Keine Lust

Я не хочу. Не желаю. Не могу терпеть. Зачем этому миру нужна эта война? Столько жертв из-за неё. Когда она началась, я только окончил школу, и меня призвали в армию Третьего Рейха. Я всегда боялся, что этот день настанет. Я надеялся, что этого не произойдет, однако я ошибался. Я не знал что делать, когда увидел повестку. Было лето тысяча девятсот сорокового года, и нужна была мощная армия для вторжения во Францию, и я попал в эту армию... Кровь, огонь, плач женщин и детей, бесчеловечность. Вот что я видел в тот день. Вот как "справедливо" сражалась моя "великая" родина. Я хотел бежать, но было нельзя. Я не мог на это смотреть, я не мог этого слышать. Это ужасы, великие ужасы войны, которые я пережил в тот день. Солдаты не щадили никого, и мне дали такой же приказ. Мне было страшно как никогда. Моя винтовка каждые пять секунд выпадала из рук, стукаясь об окровавленную землю. Однополчане говорили, что в первый день всегда так, но я не менял своего мнения всю последующую службу моей стране, которая окончательно выжила из ума. Меня зовут Генрих Менц, и я обычный солдат Вермахта. Я служу своей стране, которую одновременно люблю и ненавижу. И люблю лишь только потому, что это моя страна. Я не понимаю смысл этой войны. Зачем оккупировать всю Европу? Зачем убивать своих и чужих солдат? Зачем сжигать людей только потому что они родились евреями? Ответы на эти вопросы я ищу ежедневно. Ответ на них, видимо таков: фюрер бесчеловечен по отношению к другим народам. Моя служба состоит в том, чтобы охранять бронетранспортеры, мощную радиоаппаратуру, дирижабли и прочую военную технику от бойцов Сопротивления и некого ирландца-диверсанта, который уже изрядно потрепал силы Рейха в Париже. Я состою в полку полковника Деккера. О Боже! Курт Деккер, мне кажется, ещё хуже нашего фюрера. Он славится своей жесткостью и считает, что политика превыше всего. Он и гонщик, и агент Гестапо, и просто подлый ублюдок. Я поставил политику на последнее место, ведь именно из-за неё эта проклятая война. Из-за неё я днями стою и сторожу танки и бронетехнику в Париже, вместо того чтобы учиться на литератора в Берлине. Нелёгкая судьба. Ночь. Небо затянуто тучами, и льёт дождь. Мир вокруг кажется серым и порабощённым, но ведь раньше всё было не так. Я стою на посту и сторожу машину агента Гестапо, пока этот кретин пьёт в баре с генералом Бауэром. Вся одежда уже давно промокла, а сигареты закончились. Со скуки приходиться пинать как можно дальше камешки, которые лежат на дороге, или перечитывать мою единственную книгу, которую я смог написать. Надоело. Просто так стоять тоже надоело. Решил вглядываться в толпу парижан, которые ходят недалеко от моего поста. На их лицах отчётливо видны печаль и угнетение. Они утратили веру. Они не могут сражаться дальше. Хм... а на лице этого парня нет никакого угнетения, но он горит чувством мести. Что за подозрительный тип в коричневом пальто, тёмно-зелёных штанах и с сумкой? Надо бы его остановить и попросить документы. - Halt (Стой)! - останавливаю его я и прошу документы. Парень смотрит на меня взглядом тигра. Такое чувство, что он сейчас набросится на меня и убьёт, но он этого не сделал. Плюнув в сторону, он пошёл дальше, шлепая ботинками по лужам. Я глядел ему вслед и вдруг обнаружил, что в его сумке лежит динамит. Чёрт возьми! Это ирландский диверсант! Свисток. Куда я его дел? Я должен его найти, чтобы поднять тревогу, иначе этот парень всё тут взорвёт. Свистка нигде нет, и мне приходится подходить к нему ещё раз. Забыв про машину агента Гестапо, я снова кинулся к диверсанту. - Kann ich Ihre Tasche sehen? (Могу я осмотреть вашу сумку)? - подойдя к нему, спрашиваю я. Ирландец ускоряет темп шага, а меня попросту толкает в сторону. Я падаю на вымокший от дождя асфальт. Вместе со мной на асфальт падает свисток. Я поднимаюсь из лужи и вытаскиваю оттуда свиток. Диверсант уже начал присоединять динамит к охранной башне. Я понимаю, что пора... Тревога охватывает весь район. Диверсант со злобой оборачивается и видит, что я это устроил. Ирландец бежит в мою сторону со скоростью военного мотоцикла. Меня охватывает испуг, а инстинкт самосохранения заставляет бежать. Не обращая внимания на пули, диверсант бежит именно за мной. Квартал, два, три. Мои силы на исходе, и я не могу больше бежать. Споткнувшись о бордюр, я падаю лицом в грязь. В прямом смысле этого слова. Он схватил меня за шиворот и уже готов бить моё грязное и местами израненное лицо. Я закрываю глаза. Ирландец произнёс что-то на английском языке. Судя по его интонации и прижиманию меня к стенке, это был вопрос. Я сказал ему, что не знаю английский, но он меня не понял и пару раз врезал по лицу. Я не знаю, что делать. Тут я понял, что зря спал на уроках английского в школе. Удар за ударом. И вот я уже весь избит. Никого из солдат вокруг нет. Диверсант продолжает бить меня. Я лишь изредка бормочу: "Nein... Bitte (Нет... Пожалуйста)! Боль. Я ещё никогда не чувствовал столько физической боли в один момент. Моё лицо в крови, тело болит, под глазами синяки. Без сил я валяюсь на асфальте. Автомат улетел в канализацию. Он достал пистолет. Есть ли загробный мир? Кажется, я сейчас узнаю. Я закрываю глаза и произношу молитву. Ирландец что-то сказал и перезарядил оружие. Выстрел в голову... Меня нет. В этом мире больше нет. Я в тёмной пустоте. Где-то впереди вижу свет. Мне было лишь восемнадцать. Я мечтал стать писателем и прославиться на всю Германию, а вместо этого попал в армию и погиб от рук ирландского диверсанта. Я не знаю, радоваться или плакать. Я знаю лишь одно: "Я больше не вернусь на эту проклятую войну..."