Пожалуйста будь моим смыслом.

Они постоянно сталкиваются взглядами, поскольку находятся в компаниях общающихся между собой. И не то чтобы они с глазу на глаз не общались, они общались. Просто было довольно странно видеть друг друга так. Считай, случайно. Стримы были всегда запланированы и обговорены предварительно, встреч просто так было малое количество в общей сумме. И единственное, что объединяло их помимо стримерской деятельности и некоторых интересов — разговоры после. После стримов всегда настроение было никаким. Прощаться с чатом из раза в раз — это морально изматывает, поскольку в каком-то смысле они будто успевали сродниться за эти несколько часов. И так действительно было всегда. Поэтому, измотав себя физически всяческими изощрёнными действиями для развлечения ребят, смотрящих прямое вещание, хочется поговорить на темы, о которых на стримах и заикаться не стоит. Язык будто чешется. И парни разговаривали. Много и всегда. Всегда после стримов. Серёже временами было немного не по себе от некоторых заявлений Вани в его сторону во время прямых потоков, светловолосому — точно так же. Нарастал стыд — в ту же минуту они разбегались каждый в наиболее комфортную зону. Ваня — домой, Серёжа — к подругам. Рядом с Наташей и Аминой потому что всегда спокойнее, нежели одному со своими мыслями. И только девушки в какой-то момент и дали в полной мере Пешкову осознать одну вещь. «Если ты делаешь это не ради контента, Серёж, прекращай, ты же только себя этим губишь». И он начал думать. Много, очень много размышлять. Всё ведь не так критично? Это ведь просто слова, правильно? Сначала это всё не воспринималось чем-то большим, чем обычная шутка. Эти приставания и подкаты. Потом уже Серёже стало совсем не до шуток, Ване тоже. Потому как чувства друг к другу действительно появились. Вот только было ещё полчище нюансов: теперь, к примеру, в какую бы сторону они не посмотрели, им приписывали общество друг друга, и не то чтобы они совсем против были, просто грань дозволенного рамками элементарного приличия была давно пройдена, а Серёжа начал думать уж слишком много не о том, и явным примером сему являлось то, что брюнет и вправду начал считать, что навязывает своё общество, другими словами — Ване он неинтересен в том плане, в каком тот интересен ему. Это были его мысли. Себя нельзя было позволить обмануть. А он уже успел сам себя обмануть, Серёжа-то. А обманул тем, что может быть интересен. А теперь, вот, куда мы приехали, приплыли, прилетели? Сюда, в это неблагоприятное начало конца. Серёжа потихоньку стал снижать обороты, стал меньше смотреть на Ваню, стал меньше с ним разговорить что на стримах, что вне них. Они всегда не наедине, поэтому Пешкову было намного легче проворачивать это. Что морально, что физически. Легче. Порядком. И да, было бы крайне глупо отрицать то, что невероятно временами он скучал по красным от его же фраз щекам Вани, по его иногда будоражащим сердце ответам. Скучал по Ване. Как будто бы Бессмертных мог воспринимать его слова всерьёз и они пережили расставание. По крайней мере, так ему казалось. И ощущалось это примерно так же, и делать с текущими обстоятельствами так или иначе что-то было нужно, а светловолосому и без него, как считал Серёжа, вполне комфортно. Поэтому он принял решение за них двоих. Пусть аудитория и начала говорить Пешкову о своих наблюдениях, чего Серёжа с самого начала опасался, хоть это и было слишком ожидаемым исходом. В частности эти наблюдения были, естественно, за Ваней. Мол «Ваня какой-то подавленный в последнее время, сам не свой. Не знаешь, почему, Серёж? Кажется, что из-за твоего тотального динама». Таковыми являлись почти все сообщения в чате стримов и в директе инстаграм по своему содержанию. А Серёжа и вправду изначально пытался люто его динамить. По типу, там, на звонки не отвечать, на стримах прилюдно игнорировать. Спустя какое-то время осознал свою ошибку, начал отвечать на отъебись, что тоже не было особо эффективно, никогда не был инициатором подкатов или даже элементарных разговоров. Оскорблений и тех не было, даже шуточных. Хоть даже это и не являлось хорошей стратегией, но всё же. Пешков понимал, что аудитория всё осознаёт и откровенно негодует, но они успокоятся, а его мысли — очень навряд ли. Всё же, это дело его комфорта. Их комфорта. А Серёже хоть без Вани и совсем хуёво, но в каком-то смысле, всё же, стало легче. От вечных откатов Бессмертных по крайней мере теперь не нужно отходить, хоть и улыбок, которые Ваня только Серёже посвящал, не было. В голове Серёжа давал себе отчёт о том, что это ему почти никаким образом не помогает — просто этой же самой головой он в скором времени тронется, если чувства к Ване куда-нибудь внезапно не денутся. Даже былая ревность яростная у него не приутихла, а на то был хоть какой-то процент расчёта. Но дело резко меняется, когда сам Ваня меняет ориентир: начинает делать очень откровенного рода комплименты Серёже прямо на стримах. Казалось, Бессмертных было глубоко похуй, были они в тему, или не были. А Серёжа, который и до этого момента уже достаточно давно не обращал прилюдно на Ваню внимания, первое время никак не реагировал. Хотя хотелось пиздец как сильно. Потому что было пиздец как приятно. Вместо этого он попросту давал сухие комментарии словам Бессмертных и сводил всё к шуткам о безвозвратном прошлом. А Ваню это задевало, очень задевало. Серёжа понял это почти сразу, даже почти сам. Даже почти без Вадима. И спустя некоторое время смущался, когда начинал распознавать чистую искренность в словах Вани. Тот поначалу, когда Серёжа только это всё затеял, писал ему нескончаемо, Пешков же игнорировал его побуждение общения. А теперь они изредка списываются. На разные темы, но, увы, не на самые важные. Совсем маленькие шажочки. Серёже даже кажется, что они могут стать приятелями. Может, друзьями. И забыть обо всей этой ситуации с "хайповым дохуя пейрингом". Ладно, Серёже просто нравится обманывать себя подобными мыслями. А вот Ваня в то время продолжал говорить нихуя не дружеские комплименты. Серёжа продолжал его игнорировать, хоть теперь даже ещё через большую силу, чем раньше. Такое ощущение, что этот «новый Ваня» — человек совсем другой. Серёжа такого не знает совсем. Точнее, не знал. Узнаёт, совсем понемногу. Тот светловолосой девятнадцатилетний парнишка с декабря 2021 года не идёт ни в какое сравнение с нынешним Ваней из июля 2022. Но они в то же время и очень похожи — эдакий баланс, идеальная гармония. По крупицам Серёжа начинает с Ваней общение восстанавливать, точнее, наоборот, и временами это выглядит абсурдно: они как будто и вправду ролями поменялись, только Пешков всё равно не до такой степени стеснителен, каковым Ваня всё ещё является. Бессмертных-то по нему и правда скучал. В какой-то из моментов, когда Серёжа решил оборвать всяческие провода, понял: без него плохо. Когда не хватает человека, над этим действительно нужно работать. А Ване действительно не хватало Серёжи. Его искренности, его смеха, его шуток. Его не хватало. И парень начинал закипать всякий раз, когда Пешков его игнорировал. Каждый раз, когда игнорировал звонки, каждый раз когда игнорировал сообщения в социальных сетях, в телефоне. Даже думал к нему приехать, а тот к Амине жить заселился. Ну, насколько Бессмертных понял. В такой ситуации даже от Вадима помощи не добьёшься, а тот лучшим другом Серёже приходился. Ну, и уж где живёт Амина, Ваня точно понятия никакого не имел. Да даже если бы и имел, к совершенно чужому человеку в дом заявляться с даже не до конца сформулированной просьбой — глупо как минимум. Поэтому Бессмертных перешёл в наступление. И, кажется, получалось. Вот только теперь Серёжа это по-дружески воспринимал. Ване так, по крайней мере, казалось. И с этим надо было что-то делать, да в срочном порядке. Потому что, ну, совсем ни как друг он это делает, хоть и поздно осознал свои намерения. И, наконец, спустя хоть и огромное количество времени, но Ваня добился совместного стрима у себя на квартире. Он, честно, хотел просто поговорить без прямого потока, но что-то ему подсказывало, что Серёжа бы нашёл миллион и одну причину отказать. Поэтому, стримчанский. — Серёж? — говорит Бессмертных, кладя руку тому на плечо, пока они ещё не запустили трансляцию. — Чего? — не смотря на Ваню, спрашивает парень. — А.. Я, вообще, поговорить с тобой очень хотел, — немного тише признаётся зеленоглазый. — Я не собираюсь тебя больше игнорировать, Вань, прекращай об этом беспокоиться, — говорит Пешков ещё совсем немного отвернувшись от него и уставившись в экран телефона. — Я не про это, — вздыхает Ваня. — Ну, и? — свайпает вправо. — Я ведь это всё серьёзно, — всё-таки говорит Бессмертных. — Что именно? — наконец поворачивается к нему Серёжа. — Подкаты, мои слова, я это всё серьёзно, — с невероятно бешено бьющимся сердцем говорит Ваня. — Головой ударился, что ли? — пускает смешки Пешков, сочтя это очередной шуткой. — Нет, Серёж, послушай.. Я серьёзно сейчас, серьёзнее некуда. Пешков просто смотрит, брови к переносице сведя. Смотрит долго. Дольше, чем стоило бы. У Вани сильное желание поскорее с этой ситуацией разобраться. Хотелось провести стрим без напряжения, а то и комфортнее чем когда-либо, как можно только с Серёжей. — И что это значит? Для тебя это что значит? Ну не признаешься же ты мне сейчас в чувствах, в конце-то концов, Вань, — усмехается своим же словам темноволосый. — Признаюсь, получается, — смотря на выключенный телевизор, говорит, наконец, самые нужные, как ему казалось, слова Ваня. — Получается признаюсь. — Ты сейчас серьёзно что ли? — смотря в упор на парня, спрашивает Пешков. Да бред же. — Да серьёзнее некуда, Серёж, клянусь, — поглядывая на кудрявого, говорит светловолосый, кусая губы. — Я не знаю что тебе сказать, Вань, честно, — издаёт смешок парень. — Я и без того за эти месяцы намучился, и если это твоё так называемое признание в чувствах — это твоя реакция на игнорирование с моей стороны, то мне и правда нечего сказать, — оборачиваясь всем корпусом к Бессмертных, говорит Серёжа. — То, что ты сейчас считаешь симпатией или ещё чем, может быть навеяно фактором того, что ты привык ко мне. Точнее к тому, что я бегал за тобой не пойми зачем. И когда я решаю капитулировать и сделать решение в пользу своего морального здоровья, ты в свою очередь вдруг решаешь заговорить о чувствах. — Серёж, ты действительно думаешь, что я здесь кайфовал один? Мне было без тебя отвратительно до тошноты, блять. И может это и обстоятельства надавили на меня, чтобы я осознал свои чувства, но плевать я на это хотел, понимаешь? — говорит Ваня. — Мне сейчас главное, что в голове кристально ясно то, что ты мне не безразличен. Далеко ни как друг, кудрявенькая, друзей целовать в губы не хочется. Серёжа сидит в явном замешательстве, всё также неотрывно смотря на Бессмертных. — Твои эти замашки.. они заставляют по моему телу такое тепло прогонять, что мне самому было не по себе. По этой причине я и пытался от тебя отдалиться изначально, понимаешь? Я испугался до шторных бурь перед глазами, блять, потому что не знал, что точно к тебе чувствую, — говорит Ваня, откинувшись телом на диванные подушки. — А ты, сука такая, тебя же ещё хуй поймёшь! То ты смеёшься, то говоришь серьёзно, а я далеко не экстрасенс. — В каком смысле, Вань? — устало выдыхает парень. Устало и смущённо. — Ну вот взять хотя бы прямой поток у Наташи, где вы были с Аминой и.. эм.. — Луной, — пускает смешок Серёжа. — Да, и с Эвелиной, — смущается светловолосый. — Там ты вёл себя совсем непонятно, а потом что? Как вас вообще начали с ней шип.. шиперить? Не взялось же это из ниоткуда, Серёж. — Ревнуешь, Ванюш? — смеётся брюнет, всеми силами пытаясь не слышать в словах Вани серьёзности. — Ревную, блять! — вскрикивает Бессмертных, от чего явно того не ожидавший Серёжа слегка подпрыгивает. — И меня очень это злит, потому что ты, ебать твою душу, мой. Тело пронизывает жар, он окутывает Пешкова словно красными горящими лентами. Слова будто застряли в горле, ещё только рвущиеся безуспешно наружу. — Звучишь как ебанный собственник, Вань, хотя в свою очередь тебе подобное с моей стороны не нравилось совсем, — в очередной раз усмехается Серёжа, пытаясь скрыть нарастающее раздражение и непонимание ситуации мимолётным прикрытием лица ладонями. — Как это понимать, скажи мне? — Ты, ты.. Совсем, что ли, лис, глупый? Где мне не нравилось это? Я буквально только что сказал, что нихуя не понимал в себе, а ты раздражаешься! Я в ахуе просто, — повышает тон светловолосый, потому как посчитал, что Серёже этот разговор попросту неинтересен. — Честно только скажи, я тебе нравился вообще? Или это спектакль всё ебанный? — А как ты ещё можешь описать мои действия несколько месяцев тому назад? — немного успокоился Пешков, наконец поняв, что в этой ситуации не только ему ебанно было и есть. — Да хуй я тебя знаю, идиотина кудрявая, — начала нарастать паника, сердце в грудной клетке не знало куда себя деть. Такое ощущение, что лёгкие скоро откажутся работать. — Вань, ты чего, Вань? — внезапно забеспокоился Серёжа, смотря на через раз дышащего Ваню, что пытался восстановить дыхание и ослабить панику. — Блять, — испускает шёпотом Пешков, пододвигаясь ближе к парню. Совсем не думая о том, что, казалось бы, всего минуту назад он хоть и совсем немного, но злился на это чудо патлатое, Серёжа заключает парня в объятия, приглаживая рукой скулы и шею, горящие скулы и шею. — Дыши, пожалуйста, Вань, ты пугаешь меня пиздец, — всё также шепчет Серёжа куда-то Бессмертных в макушку. — Ты заебал меня с этими качелями, сука, Серёж, — поглощая всхлипы, пытался спокойно изложить свои мысли Ваня, тыкаясь носом парню в шею и обвивая его талию руками на столько, насколько это было вообще возможно. — Я вот сейчас к тебе прилипший сижу, чуть ли не задыхающийся от паники минутой ранее, и ты всё ещё считаешь, что мои чувства навеяны моим к тебе привыканием, не более? Они всё ещё несерьёзные для тебя и ты считаешь умно их сейчас высмеивать? — Я не пытался высмеять твои чувства, Вань.. Прости меня, пожалуйста, мне правда стыдно, что я как уебан себя сейчас вёл, — крепче прижимая парня к себе, говорил Серёжа. — Мне без тебя так хуево было, Вань, и я всё то время считал, что ты поживаешь вполне себе комфортно и без моего в твоей жизни участия. Почти смирился с тем, что моя роль в твоей жизни до смешного мала, а основная поебень у меня в голове всё время была же, я поэтому и отвечать тебе толком не отвечал. Думал, что ты из жалости что-то чиркаешь раз в день, мало ли, — вздохнул Серёжа. — Я не учёл твоей закрытости. Мне стыдно. Повернув голову к Пешкову и уложив свою тушку на его груди, тем самым ещё и заставив Серёжу переложить свои руки к нему на талию, Ваня начал глядеть ему в глаза влюблённо, пальцами руки массируя Пешкову предплечье. — Хватит себя накручивать, пожалуйста, не винись, — вздохнул Ваня, полностью в себя придя после паники внезапной. — Ты такой красивый, блять, — потянувшись свободной рукой к лицу кудрявого, проговорил парень. — Такие щёки охуительно мягкие, — усмехнулся Бессмертных, поглаживая малую щетину на Серёжином лице. — Ты такой родной, Ванюш, такой тёплый, я так тебя люблю, что пиздец просто, — прижимаясь ближе к гладящей его руке, шептал Пешков. Бессмертных на это лыбу давит невероятную, по скромному мнению Серёжи, ноги с подлокотника диванного скидывает и млеет окончательно, когда Серёжины губы проходятся по ребру его ладони. — Стоп, так ты всё-таки ревновал меня к Луне? — отрывается от тёплых ладоней Вани, и скорее утверждает, чем спрашивает Пешков, наполненный нежностью и любовью к этому человеку до краёв. — Ну ты и болванище.