утренняя традиция

      Кокоми не любит проявлять слабость, потому что она, как лидер и стратег, осознаёт, что является показателем для армии Сопротивления. Из-за этого Сангономия старается быть идеальной во всём, из-за чего её личную библиотеку пополняют книги не только по военной смекалке, но и по другим значимым вопросам: искусство общения, психология, медицина, архитектура и прочее, что может помочь в её работе. И она настолько увлечена целью стать идеальным лидером с малых лет, что упустила элементарные вещи.       Кокоми хороша в поддержании порядка в армии, но никак не в своей комнате. В бардаке она постоянно теряет книги, карты, письма, что уж говорить о более личных вещах. И если несколько лет назад с этим помогала управиться прислуга, что буквально ходила за ней и всё подбирала, то сейчас, когда все рабочие руки направлены на помощь для раненых, беспорядку нет конца. Но с этим Кокоми борется так же свирепо, как с несправедливостью, творимой сёгуном. Она нашла каждой вещи своё место и теперь в комнате, а также в кабинете, находящемся где-то среди зелени, пузырей и водопадов, стало чище и просторнее.       Кокоми победила беспорядок, но всё равно не достигла идеала. Она хороша в том, чтобы писать письма, потому что умеет подбирать слова и прогадывать все шаги в общении с собеседником наперёд. Её рука всегда с лёгкостью держит перо, указывает на карту, направляя армию из одной точки в другую, без особых проблем избавляет солдата от серьёзных ранений. Но когда дело идёт к тому, чтобы сделать себе хотя бы самую простую причёску, жрица чувствует себя самым бесполезным существом на Ватацуми.       Усомниться Кокоми в своей идеальности заставил сам Горо. Она, как лидер Сопротивления, должна отлично знать генерала своей армии. Ей известно об его скромности и самоотверженности, а также о привычках и всех возможных боевых приёмах. Кокоми могла предугадать каждое его движение и слово, поэтому чувствовала себя хорошим лидером.       Но какого было её удивление, когда Горо начал открываться совсем с другой стороны. С той, что, конечно, только украсила его образ, потому что забота и помощь генерала приобрела менее формальный характер. Ранее он мог только подсказать во время продумывания плана боя и предложить что-то дельное, когда Кокоми решала вопросы внутренней политики. С некоторых пор разговоры ведутся не о борьбе против Охоты на Глаза Бога, а о чём-то более личном. Например, Горо любит послушать о том, как провела своё детство Сангономия и в ответ рассказать о своих беззаботных днях, проведённых в родной и уже разрушенной деревне под присмотром большой семьи.       Ладно, то, что происходит сейчас, точно никак не относится к формальному общению и рабочим отношениям. Особенно по ранним утрам, когда все спят и единственное, что на Ватацуми прерывает тишину - мелодии нескончаемых водопадов. Сегодня к этим песнопениям присоединяется знакомый голос, слова которого Кокоми едва ли может различить из-за нахождения в сладком сне: — Ваше Превосходительство, пожалуйста, проснитесь.       Женского плеча, скрываемого широкой лямкой ночной рубахи, касаются чужие пальцы. Кокоми, почувствовав прикосновение, тут же распахивает свои глаза и видит лицо склонившегося над ней Горо. Кончики его ушей смотрят немного в стороны, а это значит, что его сейчас атакуют противоречивые чувства и весьма неприятные мысли.       Сангономия всем нутром ощущает, что для его визита слишком рано, поэтому садится в кровати, прислушиваясь к звукам вне своей комнаты и надеясь, что на Ватацуми не совершено нападение. — Что случилось? — жрица прикладывает руку к сердцу, а сам генерал, заметив этот жест и поняв, что напугал госпожу, спешит ответить: — Ничего не случилось, не переживайте, Ваше Превосходительство. Просто... — запинается, от чего-то стыдясь. — Кадзуха обнаружил лагерь Похитителей сокровищ в одной из пещер, там несколько десятков человек. Поэтому нам лучше наведаться к ним ранним утром и задержать... — генерал Сопротивления аккуратно касается руки, что Кокоми всё ещё держит на сердце, и подносит её к своему лицу, чуть кланяясь и мягко целуя.       Сангономия улыбается на такой жест, потому что губы Горо касаются того места на кисти, что не скрывается её перчатками. Он словно уже инстинктам следует - позволяет себе такую близость не в первый раз. — Извините, что так рано разбудил. Я этого не хотел, но, если пропущу нашу утреннюю традицию, Вы наверняка бы расстроились. — Горо, это чудесно, что ты следуешь этой традиции, но упускаешь главное... — Кокоми даже хмурит свои брови, пока уши напрягшегося такой реакцией генерала вновь смотрят кончиками в потолок, к которому начинают подниматься из-под пола бесчисленные пузыри - Сангономия проснулась, а вместе с ней и всё вокруг. — Госпожа, я не понимаю... — глаза Горо забегали по постели - он снова позволяет себе рядом с ней проявить рассеянность, тщательно скрываемую от солдат и командиров. Его эмоциональность в этих стенах каждое утро достигает своего пика. К примеру, сейчас, когда руки жрицы тянутся к чужой шее, плавно обвивают её и тянут вниз, вынуждая упасть на кровать. Генерал проявляет скорость своей реакции и успевает упереться локтями в матрас, чтобы не придавить хозяйку спальни своим телом. — Здесь, — жрица прикрывает свои глаза, не давая налюбоваться ими, и касается своим кончиком носа щеки генерала, порозовевшей в одно мгновение. — Когда мы встречаемся по утрам и нас никто не слышит и не видит, ты можешь забыть все формальности. Тут я для тебя Кокоми, а не госпожа и Её Превосходительство, — она не отпускает его шею, обнимая и наслаждаясь близостью, пока хвост утреннего гостя начинает активно дёргаться из стороны в сторону. — Прости... Кокоми, — Горо зажмуривается, борясь со смущением, пока женские пальчики начинают поглаживать загривок. — Я просто начал переживать, что разбужу тебя раньше обычного. Ты и так засиделась за документами допоздна... С чем, кстати, пора завязывать, — краска спадает с его лица, пока генерал чуть хмурится.       Сангономия улыбается, думая, что вряд ли избавится от такой привычки. Благодаря тому, что она буквально уснула на столе в своём кабинете, Горо вознёс свою заботу до самых вершин, разбудив и буквально потребовав со своей госпожи, чтобы она ушла отдыхать в спальню. Кокоми знала об его чувстве ответственности за других, но в тот поздний вечер генерал был особенно настойчив и эмоционален, а также не желал слушать какие-либо аргументы.       А потом он навестил жрицу утром и обнаружил её, одолеваемую печалью перед зеркалом, где отражалось безобразие на голове Сангономии, с которым ранее помогала справиться прислуга.       Тогда Кокоми посмотрела на Горо, вошедшего в её спальню без разрешения, совсем другими глазами. — Не переживай, я всё понимаю, — от жрицы раздаётся тихий смех, мягко ласкающий чувствительный слух генерала. — Я рада, что ты здесь. А то я привыкла к твоим визитам и без них начинать день весьма трудно.       Обладатель снова завилявшего хвоста тихо угукает, до сих пор нависая над спящей красавицей и вспоминая то, как Сангономия на несколько дней отлучалась на переговоры или же спешила на помощь к командирам и их разгромленным отрядам. В голове всплывают моменты, когда сам Горо уходил в походы и оглядывался на владения Её Превосходительства с надеждами, что ещё вернётся сюда и вновь навестит её утром.       Вновь смутится от всей той нежности, в которую Кокоми заставляет нырять с головой, вновь привыкнет к неформальному общению, вновь поцелует её кисть и коснётся волос. И, конечно, вновь полежит на её коленях и насладиться покоем, будто нет никакой борьбы против сёгуна. — Мне и самому трудно. Поэтому я здесь, — говорит Горо, а потом ощущает, как пальцы, которые хочется расцеловывать, с загривка поднимаются выше, к ушам. Если она коснётся их, то он точно здесь задержится.       Поэтому Горо борется с желанием поддаться и говорит, напоминая: — Прости, но я не могу задерживаться и... — Да, конечно! — Кокоми, забывшись до этого, отпускает чужую шею и с улыбкой говорит: — Извини, просто с тобой слишком тяжко расставаться. — Но я ведь всё ещё тут, — Горо сам улыбается и подаёт руку. Кокоми, убрав с ног одеяло, опускает их на пол и принимает помощь в том, чтобы встать и расстаться с мягкой постелью. Генерал не отпускает женскую кисть и ведёт за неё свою госпожу к туалетному столику. — Я принёс воду, — он указывает на глубокий таз с чистой водой, которой Сангономия умывается и, обмокая лицо полотенцем, садится на стул. Всё ощущается как в первый раз, что для него, что для неё. Она теперь сидит вся напряжённая, стоит ему только-только коснуться её распущенных волос своими чуть дрожащими руками, чтобы убрать их с плеч за спину. И когда гребень в первый раз проходится по прядям цвета лососевой чешуи, Кокоми прикрывает глаза и улыбается, ведь Горо особенно осторожен и нежен в этот момент.       Тогда, когда она лишилась помощи прислуги и когда вошёл без разрешения генерал, он помог сделать изумительную причёску. Именно в этот день Сангономия почувствовала себя плохим лидером, не знающим о всех талантах приближённого, и в то же время счастливой девушкой, впервые влюбившейся в кого-то.       Затем каким-то образом это повторилось. Стало предсказуемым, но не менее приятным началом дня. Вся это цикличность оборвалась затянувшимся поцелуем в руку госпожи. И по своим смущённым лицам они прочли в друг друге взаимность.       Прошло довольно много времени, Кокоми узнала Горо намного лучше, как и он её, а вместе с тем чувства стали сильнее. И они проявляются не только в словах, но и в самых тёплых объятьях, а также мимолётных поцелуях. Этого всего вполне достаточно, чтобы утро прошло великолепно и не стал разочаровывать тот факт, что дневные встречи у них проходят не как у Горо и Кокоми, а как у генерала и лидера Сопротивления. — Знаешь, — Кокоми выбирается из приятных воспоминаний, пока её длинные волосы всё ещё расчёсывают, начиная с голубых кончиков. Ухо Горо поворачивается на голос жрицы, пока та продолжает: — Твоей семье очень повезло с тобой. Особенно сестричкам, раз уж ты мастер в причёсках. — Да, возможно, — скромничает в ответ генерал, продолжая расчёсывать волосы и ощущать, как их аромат касается его лица, даруя спокойствие. Но всё же, он перестаёт улыбаться, что замечает в отражении зеркала Сангономия. — Ты скучаешь по ним, верно?       Горо дёргается и думает, не испортил ли ей утро своим выражением лица. Но она всегда говорила, что любой рассвет в компании с ним прекрасен. И словам Её Превосходительства нужно верить. — Да. Но я скорее переживаю за их моральное состояние. Им известно о том, что я в Сопротивлении. И что моя жизнь постоянно подвергается риску... — Этой войне когда-нибудь настанет конец, — Кокоми и сама вздыхает. — И я уверена, что мы не проиграем. Тогда ты сможешь вернуть свою семью из Сумеру домой. — И мы... Мы начнём встречаться не только утром? — Конечно.       Горо подносит одну из прядей к своему лицу и целует её, вдыхая аромат и позволяя мечтам охватить его разум. Прекрасным и сладким мечтам. Таким же, как сама госпожа.       Как жаль, что нет возможности уверенно попросить Кокоми браться за руки не только в её спальне. Как бы Горо не любил свою армию, как бы не был уверен в их преданности, он всё ещё не может предугадать их реакцию на связь между генералом и лидером. К тому же, солдатам нужно думать о борьбе, а не о том, какие отношения между военачальниками.       Горо готов бороться за то, чтобы все жители вернулись в родные дома, чтобы никто не прятал Глаз Бога, чтобы увидеть собственную семью, чтобы здесь, в месте, где он родился, жилось спокойно. И он также готов бороться за счастливую жизнь с Кокоми. Ради этого стоит рисковать собственной шкурой и рваться в любой бой, как бы не были низки шансы победить.       Потому что невыносимо забывать черты лица собственной матери и невыносимо упиваться любовью госпожи только утром. — Горо? — Кокоми оборачивается, смотря через плечо на застывшего генерала. Тот дёргается, а после снова чуть краснеет, потому что, оказывается, унёсся в свои мысли и так не оторвал губ от длинных волос. — Прости, задумался, — возвращается к работе с гребнем. — О чём? — О нашем будущем, — Горо понимает, что скрывать это от внимательной Кокоми нет смысла. Он и не хочет утаивать свои переживания, потому что она, как и Кадзуха, очень близка его сердцу.       Сангономия только улыбается на это, вновь прикрывая глаза, пока мужские пальцы прекращают расчёсывать её волосы и принимаются за саму причёску. Кокоми уже машинально подаёт резинки, пока из её прядей искусно плетут бант. Когда Горо убирает некоторые локоны вперёд, он нарочно касается линии челюсти госпожи, ведёт большим пальцем по щеке и довольствуется прелестной улыбкой возлюбленной в отражении зеркала.       Кокоми подаёт заколку с украшением в виде плавников, после чего генерал закрепляет её под бантом из волос и обходит жрицу, поправляя её чёлку. А жрица смело смотрит в его глаза, вновь чуть смущая, из-за чего тихо хихикает и вдруг спрашивает, поправляя лямку спальной рубахи: — Помнишь, я спрашивала у тебя хороший ли я лидер?       Горо вздрагивает, вспоминая тот вечер, когда он вместе с ней возглавил собрание всех командиров для анализа их отчётов. Сангономия что утром, что на этой встрече была будто в прострации, а потом, когда он провожал её до кабинета, задала этот весьма неожиданный вопрос. У Горо тогда сердце вместе с хвостом замерло, потому что он не задумывался       Может ли в себе как-то сомневаться Её Превосходительство?       У жрицы каждый шаг, слово и жест полны уверенности в себе и завтрашнем дне. Она прекрасно скрывала то, что была атакована удручёнными мыслями. — Помню, — Горо хмурится, его хвост опускается, потому что тогда он чуть не повысил на госпожу голос, поразившись тем, насколько неправильного мнения она о себе. И ему казалось, что тема разговора закрыта, ведь тогда он собрался с мыслями и спокойно привёл аргументы, указывая на спокойный Ватацуми и солдат, что желают идти за Сангономией в самое пекло. Да что уж там, сам генерал Сопротивления готов собой жертвовать, ведь долг оберегать Кокоми сравним с защитой светлого будущего Инадзумы. — Неужели я тебя не переубедил? — Горо опускается на колени и берёт Кокоми за руку, накрывая её своими ладонями, облачёнными в перчатки. Смотрит снизу-вверх и не понимает, почему госпожа снова улыбается. — Нет-нет, наоборот, — качает головой и наклоняется к нему, высвобождая свою руку и беря того за щёки, чтобы притянуть за лицо к себе и соприкоснуться лбами. — Я явно не ужасный лидер, раз уж в генералы назначен такой невероятный мужчина.       Горо, всё ещё сидя на коленях, распахивает глаза и краснеет, пока его хвост елозит по полу, лопая только появляющиеся пузыри. — Из-за того случая, когда я уснула в кабинете, а ты меня "отругал", я засомневалась в своей идеальности. Но благодаря тебе же я вернула себе уверенность... — Я так счастлив сейчас, — шёпотом говорит Горо, пока Кокоми трётся своим носом об его. Он опускает голову, укладываясь лбом на её колено и говоря без промедлений: — Такой госпоже, как ты, я готов прислуживать до конца своих дней.       Кокоми запускает руку в его волосы и всё же касается уха. Горо тут же выпрямляется, уворачиваясь от озорных пальчиков и тихо заскулив, потому что сама Природа просится приластиться к руке. Но нет, долг зовёт, генерал тут задерживается, а Похитители сокровищ явно ждать его не будут.       И Кадзуха явно того же мнения, раз уж стучит по двери и на голос Кокоми называет своё имя. Только этому самураю известно об утренней традиции Горо, а сама жрица не против, потому что прекрасно знает о том, что друг её возлюбленного умеет хранить секреты. — Мне пора, — Горо встаёт на ноги, а Кокоми поднимается следом, беря его за локоть и тихо прося: — Подожди, пожалуйста. Есть одно предложение, — она отчего-то отводит взгляд куда-то в сторону. Горо выжидающе смотрит на жрицу, вновь беря за руку и понимая, что это последний раз за сегодня, когда он её касается. — Да? — Сможешь ли ты заглянуть ко мне перед сном? И, — снова улыбается и приподнимается на носочки, чтобы сказать на ухо, дёргающееся в её сторону: — Остаться до утра?..       Горо покидает спальню и его лицо такое же красное, как глаза его друга, спокойно выжидающего у стены в коридоре. — Только... Только без вопросов, ладно? — генерал быстрым шагом направляется к выходу, а Каэдэхара чуть улыбается, когда видит его хвост, виляющий без остановки настолько сильно, что бьёт по ногам.       Этот поход обещает быть интересным, потому что Горо тот ещё любитель поделиться с Кадзухой чем-то сокровенным.