не отвечал на сообщения и на общие тусовки не приходил. А так с глаз долой из сердца вон, как говорится. Без пристального внимания легче сделать то, что хочется. Серёжа был уверен, что Бессмертных ждал подходящей минуты, чтоб уйти. Пешков не был ревущей девчонкой, он сам писать не собирался и на общие тусовки сам не пошел бы, остался бы дома, лишь бы Ване не мешать жить жизнь. Серёжа накинул розовую толстовку, застегнул молнию наполовину, накинул на голову капюшон, пряча подальше еще влажные кудри. Дрожащими руками достал сигарету, захватил фильтр губами и пока вытягивал зажигалку из пачки вспотевшими пальцами, уронил ее на пол. - Блять. Со второго раза поднял зажигалку с пола - руки не слушались - встал к металлическому бортику, уперевшись в него бедрами и поджег сигу. Медленно втянул дым и закрыл глаза. Надо просто принять ситуацию и попытаться ее отпустить. За спиной послышался звук неуверенных шагов и открывающейся двери балкона. Серёжа не верил своим ушам, боялся обернуться, так что так и стоял, замерев, с закрытыми глазами. Он выпустил едкий дым, вслушиваясь в звуки, доносящиеся из-за плечей. Ваня, шаркая ногами, подошел к ограждению и встал рядом, на безопасном расстоянии. Пешков медленно открыл глаза, и боязливо глянул на Бессмертных. Тот со сложным лицом смотрел вниз на проезжую часть. - Только не говори мне, что ща спрыгнешь, - прохрипел Серёжа, делая затяжку. Ваня грустно хмыкнул, даже не поворачиваясь в сторону кудрявого. Жожо выпустил сигаретный дым в противоположную сторону, зная, что Ване не нравится запах. Почему он вообще пришел? Почему не сбежал? По мнению Серёжи ситуация была достойна жесткого переворота - теперь настала Ванина очередь игнорить его сообщения. Лучше вообще удалить его номер. - Я хочу сказать… - начал Бессмертных очень неуверенно, сжимая металлическую перекладину бледными пальцами. Он не отводил взгляд от своих рук. - Не знаю, какой реакции ты от меня ожидал, но я не испытываю к тебе отвращения там… злости… ничего такого нет, - Серёжа резко перевел взгляд на Ванино лицо, пытаясь понять, говорит он правду или просто пытается успокоить его. По Пешкову было очевидно, что он не в порядке, и Ваня мог просто по-человечески переживать за него. Но когда Бессмертных медленно поднял на него грустные глаза, кудрявый не нашел там потайного дна. Серёжа немного расслабился и кивнул головой, возвращая сигарету к губам. Ваня явно не закончил, там чувствовалось многоточие, так что кудрявый обхватил себя руками, надеясь на лучшее, но готовясь к худшему. Ваня прочистил горло и немного замешкался, начал ногтем нервно ковырять свой же палец. - Просто я не могу… я в данный момент… ммм, - глубокий вдох, - В общем, я вот не готов тебя засосать и встать на колено там, это все странно пиздец. - Не надо на колени, Ванюш, ты куда погнал, угомони фантазию, - хмыкнул Серёжа, снова пытаясь сгладить углы. Ваня слабо улыбнулся, уставившись себе под ноги. Кудрявому будто теплого меда на сердце налили, улыбка напротив плавила его и подкашивала ноги. Он затянулся, руки все еще дрожали, но скорее остаточно. Как гора с плеч свалилась. Он так долго держал все в себе, что дышать полной грудью было непривычно. Не иметь тайны за душой непривычно. Непривычно легко, на удивление. Ваня все еще стоял рядом - это было самым большим шоком. - Короче, я про то, что я не представляю себя в отношениях сейчас, тем более… с парнем, это, ну, странно… - Да я понял, Вань, - Серёжа зажмурился. Слышать, как твои чувства косвенно, но называют странными, было немножко больновато, стоило признать. Хотя он сам все прекрасно понимал и русого ни в чем не винил. На его месте он бы с собой вообще не разговаривал. - Вальни пиздак, дай мне сказать, - Пешков удивленно дернул бровью и распахнул глаза, приятно удивляясь такой резкости. Вместо того, чтоб перебивать Ивана, он решил занять рот сигаретой. - Из тебя то клешнями слова не вытянешь, то ты не затыкаешься, что за человек? - Да молчу я, - Серёжа усмехнулся. Неловкость между ними медленно, но верно начинала рассеиваться. Ваня перевел дух и сжал губы в тонкую полоску. - Ты блять сбил меня с мысли, я хотел сказать самое важное. - Пешков глянул на него заинтересованно, но решил в этот раз не оставлять комментариев, лишь медленно добивал сигу. - На чем я остановился? На том, что я вообще-то не думал сейчас об отношениях, но… я не могу сказать, что я не думал обо всем вот этом, - он изобразил что-то невнятное руками, поворачиваясь к Серёже. Кудрявый нахмурился, глянув на непонятные движения руками, а затем переводя взгляд снова на бледное Ванино лицо. Ниче не понял. Бессмертных раздраженно вздохнул, - Ну об этом всем, когда ты постоянно вбрасывал что-то непонятное, мне в голову закрадывалась мысль, что все не просто так, и я порой эту тему разгонял у себя… эээ… в голове, но потом как-то это все странно становилось, и я, ну, не думал больше об этом. Серёжа стоял с очень сложным лицом, будто пытался взломать немецкую Энигму. Ваню же явно раздражало, что Серёжа не понимал его с полуслова. Желательно было вообще, чтобы понял без слов, чтобы Бессмертных вообще ничего не говорил, так как слова явно давались ему чуть ли не с боем. Внутренняя борьба там точно была - заметно было по ярко-красному лицу. - Блять, - он злобно фыркнул, закатывая глаза, - Я представлял себя с тобой. Заебал, держи свои брови, улетят, - Серёжа, похоже, был в предобморочном состоянии, - И меня эта картина, ну, то, что я представлял… пугает, я к ней не готов. Прости. Вот что я хотел сказать, - он выдохнул, будто тоже разгрузился. И они стояли, ахуевше уставившись друг на друга, наконец с раскрытыми картами. Пешков одновременно чувствовал облегчение и саднящее чувство в груди - снова не взаимно. Почему он вечно влюбляется не в тех людей? - Надеюсь, в твоих фантазиях, как и в фанфиках, тебя ебу я, а не наоборот? - Блять, сука, какой же ты… - Ваня скривился, делая шаг назад. Пешков тихо шипяще рассмеялся, кладя окурок в стеклянную пепельницу на подоконнике. - Если что, я не против меняться ролями, мне не принципиально. - Блять, - Ваня зажмурился, нервно дернул руками в воздухе, будто пытаясь выбить навязчивую картинку из головы, и развернулся в сторону выхода. Серёжу этот разговор, конечно, очень забавлял, а особенно радовало пунцовое лицо, но он не хотел, чтобы Ваня уходил. - Все, все, все, Ванюш, молчу, - он ухватился за тонкое запястье, подтягивая Бессмертных обратно к балконному бортику. Тот, на удивление, не сопротивлялся, поэтому приложенной Сережей силы было с избытком - Ваня по инерции влетел ему в грудь. Пешков глухо ухнул, сильнее сжимая хватку на запястье. Ваня испуганно смотрел на него округлыми блестящими глазами, как косуля, на которую мчится многотонный грузовик. Молчание повисло на секунду, кудрявый ждал, когда уже Дипинс его оттолкнет, как обычно, и отряхнет худак, будто извалялся в грязи, но он не двигался с места. Серёжа решил брать, пока дают, ему мама всегда так говорила, а он был мальчиком послушным. Он глянул вниз, на их руки, расслабил пальцы на тонком Ванином запястье, но отдаляться не спешил. Подушечками пальцев он нежно провел по тыльной стороне чужой холодной ладони, пересчитал все костяшки. Ваня тоже медленно опустил голову, скрывая лицо за длинной челкой, и наблюдал за действиями Серёжи. Последний же аккуратно ногтем провел по указательному длинному пальцу, затаив дыхание, и опустил руку, решив не наглеть. - Я хочу тебя обнять очень сильно, - прошептал Серёжа, наблюдая, как Ваня погладил себя ладонью по опустевшей руке, будто компенсируя потерянное тепло. Бессмертных поднял взгляд, кудрявый чувствовал, как тот изучает его лицо, но самому в глаза посмотреть не хватало смелости. Ваня ненадолго задумался, а затем схватил Пешкова за свитер и подтянул поближе к себе. Сережа рухнул в объятия, обвивая русого за тонкую талию и утыкаясь носом в шею. Бессмертных робко положил руки на Сережины лопатки, немного сжимая дрожащие пальцы. Кудрявый вдохнул свежий Ванин запах полной грудью, стараясь запрятать его в себе с запасом, потому что понимал - возможно, сейчас он обнимал его в последний раз.