За-бы-вай

      Длинные пальцы Августы танцуют на моём животе, дарят ласку о которой мечтают многие мужчины, но отчего на душе было так томительно страшно?!       Я не мог прекратить эту пытку, не имел права сказать ей жёсткое — нет!       Если бы не моя сестра, с мыслью о которой я начинаю каждый свой день, то оттолкнул бы девушки с изумрудными глазами, не боясь расплаты.       Но мне есть что терять.       Дарея была главной целью на моём пути, и если я не найду её, то подведу не только родителей, но и самого себя. А значит нужно покориться судьбе и отвечать на ласки дочери Флавия, быть покладистым и участвовать в её жестоких играх. Благо тренировки закалили моё тело, но игра ножа на моей коже с каждым разом становилась всё более опасной. Словно это был способ ощутить власть, пусть даже над обычным рабом, что позволит сделать её заточение более… приятным.       Я видел, как она смотрела на своего отца и этот взгляд был надменным, на грани безрассудства, и всё же Флавию удавалось сдерживать её безумство. Но оно обрушивалось на меня, и я с тоской ждал приближение ночи, потому что знал — госпожа скоро велит посетить её покои.       Игра продолжится, а я уйду далеко за полночь, чтобы проспать несколько часов, прежде, чем рассвет разбудит меня.       Многие надо мной смеются, неужто я такой слабак, раз еле-еле отбиваюсь на тренировках деревянным мечом? Но им невдомёк, что Августа вытягивает из меня все силы, изводит, играет точно марионеткой. И мне остаётся только стискивать зубы и сдерживать удар, повторяя данную себе клятву — держаться, несмотря ни на что.       Тупая боль заставляет вынырнуть из приятного забытья, девушка требует внимания и похоже жаждет от меня ласки. Нож скользит вдоль пресса оставляя тонкую кровоточащую линию, а я лишь прикусываю губу, чем будоражу её разум ещё сильнее.       Чёрт бы меня побрал.       Остриё охотно вспарывает ткань на бедре, я с неохотой понимаю, что снова буду прятаться в тенях, чтобы ненароком не предстать в неподобающем виде.       По губам Августы разливается ухмылка, словно она читает мои мысли и пытается сделать моё сосуществование более шатким.       Но вот она убирает нож, я медленно выдыхаю, на мгновение прикрывая глаза.       Девушка стягивает с себя платье, которое и так практически ничего не скрывает, но каждый раз предательски будоражит мой разум. В полумраке факелов, что отбрасывают длинные тени, её силуэт по-прежнему величественен и многогранен. Тёмные волосы, разметавшиеся на груди, манят прикоснуться, но я не поддаюсь на провокацию. Даже когда она сбрасывает последний браслет в виде змеи и остаётся предо мной полностью обнажённой, я пытаясь смотреть сквозь неё, чтобы отсрочить своё поражение.       Горячее дыхание опаляет губы, жадно прикусывая тонкую кожу, сползает к шее и ниже, ниже, ниже… Сегодня главенствовать будет она, или, быть может, скоро и я сыграю в этой игре отведённую роль.       Буду ли я жестоким или покладистым зависело только от её прихоти, но каждый раз после слишком бурной ночи мне казалось, что выдержка меня подведёт. Её желания были дикими и ненасытными, а я не отличался жестокостью, которой она от меня жаждала. И мне приходилось переступать через себя, невзирая на тот факт, что она мой враг и это неплохой шанс поквитаться. И всё же поступить так — значило предать самого себя!       Я вздрагиваю, когда губы Августы касаются свежих ран, дрожь проходит по позвонку, а она одним ловким движением слизывает капли крови…       Руки непроизвольно стискивают одеяло, когда её волосы касаются живота, медленно ползут по груди. Её губы над моими, ласковые и горячие, нежные. Мои руки оказываются на бёдрах девушки, сжимают кожу, сопротивление подавлено. Движения то резкие, то томные, на грани безрассудства, на грани чувственности.       Воспоминания уносят в прошлое, милая улыбка Тори сменяющаяся тёплыми поцелуями. Я пытаюсь задержать её образ в памяти, но вместо неё проступает совсем иное лицо. — За-бы-вай, — шелестит её голос над моим ухом, а дыхание сбито от приближающегося наслаждения.       Я стараюсь оттянуть неизбежное, спрятаться в тёмных локонах, но неподвластное мне тело берёт своё и губы предательски издают стон. А за мной следует хриплый крик Августы, после чего она падет мне на грудь. Тяжёлое дыхание обжигает шею, но прежде подобного не было. Лишь властный приказ оставить её, никакого проявления чего-то большего… — Останься сегодня со мной, — прошелестел её голос, а дыхание стало ровным.       Прикрыв глаза, я ощутил её руку, покоящуюся на своём плече, и несмотря на обстановку, меня одолевала усталость. А где-то на краю яви и сна до меня по-прежнему доносилось одно единственное слово: — За-бы-вай…