Шеф, я его нашла!

Странно. Вчера я была уверена, что утро у меня будет жутким. Я ожидала головную боль, приступы тошноты, головокружение и смертельную апатию к жизни. Вместо этого я проснулась с первыми лучами солнца как огурчик, полная энергией и готовая творить великие дела. Очень необычно. Наверное, это на меня так таблетки от аллергии, смешанные с алкоголем, подействовали. Надо чаще так делать – двойная выгода получается: и аллергия проходит, и похмелье не наблюдается. Вчера вечером мне, конечно, пришлось несладко, зато сейчас я чувствую себя превосходно! У меня такое прекрасное настроение, что я готова танцевать по всему дому, распевая похабные песенки. На душе так легко и спокойно, и всё кажется таким идеальным! У меня снова есть работа! У меня снова есть парень! Я наладила отношения со своим боссом! Как хорошо жить! Правда, кое-что меня всё-таки немного беспокоит: я совершенно не помню, как очутилась дома. Помню только, как о чём-то спрашивала Вудса в машине…но больше ничего. Ни как я выбралась из автомобиля, ни как встретила Сьюзи, ни как добиралась до своей комнаты. Ничего. И Сью, как назло, сегодня работает в смену, так что её до вечера не будет. Ну что за ерунда! Даже спросить не у кого: каким чудом я до кровати доползала. Я стою в ванной и внимательно изучаю показания весов. Мне кажется, этот прибор неисправен. Ну, не могу я столько весить! Просто не могу! Неужели я действительно такая корова? Кажется, за последний месяц я здорово поправилась. Хотя нет, если верить весам, то я не поправилась, а нереально разжирела! О боже, что скажет Лукас, когда меня увидит? Помнится, когда мы с ним встречались, я была намного легче и стройнее. Лукас так восхищался моей фигуркой, что даже просил меня ему позировать…почти голой… Господи, надеюсь, он не дописал ту картину! А если дописал, то хотя бы напрочь забыл о её существовании или, лучше всего, просто от неё избавился. Однако, по правде говоря, мне бы хотелось на неё взглянуть… Так сказать, сравнить насколько я…изменилась за это время. Уже почти три. Мне надо поторопиться, если я не хочу заставлять Лукаса ждать. Да, да, я знаю, что в пиццерии мне надо быть только через пять часов, но ведь столько всего надо сделать! Уложить волосы, накраситься, подобрать одежду, сделать маникюр, педикюр, выщипать брови… У меня катастрофически мало времени! Но я приложу все усилия к тому, чтобы быть сегодня неотразимой. Когда Лукас меня увидит, у него должна просто челюсть отвиснуть от моего вида! В хорошем смысле, разумеется… Так, посмотрим, с чего бы начать… *** Господи. На кого я похожа? На мне любимое платье от Веры Вонг, с трудом не разошедшееся по швам, когда я его надевала. Туфли на высокой шпильке, которые мне малы минимум на два размера. Волосы распрямлены и вновь завиты в локоны, которым бы позавидовала любая аристократка годов этак двадцатых семнадцатого века. Ну а о том, на что похожи мои ногти, как на руках, так и на ногах – лучше вообще молчать. Хорошо хоть ещё ничего с лицом сделать не успела… Я явно перестаралась. Я стою перед зеркалом и с ужасом осознаю, что у меня осталось всего полчаса на то, чтобы привести себя в адекватный вид. Меня внезапно посещает мысль о том, что так одеваться нужно было вчера, когда Вудс пригласил меня в Гордон Рамзи, а не сегодня в пиццерию с Лукасом. Если подумать, в том ресторане было полно расфуфыренных дамочек, одетых примерно так же как я сейчас. Только, разумеется, платья на них сидели идеально, а туфли, наверняка, не были похожи по ощущениям на лисий капкан. Я с трудом выбираюсь из платья, избавляюсь от туфлей, вынимаю шпильки и невидимки из причёски, подхожу к шкафу с одеждой и останавливаю свой выбор на том же, в чём была вчера. Бирюзовая кофта и джинсы – идеальная одежда для свидания в пиццерии… Эх, дождаться не могу, когда я, наконец, увижу Лукаса, ведь если подумать, я его в глаза не видела с того самого момента, как мы расстались. Интересно: он сильно изменился с тех пор? Неверное, нет. Всё-таки, хоть мне и кажется, что мы уже целую вечность не виделись, на самом деле прошел только месяц. Человек просто не способен сильно измениться за какой-то там месяц! Ну, знаете, нельзя же за такой короткий срок располнеть на три размера или отрастить бороду… Ладно, бороду за месяц отрастить возможно, но я очень надеюсь, что Лукас этого не сделал. Нет, вы не подумайте, я не имею ничего против бородки или усов у мужчин…с которыми мне не приходится контактировать. Я даже могу сказать, что меня не сильно пугает растительность на лицах некоторых мужчин. Просто, понимаете, щетина ведь такая колючая! Представить страшно, что эти острые как иглы волоски впиваются в мою нежную кожу… Бр-р-р-р! Мерзость! Одно из самых противных ощущений на свете. Мне больше нравятся парни гладковыбритые с мягкой кожей. Вот, у Вудса, надо заметить, кожа очень мягкая. Его девушке, должно быть, крупно повезло. При условии, конечно, что она не фанатка бородатых мужиков. В общем, я очень надеюсь, что Лукас ничего с собою не сотворил. А он ведь мог… Он, как-никак, художник, гений – они все немного странные. Месяца три назад Лукас хотел побриться налысо и податься в буддийские монахи… Господи, только бы он не воплотил эту сумасшедшую идею в жизнь! Не думаю, что ему пойдут лысина и оранжевый балахон. Хотя, если говорить откровенно, мне кажется, это Лукас таким образом пошутить хотел. Он бы ни за что не расстался со своей роскошной шевелюрой. У Лукаса тёмные, каштановые волосы, длинною до плеч. К концам они немного вьются. Лицо у него безукоризненно пропорциональное, глаза карие, губы тонкие. Если особо не приглядываться, его можно легко спутать с Орландо Блумом. Серьёзно. Тот же щенячий взгляд из-под пышных чёрных ресниц, детское выражение невинности и одухотворённости на лице. Я отдаю себе полный отчет в том, что безумно скучаю по этому лицу. Скорее бы его увидеть… *** Так, спокойствие, Лора, спокойствие. Дыши глубоко. Боже, я так волнуюсь. Сердце рвётся из груди, меня мелко трясёт, я как школьница на первом свидании со старостой класса. Самой стыдно, но я ничего не могу поделать со своими чувствами и мыслями. А вдруг Лукас вовсе и не собирался возвращаться ко мне? Я знаю, что думать так – глупо, но всё же… Может быть, я его не так поняла? Что если я зря себе навоображала…всякого? Что он мне скажет? Что я ему скажу? А вдруг он посмотрит на меня и решит, что я толстая, неуклюжая корова с неправильным прикусом?.. Да еще и ничего не понимающая в одежде!? Надо было всё-таки в платье пойти. Ну и что, что оно мне слегка маловато и дышать в нём трудно. Зато оно милое и смотрится на мне не так уж плохо, а, самое главное, оно мне под цвет кожи подходит. У меня светлая кожа и очень тёмные круги под глазами, поэтому все тёмные оттенки придают моему лицу болезненный вид, а светлые делают меня похожей на призрака. Моё любимое платье, оставшееся пылиться в шкафу – цвета морской волны, ни тёмное, ни светлое, ни яркое, ни тусклое идеально мне подходит. Как жаль, что я ему не подхожу… Ладно. Пора. Я приближаюсь к стеклянным дверям пиццерии, аккуратно отталкиваю от себя ручку и оказываюсь в просторном, уютном зале. В нос сразу ударяет запах свежей выпечки, кетчупа и капучино. Официанты снуют из одного конца помещения в другой, на их подносах всегда почти одна и та же картина: огромная пластмассовая тарелка с красующейся на ней пиццей. Посетители здесь – самые обычные люди, зашедшие просто перекусить или приятно провести время в компании друзей. Да, это вам не Гордон Рамзи. Здесь не встретишь расфуфыренных красавиц и их богатых кавалеров. Здесь не найдёшь блюда, о котором понятия не имеешь и которое стоит дороже твоих золотых серёжек. Здесь никто тебя не осудит за то, что ты пришла в джинсах и кофточке, здесь на это даже внимания не обратят. Да, я в своей среде, в среде среднего класса, в среде простых смертных людей. Я окидываю взглядом зал и чувствую, как волна приятных воспоминаний накрывает меня с головой. Именно в этом месте прошло наше первое свидание с Лукасом. Я помню всё, как будто это было вчера. Шел ливень, Лукас сильно задержался, я собиралась уже уходить, ведь до закрытия оставалось каких-то полчаса. Но тут в зал влетает он, весь промокший до нитки и с огромным букетом кремовых роз. Оказалось, что он по всему Лондону искал эти цветы… Я была очень тронута. А потом, Лукас каким-то чудом уговорил управляющего закрыться позже обычного. Мы просидели в этой пиццерии до часу ночи, болтая обо всё и ни о чём одновременно. Я никогда не забуду тот вечер…никогда я… - Лора! Я так рад тебя видеть! Кто-то обнимает меня сзади. Я этого никак не ожидала, поэтому первое мгновение в моей голове абсолютная пустота и ни единой догадки о том, кто это может быть. Затем меня осеняет: - Лукас! – верещу я на всю пиццерию, разворачиваюсь на 180 градусов и кидаюсь ему на шею. Все сомнения, мучавшие меня, разом улетучиваются. Лукас легко поднимает меня в воздух (очевидно, проблема всё-таки с моими весами, а не с моим весом), несколько раз поворачивает вокруг своей оси и под изумлённые взгляды посетителей и официантов ставит на землю. Боже, мне кажется, я сейчас рассудок от счастья потеряю! Даже не верится, что всё это происходит со мной наяву. Вот он, Лукас, ничуть не изменился, разве что волосы длиннее стали, и он их в хвост завязал, но так ему даже больше идет. - Отлично выглядишь. – говорит Лукас, окидывая меня быстрым взглядом. Так, отлично, с нарядом не прогадала. - Ты тоже. – произношу я и киваю на его хвост. – Тебе идёт. - А, ты об этом. – Лукас проводит ладонью по хвосту, и я замечаю, что он намного длиннее, чем казался. И когда он успел отрастить такую шевелюру? – Деталь нового имиджа. Потом всё расскажу, пойдем к столу. Лукас ведёт меня в дальний угол у окна, где стоит небольшой столик на две персоны. Я сажусь на мягкий диванчик и жду, что Лукас первым начнёт разговор, но он, почему-то, не торопится этого делать. Он сосредоточенно глядит в меню, и я, следуя его примеру, опускаю глаза в бумагу, на которой перечислен весь ассортимент предлагаемой пиццы. Пицца Маринара, Пицца Наполетана, Пицца Каприциоза… всё не то. Где же моя любимая? А, вот она! Гавайская пицца. Обожаю ветчину и ананасы с сыром! - Лукас, ты уже решил, что будем заказывать? – задаю я вопрос чисто из вежливости. Вдруг, Лукас хочет заказать какую-нибудь другую пиццу, в таком случае мне надо будет его аккуратно отговорить и переключить его внимание на гавайскую. - Ты о чём? Мы же всегда заказываем гавайскую. – Лукас поднял брови и смотрит на меня так, будто начал сомневаться насчёт моей вменяемости. - Ну, я подумала, может, ты хочешь заказать что-нибудь другое… - уклончиво, но правдиво отвечаю я. - Ты хочешь другую пиццу? – он продолжает глазеть на меня с непониманием, и это немного раздражает. - Нет, нет! Я как раз хочу гавайскую! Но я просто предположила, вдруг ты хочешь чего-нибудь другого. - С чего ты это взяла? – кажется, Лукас сомневается в том, что я это я. – Мы же с тобой оба любим гавайскую, так зачем заказывать что-то другое? - Хорошо, хорошо! Давай закажем гавайскую! – горячо соглашаюсь я лишь бы поскорее закончить этот странный разговор и сделать заказ официанту. - Ты уверена, что хочешь именно гавайскую? – с подозрением в голосе спрашивает Лукас. Боже, кажется, я начинаю понимать из-за чего мы тогда расстались… Так, стоп! Нельзя об этом думать! Впереди нас с Лукасом ждёт долгая и счастливая жизнь, и нам нельзя вот так поссориться из-за какой-то пиццы…Вернее из-за жуткого занудства Лукаса… Ой! Нельзя же об этом думать! Слава богу, к нашему столику приближается официантка. Подходя к нам, она достаёт из своей непонятно как сооружённой причёски карандаш и приветливым голосом интересуется: - Что будете заказывать? - Гавайскую пиццу, пожалуйста! – выпаливаю я прежде, чем Лукас успевает открыть рот. - Какой напиток закажете? Так. К такому жизнь меня не готовила. Со всеми этими разбирательствами с пиццей я не решила, что буду пить. Положение спасает Лукас. - Ананасовый сок для меня и колу для моей девушки. Официантка быстро что-то черкает в своем блокнотике, вставляет карандаш обратно в волосы и, протараторив что-то насчёт времени, за которое наш заказ будет готов, удаляется в сторону кухни. А Лукас обращается ко мне с неожиданной фразой. - Лора, прости. Я заказал тебе колу, не спросив у тебя. Но ты ведь всегда пила колу, поэтому я так поступил. Всё в порядке или тебе заказать что-то другое? - Лукас, ты такой милый. – говорю я вместо ответа. Между прочим, говорю я чистейшую правду. Ну какой ещё парень будет так волноваться о таких пустяках? Конечно, со временем подобная внимательность к мелочам может надоесть, но всё же это очень лестно. Из всех парней мне известных только Лукас заботится о подобном. В отличии от Вудса… Вудс даже не поинтересовался: хочу я в Гордон Рамзи, не хочу… Просто привёз и всё! Ну куда это годится? Хотя, если говорить уж совсем откровенно, колу я не люблю. Не пойму, откуда Лукас взял, что я всегда пила её? Ладно, не важно. Одного того, что он готов заказать мне что-то другое и так переживает, вполне достаточно. - Ты всё правильно сделал, я хотела именно колу и ничего другого. – заверяю я его. Надеюсь, на этом наш разговор на гастрономические темы подошёл к завершению и уже можно переходить к вопросам куда больше меня волнующим. – Итак, Лукас, о чём ты хотел поговорить? - О нас. – быстро отвечает он, будто только этого вопроса и ждал. – Знаешь, Лора, я всё обдумал и понял, что мы поторопились с разрывом. Ага-ага, ещё как поторопились! А что я ему говорила месяц назад! Ну вот, надо было с самого начала меня слушать! - Я всё ещё люблю тебя и хочу быть с тобой… И я думаю… - Лукас делает паузу, чтобы собраться с мыслями, а я всё сильнее напрягаюсь из-за предвкушения того, что он скажет. – Я думаю, нам надо съехаться. Что?! Подумать только, и это говорит Лукас Эшли! Тот самый Лукас Эшли, который месяц назад на моё точно такое же предложение ответил, будто бы мы слишком торопимся! А теперь он сам предлагает жить вместе! Он предлагает это на первом же свидании после четырёхнедельной разлуки и думает, что я вот так просто соглашусь?!.. А, ладно. Хватит ломать комедию, конечно же я согласна! Я настолько согласна, что готова хоть сейчас пойти к нему домой и оккупировать половину территории! В порыве нежности, любви и обожания я кидаюсь Лукасу на шею, позабыв, что между нами стол. В результате салфетки разлетаются по полу, и я чуть не просыпаю соль, но Лукас со своими развитыми рефлексами без труда предотвращает эту небольшую катастрофу. - Это значит «да»? – смеясь, спрашивает Лукас. - Конечно, да! Я согласна! – горячо произношу я и возвращаю задницу обратно на сидение. - Ваш заказ. – появляется из неоткуда официантка с большой тарелкой, на которой красуется румяная и аппетитная пицца. Девушка ставит тарелку в центр стола, замечает полное отсутствие салфеток (хорошо, что она не обращает внимания на их присутствие под столом) и, забрав салфетницу с собой, вновь пропадает из виду. У нас с Лукасом образуется неловкая пауза. Я вдруг ловлю себя на мысли, что не знаю, о чём с ним говорить. Я пытаюсь вспомнить, о чём мы говорили до разлуки, но ни одна из тем не подходит ввиду своей неактуальности. Я судорожно перебираю в голове возможные варианты начала разговора, как меня осеняет: - Как дела на работе? Как успехи? – спрашиваю я. Я уверена, это беспроигрышная тема. Искусство всегда являлось для Лукаса тем, о чём он мог говорить часами… Особенно о своих собственных достижениях в этом направлении. Однако, вопреки моим ожиданиям, Лукас отчего-то становится мрачнее тучи. Ой, ой. Какая я дура. Наверное, у него творческий кризис. Точно. Это всё объясняет. И вернуться ко мне именно сейчас Лукас решил как раз по этой причине. Ему нужна муза. Что ж, я готова ей стать…снова. Не хочу хвастаться, но именно я всегда вытаскивала его из депрессивного состояния и именно я дарила ему вдохновение. Он и сам об этом часто говорил. - Лора, об этом я тоже хотел поговорить… - начинает Лукас таинственным шёпотом. – Понимаешь, кажется, я больше не могу заниматься авангардизмом. Ну вот, что я вам говорила! У него кризис! С ним такое нередко случается, уж мне ли не знать. - Лукас, это пройдёт. – говорю я утешительным тоном. – Ты же известный художник! Твои картины покупают за тысячи фунтов. Ты не можешь вот так всё бросить. - А я и не собираюсь бросать. – неожиданно для меня заявляет он. - То есть, как это не собираешься бросать? Ты же сам только что сказал… - Я сказал, что не хочу больше работать в авангарде. – качает головой Лукас. – Я решил стать нормальным художником. Нет, не просто нормальным, а великим… Так, я чего-то не догоняю. Похоже, депрессией Лукас не страдает. Я смотрю на его светящееся радостью лицо и горящие от предвкушения глаза и делаю вывод, что пациент более чем здоров. Однако… - Но, Лукас, ты и так настоящий великий художник! – не могу не высказать я своего удивления. С чего это вдруг он решил, что недостаточно хорош? Я видела его картины! Признаю, они не отличались особой адекватностью… и я совершенно не понимала их глубинного смысла, они мне нравились – это факт. Они не напрягали, а были просто приятны взгляду. Мешанина из ярких цветов всегда привлекала моё внимание намного больше, чем та же Мона Лиза! Ну, вот скажите, чем она так привлекательна? Нет, я конечно, понимаю, что в те времена фотография ещё не появилась, и все заказывали художникам свои портреты, дабы увековечить себя в истории. А художники рады были стараться! Но сейчас-то такая необходимость отпала. И я считаю, что не надо воровать у фотографов их хлеб! Пусть всё реальное достаётся им, а художники рисуют что-нибудь… нереальное! - Нет, Лора, ты не права. – мягко возражает Лукас. – Пока ещё я не великий. И никогда таковым не стану, если продолжу писать в том же духе. - С чего ты это взял? – от удивления и возмущения я взмахиваю руками так, что чуть не выбываю поднос из рук мимо проходящего официанта. - С того, что невозможно стать великим, не создав ничего оригинального, не став как бы первооткрывателем, понимаешь? А сейчас очень трудно создать что-то действительно необычное. – Лукас откидывается на спинку стула и смотрит на меня, как бы оценивая: дошёл до меня смысл его слов или нет. - Но твои работы оригинальны. – пожимаю плечами я. – Так в чём проблема? - Они не оригинальны, Лора. – качает головой Лукас и делает два больших глотка сока. – Они совершенно не оригинальны – в этом и проблема. Я сижу, не зная, что и ответить ему. Я даже не знаю, стоит ли продолжать развивать эту тему или попробовать переключить его внимание на что-то другое. И, когда я, наконец, принимаю решение и собираюсь начать говорить, Лукас прерывает меня. - Знаешь, что написал этот Сигер? – неожиданно резко интересуется Лукас. – Недавно была выставка современного искусства, правда, были только новички, но сути это не меняет. Он сказал, что авангард – всего лишь детская мазня! Его пятилетний сын рисует точно так же. Он написал это для журнала «Арт»… Пять новичков были опозорены и высмеяны раз и навсегда. Этот Сигер – просто монстр. У меня выставка через неделю и я не собираюсь повторять судьбу тех несчастных. Я прекрасно понимаю, о чём говорит Лукас. Кристор Сигер – известный художественный критик. Он работал для разных журналов, но последнее время прочно обосновался в «Арте». Его стиль всегда саркастично-ироничный. В своих статьях он часто доходит до морального садизма. Иногда, читая его очерки, у меня складывалось впечатление, что ему безумно нравится унижать и выставлять дураками художников. Вживую Сигера я, конечно, никогда не видела, но что-то мне подсказывает, что он жуткий сноб и пренеприятнейший зануда. Другие художники его тепреть не могут, но Лукас по-настоящему уважает, хотя тоже не лестно о нём отзывается. Всё дело в том, что Лукас просто одержим идеей войти в историю как великий художник и встать в один ряд с Ван Гогом, Пикассо и Леонардо да Винчи. Это его мечта с детства, он мне сам это как-то раз рассказывал. И он убеждён, что Сигер при всех своих личностных недостатках, всегда делает замечания по делу. И если читать между строк, то можно выцепить для себя пару нужных советов, способных помочь на пути к достижению художественного величия. Не знаю, насколько это так, но Лукас вечно в курсе всего, что выходит из-под пера Сигера. Должно быть, и в этот раз, Лукас прочитал какой-то там отзыв этого критика и решил переквалифицироваться из художника-авангардиста в… - Тогда в каком стиле ты теперь пишешь? – не могу не поинтересоваться я. - Я пока не могу этого сказать. Но это нечто среднее между классицизмом и реализмом. – гордо объявляет Лукас, и кусок пиццы встаёт у меня поперёк горла в этот же момент. - Что?! – задыхаясь и кашляя, спрашиваю я. - Лора, ты в порядке? Может воды? – игнорирует мой вопрос Лукас. Я, конечно рада, что он беспокоится за меня, но сейчас кое-что другое волнует меня гораздо больше. - Какой классицизм? Лукас, о чём ты? – справившись с пиццей, восклицаю я. – классицизм и авангард диаметрально противоположные стили! Как можно научится писать в каком-то стиле, если всю жизнь работал в совершенно другом?! - В этом нет ничего невозможного. – пожимает плечами Лукас, и я чувствую, как в его голосе сквозит обида. – К тому же, я уже смог. Я довольно-таки неплохо справляюсь с этими стилями. Просто теперь это станет моим основным направлением, а, следовательно, и моей работой. - Лукас, а ты уверен, что у тебя не уменьшится число заказов? – со слишком явной опаской в голосе спрашиваю я. - Уверен. – безапелляционно заявляет он и тут же добавляет – Этого не произойдёт, ведь я обязательно добьюсь своего. Я стану первым, кого Кристор Сигер всерьёз похвалит. Лукас говорит с мечтательной улыбкой на лице, его глаза горят огнём решительности. По нему видно, что он полностью в себе уверен и нисколько в своём успехе не сомневается. Странно, но во мне нет и капли его уверенности. Я понимаю, что как его девушка должна его во всём поддерживать. Понимаю, но заставить себя не могу. Нет, не потому, что сомневаюсь в нём. Я убеждена, что Лукас замечательно рисует, причём неважно что. Он может одинаково красиво нарисовать и пейзаж, и портрет, и неведомую ерунду сине-оранжевого цвета. Проблема в том, что купят в первую очередь ни портрет, ни портрет и ни пейзаж, а ту самую неведомую фигню. Покупателям важно только то, что это модно. Большинство покупателей Лукаса – богатенькие знаменитости, которым глубоко плевать на то, какая мазня висит у них на стенах, главное, чтобы, когда к ним приходили гости, хозяева могли подвести их к картине и спросить: что вы здесь видите? И не имеет значения, какой ответ они получат, они будут долго пересказывать то, что наплёл им Лукас при продаже. Уж эти детали профессии моего парня мне известны лучше таблицы умножения. Так же я знаю, какого Лукасу работать в нелюбимом стиле. Когда Лукас хочет просто порисовать для себя – он рисует что-нибудь адекватное и реальное, но такие картины плохо продаются и заканчивают свой жизненный путь на чердаке у Лукаса. Но всё-таки мне кажется, что Лукасу не следует вот так просто отказываться писать в авангарде, ведь все его знают именно как художника-авангардиста. Что будет, если он вдруг переквалифицируется в реалиста? От его имиджа и следа не останется. - Кроме того, - Лукас непонятно по какой причине понижает голос и переходит на заговорщицкий шёпот. – Уже всё улажено. Моя выставка в следующую пятницу будет в том стиле, в котором я хочу. Никакой бессмысленной мазни. Директор уже предупреждён, но для гостей это должно стать настоящим сюрпризом. Лора, понимаешь? Мы сыграем на внезапности. Я округляю глаза и тупо таращусь на Лукаса. Безусловно, идея хороша, но удастся ли она? - На одной внезапности далеко не уедешь. – я стараюсь, чтобы в моём голосе звучало как можно меньше недоверия к планам Лукаса. Я же не хочу поссориться с ним на эту тему в первый же день нашего с ним примирения. - Я это понимаю. – загадочно улыбается он мне в ответ. – Поэтому я приготовил ещё один маленький сюрприз. Понимаешь, я хочу создать себе имидж художника, который рисует картины, неотличимые от фотографий и самой реальности. Поэтому я предложу посетителям самим убедиться в том, что мои картины невообразимы реалистичны. Это с одной стороны раз и навсегда сотрёт мой образ авангардиста, а с другой – мгновенно создаст новый. Что и говорить, план идеален. Всё-таки Лукас гений. Я так им горжусь! Кажется, его уверенный настрой передался и мне. Теперь я нисколько не сомневаюсь в его успехе. - Я буду очень рад и признателен, если ты согласишься поддержать меня в этот вечер. – Лукас произносит это таким нежным голосом, что я бы не смогла отказаться даже, если бы хотела. - Конечно! О чём речь? – восклицаю я и уже тише добавляю. – Ведь я всё ещё твоя муза… Последняя фраза прозвучала менее уверенно, чем я рассчитывала. Она даже больше похожа на вопрос. Кажется, Лукас это тоже уловил. - Ты моя единственная и неповторимая муза! Как я рад, что мы снова вместе! - И я.