Сюрприз

— Они сошлись, как лёд и пламень! Как тупость с логикой, как… — внезапно Вару затормозил, безбожно порвав свой коротенький экспромт — Блин, сбился… Но в любом случае это неважно! То, что вы с Курилкой полные шизы и так все знают! Услышавший это заявление Эллиет расплылся в хитрющей, самодовольной улыбке. О да, этот зелёный чёрт явно нарывался на словесную перепалку, в надежде выплеснуть лишнюю желчь и продемонстрировать своё ехидство окружающим. Да только и сам Эл мог быть той ещё язвой. — Боже, Вару, неужели завидуешь? — искренне удивился рыжеволосый, внимательно следя за реакцией друга. — Пф, чему? Нудным лекциям и отсутствию личной жизни? Да я скорее посочувствую. Курилка ещё в Карточном Мире был занудой, да так в образе и остался. — О, охренительные истории о вашем совместном прошлом? — оживился рыжик, навострив уши — Я весь во внимании! Было видно, что такое поведение потенциального слушателя весьма льстило пятому и кто знает, возможно, поспрашивай Стэйн подольше, то Вару с радостью бы поведал байку-другую. Зелёный уже наметил историю, как на горизонте объявился хмурый и довольно злой Пик в сопровождении Куромаку. — Вы вообще охренели?! — в пол голоса прорычал пиковый — Лучшего места для таких разговоров не нашли? — А что тебя, собственно, не устраивает? — ехидно поинтересовался пиковый валет. — Дверь ведущая в кабинет психиатра за вашими спинами. Раз уж вам настолько плевать, то почему бы прямо врачу о параллельной вселенной не поведать? — А мы уже! — в унисон произнесли зеленоглазые, не без наслаждения наблюдая как меняются эмоции на лицах Трефового и Пикового королей. — Что вы сделали? — выдавил из себя Куромаку, весь вид которого кричал, что он схватится либо за сердце, либо за какую-нибудь увесистую книжку. — Рассказали милой девушке о параллельных вселенных. Она тоже без ума от Марвел, вот мы и разговорились — пояснил Эл, демонстративно ослабляя узел галстука, чем вызвал усмешку Вару и недоумение Пика. Галстук, как и явно чуть великоватая серая рубашка принадлежали Куромаку, но видеть эту одежду на Стэйне уже давно стало неудивительно и вполне нормально. Впрочем, Эл частенько подрезал у друзей вещи. Чего только стоило похищение кожанки у раздраконенного Пика, примерка безумного костюма, состоящего на девяносто процентов из перьев, что наверняка принадлежал Киркорову, но по неизвестным причинам оказался в шкафу у Ромео. Частые кражи зонтиков у Зонтика и ежедневная примерка зелёных очков главного шутника их колледжа. Дурашливость или странная причуда для окружающих, на самом деле скрывала в себе куда больше. Носить на себе вещи серого кардинала было дико приятно. Одна несчастная рубашка дарила такой коктейль из эмоций, чувств и возбуждения, что замалчивание собственных предпочтений в интимной жизни на недавнем приёме психиатра уже не казалось такой замечательной идеей. И ведь это даже не его фетиш… Стэйн прекрасно знал КАК на эту его особенность смотрит Куромаку. Ловил на себе долгие, нечитаемые взгляды, не без гордости отмечая, как тёмные зрачки практически поглощают серую радужку. А ещё был галстук. Прекрасный, замечательный галстук, с узелком которого рыжик постоянно экспериментировал, то ослабляя, то затягивая эту темно-серую удавку, небрежно перебирая ткань длинными пальцами. Пальцами, за которыми неотрывно следили всё те-же серые глаза. Эл обожал устраивать подобные дразнящие представления, причём его очень редко останавливало место и окружение. Раз уж это и правда может возбудить неприступного серого кардинала, то тут открыто провоцировать сам Бог велел… К тому-же никто и не заподозрит ничего криминального, ну а те, кто всё же решится заподозрить – не поверят. Даже стремительно вылетевший из аудитории Куро, не спросивший дозволения у препода весомым аргументом их связи не станет. — Не смешно — как-то подозрительно облегчённо выдаёт Пик и велев Вару следовать за ним спешит покинуть пределы медицинского центра. Куромаку и Эл провожают пиковых взглядом, после чего ладонь трефа ловко цепляет несчастный галстук и используя его как поводок вынуждает Стэйна приблизиться. — Чего ты добиваешься этими дешёвыми уловками? — строго шепчет король на ухо шутнику и тот едва не падает на грязный пол, ощущая как от загривка до поясницы пробегает целый табун мурашек — Если ты думаешь, что этими провокациями заставишь меня забыть о пироге, то ты очень сильно ошибаешься. — Но Куууро — едва не хнычет рыжик, хотя по глазам видно, что раскаяньем там и не пахнет — Он был таким вкусным! — Я знаю, что он был вкусным! — Ох, он был просто невероятно вкусным! А я… Я ведь так падок на соблазны, я… Я не смог удержаться… Прости… Я знаю, что моему ужасному поступку нет никакого прощения, ведь пирог – это святое! Но Куро… Мне кажется мои «дешёвые уловки» всё же действуют. — Ты бы с ещё более довольным лицом это говорил — беззлобно заметил треф, в отместку касаясь губами мочки — А что насчёт моей одежды? — Одежды? А, ты про то, что я одолжил твою рубашку и галстук? Ну… Я вышел из душа и было так холодно, что мне просто пришлось взять первые попавшиеся вещи! Ты ведь знаешь, как я чувствителен к низкой температуре! — Ну да, я помню, как ты зимой бегал в магазин без куртки. Да даже больше, ты и на свитер наплевал, ограничившись футболкой! — усмехается король — Ну вот и что мне с тобой делать? — Простить и отпустить? — Что? Это действительно то, что ты собирался сказать? — Ну… — замялся Эл, смущённо краснея — Может и не совсем то, вот только ты действительно хочешь, чтобы я начал предлагать различные варианты конкретно здесь? Под дверью психиатра? На это Куромаку ничего не ответил, наконец отпуская импровизированный поводок. В отличии от ушедших друзей парочке ещё осталось посетить несколько кабинетов, для полноценного прохождения медкомиссии. Всё-же в этом году студентам крупно повезло с практикой и ради возможности поработать в действительно крупной компании и приложить руку к без сомнения успешным проектам, можно и психиатра, и хирурга и проктолога пройти.

***

Когда со всеми процедурами и прочими формальностями было покончено, Куромаку был на грани от того, чтобы не придушить одно рыжее недоразумение. Серый привык контролировать ситуацию и держать всё под контролем, но… Стэйна было попросту невозможно контролировать. Этот парень мог выдать абсолютно любую дичь, что порой невероятно бесило, но временами… Временами эта его черта творила что-то совсем непотребное с разумом второго клона. Нам всегда трудно находить в себе минусы и ещё труднее признавать то, что всё же удалось найти. И первой странностью оказалось чрезмерное внимание трефового короля к рукам окружающих. Ногти, цвет кожи, длинна и индивидуальность форм каждого пальца. Запястья и видимые или отсутствующие голубые линии вен. Острота локтей и уровень формирования мышц – всё это получало едва ли меньше внимания, нежели общий набор информации о собеседнике. Легкая дрожь и сила, с которой люди отвечают на его рукопожатия – это было важно. И вместе с тем ненормально. Неправильно. Дефектно. Для человека, что досконально расписывает план собственной жизни, а затем следует ему подобно живому роботу иметь подобный загон просто недопустимо. Но этот загон был. Каждый раз замечая, как Зонтик в очередной раз нервно что-то сжимает, надеясь хоть немного успокоиться, ловя себя на изучении конечностей буквально каждого клона, Куро становилось тошно. Он всеми силами пытался побороть эту ненормальность, но, к сожалению, она оказалась сильнее. И даже оказавшись в Реальном Мире, всех объёмов информации, советов и решений оказалось недостаточно, чтобы побороть этот бзик. Жизнь текла стремительным потоком и ещё только на этапе адаптации, ребята оказались в перманентном аду под названием КОЛЛЕДЖ. Валеты оказались на первом курсе, а короли на втором. Причём Куромаку и Пик замахивались на третий, но что-то пошло не так ещё на этапе рассмотрения документов. Появлялось слишком много нежелательных вопросов, как и ненужное внимание, поэтому от далеко идущих планов пришлось отказаться. Впрочем, правильно выбрав специальность Куро получил возможность проявить себя. На его светлую голову, педантичность и ответственность молились все преподы. Олимпиады, рисковые проекты и конференции – всё это превратилось в главный досуг трефового. И вместе с тем в дополнительный адский филиал. Руки. Чертовы руки были везде и не обращать на них внимания было попросту невозможно. Это отвлекало, сбивало, заставляло путаться в мыслях. А ещё появился новый страх – вместо заумного потока сознания ляпнуть что-то про руки собеседника. Продлилось это… ну, если говорить откровенно, то до сих пор. Правда теперь эта ненормальность… фетиш, или как любит повторять Эл – особенность имела над сероглазым куда меньше власти. Правда и цена у этого избавления имелась. Имелась, присутствовала, а потом и в наглую прописалась в жизни кардинала. У цены были хитрющие зелёные глаза и вечно растрёпанные рыжие лохмы. Цена величала себя то расплатой, то кармой и имела по мнению Куро просто ужасный характер. Эта цена презирала однообразную скуку и была эталоном безответственности, гордо пропагандируя все те ценности, что были чужды второму клону. Вроде как абсолютно разные, но… «Но каким-то образом одинаковые» — проносится в голове трефа, когда дверь их квартиры наконец поддаётся, пропуская парочку внутрь. Ловко прошмыгнувший между вешалкой и старшим Эл, быстро унёсся в вану, а затем и на кухню. Куромаку тоже последовал его примеру, чувствуя, как желудок буквально липнет к спине, требуя хотя бы яичницы, главное прямо здесь и прямо сейчас. Увы, но холодильник был пуст как карманы Данте. Только небольшой контейнер на нижней полке позволил огоньку надежды разгореться сильнее. Вот так, радующийся старым печенькам Куро был жестоко обломан злодейкой судьбой, ведь вместо сладких вкусняшек контейнер хранил в себе кое-что другое… — Эл… Это что? — сдержанно поинтересовался король, демонстрируя рыжику находку. — Наручники — ответил Стэйн, изображая прилежного мальчика-отличника — Что ещё за глупый вопрос? — Нет, я знаю, что это, просто… Просто объясни, как это туда попало. — Я понятия не имею! — развел руки в стороны рыжик, целенаправленно делая всё, чтобы его слова максимально разнились с реальностью — И вообще, может это твое! — Что?! — То! Наверняка сам спрятал и забыл! Вспомни кто кого грозился приковать к батарее! — Это были несерьёзные заявления! — моментально запротестовал серый — Ты не оставил мне выбора! — А ты не оставил мне ликёра! — А тебе и той дозы было более чем достаточно! Мне бы и в голову не пришло принести нечто подобное домой! Да к тому-же хранить в холодильнике! — Вот, значит, как… Выходит ты не планировал приковывать меня к батарее? — Да, не планировал. — И это не твоё? — Да, не моё. — И я могу этим воспользоваться? — Да, мо… МИНУТОЧКУ! На этом громком оклике прозрения Эллиет наконец не выдержал и рассмеялся, утирая выступившие слёзы. — Боже, Куро, какой-же ты всё-таки милый! — ласково пропел рыжик, заключая короля в объятия — Мне так нравится спорить с тобой по пустякам. — Ага, доводить меня тебе нравится — заметил треф, зарываясь носом в мягкие волосы, отвечая на тёплые обнимашки полной взаимностью — Опять в манипулятора играешься… — Ну, это весело. К тому-же было бы и правда интересно попробовать что-нибудь… ну, новенькое. Я не настаиваю, просто… Ты в последнее время так напряжён, а подобные перемены — Стэйн ловко отобрал металлические браслеты — Способствуют снятию стресса. Впрочем, мне совершенно неважно на чьих руках они в итоге окажутся. Я просто планировал сделать тебе сюрприз… и до сих пор планирую. Какое-то время парочка так и стояла посреди кухни, оба ластились словно котята, игриво награждая друг друга аккуратными кусь куда придётся. Момент, когда руки Эла потянулись к пуговицам рубашки, как всегда, остался незамеченным и только когда эта самая рубашка улетела за стол, сдавшийся под напором Куро дал своё согласие. Услышав заветное «Да», Эллиет едва не захлопал в ладоши, а с него станется и в пляс пуститься и песенку запеть. Но в этот раз щенячья радость была ограниченна поцелуем в висок. Куромаку завёл руки за спину, покорно дождался пары звонки щелчков, но вопреки каким-то смутным ожиданиям продолжения ласк получил предложение отправляться в спальню и не подглядывать. Это конечно пока не пугало, но очень здорово настораживало. Конечно, обездвиживанием они балуются далеко не первый раз, но… Обычно всё ограничивалось верёвками. И как правило в роли хозяина положения зачастую выступал Куро. Но Эллиет прекрасно умел убеждать, да и аргументы его были довольно весомы… Вот так, недовольно бурча о непредсказуемых любителях сюрпризов, клон и добрался до нужной комнаты. Положение рук хоть и не приносило ощутимого дискомфорта, но и приятным далеко не являлось. Прикрыв глаза, король отдаётся на поруку воспоминаний. О том, как у них всё только начиналось, о признаниях и первых экспериментах. Было удивительным делом, как Эл умудрялся за одно мгновение превратить жаркий секс в лютейший цирк. Чего только стоит первый минет. Стэйн, как и Куромаку предпочитающий подходить к важным делам ответственно просто перелопатил весь интернет в поиске подходящей инфы. Десятки статей и пиратских порносайтов были исследованы вдоль и поперёк. Советы и рекомендации впитаны, а желание удивлять партнёра – высоко как никогда. В общем, когда дошло до дела, рыжеволосый очень сильно не рассчитал и произошёл фейл, вылившийся в облом. И это ещё повезло, что отделались обломом и лёгким повреждением стенок гола, в перспективе Куро мог получить действительно ужасный в своей трагедии ущерб… В общем смирившись с легким испугом и возможной моральной травмой, парочка какое-то время практиковала сугубо «традиционные» варианты, без излишеств и понтов. Со временем парни не просто узнавали предпочтения друг друга, но и открывали лезущие наружу фетиши. У Куромаку дело не ограничивалось нездоровой тягой к чужим рукам. Чем раскованнее были их отношения, тем сильнее проявлялась в Куро роль доминанта. Обычно сдержанный и спокойный в жизни, треф становился совершенной противоположностью в постели. Требовательный, властный и хладнокровный, ждущий от партнёра полного подчинения, в то время как Эл, хоть и был известным хулиганистым авантюристом, в той-же постели становился абсолютно кротким и послушным… Впрочем этой покорности приходилось добиваться едва ли не кнутом. Естественно, с одобрения и согласия последнего. В своё время, изрядно надравшись, парочку прорвало на откровенные разговоры. Куромаку рассказал о своих заморочках, Эллиет поделился своими тараканами. После того, как Стэйн признался, что хотел бы почувствовать себя ведомым… В голове короля словно что-то перемкнуло. Впервые Куро действовал так грубо по отношению к партнёру, позволяя себе переступить грань, которую сам когда-то и установил. Его руки оставляли на слегка загорелой коже яркие пятна синяков, зубы впервые повредили чужую кожу настолько, чтобы алая кровь тонкими струйками пачкала спину. Движения стали более резкими и грубыми, а обожаемые рыжие пряди так удобно наматывались на руку. И как же восхитительно было слушать этот жалобный скулёж! Каждый раз, когда между громкими стонами просачивалось «Ещё!», «Не останавливайся!», «Сильнее!». Это сносило крышу, это дарило волны адреналина и какого-то запредельного кайфа. Это не позволяло останавливаться и сбивать бешённый темп. И это подарило один из самых ярких и оглушительных оргазмов. Тогда они оба отрубились, а на утро… На утро весь помятый и то и дело морщащийся от не самых приятных ощущений Эл заявил, что подобных практик у них должно быть больше. Чувствующий вину, стыд и дикий ужас Куромаку окрестил парня больным мазохистом. А спустя неделю снова втрахивал скулящего и пытающегося вырваться Стэйна в матрас старенькой общажной кровати. — Да ладно, только не говори, что сидя заснул! — раздаётся звонкий голос Эла и Куромаку открывает глаза. Эллиет стоит посреди комнаты, держа в руках тёмный пакет. Убедившись, что на него наконец обратили внимание, рыжик подходит к журнальному столику, начиная торжественную демонстрацию. Первым делом из пакета появляется термокружка, вслед за ней масло, смазка, зажигалка и набор свечей. Содержимое кружки всё ещё тайна, да и идея игр с воском не особо прельщает, однако Куро не спешит останавливать. У них есть стоп слово, как и с десяток особых жестов, чтобы остановить друг друга в любой момент. Привычно вспыхивает интерес, а тем временем рыжеволосый негодник берёт масло и уверенно лезет на кровать – за спину своей жертвы. Мгновение и шеи касается теплая, чуть вязковатая субстанция. Тонкой ниточкой проходит между лопаток, считая выступающие позвонки, прежде чем быстрая ладонь плавным движением вверх не смазывает этот импровизированный ручеёк. Вскоре и вторая рука присоединяется к процессу. Эл бережно оглаживает лопатки, мастерски втирая масло, не обделяет вниманием плечи и наконец самое главное – шея. И Куромаку стонет. Неосознанно, непроизвольно, но так желанно и до одури невозможно! Это воспринимается как личная победа и вместе с чувством какого-то ненормального удовлетворения подрастает и градус возбуждения. Подумать только – всего лишь массаж, а в джинсах уж тесно, причём у обоих… — Ммм, ты так быстро возбудился — ласково шепчет Эл, не отказывая себе в удовольствии слегка прикусить мочку уха трефа — Или мне следует говорить «Вы»? Блестящие от масла руки бессовестно гуляют по телу, кончики пальцев резво пересчитывают рёбра, двигаясь вперёд, оставляя за собой след из незамысловатых узоров. Незаметно Стэйн добирается до бусинок сосков, но внезапно стопорится, словно припомнив что-то, а после и вовсе оставляет эту по-своему чувствительную часть тела без должного внимания, устремляясь вниз. Оглаживает впалый живот и спускается к ремню. Нужно совсем немного времени, чтобы справиться с кожаной, а затем и тряпичной преградой. — Господин Куромаку… — стараясь придать голосу как можно больше официоза выдыхает юноша, обхватывая тонкими пальцами ствол практически у самого основания — Ну что-же Вы молчите… Отрицать очевидное нет смысла, просто признайте… Признайте своё поражение. Ответом служит очередной стон, но на этот раз он смешивается с судорожным всхлипом, который трефу всё же не удаётся скрыть. В зелёных глазах плещется восторг, а губы растягиваются в неприлично довольную улыбку. — Значит решили держаться? Похвально… В таком случае у меня есть несколько убедительных аргументов, которые помогут Вам принять правильное решение. Чтобы перетащить на кровать оставшиеся предметы требуется совсем немного времени, а когда содержимое кружки становится известным, Куромаку непроизвольно вздрагивает. В руках Эла мороженное. Самый обыкновенный фруктовый лёд. И рыжик вновь дразнится, лаская вкусняшку языком напоказ, недвусмысленно намекая, на то, что тоже не отказался бы попробовать. Когда сладкий лед касается кожи впервые – это ощущается как ожог. Словно кто-то плеснул кипятком, из-за чего юркий язык, тут-же слизывающий капельки влаги создаёт невероятный контраст. Парень опрокидывает короля на спину, не прекращая увлекательного занятия. Сладких линий становится всё больше, а от Куромаку так сильно веет жаром, что морожено тает быстрее чем панировалось. Когда расколовшаяся на несколько кусочков сладость окончательно слетает с палочки и оказывается у кардинала на животе, сероглазый не может сдержать вскрика. И тогда вновь появляется рука. Собрав всю подтаявшую влагу, ладонь возвращается к члену, в то время как сам рыжик начинает самозабвенно слизывать с тела следы своей шалости, время от времени оставляя свои метки. Всего одно неуловимое движение и брюки с бельём оказываются отброшены в сторону, а коварная рыжая мордаха устраивается между ног старшего. — Всё ещё молчите? Может желаете остановиться? — интересуется юноша, однако и сам выглядит побеждённым, по-прежнему игнорируя собственные потребности, пусть продолжать делать это становиться ой как не просто — Знаете… Думаю я учёл все свои предыдущие ошибки… И эта фраза заставляет остаток мозгов короля напрячься. «Учёл ошибки? Он… Он ведь не собирается…» Но поздно. Поток мыслей сносит волна невероятных ощущений, стоит только головке угодить в теплый, узкий плен. Вскоре Эллиет отстраняется, но только для того, чтобы пройтись язычком по всей длине и снова взять в рот. Сейчас Куромаку очень сладкий, немного липкий, да только это не то… Элу очень интересно каков его король на самом деле поэтому медленно… безумно медленно рыжик начинает двигаться, стараясь максимально расслабить горло. Когда-же выгибающийся дугой, толкающийся навстречу Куро простонал его имя, сдержать ответный стон было невозможно. В горле появляется вибрация и, кажется, ещё немного и старший достигнет финишной прямой, но… Куромаку хорошо. Настолько, что он не может оставаться в скованной позе. Настолько, что врезавшееся в запястья железо ранит кожу, а звенья цепочки, не выдержав напора рвутся. Осознав, что его больше ничего не сдерживает, треф отталкивает от себя рыжеволосого и тот всё же заходиться в приступе кашля. Эл только и успевает сделать пару глотков воздуха, прежде чем его подхватывают и бесцеремонно швыряют на кровать. В отличии от короля Эллиет полностью одет, но судя по безумному взгляду партнёра – это ненадолго. Когда чужие руки бесцеремонно расправляются с одеждой Эл начинает хныкать, всеми силами пытаясь вызвать жалость, но они оба прекрасно знают, что это всего лишь игра. Остановись Маку сейчас – рыжий ему этого долго не простит… — Ох, Вы… Вы так ловко перехватили инициативу! — восхищённо шепчет юноша, покорно позволяя связать себя, благо верёвки в этом доме имеются под каждой подушкой и не только. Куромаку продолжает молчать. Должно быть решил продолжить начатую игру, с энтузиазмом затягивая узлы и плетя хитрые петли. Проходит не более десяти минут, прежде чем Эл теряет последние крохи возможности двигаться. Но Куро вопреки обыкновению не спешит набрасываться на младшего. Вместо этого он с довольной улыбкой тянется к упаковке со свечами и теперь замереть в ожидании приходится уже Эллиету. Парень неотрывно следит как одна из свечей оказывается в руке Куромаку, как загорается фитилёк и воск начинает скапливаться по краям. — Куро… — Молчать. Первая капля ощущается невероятно болезненной. Она застывает тонкой корочкой на плече и тут-же обзаводится соседкой. Линия из расплавленного воска рваным пунктиром ползёт к груди, заставляя вздрагивать от каждой новой капли. Появляются всё новые и новые дорожки, что теряются на поджарых боках и круто уходят вниз. Минуют пах, но лишь для того, чтобы обжигать внутреннюю сторону бёдер и теперь уже король устраивается между раздвинутых ног, разводя их ещё сильнее. Эл достаточно растянут, чтобы не останавливаться на прелюдиях слишком долго, но всё же Куромаку решает воспользоваться смазкой. Этой полумеры недостаточно чтобы войти с первого раза, да и свеча явно мешает… Не без сожаления, но король задувает язычок пламени, наконец выпуская из рук орудие экзекуции, чему рыжик с одной стороны рад, но с другой… Это наслаждение на грани боли, а может и боль на острие наслаждения успела ввинтиться в мозг и теперь, без этих раскалённых капель ощущения кажутся блеклыми и неполными. И наконец Куро входит. Грубо и резко, как тогда – в день пьяных откровений, а внутри по-прежнему восхитительно тесно. — Кричи — холодно приказывает кардинал, постепенно наращивая темп и Эл не смеет ослушаться. Парень начинает скулить и подвывать, мешая мольбы и стоны. Пытается двигаться навстречу, но тугая верёвка всё ещё не даёт полноценно двигаться и догадавшийся о желаниях партнёра Куро тянет за одну из петель и вот, хитрые путы ослабевают достаточно, чтобы рыжик смог частично освободиться. И Эл пользуется этой привилегией, вновь перехватывая инициативу. Ловко вывернувшись, парень оказывается сверху, но больше никому нет дела до победителей и проигравших, терпения хватает лишь на жадный, рваный поцелуй, прежде чем оседлавший трефа Стэйн начинает двигаться, насаживаясь до упора, прекрасно понимая, что сам уже на пределе. Оргазм накрывает практически одновременно и Эллиет вновь как никогда близок к отключке, ощущая, что Куро даже после того, как наполнил его, продолжает двигаться внутри. Но проходят и эти мгновения, заботливые руки избавляют от остатков верёвки, ласково оглаживая все покраснения, избавляют от налипшего воска, а затем притягивают к горячему торсу и обнимают. Долго и крепко. В волосы зарываются пальцы, а чужие губы сцеловывают с щёк слёзы. — Как ты? — наконец задаёт терзающий вопрос Куромаку и в его тоне столько нежности и тепла, что от переполняющих сердце эмоций хочется плакать. На заданный вопрос нет однозначного ответа и рыжик надеется, что сможет передать своё состояние хотя бы через поцелуй. Долгий и чувственный. Усталость приходит слишком быстро и Эл знает одно – он засыпает. Прямо здесь и прямо сейчас. Но прежде, чем совсем отдаться на милость Морфея нужно сделать одну очень важную вещь. — Куро… — Что такое? — Сюрприз… — Удался твой сюрприз — усмехается старший, заботливо укутывая измученное тело в плед. — Нееет, ты не понял… Другой сюрприз… — Ещё один?! — Угу — уже откровенно зевая кивает Эллиет — На кухне… Твой пирог. Я его ещё с утра спрятал… Он в микроволновке, покушай… Разобрать дальнейшие слова невозможно и только тон короля выдаёт его возмущение. Эллиет в последний раз демонстрирует слегка нахальную усмешку и наконец засыпает. А наигранно злобно бурчащий треф отправляется на кухню. Пирог - это конечно хорошо и очень здорово, но им обоим не повредит поесть чего-то более существенного. И Куро непременно этим займётся, как и изучением игр с раскалённым воском.