Когда пути расходятся

Белла бросила саквояж прямо у двери и вошла в дом. Она пересекла гостиную, не обратив внимания на радостные голоса родных, и рухнула на диван, закрывая лицо руками. Теплые, такие нужные ладони Эдварда обхватили ее за плечи, стараясь согреть и отгородить от всего, что могло ее так опечалить. Беда была лишь в том, что он был бессилен защитить ее от горящего горя внутри, и он понимал это. Всю обратную дорогу Белла и Карлайл молчали. Аякс проводил их до аэропорта и посадил на самолет. Он тоже молчал, погрузившись в свои мысли. Такси, вызванное слепым великаном, было совершенно непрезентабельным и самым дешевым. Но оно вывезло их из Вольтерры самыми неприметными улочками. - Доброй дороги, Святой. – На прощание седой вампир пожал руку Карлайлу и махнул Белле. – Удачи вам. - Присмотри за ним – тихо попросил доктор Каллен, отводя глаза. Конечно, седой великан не видел его, но почему-то подернутые белесой пленкой глаза настолько внимательно пробегали по лицам, что казалось можно ощутить их взгляд и ответить на него. - Я свяжусь с вами, если что-то измениться – пообещал Аякс. – Но сами не приезжайте больше и не звоните. Карлайл кивнул и, взяв безучастную ко всему вампиршу с каштановыми волосами под руку, пошел к трапу самолета. И вот они дома. Открылась дверь и на шею белокурому вампиру бросилась его жена, а Беллу уже обнимал Эдвард. - Карлайл! – Эсме прижалась к мужу, пряча лицо у него на груди. – Прости. Я была так несправедлива, словно в бреду … - Это и был бред, родная. – Доктор Каллен обнял жену и устало погладил по карамельным волосам. – Это был просто дурной сон. Их не расспрашивали, где они пропадали. Может быть, Элис сказала, а может семья наконец-то начала понимать насколько близко они все были к грани потери друг друга. Доктор Каллен сел в кресло у камина и устремил золотой взгляд в огонь. Вот и все. Они вернулись домой, где все и началось, вернулись ранним утром вместе с предрассветными сумерками, с осенним сырым ветром и холодом наступающей зимы. Вернулись, почти достигнув цели, но сорвавшись в последний миг. Почему? Этого Карлайл не знал. Что могло случиться за день до их отъезда. Что послужило причиной для новой, чудовищной и безнадежной вспышки, которая снова превратила Джаспера в неуправляемый эмоциональный клубок? Белокурый вампир не спросил об этом Аро, потому что Аякс чуть ли ни силком выставил их из замка и выпроводил в аэропорт. Если что и знал седой великан, то решил не делиться своими догадками и подозрениями. Да и важно ли это было, если все равно помочь было не чем, исправить невозможно, как и понять произошедшее. Белла сказала, что виделась с Джаспером прямо перед отъездом, но не смогла не то что поговорить, даже подойти – он отогнал сестру злым предупреждающим рычанием. Вампирша с каштановыми волосами уверяла, что он просто не узнал ее, но Карлайл прекрасно понимал, что вампир не может «не узнать» или «забыть». Белокурый вампир прикрыл глаза, продолжая рассматривать пламя в камине сквозь ресницы – о Джаспере нужно было забыть, просто похоронить младшего сына и никогда не позволять себе вспоминать о нем. Так просто, так невозможно сложно, потому что, это больше всего напоминало предательство. Отказаться от родного, от члена семьи, забыть его, вычеркнуть из памяти. Все это много лет было неприемлемо для семьи доктора Каллена. И вот сейчас он первый приказывал себе забыть, упрятать в самый далекий уголок памяти, запереть на засов и отвернуться. Если Аро вдруг сможет, хоть что-то исправить, он напишет или позвонит, и тогда можно будет сорвать замки с памяти и позволить себе вспомнить, что у него не два сына, и у Элис есть любимый. А сейчас нужно забыть. - Отец – рядом с креслом опустилась Розали. – Как ты? Карлайл смог заставить себя отвести глаза от гипнотического танца огня в камине и посмотреть на приемную дочь. Огромные глаза смотрели на него виновато и настороженно, с мольбой о прощении. Взгляд против воли зацепился за ее белые локоны, свободной волной падавшие на плечи и спину. Люди, когда видели Розали и Джаспера – принимали их за близнецов. Оба высокие, невероятно красивые для обычного человеческого взгляда, золотоглазые, с черными бровями, взлетавшими к вискам небрежными штрихами кисти гениального художника, скупые на улыбки и на смех. Для людей они были похожи внешне, в семье их считали братом и сестрой потому что, их суждения о многих вещах были удивительно схожими. Розали чаще других приемных детей доктора Каллена заявляла «мой брат», говоря о Джаспере. Он и был ее братом, не насмешливого бесшабашного Эммета, не Эдварда, утонченного музыкой и своим взглядом на мир, не уж тем более – Беллы, которая до недавнего времени вообще старалась обходить светловолосого вампира стороной. Карлайл прочитал в глазах Розали незаданный вопрос о ее брате. Она не хотела говорить вслух, не хотела показать себя той бессердечной эгоисткой, которой была в последнее время дома. И еще, она очень волновалась за отца. - У меня нет для тебя хороших новостей, Роуз – Карлайл сжал подлокотник кресла. – Я не знаю, чем тебя порадовать или ободрить. Девушка кивнула и взяла его руку. - Я вела себя непростительно мерзко. – Тихо проговорила она, спрятав глаза в тени угольных ресниц. – Я вообще не понимала что происходи. Я думала, что ты просто разозлился … Карлайл едва качнул головой в отрицательном жесте. - Я не сердился на Джаспера, но я должен был его остановить. - Я понимаю – Розали опустила голову. - А я вот так и не понял – что случилось-то? – Эммет подошел чуть ближе и сложил на груди руки, ожидая объяснений. – Ну, подурачился он немного со своим покоем – теперь-то все хорошо уже? Карлайл поднял на него взгляд и даже чуть улыбнулся. Эммет, неизменный задира и весельчак, не способный понять серьезность ситуации, уверенный, что можно все решить силой. Помнил ли он вообще, что все началось с его резких слов и гнева Джаспера? Нет, не помнил, - в этом доктор Каллен был уверен. Эммет давно забыл, что произошло между ним и его братом, если вообще считал этот инцидент серьезным, он точно был уверен, что ссора давно исчерпана и все забылось. «Да, забылось – подумал глава Олимпийского клана – Вместе с одним из участников ссоры, с частью нашего клана. Эммет – забыл, а Джаспер никогда ничего не забудет, если бы он не считал себя одного виноватым, может быть, этого всего и не было бы …» - Ну, так что? – Вырвал его из размышлений Эммет. – Все утряслось? Или Джас еще дуется на меня? Розали закатила глаза, бросив на любимого короткий, но очень выразительный взгляд. Подошедшая Белла треснула брата по плечу: - Ты вообще ничего не понял – зло сказала она. – Нет, Эм, он на тебя не дуется. Он доигрался до того со своим покоем, что мы чуть не бросились нарушать все законы направо и налево, чуть не погибли, а он теперь заперт в Вольтерре как в клетке, потому что не может управлять своими эмоциями. Эммет обернулся на нее и вскинул брови. - Так он не приедет? Сидевший на диване Эдвард закрыл лицо рукой и глубоко вздохнул: - Очевидно, нет, Эм. По лестнице спустилась Элис. Ни на кого не глядя, она прошла через гостиную и села у ног Карлайла, положив голову ему на колени, и закрыла глаза. Никто ничего не сказал ей, да и что можно было сказать? Ее любимый не вернулся вместе с сестрой и отцом и никто не знал, вернется ли когда-нибудь. Эсме неслышно опустилась на подлокотник кресла и крепко обняла мужа за плечи, тоже глядя в огонь. -Мы справимся – сказала она. – Мы же – семья. Карлайл ничего не ответил, обняв ее за талию. Его клан, его семья, жена и приемные дети собрались вокруг него плотной стайкой, как напуганные и потревоженные птицы. Только у него не было сил сейчас закрыть их от горечи и печали, чем-то утешить и ободрить. Они сидели все вместе, глядя в камин, стараясь поделиться друг с другом своим душевным теплом, дать родным почувствовать плечо рядом, ощутить, что они одно целое. И хотя Джаспера с ними больше не было, они сейчас как никогда раньше чувствовали любовь, тепло, заботу рядом с собой. И это были уже не внушенные эмоции из вне – это были их собственные чувства, все то, что они могли дать друг другу. «Почему? – Карлайл закрыл глаза, обнимая одной рукой Эсме, а другой гладя по голове Элис – Почему лишь через испытания и боль, разлуку, потери, мы начинаем ценить то, что у нас есть? Господи, ну почему мы так глупы и недальновидны? Почему в гордыне своей забываем, что вернуть время нам не под силу, что события необратимы и нет возможности отказаться от сказанных слов? Как просто было в самом начале попросить прощения, или придержать при себе резкие слова, как легко было, вернувшись домой после долгих скитаний, сказать, что каждый из нас был не прав. Как все это было просто тогда, и как неимоверно сложно хоть что-то изменить сейчас … или уже невозможно» В большом доме, стоявшем в окружении густых лиственниц, больше не вспыхивали ссоры, правда и беспечного веселья тоже не было. Семья Карлайла Каллена просто жила, как и все остальные семьи. Они учились, работали, пробовали строить планы на дальнейшую жизнь. Очень осторожно семья возвращалась к тому состоянию, которое было у них до памятного праздника. Эммет дольше всех не верил в то, что все случившееся не розыгрыш. Он до последнего ждал, что Джаспер вернется домой и скажет, что пошутил. Но время шло, за каждодневными заботами мелькали часы и сутки, и все потихонечку начали смиряться с произошедшим. Беда, обрушившаяся на семью такими страшными испытаниями и невосполнимой потерей, сплотила Калленов, как никогда. Они заботились друг о друге с потрясающей трепетностью и чуткостью. Улавливали малейшее желание друг друга и стремились поддержать даже в самой незначительной неудаче. Со стороны казалось, что нет семьи счастливее и заботливее, нет больше нигде таких взрослых и самостоятельных детей, которые бы столь внимательны были к своим родителям, и нет других таких родителей, которые бы столь чутко выслушивали и заботились о приемных детях. Карлайл знал, что в основе этого единства лежит незаживающая рана в сердце у каждого – потеря, больная горькая потеря, которую нельзя восполнить и нечем уже заменить. Через месяц или чуть больше вечером они сидели в гостиной все вместе, решив посмотреть кино, когда у Карлайла пиликнул телефон. Белокурый вампир вытащил из кармана тонкий аппарат и бросил взгляд на экран. - Остановить фильм, отец? – спросила Розали, поднимая пульт. - Нет, нет, смотрите. – Карлайл провел пальцами по сенсорной панели, открывая смс. «Все кончено» Короткая фраза без подписи, без пояснений и без продолжения пришла с телефона Аро Вольтури. Глубоко в груди смерзлась душа, навсегда похоронив тот уголочек памяти, который Карлайл берег закрытым. - Отец? – Эдвард встал и подошел к Карлайлу. – Что случилось? Белокурый вампир, молча, передал ему телефон и закрыл лицо руками. Все кончено. Эдвард отдал телефон Белле, а она Розали. Блондинка вскинула руку к губам, удержав короткий больной крик. Элис даже не шелохнулась, видимо угадав или увидев, что было в смс, она просто смотрела прямо перед собой очень внимательными сосредоточенными глазами. Эсме подсела к ней и обняла за плечи, крепко прижав к себе. А день был такой солнечный, по-зимнему свежий и совсем не подходил для гробового молчания в огромном светлом доме. Солнце било прямо в большие окна, прыгая веселыми зайчиками по лицам застывших вампиров, словно по граням бриллиантов и бросало свои брызги на враз онемевшие стены. А через два дня дверь немого дома распахнулась, и на порог шагнул высокий седой вампир, настороженно поводя головой из стороны в сторону. - Святой, - позвал он. – Где Эл?