В тишине.

Они сидят в комнате одни, заперевшись, чтобы никто не увидел, не узнал их тайну. Мягкий свет слабо пробивается сквозь задёрнутые шторы, создавая приятный полумрак. В комнате царит уютная и комфортная атмосфера. Юноши расположились на односпальной кровати. Так близко, прижавшись плечами, держатся за руки, нежно переплетая пальцы. Лёгкие, воздушные прикосновения дурманят обоих. Случайный взгляд: встретились глазами и не смогли оторваться. Оба смущены, но так счастливы просто быть рядом друг с другом. Тихое «ах» случайно срывается с губ Юры, когда он чувствует тёплое дыхание на своей шее. Отабек не целует. Проводит кончиком носа по нежной коже, игриво щекоча: дразнит. А юноша и не против. Он охотно отзывается на любое мимолётное прикосновение, слабой улыбкой давая понять, что наслаждается каждой секундой близости. Старший умиляется этой немой покорности. Как же приятно, когда тебе доверяют полностью, отдаются твоим желаниям, и они становятся общими. Парень приподнимается, меняет свою позу. Их лица теперь прямо напротив друг друга, так близко, что заметно, как дрожат светлые ресницы Юры. «Безумно красив», — проносится в голове, и Отабек, поддавшись внезапному порыву, нежно целует щёку. Долго не отстраняется от мягкой кожи, прикрыв глаза, вдыхая лёгкий, уже такой родной запах фруктового шампуня. Ладонью накрывает вторую щёку, поглаживая. Лицо юноши кажется таким маленьким в его руках. Юра тает от нежности и не понимает, чем заслужил такое счастье. Он полностью отдался своему любимому, ведь знает, что тот будет его беречь, словно самое ценное сокровище в мире. Каждое касание, каждый вздох отдаётся приятной тяжестью внизу живота. Хочется большего, но в этом нет нужды. Кажется, сейчас любое резкое движение может разрушить хрупкую идиллию нежности и любви. Этим можно наслаждаться вечно. Юноша жмурится, когда чувствует кончик языка на своём ухе, и краснеет сильнее. Уши — чувствительные, очень. Бек знает; пытается добиться голоса, того самого тихого стона, от которого внутри всё поджимается. И у него получается. Слышит это смазанное «хаа», после чего замирает на секунду, наслаждаясь, а потом удовлетворённо облизывается. Так сладко. Продолжает начатое, снова обратившись к лицу. Одной рукой касается тонкой шеи, второй — приподнимает за подбородок и целует рядом с губами. Вкладывает в этот жест всю свою любовь и ласку. Бек знает — поцелуи в кончики губ для Юры самые чувственные, самые значимые и интимные. Юношу ведёт от этого, на зеленых глазах появляются слезинки, которые старший тут же стирает большими пальцами. Во взглядах — безграничная нежность, желание быть рядом всегда. Отабек выдыхает и прижимает к себе возлюбленного, держит крепко-крепко и несколько секунд хмурится, пытаясь отогнать неприятные мысли о будущем. Их не поймут. Не примут. В этом мире их счастье — лишь за запертой дверью в тесной комнате, на узкой кровати, в полумраке и тишине. Юра тоже понимает. Понимает, как тяжело им будет потом, но сейчас, когда они ограждены от всего остального мира, хочется просто расслабиться и раствориться в моменте. Юноша заботливо гладит макушку уткнувшегося ему в плечо Отабека, успокаивая, давая понять, что он здесь, рядом, и так будет всегда. Им хорошо вместе — это самое главное. Бек ластится о руку, словно кот. Мягко перехватывает чужую ладонь, целует её тыльную сторону, касаясь губами каждой костяшки, проводя кончиками пальцев по сухой от Питерского холода коже. Блондин тихо хихикает, мягко отстраняя руку; обхватывает лицо парня своими ладошками, притягивая к себе, и, наконец, целует в губы. Сначала это лёгкое, невесомое прикосновение, на один короткий миг. Старший закрывает глаза, давая волю, предоставляя инициативу юноше. Тот с радостью её принимает; расцеловывает губы, такие мягкие, тёплые, бесконечно любимые; не может остановиться. Слегка медлит, понимая, что хочет большего. Опасается, что его действия оттолкнут. В эти секунды промедления парень открывает глаза, не понимая, почему они остановились. Видит раскрасневшееся лицо Юры, его потупившийся взгляд: слишком смущён, чтобы смотреть в глаза. Так мило. Парень вновь возвращает себе инициативу, наслаждаясь податливостью и стеснением своего любимого. Он выглядит таким невинным… Никто, кроме Отабека, не знает об этой стороне холодного российского фигуриста. От этой мысли его ведёт. Он аккуратно опускает изящное тело на кровать, нависая сверху. Юноша снова оказался во власти Бека; он кажется таким хрупким, лёгким, словно иллюзия, которую может развеять лёгкое дуновение ветерка. Хочется оберегать этот эфемерный образ, чтобы созерцать его вечно. Юра плавится под этим взглядом, полным заботы и любви. Он знает: Отабеку нравится осознавать, что тот принадлежит лишь ему — совсем немного, но собственник. Он замирает, когда парень вновь приближается к лицу; ожидание желанного прикосновения жжёт изнутри. Бек целует нежно, но смело, прижимая чужие руки к постели, сплетая их пальцы. Сердце начинает бешено биться в грудной клетке, когда поцелуй углубляется. Колени сами собой сжимаются, пытаясь сдержать нахлынувшее тепло внизу живота. Юноша тает, не может сопротивляться уверенным действиям партнёра, который переплетает их языки, творя что-то невообразимо приятное. Юра отмечает про себя, что Отабек уже не тот робкий парень, который жутко стеснялся в первые разы; сейчас он целуется намного лучше его самого, настолько хорошо, даже невозможно, божественно. Размякший и расплывшийся в удовольствии, он тонет в близости, даже не пытаясь перенять инициативу. В чём-в чём, а в поцелуях неумелый с виду Бек далеко обошёл молодого фигуриста. Он наслаждается, смакует любимые губы сладко, мокро, не отрываясь ни на секунду. Воздух в лёгких заканчивается, но жгучее чувство удушения лишь сильнее распаляет, погружает в эйфорию, делает их зависимыми от момента. Когда нехватка кислорода становится невыносимой, поцелуй неохотно разрывается с тихим чмоком, и они оба с трудом пытаются отдышаться. Смотрят друг другу в глаза, улыбаются, так глупо, но искренне. Хочется быть ещё ближе, уничтожить ничтожные сантиметры, разделяющие двоих влюблённых. Юра вырывает руки из хватки, обнимает спину Отабека и валит его на себя; прижимается к груди, чувствует, как бешено колотится сердце прямо над ухом. Не он один тут сходит с ума. Парень обнимает в ответ, утыкается носом в макушку, зарываясь в светлые шелковистые волосы. Мягко гладит по плечу, спускается к ладони, переплетает пальцы с такой нежностью, что юноша готов заплакать. И вновь целует, целует, целует. Везде, куда дотянется: в лоб, в висок, в кончик носа, в уголки губ, в щёки, доходит до шеи… На каждом затронутом месте остаётся невесомый холодок, от которого по коже пробегают волны мурашек. Юра лишь судорожно вздыхает, сжимая пальцами чужую кофту, позволяя делать с собой всё. Он совсем растаял, не осталось сил соперничать, пытаться взять верх… Сегодня он, так уж и быть, примет поражение, ведь иногда проигрывать бывает очень даже приятно. Им обоим хотелось большего, но они не решались перейти на следующий шаг. Так ли давно объятия и поцелуи перестали быть чем-то за гранью? Сейчас они могут наслаждаться друг другом, растворяясь в бесконечных, преисполненных лаской и заботой прикосновениях; дарить любовь молча, понимая друг друга по жестам, взглядам, по сбитому дыханию и неловким касаниям. Этого было достаточно, по крайней мере, пока. — Безумно тебя люблю, — прошептал Отабек, утопая в зеленых глазах Юры. Тот не отвечает, лишь улыбается мягко, нежно, стараясь без слов передать всю свою любовь самому дорогому человеку. Он тоже любит. Невозможно описать, насколько. Слова и не нужны, когда чувства говорят сами за себя.