***
Жукова поёрзала в удобном мягком кресле, пытаясь унять расшалившиеся нервы. Напротив сидела коллега по работе — Маша Громова, с которой они уже много лет работают бок о бок в рекламной компании. Машка — девушка с принципами, а потому спорить с ней бывает бесполезно. И новый заказ, который посчастливилось выполнять именно им, стал подтверждением этому факту. — Он что, издевается?! — девушка рассерженно топнула ногой, перечеркнув всё, что ранее написала в блокноте. — Рекламу майонеза через слово «счастье»? Бред сивой кобылы! — Да ладно тебе, перестань! — Жукова взяла в руки чашку остывшего кофе. — Мы и не такое делали, помнишь? Что мы, не справимся с такой фигнёй? — Но это же… майонез! — поморщилась Громова. — Я уже третий год на диете сижу! Майонез — первый продукт в списке тех, которые никогда у меня не ассоциировались со словом «счастье»! — Помню, видела что-то подобное в комедийном шоу… — протянула Ольга, усердно вспоминая детали. — Да, точно, там было слово «нежность». — Ну, нежность ещё можно как-то приплести к майонезу, но счастье! Маша схватилась за голову и откинулась на спинку стула. На некоторое время в офисе воцарилось молчание, было слышно лишь тихие постукивания по клавиатуре из соседнего помещения. А ещё в воздухе пахло кофе. Очень пахло кофе. — Вот расскажи мне, что для тебя счастье? — вдруг сказала Громова, от безысходности вырисовывая на страницах блокнота цветочек. — Может, если я тебя послушаю, то смогу придумать что-то подходящее… — Счастье? — переспросила Жукова и улыбнулась. — Ну, счастье… оно везде. Всюду. Каждую секунду. — А поконкретнее? — вымученно прохрипела девушка. — Ну… посмотри в окно. Вот сейчас, да, оторви свою худую задницу от кресла и подойди к окну! Давай, давай! Маша фыркнула и нехотя поднялась с места. Тяжело стуча каблуками по кафельному полу, она подошла и раздвинула сиреневые шторы. В глаза ударил яркий солнечный свет. — Ну, и? — Что ты видишь? Маша напряжённо уставилась в холодное стекло, разглядывая всё происходящее во дворе. Издалека были видны высокие рыжие новостройки. — Вижу солнце. И эти дома ржавые, кривые. Всё! — Эх… — назидательно вздохнула Жукова. — А то, как красиво солнечный свет отражается в окнах, ты не видишь? А какое красивое у нас под окном зелёное дерево? — Дерево, и что? Что в нём особенного? — пожала плечами Маша. — Вот если бы оно было каким-нибудь экзотическим, необычным… а так, обычная осина… — Ладно, попробуем по-другому, расскажи мне о своей семье. — Семье? Да ты и так всё знаешь! — нахмурилась девушка. — Муж — толстый пьяница, даже цветы не дарит, а Светку я ему для чего рожала? Он о ней вспоминает раз в год, в день её рождения, и то с моего пинка! Так бы и подарки покупать не стал! — Может, он и не такой плохой у тебя? — начала Жукова, но Громова тут же её перебила. — Ну, тебе бы говорить! Твой вон Крузенштерн — вылитая голливудская звезда! И цветы тебе таскает, и на обед возит, а платье какое тебе подарил неделю назад?! А ведь даже повода не было! — Маш, твой муж возит тебя на море два раза в год! — уверенным тоном продолжила Ольга. — Ты ходишь в норковой шубе и ездишь на машине с личным водителем! Чем не счастье? — Да он вообще мне внимания не уделяет! — Потому что он зарабатывает на твои маникюры-педикюры! — возразила Жукова, желая защитить добродушного Павла, мужа ненасытной подруги. — Ты сама постоянно говоришь ему, что он мало зарабатывает. Он из-за этого и пашет на двух должностях! — Но он… — Ладно, давай теперь поговорим о тебе. Что ты делаешь для ваших отношений? — Да я вообще, я… — но тут Громова задохнулась и вдруг замолчала. Сказать было решительно нечего, да Ольга и не ожидала другого. — Я ему Свету родила… — Ты так говоришь о ней, будто тебе на неё плевать! — вздёрнула брови Жукова. — Рожала ты не для него, а для вас. Для вашей семьи, для её продолжения. И, хочу напомнить, всю беременность он с тебя пылинки сдувал, хоть и работал очень много. Он, чёрт, звонил мне по ночам и спрашивал, где купить манго! Потому что ты просила! — Ну… — Маша подавленно опустила глаза. — Может, ты и права… тогда почему я не чувствую себя счастливой? — Ты не позволяешь себе это делать, — покачала головой Ольга, — потому что думаешь, что он тебе всем обязан, а ты ему ничем. Он тебя любит и показывает это, как может, а что делаешь ты, для того, чтобы и он чувствовал себя счастливым? Устраиваешь истерики из-за некупленного платья? — Ладно, тогда почему ты чувствуешь себя счастливой? Потому что тебе не покупают норковую шубу и не возят на море? — Маш, я Игоря люблю. И мне плевать, есть у нас деньги или нет. Он делает всё, чтобы я была счастлива, и я делаю для него то же самое. Мы — среднестатистическая семья, никакие не богачи и не, боже упаси, аристократы. Мы обычные люди, которые хотят быть вместе. — Но он же находит для тебя время… цветы на что-то покупает… а платье… — Цветы он покупает уже много лет у старушки, которая сидит в парке под старым клёном. Она к нему привыкла и продаёт буквально за копейки. А платье… платье действительно дорогое. Но у нас был повод. — Да? — Маша улыбнулась, глядя на часы. До конца рабочего дня оставалось полчаса. — Какой? — Важный для нас обоих! — Ольга подмигнула девушке и засмеялась. — И то, что мы вообще когда-то встретились, для меня уже счастье. — Я помню, как познакомилась с Пашкой… — из уст Громовой знакомое имя впервые прозвучало с нежностью. — Я опаздывала на работу, а он выходил из магазина. Шибанул меня дверью… пальто порвала… — Не слышала ничего романтичнее! — заулыбалась Жукова. — Ты его любишь? — Не знаю… я никогда об этом не думала… — протянула Маша и вдруг исправилась. — Ты права, он очень много для меня делает. И мне теперь стыдно, что я ничего не делаю в ответ… даже не говорю о том, как он мне дорог… — А ты скажи! Попробуй! — Что, прямо сейчас? Да он занят, наверное… — заупрямилась Громова, но Ольга настойчиво подтолкнула к ней лежащий на столе сотовый. — И что я ему скажу? — Что чувствуешь, то и говори. Звони! Маша засомневалась, но всё же набрала приевшийся пальцам номер. Она редко звонила ему, всё больше отделывалась смс-ками. Мужчина взял трубку уже после второго гудка. Ольга прислушалась и уловила тревожное биение сердца в груди Громовой. — Да? Маша, что-то случилось? — с беспокойством произнёс Павел, а потом, уже грустнее, добавил: — Если ты насчёт того платья, то я ещё не купил его, не успел заехать в салон, извини… — Паш, я тебя люблю… На том конце провода повисло молчание. Мужчина растерянно дышал, не зная, с чего вдруг услышал такие незнакомые слова. Разве когда-то она их говорила? — Что, прости? — неуверенно переспросил он дрожащим голосом. Маша тихо всхлипнула. — У тебя всё хорошо? Ты плачешь? — Нет, я… точнее да, но это так… от счастья… — на лицо пробилась улыбка и вдруг захотелось засмеяться. — Я просто позвонила сказать, что я тебя люблю. Что тебе приготовить на ужин? Я хотела лазанью, я помню, что ты её любишь… — Маша, я… — мужчина на секунду снова замолчал, будто не поверил своим ушам, а потом сказал: — Я тоже тебя люблю. И медвежонка очень люблю. Прости, что редко это тебе говорю… если что-то делаю не так… — Паша, пожалуйста, это я должна извиняться! — девушка снова всхлипнула. Ольга сжала её запястье и улыбнулась, показывая, что та всё делает правильно. — Ты сегодня снова допоздна? Я подумала, может, ты меня заберёшь и мы поедем домой вместе? Жукова не слышала дальнейшего разговора, потому что посчитала, что целесообразно будет оставить Машу наедине с мужем, который находился на том конце провода. Выйдя в приёмную, она подошла к распахнутому настежь окну и увидела яркие зелёные листья осины. Солнце красиво переливалось в ветках и одаривало теплом. Лето было в самом разгаре. На телефон пришла короткая, но ёмкая смс.«Ольга Алексеевна, пришли результаты ваших анализов. Вы беременны, срок три недели. Поздравляем»
Ольга улыбнулась и спрятала телефон в карман пиджака. Высунувшись в окно навстречу летнему теплу, она посмотрела вниз и увидела на парковке знакомый серебристый автомобиль. У входа стоял Игорь с букетом её любимых хризантем.Счастье в возможности любить. Счастье в том, что есть вокруг.
Счастье в простом. Счастье в мелочах.
***