Его слёзы - моя вина

      Тим — безумец и Дэмиену давно стоило это понять и убить его. Но новый Бэтмен придерживается каких-никаких, но кодексов и не убивает, готовый к смерти от рук психопата, что некогда был его братом. Тим смеётся ему в лицо, но не убивает — столько раз ловит его в заложники, ломает руку-другую, но не убивает.       Дэмиен, такой наивный, думает, что это проблеск угасшего милосердия — и Тим снова смеётся ему в лицо. Но не убивает. Ему нравится видеть в глазах Бэтси не угасающую надежду и слышать мольбы о возвращении домой. И Тим возвращается. Строит из себя жертву, которая якобы страдает паническими атаками и нуждается в вечном уходе младшего. Джейсон видит его насквозь, буквально нутром чует весь пиздёж, а Тим безумно скалится, когда они остаются наедине и говорит нарочито ласково: — Дэми выберет меня, потому что думает, что любит, Тодд.       Колпак смотрит на него с презрением и искренне не понимает мотивов Уэйна. Последний отвечает, что каждому нужно давать второй шанс и Тим всё такой же член их семьи; сам Дрейк смеётся, ведь и он, и Джейсон знают — причина не в этом. Тодд всегда насторожен и за это получает выговоры от Дэмиена — Тиму даже жалко младшего, тот ведь правда верит в игру, продуманную психопатом.       Дрейк манипулирует Дэмиеном и разрушает семью — точнее то, что от неё осталось — окончательно. Тодд не выдерживает, хорошенько избивает Тима напоследок и сочувственно смотрит на Дэмиена перед уходом. Уэйн и сам хочет броситься вслед уходящему брату и уже готов сорваться, когда окровавленная рука Дрейка тянется к нему, в притворных мольбах о помощи. У Дэмиена сердце рвётся от такого вида брата — и он делает свой выбор. Тим улыбается, утыкаясь носом в лохматую макушку, уже представляя её в крови.       Его глаза уже давно сверкают лишь жаждой чужих мучений и раньше его жертвами были обычные гражданские. Но потом он встретил нового Бэтмена — он не похож ни на Брюса, ни на Дика — и тот снимает перед ним капюшон. Дэмиен с самого начала думает, что Тима ещё можно вернуть, а безумец на это смеётся и питается бессмысленной надеждой младшего брата.       На протяжении трёх месяцев после ухода Джейсона, Дэмиен ещё терпит — патрулирует город один, тащит на себе «Уэйн Интерпрайзерс» и выхаживает Тима. А потом срывается. Тихой ночью, свалившийся на пол от собственного бессилия — и Тим, проснувшийся от нечеловеческого воя Уэйна, садится рядом, обнимая. Дэмиен бьётся в истерике, прижимается к брату, как за спасательный круг и на нескрываемую ухмылку не обращает внимания.       Засыпает спустя тридцать минут, пока Тим смотрит на его уставшее лицо и чувствует, что лицо вот-вот треснет от довольной улыбки. Он — безумец и ничьи страдания не принесли бы ему такого удовольствия, как страдания Дэмиена.       После этого, Дэмиен не закрывается в себе, а напротив, считает, что это прогресс и начинает гулять с Дрейком по городу. Теряет последние крупицы подозрений и раскрывается полностью. До того забывается в улыбке Тима, что пропускает момент, когда его прижимают к кровати, раздвигая ноги в стороны. И Дэмиен плачет. Каждую ночь. Тим с улыбкой сцеловывает солёную влагу и наслаждается тем, как тухнет жизнь в слишком молодом теле.       Дэмиена хватает не надолго; он почти не ест и не спит — слишком быстро теряет необходимую массу для жизни и организм начинает пожирать сам себя. Дэмиен в мучениях скручивается на полу, рыдает и сжимает в руках собственные волосы — с такой силой, что, кажется, вырвет их с корнем. Тим вновь улыбается ему в губы и впивается, открывая старые и прокусывая новые ранки. На подбородок течёт кровь, смешиваясь со слезами. Зелёные глаза Дэмиен поднимает на брата, обнимая за шею и тут же оказывается скованным чужими конечностями. Тим кусает его шею, ключицы, плечи. Даже не зализывает кровавые подтёки, надавливая на них ногтями. — Я люблю тебя, — охрипшим от криков голосом шепчет Дэмиен и Тим снова улыбается. Мысленно он отвечает: «Это называется не любовь, малыш. Ты зависим от меня, это называется стокгольмским синдромом, Дэми. Это ненормально — ты должен уйти. Но я тебя не пущу. Ты мой». Дэмиену он этого не говорит — улыбается и кивает. — Я знаю.