***
Под конец месяца Мишка сходится с Катюхой. Падкой на эссу и стрёмные свиданки Лебядкиной друг нравится до глупой улыбочки, старательно накрученных волос и шпилек выше среднего. Вместе одноклассники выглядят до одури влюблёнными. Садятся исключительно за одну парту, по-тупому держатся за ручки и шепчутся, заставляя Макса с соседнего ряда выразительно закатывать глаза. Рядом с «девушкой мечты» Мишка хихикает, как первоклассник, увидевший на школьной парте нацарапанную письку. До чего мерзотное зрелище… Катька таскается с ними везде. Ни покурить, ни поугорать, ни дрочку пообсуждать, пусть Мишка не стесняется проявлять при ней свою истинную личину матёрого сапожника. Макс вести себя как раньше не может, особенно когда вспоминает Катины ладони, забиравшиеся под кофту, и ногти, вцепившиеся в кожу. В том страстном поцелуе доминировал далеко не он. Кто ж знал, что Мишке нравится подобное. Заверял ведь, мол, братву на сиськи не меняю, брат за брата за основу взято и бла-бла-бла. Балабол. По крайней мере, хоть у кого-то стабилизировался график ебли. Катька — горячая штучка. Только при Максе она три раза не стеснялась хватать Мишку за член и сжимать, коварно хихикая. А что она творит наедине — завидно представить. То-то друг каждый день ходит, как обдолбанный, и мечтательно щурится, а карман в рюкзаке у него забит квадратиками презиков. Больше всего задевает, что Миха, обретя секс и ванильные «доброе утро», не забывает регулярно троллить самого Макса. Прекрасно понимает, что с его репутацией перспектив практически никаких. Последние серые мыши и те в курсе, что большой любви, серенад под окнами и букетов роз от Максима Кольцова ждать не стоит. В их возрасте пока теплится надежда отыскать большую любовь до конца жизни, поэтому Макс со своими подкатами, бутылкой вина за двести пятьдесят рублей и пачкой Филип Мориса идёт нахер. Мозг от недотраха едет набекрень, член поднимается от одной только мысли о близости. Весна с любовными поползновениями от активизирующихся одноклассников и подавно не способствует здравому подходу к ситуации. Девственником Макс, само собой, не является, однако к выбору партнёрш подходит с большой ответственностью. С ровесницами из лицея не складывается. В последний момент внутри пробуждается, чтоб её, совесть, и бубнит, типа, негоже использовать, раз не хочется дальнейшего развития. И так с каждой. Никто не привлекает Макса для построения серьёзных отношений, голос совести стабильно заглушает всепоглощающее желание поебаться. Строя теории, Мишка угорает, якобы Макс любовных романов для домохозяек перечитал. Справедливо. Сам Макс призрачно подозревает, что с ним такое и почему не получается по-человечески трахаться, но в себе не копается. Опасается выбрести на осознание, что по-прежнему неровно дышит к бывшей. С ней как раз было по любви и страсти. — Эй, Дениска, занимаемся сегодня? — Макс, хлюпая кроссовками по талому снегу, нагоняет Титова у ворот. Растерянно обернувшись, тот передёргивает плечами и вцепляется покрасневшими пальцами в лямки рюкзака. Качает головой: — Перенесём на другой день, ок? — Ты второй раз подряд переносишь! — негодует Макс. — Завтра контрольная, как я писать должен? Твоё сочинение на пятницу, между прочим, давно готово и ждёт своего часа. Раздосадовано пнув придорожную грязь, Титов вздыхает и задирает голову. Смотрит с прищуром на солнце, горящее на безоблачном весеннем небе. Он без шапки, прохладный ветер треплет отросшие пряди. Видно, что они у Титова когда-то были по-пидорски мелированы. Макс помнит, когда: в девятом классе. Его все пацаны в лицо оборжали и Кольцов числился одним из первых. Гордый до жопы Дениска сделал вид, что он выше всяких дураков (пусть и не по росту), а потому принципиально не стал перекрашиваться. Зато девчонкам решительность понравилась, Титова они поддержали и единогласно послали «идиотов, несмыслящих в моде». — Блять, ладно, идём ко мне сейчас. — Я не могу, — на самом деле, Максу банально хочется отдохнуть. Сегодня и так семь уроков отсидеть пришлось. — Тогда в другой раз, — Денис флегматично жмёт плечами, не выглядя опечаленным. Зараза хитрая. — Пошли, — вздыхает. — Посмотрю хоть, где и как живёт наша звёздочка. — Обычно живёт. Как все, — стреляется убийственным взглядом. Титов обидчивый и злопамятный. Недавно ни с того, ни с сего припомнил, как Макс в седьмом классе случайно его компотом облил и не извинился. Макс отмолчался. Вовсе не случайно это было, а потому, что Дэн умничал на русском и перетягивал всё внимание Анечки на себя, такого хорошего и замечательного. Макс, между прочим, в тот день тему назубок выучил и планировал блистать звездой. Он, как выяснилось, всякую хуйню тоже просто так не забывает. — Что с тобой творится в последнее время? — заметив глубокую лужу, Макс хватает Дениса за локоть и утягивает в сторону, не давая влезть в воду своими стильными белыми ботинками. — Сестра вернулась домой. Такая… стерва стала. Я хз, как с ней общаться. Мы три года не разговаривали нормально, — тот на своеобразную заботу не обращает никакого внимания. Лужу перепрыгивает легко и, едва не поскользнувшись, всё-таки оступается, вмазавшись в неё с размаху. Хоть жопой не рухнул. Макс хохочет, с ехидством слушая тираду ругательств. — Не знал, что у тебя есть сестра, — проржавшись, тоже решается стянуть шапку. Лохматит вспотевшие кудри. По-весеннему пригревает солнышко. Денис смотрит исподлобья. Видно, прикидывает, рассказывать или нет. Макс лучисто улыбается. Общаются они лучше, чем в первое убогое занятие, но всё равно недостаточно, чтобы зваться друзьями. Главное, что точки соприкосновения имеются, а там разберёмся — говорит себе Макс. Он давно не тупенький семиклассник, чтобы за волосы и рост гнобить. Титов по-прежнему подбешивает, особенно, когда занудствует и отчитывает за баллы по самостоятельным, но теперь как-то терпимо, что ли. Тем более, ему нравятся Максовы шутки. Почти никогда в открытую не ржёт, конспиратор хренов, а уголки губ всё равно предательски подрагивают, выдавая с потрохами. Макс в такие моменты чувствует необъяснимую гордость и прилив сил. Хочется шутить ещё и ещё. — Отец блядовал жутко. Мама его в очередной раз поймала, не выдержала и подала на развод. Они ругались очень сильно. Он её бил периодически, да и до сих пор… — Денис прикусывает язык и опускает голову, — Арина мелкая была, не могла на это смотреть. Собрала вещички, деловая колбаса, и уехала в деревню. Три года там жила, пока бабка не померла. Пришлось вернуться. — А сколько ей? — Пятнадцать скоро. Восьмой класс. Трудный возраст. Макс согласно кивает. Он помнит себя в четырнадцать — та ещё жесть. Из дома сбегал, палёную водку с Мишкой прихлёбывал, сигареты у родичей воровал. Его потом за уши и волосы по всей квартире таскали и заставляли по пачке выкуривать, чтобы отучить. Бить не били, но орали и наказывали на регулярной основе. Макс только к шестнадцати в себя пришёл и утихомирился более-менее, но курить не бросил. Сколько седых волос прибавилось родителям — загадка, которая пусть таковой и остаётся. Максу честное слово совестно за своё тупое пиздючное поведение. Квартира у семейства Титовых в ЖК, до которого приходится добираться на метро. На лифте в молчании доезжают до нужного этажа, дверь открывает та самая Арина. Макс едва удерживается, чтобы пошло не присвистнуть. Нет, он, конечно, знал, что дети нынче рано взрослеют и обретают плавные эротические черты, но чтоб настолько… Ей точно четырнадцать? Восьмиклассница хрупкая, невысокая, с закрученными в улитки волосами и тёмно подведёнными глазами. На ней короткий топ и джинсовые шорты, едва прикрывающие ягодицы. Денис, заметив чужую ошарашенность, цыкает под нос: — Опять разоделась, как… — Шлюха? — с готовностью подсказывает Арина, мило улыбаясь. Макс, скидывая кроссы, всё-таки присвистывает. — Я в окно видела, что вы подходите. А это кто? Приходит осознание, что она специально быстренько переоделась, желая позлить брата. И правда — стерва малолетняя. Это даже восхищает. — Одноклассник, — буркает Денис, нервно засовывая куртку в гардероб. — будем у меня заниматься, не мешайся. — Имя есть у одноклассника? — Арина прислоняется плечом к стене и складывает руки на плоской груди. — Максим Кольцов, — он пожимает узкую мягкую ладонь и оказывается насильно втолкнут в комнату. Дверь оглушающе хлопает. — Ты чё бесоёбишь? — потирает плечо. — Ей четырнадцать! — Денис туда-обратно проходится вдоль кровати, достаёт сигареты и швыряет рюкзак на пол. Учебники и пенал возмущённо гремят. Психовано распахнув тёмные шторы, впускает солнечные лучи и настежь открывает окно. Закуривает, пусть и дымил пару минут назад. Чего завёлся — непонятно, хотя Макс догадывается. И ему искренне смешно. — Вообще-то скоро пятнадцать, сам говорил, — он усаживается на кровать. Она у Титова большая, с жёстким эластичным матрасом. Будь Макс в гостях у Мишки, сразу бы рухнул спиной и раскинул руки: слишком утомился за бесконечный учебный день. Две физики — охренеть можно! Спать-то как хочется… кошмар… — Кольцов, ты охуел? Она ребёнок, — выкинув бычок, Денис забирается с противоположной стороны, ползёт к стене и укладывается на бок, поджимая ноги и прикрывая глаза. Устал не меньше, значит. Дрочилам тяжелее, чем хорошистам и тем более неприхотливым троечникам. — А может, я люблю помладше? Лолиток, — не теряя времени, Макс с неохотой достаёт учебник и тетрадку. Голова побаливает. Алгеброй хочется заниматься в последнюю очередь. — Ой, иди в пизду, — отмахивается Денис. — Предупреждаю: если сунешься к ней, я твои яйца на руку намотаю и оторву. Или местным бомжам заплачу, чтобы изнасиловали тебя. — Фу, блять, фу, нахуй, — Макс кривится, — какое у тебя богатое воображение. Инквизиция отдыхает! Аришка если и будет ему нужна, то явно не сейчас, а через годик-другой, лет так в семнадцать хотя бы, но Титова подразнить — святое дело. Не получилось — считай, день зря прошёл, а зачем Максу оно надо? Есть в нём немного от энергетического вампира. Алгеброй в итоге занимаются от силы часа два. Макс тупит страшно, даже больше обычного, чем выводит на агрессию своего не самого терпеливого учителя. Считает с ошибками, периодически путаясь в таблице умножения, криво-косо меняет числа местами, тормозит на условиях задач и еле держит глаза открытыми. Денис выходит из себя, когда третий раз в пустоту объясняет бесячие логарифмы, а Макс, в свою очередь, делает одну и ту же ошибку. Психанув, Титов отвешивает кудрявой голове нешуточный подзатыльник, от которого Макс чудом не бьётся носом об стол. Ошалело отодвинувшись, пялится, пытаясь осознать случившееся. — Чего сразу драться? — выходит как-то жалко и обижено. Наверное потому, что Максу правда обидно. — Будто ты не устал! Я ещё и голодный. Ты-то в столовку сгонял… Самого Макса библиотекарша припахала таскать учебники для начальных классов. Всё, что он успел тогда — перевести дух и выкурить сигаретку. Потом по новой: уроки, конспекты, опухшая от количества инфы голова. Ещё и бьют по ней всякие умники-хуюмники! Денис вздыхает и, захлопнув учебник, откидывается на спинку стула. — На сегодня хватит. Закажу пиццу, всё равно жрать нечего. — Никто не готовит у вас? — заслышав манящее слово «пицца», Макс моментально сменяет гнев на милость. У него дома солянка, которую он терпеть не может, но мама всё равно упорно продолжает её варить, потому что отцу нравится. Приходится либо самому кулинарить, преодолевая леность, либо через силу давиться. А пицца… пицца это хорошо. — Родители постоянно на работе, Арина готовить не умеет, — Денис тыкает что-то в телефоне. — Мама деньги переводит на карту, мы заказываем из ресторанов, — открывает приложение местной пиццерии. — Какую хочешь? — Пепперони давай. Её все любят. — И гавайскую тогда. — Гавайскую? — охает Макс. — С ананасами которая? Извращенец! — На неё вкусно зефир положить. Маршмэллоу, например, — делает контрольный в голову Титов. — Не подходи ко мне после этого. Я тебя боюсь. Подтверждая заказ, Денис искренне смеётся и кидает в него карандашом. Макс невольно засматривается на его открытое улыбающееся лицо. Кожа бледная, круги под глазами, будто не спит толком, скулы выпирают нездорово. Что он, что Арина — безумно худые. Семейное у них, что ли? Или едят раз через раз? Максу больше верится во второй вариант. Для него стало открытием, что курит Денис по две-три сиги в один заход, причём выбегает за территорию лицея, а не за стенкой, как остальные. Хороший мальчик. По крайней мере, если верить первому обманчивому впечатлению. Макс бок о бок с ним столько лет учился и ничего не знал. А Дениска, оказывается, пиццу с ананасами жрёт и зефиром закусывает. Ну, чудной! Или, называя вещи своими именами, припизднутый на башку свою программистскую. Максу нравится. Он сам себя нормальным не считает. Класса с шестого, когда на спор шлёпнул по заднице толстую ОБЖшницу. Сколько ору было… Из двух коробок Денис утаскивает на тарелку несколько кусочков, чтобы отнести сестре, зависающей под музыку в гостиной. Помимо колы возвращается с открытым пакетом маршмэллоу и, показательно не замечая чужого шока, укладывает пухлые зефирки на своё ананасовое безумие. Откусывает половину и жуёт, зажмурившись от наслаждения. Неужто настолько вкусно? — Как ты это ешь? — отложив пепперони, задаётся главным вопросом вечера Макс. Он всякое повидал: и Мишку, заедающего в столовке борщ сладким кренделем, и двоюродную сестру, обожающую солить арбуз, но пицца с ананасами и зефиром… в голове не укладывается при всём желании. — Это вкусно, — Титов усмехается. — Хочешь попробовать? — Не уверен, что готов зайти сегодня настолько далеко. — Да ладно, я ж тебе не трахаться предлагаю. — Лучше б трахаться… — Чего? — давится колой Денис и поднимает задорный взгляд. — Ничего, — вместо того, чтобы положить зефир на новый кусочек из коробки, Макс перехватывает чужую руку, сжимающую надкусанный треугольничек, и подносит к себе. С опаской кусает, чувствуя, как под бледной тонкой кожей бьётся торопливый живой пульс. Денис смотрит немигающе, руку не вырывает, облизывает сладкие от колы губы. Сочетание ингредиентов ебейшее. Макс кривит рожу, едва удерживаясь, чтобы не начать отплёвываться. Жирные кусочки курицы смешиваются с прохладным ананасом и подтаявшим зефиром, тянущимся на зубах. К подобным гастрономическим извращениям Макса не готовил даже Тайланд с легендарными запечёнными тараканами. Он отпивает побольше газировки, стараясь приглушить разверзшийся на языке кошмар. Рецепторы в ахуе. Вкусовые сосочки, точнее. Как в рекламе. Кстати, она — тот ещё пиздец. Маркетологи хорошо дунули, всем бы такой забористой травы. — Чё, совсем никак, да? — ржёт этот изврат. — Скажу честно: такое надо закусывать таблетками от поноса. — Мне нет. Бывалый, — Титов как ни в чём не бывало организовывает себе второй сладко-жирный кусок. — А мне да! — Удачи добежать до дома. — Херушки. Специально здесь останусь. Угорая над всякой ерундой, доедают пиццу и разваливаются на кровати. Живот у Макса приятно переполнен, идти домой не хочется — всего-то шесть вечера, чего там делать? А здесь? Дальше заниматься алгеброй? Ну уж нет. Будто других развлечений не найдётся. В режиме ожидания, он поворачивается к Денису, склонившемуся к его плечу, и улавливает тихое сопение, какое обычно бывает, когда человек погружается в сон. Титов лежит рядышком, можно рассмотреть мелированные светлые прядки, гармонично мешающимися с его естественными, и уловить лёгкий, порядком выветрившийся парфюм. Сладковатые цветочные духи. Титов пацан пацаном, вон, как нахуй Макса шлёт, а пахнет от него, как от девушки, и волосы эти крашеные, да и комната… переполнена нежными оттенками, пастельными всякими. Обои светло-голубые, покрывало то ли лиловое, то ли сиреневое — хуй разберёшь без художественных познаний. Как в Денисе всё это гармонирует, складываясь в один противоречивый образ? Не бесит больше, но озадачивает сильно. Хочется понять. Прочувствовать. Как-то много он в последнее время о Титове думает. Перед сном и то вспоминает, а на днях и вовсе нонсенс приключился. Макс, ограничившись воображением, дрочил как ни в чём не бывало, когда перед поплывшим от перевозбуждения взором сам по себе оформился образ Титова, сосредоточенно обсасывающего колпачок, нацепленный на ручку. Особенно сильно мозг фокусировался на тонких влажных губах с микротрещинками. Что это были за игры разума — хер поймёшь, но кончил Макс с небывалым наслаждением, в последние секунды представляя, будто эти самые губы посасывают не колпачок, а головку его члена. Обычно, удовлетворяя себя, он воображал сиськи. Побольше сисек. Желательно, блестящих от массажного масла. Такой у него фетиш. И тут на тебе. Губы одноклассника на члене. Ну, по крайней мере, не Мишкины. Уже не всё потеряно, а то совсем плохо было бы. Титов неспроста на девку смахивает, может, поэтому Макса клинит? Проверяя свои подозрения, он аккуратно, стараясь не создавать лишнего шума, съезжает, чтобы оказаться к Денису лицом к лицу. Надо же, задремала, красавица. Значит, можно сделать так. Макс проводит большим пальцем по его впалой щеке. Кожа мягкая, щетина еле заметно ощущается. И так. Спускается вниз и очерчивает злосчастные приоткрытые губы. Они у Титова необычные, интересные. Вроде тонкие, но правильные. Верхняя — аккуратным сердечком, а нижняя ровненькая, немного оттопыренная. Неужто в детстве брекеты таскал? К счастью, Дениска не просыпается. Дёргается слегка и втягивает носом воздух. Опасаясь, что зайти всё может дальше, чем планировалось, Макс поворачивается спиной и тоже закрывает глаза, пытаясь абстрагироваться от собственных ощущений. Низ живота стягивает неуместным возбуждением. Хотя когда в его возрасте стоячий хуй в принципе был уместен? Дрёма накрывает постепенно и, балансируя на грани сна и реальности, Макс чувствует, как Денис прижимается к его спине, руку укладывая на пояс, придерживая. Возмущаться не хочется, тем более становится очень тепло и приятно. Этим же вечером добавившаяся в друзья Арина присылает одно единственное фото. Картина, достойная отдельного поста в «Подслушано» их лицея: он, безмятежно уснувший на вражеской территории, и Титов, прильнувший к спине и уместивший нос между лопаток, будто только так дрых полжизни. Макс подумывает скинуть Денису, чтобы вывести ситуацию в гомо-прикольчик, но сам себя одёргивает. Самое досадное, прекрасно знает, почему: Дениска ему всё-таки нравится.***
— Макс, я что-то не понял, в какой момент Титов в твои лучшие друзья заделался? — в голосе Миши звенит отчётливая обида вперемешку с непониманием. — Ходишь за ним, как привязанный. Хорошо портфель не таскаешь. Пока не таскаешь. — И не буду. Он сам в состоянии, — отвечает Макс, крутя меж пальцев сигарету. Не поджигает – Денис обещал подойти с минуты на минуту, чтобы они вместе вышли за территорию лицея. — Слушай, дружище, я понимаю, девчонки не дают, но это не значит, что нужно сразу на парней переключаться. Тем более, на Титова, — всплескивает руками Мишка. — В плане «тем более»? — Макс приподнимает бровь. — Я вот с ним пообщался и хочешь секрет? — наклоняется к уху и, понизив голос, шепчет: — Дэнчик получше всяких шлюшек. Мне с ним хорошо и спокойно. — А, то есть они шлюшки потому, что трахаются не с тобой? Заебись логика! — у Миши с Катей начался непростой период, поэтому он весь на нервах. Искрит от каждого слова. — Лучше быть гордым педиком, ага? — Угомонись, ага. Это шутка про девок. Ты с Катюхой мутишь и чё? Не больно счастлив, как погляжу, — Макс примирительно ударяет по поникшему плечу. — Каждому своё, Мих, каждому своё. — Хотя бы он тебе даёт? — друг обречённо прислоняется к стене и закуривает вторую. Макс отвечает загадочной улыбкой и пожатием плеч. Чего сразу «даёт-не даёт»? Вопрос времени. Хорошо, что он сейчас свою юность растрачивает, а не в каких-нибудь восьмидесятых. Что бы тогда Мишка ему сказал? А ничего, дал бы в нос с размаху и пшёл нах, пидарас дырявый. Наверно, Макс бы сам себя таким считал и ненавидел. Повесился бы от горя. Или сторчался. Денис в ветровке нараспашку и лёгкой шапочке выбегает через пару минут. Машет издалека, подзывая к себе. Быстренько распрощавшись с другом, Макс спешит навстречу и уводит подальше от посторонних глаз. У них прям у лицея две девятиэтажки углом стоят, образуя удачную арку, в которую мало кто суётся без надобности. Туда и уходят. Наклонившись, Макс чиркает зажигалкой, поджигая свою и Титову сигареты. Принюхивается. Пахнет дорогим табаком. Заметив повышенное внимание, Денис усмехается, подносит позолоченный фильтр к его губам и, не выпуская, даёт затянуться. — Пиздатые, Динь. Откуда у тебя такие? Опять у матери спиздил? — Макс без сожалений выкидывает свою недокуренную дешманскую и достаёт новую из протянутой пачки. В чём неоспоримый Денискин плюс, так это в его щедрости. Что-то имеется — обязательно предложит, а если отказаться, то насильно всунет. Не любит, когда приходится в одиночку воображать. Поэтому в последнее время всё, что его, становится автоматически Макса. — У неё целый блок, не заметит. — Хитрая Редиска. Не споря, Денис усмехается, принимаясь с восторгом рассказывать про мажорские сигареты. И фильтр-то у них полностью из древесного угля, и в обычных табачках не найдёшь такой роскоши, и матери персонально знакомая на дом привозит ежемесячно. Макс затягивается, кивает невпопад, в открытую пялясь на энергично шевелящиеся губы, мелькающий между ровными зубами язык, дёргающийся кадык, не прикрытый воротником рубашки, и тёмные глаза, напоминающие ночные лужицы с чистой дождевой водой. К Денису тянет, словно монетку к выставленному магниту. Хочется… столько всего хочется, что сил нет. И шапочка у него милая. — Ты чего залип? — выкинув бычок, улыбается Денис и непроизвольно касается ладонью его груди. Задерживается мимолётно, хочет отдёрнуть торопливо, но Макс перехватывает, слегка сжимая. — На тебя. — Подкатываешь опять? Найди себе кого-нибудь, — смотрит в сторону. — Нашёл, — Макс властно обхватывает его за талию и прижимает к себе. Дениска, испугавшись было, тут же упирается в плечи. Дёргается, но будто без особого энтузиазма. Просто потому, что надо подрыгаться для вида. — Если бы я знал, что в тебе притаился педик… — Не педик я, просто… «Именно тебя хочу» — остаётся непроизнесённым. Денис молчит. Задрал голову, смотрит прямо, покусывая губы. Дурная привычка. От него пахнет куревом и ставшими родными цветочными духами. На один приторный сладковатый запах стоит каменно, как ни с кем из девчонок не получалось. В смысле, на них тоже стояло, но по-другому. Хотелось присунуть поскорее и кончить на сиськи, утоляя животный инстинкт. Сейчас всё иначе. В первую очередь привлекает не факт физиологического процесса, а потребность быть именно с Денисом. Над ним или под ним — перестало иметь значение. Интересно, как ему хочется? Заебись, если всё же снизу, но тут уже не до выборов. Положив ладонь на гладкую впалую щёку, Макс закрывает глаза и, вжав Редиску в стену, медленно приближается. Сколько раз он воображал этот момент — не сосчитать. Сколько раз представлял дальнейшее развитие событий — безумию подобно. Если Денис разрешит, Макс прямо сейчас реализует один из сценариев, плотно обосновавшихся в голове. Денис не разрешает: в последний момент передумывает. Дёргается резко, вместо желанных губ подставляя щёку. Макс клюёт по-птичьи в скулу и непонимающе моргает. — В чём дело? — Не хочу здесь. С тобой не хочу, — Денис стряхивает его руки, словно брезгует, и отходит подальше. Макса на этом «с тобой не хочу» кроет такой болью и опустошением, что закричать хочется. А лучше — схватить Титова за шкирку, впечатать рожей в обосанную стенку и показать небо, блять, в алмазах. — Нихуя себе заявочка. То есть в прошлые выходные, когда сидел у меня на коленях и терся жопой, хотелось, а сейчас нет? — Я был пьян! — порозовев, возражает Денис. — Член стоял? Стоял. Забылись все «ах, потрогай меня, ох, подрочи мне», да? — Всё равно не подрочил… Макс окончательно взрывается: — Да потому, что я по-нормальному хотел! Поцеловать сначала, чтоб красиво было, прелюдии… Не хотел с тобой, как с какой-то шмарой! — Прям здесь бы прелюдии начал? — ядовито щурятся карие глаза. — Иди ты, сука выёбистая! — Макс понимает, что перегибает, но остановиться уже не может. Настолько обидно и больно от отказа ему никогда в жизни не было. — Да кому ты сдался, девственник несчастный! — Уж явно не тебе! Сам пиздуй, куда хочешь и к кому хочешь! Мне похер! — Вот и договорились, — сплюнув, Макс резко разворачивается и, оставляя Дениса за спиной, почти выбегает из арки. На физике садится с Мишкой, бросив рюкзак под ноги. Друг с утреца до расцарапанной хари разругался со своей половинкой. Прямо как сам Макс. И Титов, сука такая, знать не знает, насколько врос, вплавился в сердечко. Будет жечься там, регулярно напоминая о себе и разъедая, как капля кислоты. Шрамы кровоточащие оставлять. Злость не в полной мере улеглась, а всё равно больно-больно ото всех этих безрадостных мыслей. Мишка настороженно косится в его сторону, помалкивая. Правильно делает. Одно неверное слово и к царапинам от ногтей добавится фингал под глазом. Титов на урок неприлично опаздывает, зато когда, наконец, заявляется, умудряется не вписаться в поворот, снести пустую парту и растянуться на грязном полу. Класс сдерживает смешки, смотря то на него, то на физичку. Причитая, она подкатывается и помогает подняться. Охает в неверии: — Денис, вы пьяны?! Максу даже интересно, где и, самое главное, каким образом он успел налакаться до состояния полного нестояния. Денис бормочет что-то невразумительное, вырывает локоть и, пошатываясь, выходит из кабинета, оставляя за собой флёр от сигарет и спирта. Визита с родичами к директору ему не избежать. Макс уже догадывается, какой будет главная сплетня предстоящей недели. Мальчик-одуванчик Денис Титов набухался спиртягой в обеденный перерыв! И это после его «подвигов» на Катиной тусовке. Если бы Макс стал главным редактором школьной газеты, как когда-то хотел, то обязательно бы написал обо всём в мельчайших деталях. Такая он сволочь, зато хитровыдуманная. Арина зовёт гулять этим же вечером. Поначалу Макс уверенно набирает отказ и почти отправляет сообщение, но в последний момент задумывается. Титова вывести на эмоции хочется страшно, а ради такой цели, как известно, не влом и с малолеткой на подобие свиданки сходить. Только ей Макс вино и сигареты предлагать не будет. Арина появляется с опозданием. На ней стильная джинсовая курточка, чёрный топ и брюки с высокой посадкой. Огонь-девчонка растёт. Макс, занятый мыслями о другом, по привычке отвешивает парочку комплиментов и предлагает взяться под руку. Аринка не отказывает. В итоге половину прогулки они, болтая ни о чём, шатаются по округе, а к восьми вечера девчонка затаскивает его в кафе. Стайку школьниц, окупировавших два столика, Макс замечает издалека. Мило улыбаясь, Арина машет им ручкой и, не выпуская Макса из стальной хватки, занимает с ним место неподалёку. Закинув ногу на ногу, по-деловому берёт меню и поглядывает исподлобья густо накрашенными глазами, похожими на Денискины, но какими-то совсем хитрющими и бесстыжими. Видать, недурно её жизнь в захолустье помотала. — Что это было? — спрашивает Макс, внутренне догадываясь, что стал пешкой в глупой девчачьей игре. — Набиваю себе авторитет, — Арина выбирает зелёный чай и тортик. — Эти курицы думают, что могут сплетничать и смеяться из-за того, что я из деревни приехала, да ещё и без парня. Дуры. — Не поспоришь, — Макс лениво размешивает сахар в своём капучино. Честно говоря, похер, что там про него и Аринку подумают какие-то девки. — Брат знает, что ты со мной гуляешь? — А что? Хочешь, чтобы ревновал? — догадливая. Другого от Титовской породы ждать не следует. Все они прозорливые и видят наперёд. — Ему полезно будет. — То-то я думаю он сегодня злой, как чёрт. Пришёл, наорал, что я тарелку не помыла, и закрылся в комнате. Целый день слушает Земфиру и в подушку плачется, — хихикая, с готовностью отчитывается Арина. — Тебе его совсем-совсем не жаль? — удивляется Макс. Он сам злится. Сильно злится, но доводить Дениса до слёз... этого Максу никогда не хотелось. Всего-то на чувствах поиграться. Пусть осознает, кого рискует потерять! Неужели правда плачет? — Зачем его жалеть? Ты поверил? — Арина хохочет, утирая выступившие слёзы и слегка потёкшую тушь. — Ни черта он не плачет! Полвечера по телефону трепался, а в пятницу на вписку собирается. Всё замечательно. Ты правда думаешь, что он слушает Земфиру? Совсем дурак, что ли? — К кому на вписку? — хмурится Макс, быстро растеряв всю жалость. Ему, значит, плохо, в груди всё давит, а этот сказочный долбоёб опять бухать собрался, будто прошлых выходных, да инцидента на физике мало! Арина отламывает небольшой кусочек чизкейка и кладёт в рот. Неторопливо обсасывает ложку. Внатуре, Лолитка. Макс от её эро-представления глаза закатывает до потолка и треплет в нервном жесте волосы. Если бы Дениска грустно сидел дома и вздыхал умирающим лебедем, Макс бы прямо сейчас ломанулся к нему мириться и разговаривать, решать их общую проблему. Больше не хочется. У Титова, оказывается, тусняк через два дня планируется. Есть настроение, значит. Не больно, значит. — Не знаю, к кому именно, но знаю, куда. Подслушала, когда он адрес уточнял, и записала всё, — Арина выразительно постукивает ногтем по корпусу телефона. Больше ничегошеньки говорить не хочет, эксклюзивную инфу не даёт. Макс раздосадовано притоптывает ногой. Что ж за день сегодня такой?! Со всеми ругаться приходится. — Ладно, окей, что ты хочешь? Мне нужен этот ебучий адрес. — Зачем? Поедешь его из-под блядей вытаскивать? Хотя… зная нашего Дениску… он, скорее, на первый попавшийся член запрыгнет, — Арина его подвешенным состоянием наслаждается, смакует помаленьку, пробует. Очень хитрая и опасная женщина из неё растёт. — Дай. Грёбаный. Адрес. — Сначала сделай кое-что, — скашивает взгляд в сторону. — Они все пялятся сюда, ждут. Поцелуй меня. — Что?! Ты… малолетняя… — Просто сделай это, иначе… впрочем, ты понял. Макс сжимает кулаки и приподнимается. Быстрее начнёт, быстрее получит заветные данные. Наклоняется, как в замедленной съёмке, и прижимается губами к гладкой девичьей щеке. Секунда, другая. Проклятые цветочные духи. У них один парфюм на всю семью что ли? Макс собирается отстраниться, но Арина вцепляется пальцами в его волосы и удерживает в прежнем положении. Откуда столько силы?! Макс в ужасе отшатывается и падает на диванчик. Его слегка потряхивает, на сердце делается совсем гадко, будто озверевшие кошки скребутся и орут. — С этого момента они все мне завидуют, — растягивает губы в полуулыбке-оскале Аринка. — Адрес. — Скину сообщением. Дома Макс втихую расчехляет родительскую заначку с подарочным коньяком и ужирается в сопли. Следующее, где он себя обнаруживает – над унитазом, скрючившимся в три погибели и извергающим часть желудка. В дверь не стучатся — по хардкору долбятся кулаком. От отца пизда, без вариантов. Об учёбе завтра не может идти и речи. Грёбаный Денис-факинг-Титов. Чтоб ты также на своей вписке упился и никто тебе, сука, волосы не держал.***
Неделю назад Катя, воспользовавшись командировкой отца (матери у неё нет), организовала в своей скромной двушке что-то вроде «тусовки для своих». Естественно, к середине праздника «своих» осталось с натяжкой половина от общего числа пьяных вусмерть подростков. Макса пригласили на правах друга Мишки, а он, в свою очередь, захватил вяло упирающегося Титова. Денис поначалу отнёсся скептически: не прельщала перспектива зависать среди накаченных алкашкой тел, но Макс со своим даром убеждения был неумолим. Ему идти без Титова не хотелось — заманчиво жглась возможность увидеть пьяненького, потерявшего контроль над собой Дениску. Максу казалось, что он будет милым и забавным. Ошибся, как выяснилось. Забавным Денис в самом деле был (лишь поначалу), но больше — абсолютно развязным, борзым и сумасшедшим. Чуть не подрался с двумя одиннадцатиклассниками, станцевал на столе, опрокинув несколько бутылок, и залпом выпил стакан водки с соком. В ванную комнату Макс, пошатываясь, утаскивал его на себе. Денис спотыкался о собственные ноги, вяло что-то бормотал, пихался и горячо дышал в ухо, заставляя волоски на затылке шевелиться, а пах тянуть. Захлопнув дверь, Макс толком не сообразил, как оказался сидящим на крышке унитаза. Зато Денис уверенно оседлал его колени и обнял за шею. Возвышаясь, зашептал в лицо: — Ма-акс, я тебе нравлюсь? Нравлюсь ведь? Хочешь меня? — и давай тереться задницей, будто хотел искру выдать и спалить всё в округе нахрен. — Диня, ты пьян. Слезай и поехали домой, не дури, — Макс обнял его за пояс и попытался аккуратно стащить, чтобы поставить на пол. В джинсах, предсказуемо, стало тесно. — У меня никого никогда не было, но ты можешь стать моим первым. Хочешь? — не теряя энтузиазма, Денис прижался грудной клеткой к его и влажно поцеловал за ухом. Прихватил губами одну из кудряшек, пожёвывая. Господи. — Хочу, но не здесь. Первый раз должен быть нормальным, в нормальном месте, — проведя ладонью по тонким спинным позвонкам, выпирающим через футболку, Макс обнял его покрепче и поцеловал в шею. Спихивать на пол было не лучшей идеей. Денис вцепился в него, запустил пятерню в волосы, чтобы причёску пожамкать и растрепать. — Я хочу сейчас, — капризно насупился и, перехватив Максову руку, положил себе на пах, придерживая, — может подрочишь? — толкнулся в ладонь. Макс шумно задышал, чувствуя налившийся жар и, кажется, влагу под тонкой тканью штанов. Вот что бывает, когда к тебе никто никогда не прикасается. Дениска у него, оказывается, сама невинность, девочка-целочка. От этого стало вдвойне жарко, будто к кратеру вулкана подошёл и заглянул внутрь. Денис откинул голову и сладко застонал, стоило Максу на пробу сжать бугорок. Блять, блять, блять. — Сука, Динь, не надо здесь, пожалуйста. Ко мне поехали хотя бы, я всё сделаю… Денис, напрочь игнорируя его слова, подцепил пуговку, дёрнул молнию и приспустил штаны. Накрыл Максову руку, настойчиво проводя по своему члену. На белье, там, где головка, стало совсем мокро. Терпко пахло сигаретами, алкоголем и общим возбуждением. — Макс, давай по-быстренькому, заебал. Думаешь, мне много надо? Полминуты и готов. Я тебе тоже подрочу… хорошо будет. Чувствуя, как последние крупицы выдержки уходят, будто через дырявое сито, Макс в считанные секунды стащил его штаны и сдёрнул трусы. У Дениски ровный член среднего размера с блестящей красноватой головкой. Вокруг выбрито, видно, что не накануне, а несколькими днями ранее. Зуд почти сошёл, но всё равно просматривался красноватыми точками. Макс сглотнул скопившуюся слюну. Первый раз его накрыло необузданное желание отсосать другому парню. Хотелось поцеловать внутреннюю сторону бёдер, чтобы потом прихватить головку и провести языком, собирая смазку, поиграться с уздечкой, параллельно перебирая небольшие яйца и касаясь губами лобка. Денису ведь даже не сосал никто, он знать не знает, какого это. И до кульминации он, получается, доходил только сам с собой. — Блять, Макс, давай уже, а, — поторапливая, Денис качнулся на его коленях. Стоящий колом член в подтверждение слов настойчиво дёрнулся. Вязкая капля предэякулята запачкала низ живота, оставляя тонкую ниточку. — Сейчас-сейчас, дай хоть поцеловать тебя, принцесса-Редиска, — Макс скользнул по скуле и задержался на краешке губ. Не мог он без прелюдий. В его понимании с партнёром надо сначала поцеловаться, подготовить его и хорошо возбудить. На данный момент лучше всего дела шли с последним пунктом. — Целуй. Денис почти нашёл его губы, почти прижался и коснулся языком, желая нетерпеливо пропустить в себя. Ручка двери судорожно задёргалась — выламывали с обратной стороны. Выругавшись, Макс механически прижал вздрогнувшего Дениса к себе, чувствуя, как тот раздосадовано застонал и всхлипнул приглушено. Кого, бля, принесло?! Чё, другого места нет?! За дверью слышалась возня и чьи-то мольбы дать немедленно отлить, а то пиздец Катькиному полу. Это было бы совсем плохо. Особенно, если Мишка прознает, по чьей вине бухие зассанцы не смогли пробиться к толчку. Поставив Дениса на ноги, Макс в два счёта натянул его трусы со штанами, придерживая эрекцию, помог застегнуться и даже ободряюще поцеловал в макушку. О собственном возбуждении пришлось забыть напрочь. Ровно до того момента, пока Дениска не прошёлся пальцами по его бедру и не надавил на молнию джинс. — Я не кончил, — посмотрел с обидой ребёнка, перед носом которого покрутили самый большой леденец в его жизни. — Кончишь дома, на кровати, как положено, — пообещал Макс, приглаживая его волосы в тщетной попытке придать покрасневшему лицу божеский вид. Несмотря на все старания, Денискино состояние красноречиво демонстрировало, чем они, мерзкие гомогеи, тут занимались. — Макс… — Всё, пошли, пока нам дверь не вынесли. Вывалившись из ванной, первое, что Макс услышал — претензии, какого хуя так долго, и красочное описание их, как последних сволочей и эгоистичных мразей, не дающих честному народу сходить по нужде. — Слепой? Не видишь, человеку плохо? Уже поблевать спокойно не дают! — схватил Дениса, стоящего позади, за запястье и потащил в коридор, подальше от чужих глаз. Надо вызвать такси и валить с этих блядок по домам — отсыпаться нормально. Ёпрст, он же Денису кончить обещал! Этот недоёбанный же не успокоится, пока своего не получит… По дороге домой Денис почти не приставал. В такси обнял за пояс, привалился к плечу головой и задремал, иногда беспокойно вздрагивая. В темноте салона, все пятнадцать минут езды, Макс методично гладил его по волосам, чесал за ухом и дышал в макушку. Таксист пробурчал что-то противное про распущенную педиковатую молодёжь, а Макс сделал вид, будто не услышал. Ни с кем конфликтовать ему не хотелось. Вместо того, чтобы передавать Дениса в руки сонных родителей, хотелось обнять его покрепче и завалиться спать до двенадцати дня.***
За вылаканный коньяк отец прописывает незабываемых пиздюлей и угрожает не брать в Дрезден уже не из-за алгебры, которую Макс, вообще-то, подтянул, а из-за проклёвывающегося алкоголизма. Мама, как полагается внимательной чуткой женщине, менее строга. Видит, с сыном что-то творится. Спрашивает даже, в кого влюбился и стоит ли она того. Признаться во всём Макс не решился бы даже под дулом пистолета. Остаётся молча принять таблетку от головы и вымученно, но благодарно улыбнуться. Мишка пишет на втором уроке, беспокоится, обещая передать домашку и сфоткать материал урока. Говорит, что Титов зависает с Сонечкой и ведёт себя, как ни в чём не бывало: выёбывается знаниями и тащит на геометрии полкласса, сидящих за партами сонными мухами. Максу не пишет и не звонит, потому что пофиг ему. Завтра как-никак на вписку собрался, зачем настроение портить? Найдёт себе там нового ёбыря, в толчке с ним закроется. Разрешит отсосать или сам опустится на колени, чтобы царапаться зубами, давиться, но упорно пытаться взять поглубже. Если у них закрутится, будет этот ёбырь пиццу с ананасами ему покупать, да картошку фри в мороженое макать, чтобы с рук кормить. Аринка скинула адрес, но тащиться за Титовым по вине ревнивого помешательства… он того заслуживает? Максу противно от себя и общей беспомощности, ничего не хочется сильнее, чем страдать и курить. Беситься и то не получается. Всё, выветрилась злость, одна голая боль внутри осталась. И давит, давит, давит. В пятницу Макс, не зная, чем себя отвлечь, вызывается помочь маме с приготовлением ужина. Сидит, мелко крошит картошку, когда телефон на столе заходится в вибрации. Макс переводит взгляд и замирает, почти рубанув себе по пальцам. — Мам, я сейчас быстренько отвечу и вернусь, — обещает, схватив смартфон грязной рукой. Торопливо сваливает к себе, щёлкает замком и принимает вызов. По ту сторону гремит музыка и звенят бутылки. Веселье в самом разгаре. Денис орёт в трубку, пытается что-то сказать, но Макс ни черта не разбирает. Орёт в ответ в отчаянных попытках перекричать музыку. Слышит, как Титов, ругаясь на все лады, пробует свалить подальше, но его в каждом углу настигают шум, гам, безудержный хохот и адские пляски. — Чё?! Дэн, нихуя не слышно! Выплюнув отчётливое «да бля», Денис выбегает на улицу. Хлопок двери и, наконец, почти блаженная тишина. Что там за тусовка полуглухих такая? Или уже таблеточки с травкой в ход пошли? Макс садится на кровать, прислоняется спиной к стене и поджимает ноги, готовясь внимать. Титов, судя по всему, благополучно накидался и собрался исповедоваться. А может, как в старые добрые слать нахуй. Этого блаженного иной раз хер разберёшь. — …поговорить. Приезжай сюда. — Говори по телефону, — Макс пока не считает себя тупой преданной собачонкой, готовой нестись «разговаривать» по первому зову. — Я вызову и оплачу такси. Это важно. Пожалуйста, Макс. Будь френдом. Макс вздыхает и качает головой. Нажимая на зелёную трубку, он отдавал себе отчёт, что рванёт туда. Не может не рвануть. Потому что зовёт не левый чел, которого послал и вернулся к своим делам. Как можно не поехать к Денису? Тем более, судя по голосу, в нём сейчас нуждаются. Это для Макса превыше всего. Даже гордости. Кратко объяснившись с матерью — отец, к счастью, пропадает в гараже — Макс запрыгивает в подъехавшее такси. Дорога занимает около часа — пригород, всё-таки. За это время Макс успевает несколько раз возненавидеть себя и почти попросить развернуться обратно, но переживания за Титова пересиливают всё на свете. Машина заезжает в коттеджный посёлок и останавливается рядом с одним из домов, похожих друг на друга, как бананы в связке. Такие обычно арендуют для масштабных вписок, рассчитанных на несколько десятков человек. На улице группками курят отдыхающие. Денис торчит обособленно: на лавочке, с бутылкой вина в одной руке и тлеющей сигаретой в другой. Плюхнувшись рядом, Макс забирает пойло и, не вникая в ситуацию, сходу делает несколько глотков. — Чей хоть праздник? — Знакомого моего – Серёги. Он со своими разработками грант выиграл. Макс издаёт глубокомысленное «ну, прикольно, да». Какой-то незнакомый Серёга с грантом числится в списке приоритетов последним пунктом. Он смотрит на Дениса. Тот поднимает взгляд и, круто развернувшись, как тогда, в туалете, забирается на колени. Не стесняется даже, когда неподалёку громко присвистывают. Зато Максу не по себе. Он ёрзает и, нахмурившись, пересаживает этого горе-любовника обратно на деревянную поверхность. Титов закусывает губу, низко опускает голову и — да сука?! — опять настойчиво лезет, отпихивая его руки. За спинами орут Стрыкало «мама, я гей, папа, я гей». Ой, бля, ой, нахуй, лучше бы сами помолчали, как в песне умный человек советует. Макс по наитию укладывает ладони на талию и считает выпирающие рёбра. Ещё бы Дениску не развозило, он же худой, как вобла. Тут удел пьянеть от одного запаха спиртного. — Макс, возьми меня. — Здесь? — удивляется. — Блять, нет, конечно. В доме. Закроемся в комнате, у меня ключ есть, — тянется винными губами за поцелуем, но Макс уворачивается. В происходящем ему не нравится… дайте подумать… всё. И дикие глаза с затопившими радужку зрачками, и горячие ладони, забравшиеся под кофту, и лёгкая дрожь, охватившая тонкое юношеское тело. — В чём подвох? Я не понимаю тебя. — Обещай, что будешь трахать меня. Не Арину. Меня. Она маленькая совсем. — Какого… — Макс возмущённо спихивает его с колен, от чего Денис почти падает на задницу, и хватает полупустую бутылку. — Веди в комнату, там поговорим нормально. В спину раздаются свист и хохот, раздражающие до красной пелены перед глазами. Пробираясь до конечной цели, Макс старается выровнять дыхание и немного остудить голову, переполненную, как копилка, подозрениями и догадками. Денис плывущим силуэтом маячит впереди. Пьяный, он идёт неровно и периодически цепляет танцующих. Макс не помогает, чувствуя садистское наслаждение каждый раз, когда Титова грубо отталкивают или наступают на ноги. Одно страшно: как бы вечер для них двоих не закончился сплошным ультранасилием. Сейчас чувства и эмоции контролируются херово. Денис не с первого раза попадает в замочную скважину, толкает дверь и вваливается в небольшую комнатку со скошенным под крышу потолком. Окно нараспашку, воздух стоит прохладный, пахнет деревом и лаком. Из окружающих предметов кровать да тумбочка. Комнатный минимализм. Интересно, сколько пар (и не только) успели здесь поебаться? Денис, подозрительно оглядывая тёмно-синий комплект белья, задаётся схожим вопросом. Правда, совсем недолго, потому что спустя мгновение он уже лежит на одеяле и находу стягивает кофту с футболкой. Макс опускается на краешек. Дениска тут же вцепляется в его плечи, тянет на себя и во второй раз за последние полчаса тянется за поцелуем. А Макс второй раз отклоняется, лицезрея обиженную моську с изломленными бровями и приоткрытым ртом, судорожно хватающим прохладный воздух. — У тебя хоть презики со смазкой есть? — спрашивает, скинув верх. Денис проходится по его рукам, груди и подтянутому животу голодным вниманием. Облизывает глазами. — Нет. Без них нельзя что ли? — Можно, — Макс пожимает плечами и, подцепив за шлёвки, подтягивает его к себе. Помогает избавиться от джинс, отбрасывая их на пол. Стоит у Дениса крепко, член заманчиво оттягивает трусы. Манит прижаться щекой, потереться и, вообразив себя в порнухе, стянуть зубами за резинку. Ещё можно коснуться губами через ткань, поцеловать головку и сжать у основания. Блять. Не об этом сейчас. Стараясь выглядеть уверенно, Денис самостоятельно избавляется от белья и ложится на спину, напряжённо наблюдая за Максом из-под полуприкрытых ресниц. Боится. И правильно. Верной технике анального секса в лицее не научат, в учебнике не напишут. Усмехнувшись зло, Макс насильно разводит его ноги и большим пальцем давит на сжавшуюся маленькую дырку. Денис дёргается и вцепляется дрожащими пальцами в одеяло. И дрожат они отнюдь не от срывающего башню возбуждения. — Это больно? — старается непроизвольно сжать ноги, но Макс не позволяет. Качает головой и, в противовес собственным словам, насухо, без слюны, проталкивает часть пальца, раздвигая тугие мышцы. У Дениски замечательная дырочка. Её бы вылизать, а не вот это вот всё. Но что поделаешь — заслужил своей ебанцой. Денис вскрикивает, пинается и судорожно отползает, смотря перепуганными глазищами по пять рублей. Эрекция у него почти полностью спала. Усмехнувшись, Макс хватает бутылку и рывком допивает вино. — Куда ты пополз, интересно? Давай-ка обратно, иметь тебя будем, — предвкушающе очерчивает горлышко. — Этим? — Денис, дрожа то ли от холода, то ли от страха, подгибает ноги и вжимаются в угол, становясь в разы меньше. — Ты… ты с ума сошёл? — голос срывается. — А какая разница? Всадим тебе горлышко, потом потихоньку-помаленьку. По крови хорошо пойдёт, — Макс рассматривает бутылку, будто в самом деле примеряется. — Всё равно ощущения те же самые, а я член ломать в тебе не хочу, уж прости. — Ты дебил? Зачем ты мне это говоришь? — Денис перетягивает на себя одеяло и заворачивается практически с головой. Смотрит из импровизированного кокона больным взглядом, словно над ним уже несколько раз прилюдно надругались. — А зачем ты себя предлагаешь? Без всего, как нимфоманка конченая, — Макс, изо всех сил сохраняя хладнокровие, ставит бутылку на пол и серьёзно глядит в его лицо. — Смотри, как бы я завтра Аринку ей не выебал. От насильников всякого ждать можно. — Не надо строить из себя жертву, окей? Я переволновался, сморозил хуйню, а ты в этот же день начал яйца к моей сестре катить! Я видел фотки, — Денис взмахивает рукой, быстро пряча её обратно. — Вопрос времени, когда бы ты захотел её трахнуть! — Ну, охуеть, — у Макса слов нормальных нет, чтобы выразить своё негодование. Угроза с бутылкой обрастает нешуточной заманчивостью. — Ты меня реально за насильника-педофила держишь? Ей четырнадцать, Динь. Четырнадцать! — Ты же у нас любишь «помладше»! — Это шутка была, еблан! Я с ней встретился, потому что тебя побесить хотел, а в щёчку чмокнул, чтобы она мне этот адрес дала! — Она тебя сама попросила? — Денис напряжённо высовывается из-под одеяла. — Сама, конечно. Нахуй мне соплячку клеить? — Макс устало массирует виски. В голове не укладывается, что Дениска о нём столь паршивого мнения. — Да я второй месяц дрочу на своего одноклассника-задрота, про всех остальных напрочь забыл. — Дрочишь, значит, а мне сказал, что девственник тебе не нужен, — обижено припечатывает Денис, неуютно поведя плечами. — Будто я сам не знаю, что пора… — Ничего не пора. Ебаться надо, когда готов. Я думал, ты готов со мной. И чё? «С тобой не хочу». От души, Динь. — Я уже сказал, что испугался. Ты хотел меня поцеловать. Наполовину скинув одеяло, Денис подползает к нему, с опаской поглядывая вниз, где стоит бутылка, и прижимается холодным плечом. Макс поднимается, закрывает осточертевшее окно и, вернувшись, привлекает его к себе. Цепляет одеяло обратно на тонкие бледные плечи, чтобы не мёрзли, и, пока Дениска не видит, прячет тихую улыбку. Злость испаряется, как лужа под солнцем. Не может он до финальных титров планку жести держать. Наверное, оно к лучшему. Редиска от бутылки перепугался страшно. Теперь, небось, вино вообще пить не сможет. Максу за это немного стыдно, он бережно проводит тыльной стороной ладони по щеке. Подставляясь под прикосновения, Денис оборачивается и ловит губами его пальцы. Трогает мягким горячим языком, смачивая, и быстро выпускает. Пока что к подобному уровню откровенности не готов ни один из них. — Макс, ты бы не стал меня?.. Бутылкой… — Нет, конечно, просто разозлился. Прости, что напугал, — он наклоняется, приникая к светлой макушке. Зарывается носом, вдыхая мяту вперемешку с персиком и цветами. Денису духи идут больше, чем Арине. Дышал бы и дышал до конца жизни. — Тоже прости меня, ладно? Я хочу с тобой свой первый раз. У тебя ведь не было с парнями? — Неа. — Лишим друг друга невинности, — усмехается добро, беря его за руку и сплетая пальцы в крепкий замочек. Макс поглаживает костяшки. Сейчас, понятное дело, ничего у них не будет. И без того слишком много впечатлений. Зевнув, Денис утягивает их на подушки, кладёт голову на грудь и засыпает в считанные минуты. Макс не спит. Смотрит на него, перебирая волосы, и думает, в какой момент докатился до жизни такой. Когда залип на задремавшего Дениса у него дома? А может раньше? Когда к чужой парте подошёл? Впрочем, какая уже разница. Порешали проблемы и хорошо. По-нормальному целуются на следующий день. К восьми утра, проснувшись в обнимку, у обоих раскалывается голова. Денис, постанывая от боли в затёкшем за ночь теле, героически находит для них таблетки и перекус — остатки былой роскоши со стола. Пока большая часть тусовки с нытьём и жалобами прибирает дом, готовясь к отбытию, они лениво умываются, приводя себя в порядок, и валяются на развороченной кровати. Изучать друг друга на предмет чувствительных местечек увлекательно и непривычно, пусть Макс и думает, что рядом с Денисом он весь превращается в сплошной наэлектризованный провод. — Сильнее, — просит Денис, прижимаясь стояком к его бедру. Макс стискивает небольшие крепкие ягодицы, разводит и тут же выпускает, наслаждаясь похабным шлепком. Дениска под ним обнаженный (когда успел?) и невероятно соблазнительный. С прикушенной нижней губой, мутными глазами и покрасневшими щеками. То, что Макс успел уяснить наверняка — Титова прёт, когда его мацают и шлёпают по заднице. Желательно в процессе шептать всякие пошлости, покусывать и целовать ушко. Макс делает это пару минут, после чего получает хриплое оповещение, что его новоиспечённый парень хочет кончить. — Погоди ты, рано, — фыркает. В отместку Денис запускает шаловливую ручонку ему в трусы и сжимает половинку. — Э-э, куда, — смеётся, прогибаясь в спине. Пальцы под шумок добираются до входа и очерчивают его, не агрессивно, но ощутимо надавливая. — Сейчас впихну палец, будешь знать. Как ты мне ночью, — обещает коварно в шею. — Брось, кис, я бы не сделал тебе больно. — Знаю, — двигает ладонь выше, проходится по косточкам таза и замирает на лобке. — Бля, большой какой. — Ты не трогаешь. — Потому что и так понимаю, — буркает напряжённо, короткими ногтями царапая отрастающие жёсткие волоски. Максу неприятно, но он терпит, понимая – Динька ещё злится за ночное представление и хочет как-то отыграться. — Я не дам вставить это в себя. — Дашь и добавки попросишь, — прерывисто выдыхает Макс. Все ощущения сосредотачиваются на чужих пальцах, в показательной неторопливости очерчивающих венки. Добравшись до головки, они собирают смазку и давят на уретру. — Пиздец, Диня, ты чё творишь… — Умоляй меня. — О господи… — Макс толкается в руку, но Денис непреклонен. В назидание кусает в шею. — Блять, ладно! Если тебе хочется… — Хочется. — Я думал, ты не злишься за то, что было в толчке. — Злюсь, — пальцы опускаются и перехватывают член у основания. — Нечего было морозиться. Я из-за тебя не кончил. Макс охает, с силой сжимая его ягодицы. От перенасыщения эмоциями глаза слезятся, а в горле всё пересохло, как в пустыне. Вот ведь нашёл себе на жопу провокатора несчастного. Теперь мучайся. Люби и страдай, как в какой-то старой песне по радио у отца в машине пелось. — Динь, киса ты моя злопамятная, отдрочи уже нормально… пожалуйста… Денис, сволочь довольная, усмехается и потирается, закинув ногу на Макса. Всё-таки разжимает пальцы, делает кольцом и проводит на пробу туда-обратно. Макс окончательно стаскивает трусы и не успевает издать облегчённый стон. Движения прекращаются так же стремительно, как и начались. С-с-сука. — Не знаю, получится ли у меня, у девственника… — Титов… перегибаешь, — Макс больно щипает его за задницу. Тихонько взвизгнув, Денис понятливо хмыкает и возвращается к делу. Подавшись всем телом, прижимается к Максу и дрожит, когда их члены соприкасаются. Можно было бы взгрустнуть об отсутствии лубриканта, да не до него сейчас. На подходе к пику, под аккомпанемент хриплых стонов Дениса и надрывных вдохов Макса, дверь распахивается, как врата в рай, и в проёме возникает чья-то рыжая бошка. Пацан или девка — непонятно. — Нахуй пошёл! — подсознательно выбирает первый вариант Макс и не прогадывает. Слышится усталый мужской вздох, после чего слабая просьба продолжить трах-марафон дома. Тем более коттедж пора сдавать арендодателю. Макс шлёт паренька в пешее эротическое по второму кругу. Дениска сладко выстанывает его имя, бьётся в руках и сжимает своей небольшой ладонью их мокрые члены. Кончают они с интервалом в несколько секунд. Сначала Денис, красиво изогнувшись дугой, а затем Макс, хватая его за талию и задницу. Сперму пофигистично убирают одеялом: один хрен, всё стираться после вписки будет. Разморенный оргазмом, Диня ласково обнимает его за шею и тянется к лицу. Макс больше не видит смысла отказывать. Сам, придерживая за затылок, с нежностью сминает манящие столько времени губы, прикусывает и очерчивает их языком. Приоткрыв рот, Денис прерывисто дышит и волнительно вцепляется в его пальцы. Нравится ему за руки держаться, оказывается. Разлепившись, влюблёнными дурачками смотрят друг на друга и улыбаются. — Лучший поцелуй в моей жизни, — приходит к очевидному выводу Макс. Из душа их почти насильно вытаскивает знакомый патлатый парень — барин тусовки, тот самый Серёга, выигравший грант. До города, нарушая ПДД, едут на тачке вшестером. Денису хорошо, он весь час беззаботно дрыхнет, прижавшись поближе, а Макс по привычке пялится, почти не мигая, и гладит его по голове. Серёгин друг — Олег, носящий говорящую кликуху Волчара — вставляет свои пять копеек, что это выглядит крипово, но кто его спрашивает?***
К концу мая отец заикается о визах и признаётся, что оплатил билеты на самолёт. Макс довольно улыбается: успеваемость по точным наукам удалось зафиксировать на твёрдой четвёрочке, значит, дача в ебенях вместо Дрездена перестала нависать над его головой угрожающей перспективой. Отцу лучше не знать, что контрольные Макс время от времени внаглую скатывает у Дениса, с которым теперь сидит за одной партой. Тот демонстративно закатывает глаза, но листочек с ответами пододвигает. Понимает — базу Макс сдаст, а профиль ему, нефильтрованному гуманитарию, ни в какое место не упёрся. Зато сочинения за двоих Макс по-прежнему пишет на совесть. Достаточно того, что книжки по программе Денис, пусть периодически плюётся, но читает. Получается, почти и не обманывают никого. Сидеть с ним прикольно. Особенно, когда Денис весь из себя сосредоточенный и деловой, одной рукой торопливо строчит за учителем, а другой ненавязчиво, но очень волнительно гладит Макса по ноге. Особенно ему полюбилось очерчивать швы одежды на внутренней стороне бёдер, ползти выше и невесомо проводить указательным пальцем по ширинке, чтобы тут же надавить и сжать. Макса в такие моменты будто бьёт разрядом тока по позвоночнику, кровь приливает к низу, лицо заливается краской. Титова по рукам приходится хлопать, но этот озабоченный не сдаётся, каждый раз стремясь облапать побольше. Прёт от мысли, что пока все учатся, можно внаглую трогать и доводить своего парня до невменяемого состояния. В один из таких дней Максу, прикрываясь пиджаком, приходится даже с нескольких уроков свалить — на английском штанам суждено было стать мокрыми. Денис сбегает следом, настигает у подъезда и, затащив внутрь, смазано целует. Интимно просит прощения за своё поведение, но Макс-то знает — ни капли Титов не сожалеет. Всё равно продолжит домогаться на уроках, да жаться в их любимой арке. В такие моменты с ними, кстати говоря, постоянно порывается увязаться Мишка. Пока что удаётся отнекиваться, утаивая подноготную радужных знамён. Не может Макс сказать, что за храмом науки они не только курят, но и самозабвенно обжимаются, сосутся до одури и лапают друг друга за жопы. А периодически, когда накатывает, торопливо дрочат. Дениска угорает, типа, лучше бы в туалете закрылись, но дотуда они на обеденной перемене тупо не добегают. Одно досадно — местечко пусть безлюдное, но от остального мира отнюдь не обособленное. Макс надолго запомнил, как неделю назад его любимый мальчик, разгорячившись, опустился перед ним на колени и потёрся носом в районе паха. Достал, хотел обхватить губами, но услышал вблизи шокированный вскрик. На их богохульный разврат посреди белого дня выбрела бабка с огромным пакетом из «Пятёрочки». Она стояла, прижав ладонь ко рту, благо, покупки не уронила. Не менее ошарашенный, Макс торопливо заправил член в штаны и дёрнул Дэна за ворот рубашки, поднимая на ноги, после чего они поспешно свалили. Редиска всю дорогу угашено ржал и фонтанировал шуточками, как бы пенсионерка после увиденного прям там от разрыва сердца не откинулась. Придурок, блин. Возвращаются они за пару минут до конца перемены. Торопились сильно, волосы лохматые, одежда растрёпанна, у Дениса губы припухшие и ворот рубашки, где Макс целовал шею, отогнут. Мишка скользит мимолётным взглядом, не обращая внимания, а вот Катя замечает. Переглядывается с Сонечкой, с которой в последний месяц сдружилась, и усмехается. Громковская смущённо отводит глаза, однако понимающе усмехаться не перестаёт. «Воротник поправь» — бормочет Макс. Издеваясь, Денис одёргивает рубашку и неторопливо, прислонившись к нему плечом, разглаживает тканевые заломы. — Придёшь сегодня ко мне ночевать? Арина у подружки, — доходят до поворота, на котором их пути расходятся в противоположные стороны, и привычно треплются, обсуждая учебный день и планы на вечер. — Приду, — легко соглашается Макс, — чём займёмся? — Сам знаешь, зачем спрашивать? — Дениска лукаво щурится, делая шаг вперёд. Жалеет, что они не могут обняться, поцеловаться и нормально разойтись. — Ничего не понимаю, откуда ты у меня такой недотраханный, — на самом деле Макса безумно радует, что Дениса не приходится уговаривать и просить о близости. Он сам почти всегда хочет. — Ещё скажи, что не нравится. — Нравится, но помню, что первый раз не понравилось тебе. — У кого-то первый раз в жопу бывает удачным? Макс философски пожимает плечами. По его мнению, наличие члена не в жопе, а в вагине мало гарантирует успех. У них с Денисом первый опыт получился откровенно стрёмным и позорным для обоих. Макс, напичканный туториалами из гугла, переволновался и плохо растянул мышцы. Они почти закончили долгожданный анал тем, что Денис корчился от боли, не понимая, надо так или нет, а Макс переживал, какого хуя слишком тесно и неудобно толкаться. Искаженное страданиями лицо уверенности не добавляло. В тот вечер не кончил ни один из них. Второй и третий разы прошли успешней, а дальше как по маслу. Точнее, по смазке. И свершилось — Дениска стал ненасытен до члена и ласк. Макс не возражал. Наконец-то дорвались. — Аринку ты подкупил уйти или опять сама? — Сама. Она тебе симпатизирует. И любит высыпаться. Макс фыркает. С Ариной у них хорошие приятельские отношения. Она девочка умная, догадливая, сразу понимает — они с Редиской вроде как встречаются, а значит, пока родичи пропадают на работах, хотят проводить время вместе и трахаться на полную катушку. Понимает, поэтому понятливо уходит ночевать к подружкам, которыми обзавелась после «свиданки» со старшаком в кафешке. И того, как ей не посчастливилось переночевать за стенкой с «ёбырями-террористами». Денис абсолютно не умеет себя сдерживать. Стонет и кричит, бьётся по кровати и ногтями дерёт спину. Для Макса представление шикарное и достойное награды в порноиндустрии, для Арины — причина не высыпаться и весь день клевать носом. — До вечера? — Денис, пожимая руку, ненадолго и нежно задерживает её в своей. — До вечера, кис. У них впереди ещё много-много общих вечеров.