Подождём?

Сзади раздаётся шорох, и Питер, решивший остаться незамеченным, цепляется паутиной за дом напротив, но тут же оказывается прижатым к холодному бетонному покрытию. Сломанный нос неприятно саднит, заставляя Паркера шипеть, но через мгновение затягивается почти полностью. Незнакомка выдаёт короткое: "Ого", ослабляет хватку и предстаёт перед парнем во всей красе. — Ты Человек-паук, — девушка не спрашивает, скорее констатирует факт, смягчаясь, — А я Чёрная вдова. Питер смотрит ошарашенно с полминуты, продолжая сидеть на бетоне не двигаясь и не моргая. Незнакомка хмурится. — Ты странный, — заверяет и тут же подаёт руку, — Вставай. Мальчишка послушно поднимается, стирая пыль с потрёпанных джинсов. — Теперь ты расскажешь всем, кто я такой? — Питера скорее забавляет эта ситуация, чем пугает, но удостовериться ему необходимо. Незнакомка громко хмыкает, подходя к краю крыши, садится на край и подставляет лицо ветру. Помятая одежда, руки с желтеющими, уже еле заметными синяками, растрёпанные волосы и абсолютное, почти обидное безразличие. Очаровательная простота. Питер садится рядом. — Мне плевать, кто ты. Как и всему миру, если честно, — девушка, расслабленно оперевшись на руки сзади, блаженно закрыла глаза. Солнце ласково обводило овал её лица, изредка задерживалось на аккуратном носу, заставляя светлую кожу сиять, волнами переливаясь под напором весеннего жара. Волосы, будто в тон заходящих солнечных лучей, лениво шевелились, вываливаясь из высокого хвоста. Природа и она, таинственная Чёрная Вдова, казалось, гармонировали настолько, что Питеру просто не хватало места. Он решил — скорее, жаждал, — понаблюдать с задних рядов. — Почему? — Паркер неспешно присел рядом, заглядывая в лицо напротив. — Людям нужен герой, а не пятнадцатилетний наивный пацан, нелепо болтающий ногами. Питер замолчал. Спустя минуту раздался тихий, почти неслышный голос: — Мне шестнадцать. Вдова хихикнула. Питер залился краской. Девушку, кажется, не волнует ничего. Типа, вообще. Она сидит, свесив ноги с закрытыми глазами, получая кайф от порывов ветра. Грёбаных порывов ветра. Питер завидовал чёрной завистью. — Я Питер, — нарушает молчание парень. — Камень, значит, — девушка кивает, снова прикрывая глаза. Парень сидит в замешательстве. — Что? — Питер. Камень. Голландия, — всё так же спокойно проговаривает блондинка, опуская уголки губ. — А. Наступает неловкое молчание, прерывающееся тихими вздохами светловолосой рядом. Девушка, подпрыгивая, резко встаёт. Подходит к лестнице, ведущий вниз, и хватает рюкзак. Возвращается она с бутылкой ликёра. Садится, громко глотая, и тычется ей в нового знакомого. — Будешь? — выжидательно смотрит. Мальчик отрицательно качает головой. — Мне шестнадцать, — второй раз повторяет малец чуть раздражённо. Девушка весело хмыкает. — Какой правильный, — она качает головой. Пригубила, — Я Елена. Парень складывает руки в замок, опуская голову. — Русская? — Русская, — медленно кивает Елена, стискивая бутыль. Солнце садится, последний раз освещая тёмные кроны деревьев. Елена, кажется, пьянеет, слегка расфокусированным взглядом впиваясь в лицо мальчишки. В глазах её — предзакатное солнце, яркое, непослушное до невозможности, оранжеватое и нежное. — Я любила её больше всего на свете, — шепчет девушка, хватаясь за руки Питера, — И теперь её нет. Питер молчит. Елена прячет взгляд и отпускает Питера. Он хмурится около минуты, и сдавленно шепчет, глядя вперёд — туда, где среди силуэтов полночных, темнеющих теней можно разглядеть выжженные на подкорке лица, приносящие тягучую печаль: — Я не мальчишка-оптимист, годящийся для промывки мозгов, Елена. Боль не уходит, и ты это знаешь, — девушка молчит, пристыженно опустив глаза, — Отпусти я тех, кого потерял, вряд ли сидел бы сейчас на крыше многоэтажки в компании пьяной русской шпионки и жалел себя. Елена задумывается, обиженно выкрикивая: — Я не пьяная! — Да что ты! Смотри не упади! Заставшаяся врасплох девушка тут же смотрит вниз. Внизу — люди, живые и бойкие. Встречаются, обнимаясь при встрече, торопятся на важную встречу, отчитывая кого-то по телефону, выгуливают огромных собак и сочувственно подают деньги бездомным. Елена засматривается, неприятно осознавая: теперь она так не может. Питер озвучивает её мысли. — Мы на них не похожи, — следя за взглядом Елены, парень коротко бросает. — Как ты думаешь, — девушка смотрит выжидательно, надеясь на ответ, который ей поможет, — Мы так когда-нибудь сможем? Питер отвечает затравленно, поджимая губы. — Я не знаю. Он смотрит честно, не отводя взгляд, и вступает в немой диалог. Елена ложится на прогревшийся бетон. — У меня больше никого нет. — У меня тоже. Елена улыбается своим мыслям. — Она любила готовить. Мне всегда приходилось делать вид, что каждое её блюдо — шедевр, а потом выплёвывать вязкую жижу в туалет. Она же так старалась... Елена — сильная, стойкая и смелая. Достаточно пары часов, чтобы заметить в ней непоколебимый, толстенный стержень, сочетающийся с нежностью, да такой хрупкой, что слёзы на глаза наворачиваются. — Я тоже люблю готовить, — Питер отвечает тихо, смущённо улыбаясь, — И если бы ты попробовала мою стрепню, то тебе бы точно не пришлось извергать её обратно. Елена смеётся тихо, а в глазах её столько невысказанной благодарности, появившейся из ниоткуда, что в груди Питера теплеет даже от скользкого, быстрого взгляда в сторону знакомой. Он хихикает в ответ, даже не понимая, почему: Елена как маленький чёрт выглядит, а Питеру всё смешно. Она тянет Паркера за широченную толстовку, звонко смеясь над неловким "Ой", и наконец расслабляется. — Солнце заходит, — Елена тыкает пальцем прямо в небо, грустно вздыхая. Питер смотрит в упор. — Скоро встанет. Подождём? В глазах Питера — смешинки. В глазах Елены — Питер. И всё, почему-то, кажется правильным как никогда. Она кивает, снова переводя взгляд на небо, и кладёт голову Питеру на грудь. Он осторожно, словно боясь не рассчитать силы и сломать, проводит рукой по волосам как гребнем, и их лунное свечение больно бьёт по чувствительным глазам. Волосы Елены как шёлковые, воздушные и пышные. Она посапывает тихо, то просыпаясь, то снова проваливаясь в спокойный, размеренный сон. Питер глаз не смыкает и как верный пёс оберегает сон Беловой, ведь цель уже поставлена. Небо чёрное, усеянное мириадами молочных звёзд, и Паркер решает, что посчитает каждую, пока сияющую, блестящую в темнеющем небе луну не заменит ясное заспанное утреннее солнце.