Два монстра - гений и титан. Финал

      «Вот и ещё… двух героев… не стало…», — пронеслось в голове Алери.       Она упала на одно колено, рукой схватилась за одежду в области груди. Девушка закашляла, прикрыв второй рукой рот. Вот только ей пришлось отстранить её от лица, чтобы убедиться, что жидкость, вышедшая из её рта, не является кровью. Какое же постигло её разочарование, когда ладонь её правой руки была испачкана в тёмно-алой жидкости.       «Чёрт…»        — Алери! — к ней тут же подбежала Аккерман. — Что с тобой? Как ты себя чувствуешь?!       За ней последовал Арлерт. Он осторожно взял подругу под руку и помог ей подняться.        — Я одного понять не могу, — не давая Миллер ответить, влезла Зое, — ты сказала, что сила титана тебя сильно изматывает, и сейчас мы видим этому доказательство собственными глазами. Так какого хрена ты вновь превратилась в титана?! — она начала наступать на девушку.        — Ханджи! Прекрати! — Бернер тут же схватил её со спины и постарался остановить. У него это получилось, хоть и не так красиво и надёжно, как хотелось бы.        — Зачем?! Если ты изначально не поменяла плана, значит, всё должно было пройти хорошо. Твои предвидения стали неточными? Или есть другая причина, по которой ты вновь превратилась в титана?! Объясни!        — Причин нет… — ответила Миллер, вновь кашлянув.        — Осторожнее… — попросила Аккерман. — Говори тише…       Алери благодаря блондину встала прямо и посмотрела в карие глаза подруги.        — Причин нет, ибо я изначально собиралась превратиться в титана. Порко бы один не справился. А когда я в форме титана, то могу передать другим титанам силы в несколько раз больше, нежели в форме человека. Вот и всё моё объяснение.        — Но ведь…        — К слову, не об этом сейчас надо беспокоить. На борту посторонний — это раз. Два — нам надо решать, что делать дальше. В Ребелио мы уже не успеем, поэтому действовать по-любому придётся из Одихи.        — Что?! — вскрикнула Леонхарт. — Что ты только что сказала?!        — Ты про постороннего или дальнейший план действий? — спокойно спросила Миллер, вытирая кровь с лица рукавом рубашки.        — Я про Реберио!        — А-а… — девушка тяжело вздохнула, понимая, к чему клонит блондинистая подруга. — Давайте зайдём внутрь? Хочу присесть. Там уже обо всём и поговорим…

ххх

      Девушка плюхнулась на скамью и запрокинула голову назад, закрывая глаза. Очередная волна боли накатилась на неё, не давая и возможности здраво мыслить. Правда, другого выбора у Миллер не было: нужно думать, причём быстро и желательно точно, без малейших недочётов.        — Во-первых, что самое главное, на корабле посторонний, — напомнила она, дивясь, как никого эта новость не удивила. — Ребят… на корабле Флок. В наших же интересах его выкинуть за борт.        — Что?.. — Кирштейн непонимающе наклонил голову набок. — Флок?..        — Но как он сюда попал?! — выкрикнула Браус.        — Мы разве кого-то пропустили? — удивился Галлиард, оставаясь при этом совершенно спокойным, что ему было не свойственно.        — Как видишь.        — Значит, надо убить? — напрямую спросил Шаттер.        — Можно просто скинуть за борт, — девушка пожала плечами. — Но если ты не желаешь ему мук, можно сначала застрелить, а потом уже выкинуть.        — Тогда так и сделаю, — парень кивнул, поднимаясь с пола.        — Подожди! — остановил его Джин. — Ты и так много поработал. Я пойду сделаю это за тебя.        — О, точно? Не затруднит? — искренне удивился Шаттер. — Мне-то просто несложно.        — Не волнуйся, — Эрд кивну. — Всё нормально.        — Ну, ладно. Спасибо.        — П-погодите… — затараторила Магнолия, размахивая из-за нервов руками в разные стороны. — В-вам нормально вот так просто говорить об… уб-бийстве?!        — Ну да, — Рал пожала плечами и слегка наклонила голову набок. — Мы ведь из спецотряда. За последние четыре года привыкли.        — ДАЖЕ ТЫ?! — к Магнолии подключился Чёрч.        — А вы сильно изменились, ребята, — подал голос Аккерман, и лишь Миллер, услышав его, вздрогнула. Он же, в свою очередь, смотрел на троицу, что входила в первый состав его отряда.        — Пришлось, — с улыбкой ответил Бозард. — Зато не зря.        — Конечно, привыкать пришлось достаточно долго… — призналась Рал.        — Эрд, будь добр, иди пока, — тихо сказала Миллер, — а-то они не замолчат ещё долго.        — Хорошо, — парень кивну и слегка улыбнулся. — Я быстро.        — Вы сами туда перешли? — поинтересовался Бернер, переводя взгляд с этой троицы на ту, с которой он когда-то нянчился. Тёплые воспоминания тут же согрели его сердце.        — Как сказать? — Петра задумалась. — Алери предложила сначала Эрду — он сразу согласился. Мы начали замечать, что он частенько пропадает: всё-таки мы всегда работали вместе.        — Ага, — согласился Бозард. — И в итоге поймали его не за тем, что он обязан делать. Точнее… делал он как раз-таки то, что ему было велено, только под секретом. Вот мы его и уговорили его нам всё рассказали.        — И он вот так взял и всё рассказал? — в голосе Спрингера слышна были усмешка.        — Нет, — призналась Рал. — Но он привёл нас к Алери, которая всё нам объяснила. Тогда мы и решили вступить в спецотряд. Естественно, это всё должно было храниться в тайне.        — Что, хорошенько мы вас удивили, а, ребятки?! — Оруо засмеялся, глядя на героев Сигансины.        — Чёрт, будь потише, честное слово! — Петра ударила его под колено носом сапога. — У Алери вновь голова болит, а ты тут разорался.        — А?! Блин, простите, пожалуйста… — он тут же поклонился.        — Не стоит, — Миллер помахала легонько рукой, слабо улыбаясь. — И давайте без формальностей. Они уже ни к чему.        — И лучше вернёмся к делу! — напомнила всё ещё непонимающая, что имела девушка тогда в веду на палубе, Леонхарт.        — Хорошая идея, — командир разведывательного корпуса кивнула. — Насчёт Ребелио: я ведь не сказала, что он будет уничтожен, а люди убиты. Мы просто не успеем добраться до него. Нам придётся из Одихи лететь сразу же к Эрену и, спрыгнув с самолёта, начать с ним разбираться.        — Сказано-то всё, конечно, очень легко и просто, — заметил Галлиард.        — Нам бы план, — поддакнул ему Кирштейн.        — У тебя же он есть? — поинтересовалась Зое.        — Почему вы на неё сейчас так давите… — вздохнул Арлерт. — У нас есть ещё на это время: нам ещё приводить в строй самолёт и долететь до Эрена надо. Давайте обговорим план тогда, когда доберёмся до Одихи? А сейчас нам бы всем немного отдохнуть, — он посмотрел в потускневшие золотые глаза подруги. — Если ты не против, конечно?        — Как скажешь, Армин, — она улыбнулась. — Небольшой отдых нам и правда не помешал бы.        — А что насчёт чая? — поинтересовалась Рал, пытаясь всех подбодрить. — Я видела тут небольшую кухню. Там и посуда и всё необходимое есть. Что скажете?        — Я бы не отказался, — кивнул Бозард. — И я же помогу.        — Я бы тебя так и так заставила! — фыркнула Петра. — Так что?        — Да-а… — протянул Кирштейн. — Чаёк бы был кстати.        — Я тоже помогу, — сказал Шаттер, всё-таки поднявшись с пола.        — Мы с вами! — младшие Браун и Грайс направились за ним.       Некоторые вышли подышать свежим воздухом, а именно: Зое, Бернер, Магнолия и Чёрч. Аккерман, Арлерт, старшие Браун и Грайс и Леонхарт направились проведать снаряжение. Фингер и Галлиард пошли в сторону Джина, чтобы проверить, как он выполнил свою задачу, а также перехватить его и увести подальше. В итоге в рулевой рубки остались Онъянкопон, что вёл корабль, Елена, что сидела неподалёку от него и смотрела в окно, думая о чём-то своём, а также Алери и Леви (Адзумабито и механики ушли вместе с Зое и остальными).       В первые минуты, как только большинство покинули ролевую рубку, в помещение царила тишина. После послышалось лёгкое шуршание одежды, тихий стук каблуков сапог, вновь шуршание одежды и… тишина.       Миллер не двигалась с места. Она, в принципе, даже не шевелилась, так как прекрасно понимала, что садятся к ней, что хотят поговорить именно с ней и что собираются это сделать прямо сейчас. И это далеко не Онъянкопон и Елена, которые, в свою очередь, хотят провалиться сквозь землю, дабы только не слышать их разговор.        — Думаю, нам пора поговорить, — сказала наконец Аккерман, смотря на неё краем глаза. — И этот разговор должен быть откровенным.        — Знаю… — девушка закрыла глаза и, поставив локти на колени, слегка нагнулась, спрятав лицо в ладони.        — Я… никогда не винил тебя в каких-либо твоих поступках. Злился? Да. Думал ли, что ты могла поступить иначе? Думал. Пытался ли понять, почему ты так поступила? Пытался. Но не винил. Никогда. И сейчас тоже не виню: и я далеко не про то, что случилось со мной. Я про всё, что творится сейчас. Если так посмотреть, ты оставляла достаточно много подсказок нам, основе разведывательного корпуса. Мы же их не видели. Про вино и говорить нечего: это полное неподчинение приказу. Я не собираюсь из тебя что-то вытаскивать, насильно выбивать ответы или давить. Я лишь хочу услышать твои мысли, понять, что ты чувствуешь и… чего ты действительно желаешь? Вот прямо сейчас. Больше всего на свете. Именно ты. Не для мира, не для кого-либо ещё. Для себя.       Как бы он хотел вновь посмотреть в её золотые глаза! Да и плевать, что они не такие яркие, как раньше. Они ведь её! Её и ничьи больше! Вот только он не видел её глаз, да и всего лица вовсе, ведь она спрятала его в ладони, видимо боясь смотреть ему в глаза. Но…       Парень вздрогнул, как только до его ушей донеслось тихое рыдание. Рыдание — в прямом смысле этого слова. В рулевой рубке было так тихо, что даже удар капель о пол был отчётливо слышен Аккерману. Он дрожащей рукой потянулся к её спине, чтобы погладить и тем успокоить. Ощутить тепло любимого тела, услышать любимый голос…        — Не нужно… пожалуйста… прекрати… — шептала Миллер, глотая собственные слёзы. — Не надо… не хочу… не хочу думать об этом, не хочу говорить… я… мне тяжело, Леви…        — Я понимаю. Поэтому…        — Ни черта ты не понимаешь! — выкрикнула она и тут же прикусила нижнюю губу, осознавая, что помимо них в рулевой рубке находятся ещё двое. — Мне было нетяжело прикидываться сумасшедшим садистом из разведывательного корпуса. Мне было нетяжело врать друзьям. Мне было нетяжело убивать. Нет, не так. Мне всё это было чертовски тяжело! Но ты… ты… с тобой просто невыносимо… не… невыносимо… потому что… я не могу… тебе сопротивляться… Единственному… И это просто ужасно… ужасно для моего плана. Самая настоящая помеха, как бы ужасно это ни звучало… Я старалась отдалиться, старалась сделать тебе больно, в конце концов! — и снова крик. — Но ты… ты продолжал приходить ко мне… Зачем?.. Зачем ты это делал, Леви?.. Зачем…        — Верь или нет, но я видел и чувствовал, что тебе нужна помощь, — а вот парень говорил тихо, хоть и с дрожью в голосе. — Думал, что хоть чем-то смогу помочь… Не знал, что это только мешает…        — Идиот… идиот!.. Идиот! Идиот! ИДИОТ!!! — Миллер перевела дыхание и продолжила, но уже тише: — Я люблю тебя… и это не изменить… К сожалению или к счастью, решать тебе.        — А как считаешь ты?       Повисла тишина. Видимо, девушка пыталась понять, как она считала. Как считала действительно она. Для себя. А не для миссии. Не для спасения человечества. Для себя.        — К счастью… — прошептала Миллер одними губами.       После этого она выпрямилась и посмотрела на парня, использовав при этом силу. Девушка смотрела на него, не отрывая взгляда. Да, это ошибка. Она прекрасно понимала в тот момент, что совершает ошибку, непоправимую ошибку. Одного ведь взгляда на любимого мало. Всегда мало. А она так долго не смотрела на него…       Миллер тихо пододвинулась к нему и положила голову на плечо парня, вдохнула полной грудью и почувствовала знакомый запах пота. Да. Тот самый пот, который она так любит. Его пот.       Дальше — прикосновение рукой к руке. Она взяла его большую, с суховатой кожей руку и крепко сжала в своей, боясь выпустить и потерять её навсегда. А ведь совсем скоро…        — Алери… — прошептал парень, проведя носом по её волосам. — Алери…        — Прости меня, Леви… прости… — шептала она, а из её глаз вновь потекли слёзы. — Я…        — Говорил же, я тебя ни в чём не виню.       Он высвободил руку, но лишь для того, чтобы обнять девушку и прижать её к себе, уткнуться носом в её волосы и вдыхать их запах, гладить её спину и шептать тихие успокаивающие слова.       Она же сжала рубашку на его спине, уткнулась лицом в его плечо и продолжала плакать, пытаясь успокоиться. Собственными силами, конечно, у неё это не вышло. А вот тёплые слова из его уст и убаюкивающий голос ещё как помогли…       Через некоторое время Аккерман сидел и гладил серо-коричневые локоны, в которых путались его пальцы, и смотрел на безобидное, спокойно спящее на его коленях лицо беззащитной девушки. И большего ему не нужно было. Большего он и не желал. Ведь ему уже удалось увидеть её слёзы, слабую тень улыбки на её устах… услышать, как она зовёт его по имени… как тянется к нему… к нему, а не к кому-то ещё… И зачем желать чего-то большего? Ведь уже даже это приносит счастье. Счастье, о котором и мечтать страшно…