Ты сможешь меня простить?

Тогда Целых две недели проходит с того дня, как я в последний раз наведывался в своё тайное место, но мне даже страшно подумать о том, чтобы пойти туда снова. Страшно, что Зи будет поджидать меня там, а может даже и не один, а со всей компанией Джосса. Меня пугает то, что он может рассказать Джоссу о моих словах. Неважно, что я имел в виду — Джосс точно вывернет всё так, как захочет, и это обещает мне только новые неприятности. На следующий день после наших посиделок на крыше с Зи, я иду в школу с опаской, постоянно оглядываюсь, но, как ни странно, ни в этот день, ни в следующие Джосс меня не трогает. Он вообще словно перестаёт обращать на меня внимание, сосредоточившись на общении с новым другом. Сам же Зи не подаёт ни малейшего признака того, что вообще знает меня, даже не смотрит в мою сторону, а я, к собственному удивлению, разрываюсь между облегчением и сожалением. О чём? Я и сам не знаю. Возможно, если бы Зи не был другом Джосса, мы могли бы подружиться. Тогда на крыше он не казался плохим человеком. Впрочем, о чём это я? Он выпускник, красавчик и спортсмен, на которого с первого дня пускают слюни все девчонки школы и даже некоторые парни, а я — школьный изгой, с которым даже рядом никто добровольно не сядет, к тому же на год младше. О какой дружбе может идти речь? Трясу головой, отгоняя дурацкие мысли. Мы сидим на уроке, Дженни рядом что-то щебечет, совсем не боясь гнева учителя и я, наконец, перестаю пытаться слушать его и обращаю внимание на слова соседки по парте. — Ну так что, ты придёшь? — Дженни взволнованно смотрит на меня, и я понимаю, что упустил какую-то важную информацию. — Прости, я тебя не слушал, — улыбаюсь виновато, — куда приду? — Сэйнт, ты невозможный! Я тебя на день рождения приглашаю, а ты… — На день рождения? Слушай, Дженни, я не думаю, что это хорошая идея. — Почему нет? — она выглядит расстроенной и возмущённой. — Ты же наверное пригласишь своих новых подруг из группы поддержки, парней из баскетбольной команды. А я в эту компанию не очень вписываюсь. — Вот поэтому надо было слушать, когда я говорю! Я не собираюсь устраивать вечеринку, будет несколько близких друзей и никакой группы поддержки, — хитро улыбается Дженни, а я в очередной раз поражаюсь ей. Любая, абсолютно любая девчонка на её месте не упустила бы возможность побыть хозяйкой на крутой вечеринке, у неё для этого есть все возможности. А она хочет чего? Есть торт в кругу близких друзей? Ладно, допустим, но я тут каким боком? Собственно, этот вопрос я и задаю. — Но если это будет праздник для близких друзей, то при чём тут я? Мы с тобой… — Знакомы всего ничего, я уже выучила эту песню наизусть, бублик. Но ты мне нравишься, и я хочу с тобой общаться. И это мой день рождения, ты не можешь мне отказать! — Бублик? — удивляюсь я. — Это всё, что ты услышал? — Нет, конечно, но… бублик? — я уже почти в открытую смеюсь. — Ты знаешь, что у тебя потрясающая улыбка? — говорит Дженни, как-то заворожённо глядя на меня, и я смущаюсь. — Улыбайся почаще. — Ты нарочно сбиваешь меня с толку? — А это работает? Ты сдаёшься моему напору и обаянию? Я вздыхаю, но не могу перестать улыбаться. Эта девчонка совершенно невозможная, она не вписывается ни в какие рамки, куда бы её не попытались впихнуть. Новенькая девочка в школе, которая моментально становится популярной, очаровав всех вокруг красотой, умом и бешеным обаянием, не идёт на поводу у толпы и не принимается травить изгоев, а наоборот всеми силами пытается подружиться с одним из них. Не хочет звать популярную тусовку на свой праздник, а вместо этого зовёт меня и… А кого ещё? — Ты сказала, что праздник для друзей. Много их у тебя? — Ну, с тобой будет трое, — почему-то смущается Дженни. — И кто они? — Пара друзей из старой школы. Они приедут специально на мой день рождения из города, где я раньше жила. — И никого отсюда, из школы? — Только ты. — Но почему? — Потому что я так хочу. Как тебе такой вариант? — Я всё равно не понимаю. — Давай так — ты соглашаешься и приходишь, а я отвечаю на все твои «почему». Но только после праздника. Идёт? Дженни кажется всё загадочней, но это пробуждает во мне любопытство. Возможно, я рискую, возможно, думаю о ней лучше, чем она есть. Может и вовсе это всё ловушка, которую решили подстроить для меня Джосс и его компания. Но, рассуждаю, что тогда, по крайней мере, точно буду знать, что Дженни такая же, как они, и у меня больше не будет иллюзий. — Ладно, договорились, — поэтому соглашаюсь. — Правда? Ты серьёзно? — Дженни чуть не подпрыгивает от радости. — Да, тише только, а то нам сейчас влетит, — шикаю я на неё и киваю в сторону учителя, который уже несколько минут поглядывает на нас с недовольством. — Отлично, я сброшу тебе адрес в Line. Я киваю и возвращаю внимание к уроку. Несмотря на опасения, сердце радостно трепещет. Уже очень давно никто не проявлял желания со мной даже просто общаться, не говоря уже о том, чтобы дружить, звать на праздники, делиться секретами. Всё это словно осталось там, в другой жизни, где ещё не было Джосса, и моя жизнь ещё не была такой, какая она сейчас. Впервые за долгое время это кажется мне грустным. Впервые за долгое время я позволяю себе даже не помечтать, а просто представить, что всё это происходит на самом деле, и у меня, и правда, может появиться подруга. *** В субботу я стою у двери дома Дженни, чувствую себя невероятно глупо и никак не могу решиться позвонить. У меня букет цветов и упакованный в красивую обёрточную бумагу плюшевый единорог — это постаралась мама, которая была вне себя от радости, когда узнала, что я иду на день рождения одноклассницы. Я понятия не имел, что дарить, поэтому обратился за советом к ней. Но сейчас я никак не могу решиться нажать на звонок. Всё это странно и непривычно для меня, я и не помню, когда в последний раз ходил в гости, если не считать родственников или друзей моей мамы. Внезапно дверь распахивается. На пороге стоит удивлённая и растрёпанная Дженни и смотрит на меня как на восьмое чудо света: — Ой, а что, звонок не работает? — Я только подошёл, не успел позвонить. С днём рождения, — говорю я и протягиваю ей цветы и подарок. Она взвизгивает от радости и за руку затягивает меня в дом. Осматриваю её и понимаю, что она ещё не готова. — Прости, я слишком рано? — Нет, ты вовремя, я просто уснула. Случайно, — виновато улыбается Дженни. — Случайно уснула в свой день рождения? — Ага, и родители ещё ушли, и разбудить было некому. С тобой так не бывает? Я пожимаю плечами. В последние пару лет мой день рождения для меня ничем не отличается от всех других дней. Мама, конечно, поздравляет меня, покупает подарки и печёт торт, но я бы предпочёл чтобы она этого не делала, ведь мне приходится притворяться радостным, тогда когда больше всего хочется закрыться в комнате и просто пережить этот день. Ведь в свой день рождения я особенно остро ощущаю одиночество, и мне хочется сделать вид, что это просто день, такой же, как все остальные. Дженни тем временем распаковывает подарок и радостно пищит, обнимая единорога. — Бублик, как ты узнал? — Что узнал? — удивляюсь. — Про единорогов? Я их обожаю, у меня целая коллекция. Пойдём, покажу. Она тянет меня за руку, и я оказываюсь в её комнате, которая и правда похожа на единорожье царство. У Дженни куча игрушек в виде единорогов, ручки, блокноты, несколько плакатов — всё с единорогами. Даже покрывало на кровати, хоть и без единорога, но в «единорожьей» расцветке — розовой, голубой и сиреневой. Я бы сказал, что это больше похоже на комнату десятилетней девочки, но поскольку это Дженни, я даже не удивляюсь. Её вряд ли заботит, кто и что подумает. — Ох, вау, — только и могу сказать я. Подаренное мной плюшевое обновление коллекции Дженни кладёт на кровать, и мы возвращаемся в гостиную. Там она предлагает мне колу, а сама убегает приводить себя в порядок и десять минут спустя возвращается уже в нарядном платье и с собранными в высокий хвост волосами. В этот момент звонят в дверь. — Джен, прости, мы опоздали, автобус задержался, — слышу я высокий девичий голос и внутренне подбираюсь, готовясь ко всему. Дженни возвращается в гостиную в компании двух незнакомых мне людей — невысокого темноволосого парня с подозрительным взглядом и милой тоненькой девушки, ростом даже меньше парня. — Сэйнт, это Перт и Томми, мои друзья из старой школы. Ребята, а это Сэйнт, мой новый друг. Мы с парнем, Томми, жмём друг другу руки, он смотрит на меня недоверчиво. — Быстро ты друзьями обзаводишься, ещё и месяц в новой школе не прошёл. — Не поверишь, говорю ей тоже самое, — улыбаюсь я новому знакомому. — Она слишком доверчивая, — хмурится Томми. — Согласен. — Боже, мальчики, вы такие зануды! — закатывает глаза миниатюрная Перт, и почему-то мы все смеёмся. Томми и Перт оказываются очень приятными и веселыми, особенно когда Томми перестает корчить из себя ходячий детектор лжи. Мы едим пиццу, смотрим дурацкую комедию и много смеёмся. Я наблюдаю со стороны, как легко и непринуждённо Дженни общается с друзьями, но мне не дают даже шанса побыть вне этого веселья. Для меня привычнее роль наблюдателя, но Дженни вовлекает меня во все разговоры, во все шутки, как-будто я давно часть этой компании, а не случайно оказался рядом. Несколько часов пролетают незаметно, и вот уже Перт говорит, что им пора на автобус — до дома добираться больше двух часов. Дженни явно грустно прощаться со своими друзьями, они долго обнимаются, и она обещает при первой возможности приехать в гости. Потом они уходят, и мы остаёмся вдвоём. Я решаю, что тоже должен идти, но Дженни неожиданно возражает. — Мы должны поговорить, ты же помнишь? — Это не обязательно. Честно, Джен, сегодня твой праздник, я рад, что пришёл, и не буду требовать объяснений. — И всё-таки я хотела бы поговорить с тобой. Есть вещи, которые ты должен, нет, не так… Есть вещи, которые я хочу, чтобы ты знал обо мне. Возможно, когда-нибудь ты захочешь рассказать мне о себе, но это не обязательно. Я всё равно хочу, чтобы ты знал. — Что знал? Дженни вздыхает. Мы садимся на диван, я интуитивно кладу руку на её, словно чувствуя, что этот разговор даётся ей нелегко. — Я знаю, ты думаешь, что я не смогу понять, что с тобой происходит, но это не так. Когда я училась в своей старой школе… Это не было так, как здесь. Мне никогда не было легко, я не была очень популярной. Я была обычной, но меня это никогда не заботило. Мне было хорошо, и у меня была лучшая подруга, — в этом месте её голос дрожит. — Её звали Сола, и мы дружили с детства. Она была очень красивой и многим нравилась, но, казалось, что её вся эта популярность тоже не интересовала. Или мне хотелось так думать. Мы делились всеми секретами, я доверяла ей как никому другому, мы миллион раз ночевали друг у друга дома, и я бы никогда не поверила, что она может мне навредить. Но… однажды, когда мы были у меня дома и я пошла в душ, она нашла мой дневник. Не знаю, искала ли она его специально или просто случайно наткнулась, когда шарила по ящикам от скуки. Но она его не закрыла, даже когда поняла, что это такое. Наверное, подумала, что раз уж у нас нет секретов, то и в дневнике она ничего такого не увидит. Но она ошиблась. Один секрет от неё я всё же утаила. — Дженни, ты не должна говорить, если тебе неприятно, — глажу большим пальцем её ладонь и чувствую, как дрожат её руки. — Нет, я хочу. Мы всегда с ней обсуждали мальчиков, ну как и все девочки обычно делают — кто красивый, кто нет, кто нравится. Но так получилось, что мне никогда никто не нравился. Точнее нравился, но я ей никогда об этом не говорила. И вот в моём дневнике она прочитала об этом человеке. — И оказалось, что вам нравится один и тот же парень? — Нет, на самом деле всё ещё хуже — человек, который мне нравился, не был парнем. — Дженни, — ахнул я и сжал её руку, — тебе нравятся девушки? — Да, — кивнула она. — Я сама не сразу разобралась, но тогда нам было уже по пятнадцать лет, и я понимала, что меня ни один парень не привлекает. Но была девушка, которая мне очень сильно нравилась. — И почему ты не сказала об этом своей подруге? — Я не знаю. Мне было страшно, я сама до конца не могла себя принять и боялась что она отвернётся от меня. Собственно, так и случилось. Она устроила жуткий скандал, сказала, что я мерзкая извращенка, и она знать меня не хочет. А затем просто ушла. Я проплакала всю ночь. — Это ужасно, Дженни. Ты не сделала ничего плохого или неправильного. Любовь не может быть мерзкой, мерзко судить других людей за их выбор или читать чужие дневники без спроса. — Спасибо, бублик, ты очень милый, — Дженни вытирает выступившие слёзы. — Так это и был твой страшный секрет? — я улыбаюсь. — Не совсем, — качает она головой. — Это самое начало. Я думала, что на следующий день смогу с ней поговорить и всё объяснить, но она, видимо, решила, что годы нашей дружбы ничего не стоят. И распустила обо мне сплетни по всей школе. — Она рассказала что ты… — Нет, хотя я и не знаю, почему. Но она распустила слухи, что я, скажем так, не очень разборчива в связях. И на меня моментально обрушились все. Меня обзывали и за спиной, и в глаза, делали похабные предложения, девочки не хотели общаться со мной, чтобы я не «испортила им репутацию». Даже учителя за меня не заступились, просто сделали вид, что ничего не происходит. — Знакомо, — я вздыхаю — И как ты выдержала всё это? — Сама не знаю. Пожаловаться родителям было страшно, а вдруг она рассказала бы им о том, что прочитала? Учителям было наплевать. Помогло, наверное, то, что рядом со мной оказались в то время правильные люди. — Томми и Перт? — Да. Может, ты догадался, а может и нет, но Перт была той девушкой, которая мне нравилась. — Правда? Так вы… — Нет, она не по этой части, — улыбается Дженни. — Но мы в итоге стали хорошими подругами. А Томми её сводный брат, он защищал меня в школе, если ко мне приставали. Он, конечно, не производит впечатление супергероя, но на самом деле очень сильный. Занимается спортом, боевыми искусствами, даже стрелять умеет. Вот парочке шутников и пригрозил отстрелить яйца, если они не перестанут меня доставать. — Томми замечательный, — искренне говорю я. — Так и есть. Но он до сих пор слишком обо мне беспокоится, поэтому и смотрел на тебя волком поначалу. — А та твоя подруга? Вы больше не общались? — Нет. Оказывается она еще задолго до этого начала общаться с компанией популярных девушек и я стала ей в тягость, вот она и нашла повод от меня избавиться. Она тоже издевалась надо мной вместе со всеми, а ещё периодически угрожала рассказать всё моим родителям. Ну и в этом году мне всё это надоело, и я призналась сама. — И как они отреагировали? — На удивление нормально. Мама сказала, что главное, чтобы я была счастлива, а папа — что теперь не надо беспокоиться о подростковой беременности. Я расхохотался. Неудивительно, что у такой чудесной девушки, как Дженни, оказались не менее чудесные родители. — Спасибо, что рассказала это мне, спасибо за доверие. Это, наверное, было нелегко. — Я хотела рассказать, хотела, чтобы ты знал — я понимаю, что происходит с тобой, хоть и не знаю подробностей. Но я точно знаю, что всем нам нужны друзья. И я хочу быть твоим другом, бублик. — Опять этот бублик? — закатываю глаза, но не могу сдержать улыбку. — Я теперь от него никогда не избавлюсь, верно? — Не раньше, чем ты избавишься от меня. Сегодня я позволяю Дженни то, что не позволял никому уже очень долго — она обнимает меня, и мы какое-то время сидим молча. — Надеюсь, когда-нибудь и ты сможешь рассказать мне, что с тобой случилось. Я всегда готова выслушать тебя. — Может быть, когда-нибудь, — уклончиво отвечаю я, гладя её по голове. В этот вечер я засыпаю с мыслями о том, что кажется друг у меня всё же теперь есть. Оказалось, иногда не нужно делать ничего особенного, нужно просто принять щедрый подарок от судьбы. *** После субботнего праздника и разговора с Дженни я чувствую необычайный подъём сил. Настолько, что впервые за долгое время я достаю свой старый блокнот, куда раньше записывал идеи для рассказов или разные заметки, чтобы потом превратить их во что-то большее. Вообще раньше мне нравилось писать, нравилось рассказывать истории, которые возникали в моей голове. Но потом я забросил это, как и многое из того, что любил. Я просто не чувствовал в себе сил снова взяться за ручку или клавиатуру. Но сегодня это снова пришло, поэтому я, прихватив блокнот и ручку, отправляюсь в то самое место, которого последние пару недель избегал — я иду на крышу гаража. Благо, идти недалеко, школа находится совсем рядом с моим домом. Прихватываю по дороге в магазине бутылку колы и пачку чипсов, залезаю на крышу, с опаской оглядываясь, не видит ли кто. Но ранним воскресным утром тут тихо и пусто. Солнце светит пока ещё не слишком сильно, у меня есть пара часов, чтобы побыть здесь никем не замеченным. Я открываю блокнот и самозабвенно начинаю писать. Реальность вокруг словно исчезает — я уже не вижу ничего вокруг, не слышу звуков улицы, пения птиц. Все это заменяет реальность на страницах моего рассказа. Кажется, я никогда не писал так вдохновенно, страницы переворачиваются, бутылка колы пустеет, время словно замерло. Как вдруг я слышу тихое покашливание. Вздрагиваю и оборачиваюсь, захлопывая блокнот, и вижу того, кого совсем не ожидал — Зи. — Что ты тут делаешь? — выпаливаю я прежде, чем успеваю подумать или оценить опасность. Всё, что я чувствую в данный момент — это досаду на то, что меня прервали. — Извини, — улыбается он. — Я не думал, что тут сегодня кто-то будет. И ты давно не приходил. — Ладно, это неважно, — я смотрю на часы, словно спешу куда-то. — Всё равно мне пора. — Подожди, стой, — Зи протягивает руку и хватает меня за локоть. — Извини, если я тебе мешаю, я уйду. Я просто… хотел побыть в тишине. — Да, я тоже, — недовольно поджимаю губы. — Дома очень шумно? — понимающе спрашивает он. — Да не то чтобы, — я мнусь. — Просто мне тут лучше думается. — Да, мне тоже здесь нравится. Я в последнее время часто тут бываю. — Я так и думал, — мрачнею. — Тебе это неприятно? — он кажется расстроенным. — А тебе какая разница? Или если я скажу, что неприятно — ты перестанешь сюда приходить? — мой тон становится враждебным. — Не то чтобы… Мне бы не хотелось лишаться такого прекрасного тихого места. — Ну тогда и не лезь ко мне. Я не прихожу сюда больше, ты можешь быть доволен. — С чего мне быть довольным? — хмурится Зи. — Я не собирался выгонять тебя. Крыша большая, места достаточно. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, что мы вполне можем приходить сюда оба. — Мы? Сюда? Вдвоём? — Ну да. А что такого? — он как-будто и правда не понимает, и меня это начинает раздражать. — Ничего такого. Просто мне это не кажется хорошей идеей. — Да в чём дело, Сэйнт? Ты как будто с первого взгляда меня возненавидел. Что я тебе сделать-то успел? — Ничего. Ты ничего мне не сделал. — Тогда почему ты ко мне так относишься? — Да какая разница? Тебе не всё равно? — Нет, не всё равно! Я тут пытаюсь с тобой подружиться, но такое чувство, что ты при первой возможности сбросишь меня с крыши! — Подружиться? Со мной? Зачем? — А зачем люди дружат? Потому что нравятся друг другу, потому что им интересно вместе. Я думаю, что ты интересный. — Зи, — кажется впервые я называю его по имени, — я понятия не имею, с чего ты это взял, но мы не будем с тобой дружить. — Почему? — Просто не будем и всё. Это не сработает. С этими словами я обхожу его и спускаюсь по лестнице, чувствуя на себе его взгляд. Руки дрожат, внутри всё трепещет. Я не знаю, почему этот парень так на меня влияет, но не верю в его добрые намерения. Просто не могу поверить. Поэтому ухожу как можно быстрее и не оборачиваюсь. Не знаю, с чего ему пришла эта дурацкая идея в голову, но я на неё не куплюсь. Сейчас. Вот уже неделю я чувствую себя на работе, как в дурацкой шпионской игре под названием «Не попадись на глаза Зи». Я почти не выхожу из кабинета, а в тех редких случаях, когда этого не избежать, я передвигаюсь чуть ли не короткими перебежками, постоянно оглядываясь, а мимо IT-отдела вообще пролетаю на сверхзвуковой скорости. Впрочем, в нашем кабинете я тоже не могу чувствовать себя полностью расслабленным — я нервничаю, оборачиваюсь на каждый звук, каждое открытие двери, и вздрагиваю от сообщений, приходящих на телефон. Но Зи больше не пишет. Конечно, несложно было догадаться, кто отправил мне то сообщение. В мире был только один человек, который хотел поговорить со мной против моей воли. Но сейчас он, казалось, тоже затаился и чего-то выжидает. Может ждёт, пока я потеряю бдительность? Дженни мои дёрганые телодвижения утомили уже на третий день. Ей самой не сладко сейчас. Она не рассказывает, но, кажется, ситуация с родителями Ли оказалась серьёзней, чем мы думали. Как хороший друг, я должен был уже давно вытащить из неё всю информацию и помочь решить проблему, но меня так засосали собственные переживания, что я оказался бесполезен. А Дженни ещё и всё время пытается поддержать меня. Я решаю, что это никуда не годится, поэтому зову их с Ли в бар в пятницу вечером, и они с радостью соглашаются. В конце концов, у нас у всех была непростая неделя, и нам просто необходимо расслабиться. Так в пятницу, после утомительного рабочего дня, мы и оказываемся в любимом пабе, Beer point, стилизованном под классический английский паб, с деревянными столами, высокими стульями и, конечно, огромными экранами, на которых транслировали футбольные матчи, висящими над барной стойкой, возле которой уже собралась огромная толпа, многие с символикой любимой команды, они очень эмоционально следят за зрелищем на экранах, свистят, кричат и, конечно, поглощают пиво в огромных количествах. Мы футболом не интересуемся, поэтому спускаемся в подвальное помещение. Там тише и уютнее, экраны транслируют не футбол, а музыкальные клипы. Людей тут тоже достаточно, всё же пятница, но все ведут себя намного спокойнее болельщиков наверху. Мы сразу делаем заказ, потому что часто сюда приходим и уже давно определились и с любимыми сортами пива, и с закусками. Ли выглядит очень тихой и печальной, всё время прижимается к плечу Дженни, а та успокаивающе гладит короткие волнистые волосы своей девушки и иногда легко целует в макушку. А я почему-то впервые за всё время дружбы с ними остро чувствую себя лишним. Словно им нужно поговорить без свидетелей, а я мешаю. Не знаю, как правильно поступить, стоит ли задавать вопросы или подождать, пока они сами будут готовы говорить. Внезапно Ли спрашивает: — Дженни сказала, что ты встретил старого друга? — Да, — киваю, — мы познакомились, когда я… проходил реабилитацию. Ещё в школе. — Он тоже был, ну, там? — Ли явно неудобно об этом спрашивать, но я не против, иначе ни за что не разрешил бы Дженни рассказать Ли об этом периоде моей жизни, поэтому просто киваю. — Сейчас у него всё хорошо, даже жениться собирается. Хочет познакомить меня со своей невестой. — Это здорово, я ни с кем не общаюсь со школьных времен. — Ну у меня всегда была Дженни, так что… — Да, Дженни сокровище, — улыбается Ли, впервые так искренне за весь вечер, и я решаю, что не хочу портить ей настроение расспросами, а лучше немного отвлеку от проблем. — Кстати, об этом. Мне понадобится ваша помощь, девочки. — Какая помощь? — оживляется Дженни. — Если я решу всё же пойти на свадьбу, вам придётся помочь мне с выбором подарка. Я ни черта не понимаю в том, что принято дарить в таких случаях. — Ты ни черта не понимаешь в подарках в принципе, — смеётся Дженни. — Или ты думаешь, я не знаю, что всё, что ты даришь мне, выбирали или твоя мама, или Ли? — Ты сдала меня? — ахаю я, смотря на Ли с притворным негодованием. — Как ты могла? — Эй, это было случайно, Дженни просто увидела сообщение! Мы ещё смеёмся, потом обсуждаем варианты подарков, и в конце концов мне удается уговорить девочек пойти вместе со мной завтра на встречу с Мином и его невестой. Вечер пролетает незаметно, и я чувствую себя прекрасно, наконец-то спокойным и расслабленным, то ли из-за обстановки, то ли из-за выпитого пива. Но мне наконец-то хорошо. Около полуночи мы выходим из паба и решаем ехать по домам. Такси Дженни и Ли приезжает первым, они садятся и машут мне в окно. Я ещё какое-то время улыбаюсь, когда они скрываются за поворотом, а потом тянусь за телефоном, чтобы посмотреть, когда приедет моё собственное, как вдруг кто-то перехватывает меня за локоть. — Тебя подвезти, красавчик? Я холодею. Мне не надо даже оборачиваться, чтобы узнать этот голос.