A few days before

Солнечный день, правда для меня он казался кроваво-красным. Бордовые оттенки сквозь окна отливались на темнеющих стенах, оставляя за собой какую-то частичку света. Привычное для всех голубое небо я представлял совсем иначе, потому и образ стал искажен. Единственным звуком в комнате, помимо еле разборчивого шёпота, было шарканье карандаша по бумаге и перекатывание железного шарика на конце ручки. Это мой класс, я такой же обычный школьник, как и все остальные пару сотен учащихся в этой школе. Ома Кокичи — моё имя в белом журнале учителя, что сейчас опять записывал какую-то белеберду на бумажках. Вокруг меня — куча других моих одноклассников, по виду которых и так можно было понять, что тут они находятся явно не по своему желанию: кто-то о чем-то болтает со своими приятелями, а кто-то уже практически дремает на своей парте лицом вперёд. Ежедневная картина, что давным-давно приелась мне и больше не удивляет абсолютно никого. Ну, а кому понравилось бы сидеть за неудобными деревянными партами несколько часов подряд, записывая бесполезный материал, втолкнуть который в черепную коробку каждого ни один преподаватель больше и не старается? Верно, определенно никому, в особенности мне. Я говорю так, потому что уже давно успел стать местным изгоем, который вообще ни разу не старается подняться в оценках. На самом деле я даже не против, пусть думают как хотят, особенно когда всё это чистая правда. Старался бы я хоть как-то выучить какой-либо материал, не витал бы прямо сейчас в облаках, чем как раз я и занимаюсь сейчас, ведь так? Заняться мне нечем, в какой-то момент я даже забыл о том, что данным предметом прямо сейчас является геометрия. Жутко не нравится этот предмет. Хотя как будто мне хоть какой-то предмет нравится — ни один и ни разу. Я привык сливаться с толпой, привык быть таким же, как и другие. Мои руки сами складываются, а после чего голова падает на своеобразную подушку. Мне так сейчас хочется просто немного поспать, сон никогда не приходил ко мне или у меня попросту был недосып. Все мы — неудачники и отбросы, только почему-то всей толпой они решили ненавидеть именно меня. Что уж там, наш класс как и большинство других полон ненависти друг к другу, скрыта она или напоказ — неважно. Это простая игра, где тот, кто набирает больше всех очков ненависти — груша для оскорблений и всяческих унижений в свой адрес. Я не жалуюсь, я более чем привык. В какой-то момент даже может показаться, что скоро портрет так званого Омы Кокичи будет висеть на школьной доске позора, пусть даже такой и никогда не существовало. Такие идиоты даже не понимают, что в этом мире нет таких людей, которых мысленно никто бы не проклинал. Нравится, не нравится — каждый должен это понять и принять. — Ома, к доске, – звучит строгий и в какой-то степени раздраженный голос. Я сразу понимаю — мне конец. Моё тело тут же накрыла дрожь, но тем не менее я неспеша поднялся с места, опираясь на парту. Недовольный взгляд от учителя прошёлся по мне. Прихватив учебник на нужной странице, я шел к доске, замечая на себе пристальные взоры одноклассников. Как же я это ненавижу, надо мной опять будут смеяться, это стало понятно ещё по короткому смешку от одного индивидуума, чей голос я не смог разобрать. И вот напротив меня чёрная доска. Так некомфортно находиться в поле зрения всех, желание вырвать им их глаза становилось сильнее с каждым разом, когда до моих ушей доносились тихие перешептывания: «Вот же неудачник», «Смешно получится, если кто-то вроде него сможет решить эту задачу», «Что он вообще сможет написать?» — это всё так бесит, просто пусть они заткнуться. Мои глаза направляются на одну из страниц толстого учебника. Подождите... как я это вообще решу?! Я ни черта не понимаю из того, что там написано! Тем временем показалось, словно взгляды позади стали прожигать мою спину только сильнее. Они ждут от меня действий? Моя рука начала подрагивать, но всё же мне удалось сжать крохотный мелок между пальцами. Медленно я подношу руку кверху. Какого черта я ничего не могу с собой поделать? Они просто... так пялятся на меня. На секунду мне даже показалось, словно на первой парте кто-то посмеялся, тихо, еле слышно. И я правда ничего не понимаю из того, что эта старая женщина от меня хочет! Сам по себе мелок скользит об твёрдую поверхность доски, что создаёт противный скрежет. Сказать по правде, я сам не очень понимаю, что пишу прямо сейчас. Кажется, это то, что я видел, когда какой-то очередной лузер не мог разобраться с тупой задачей до тех пор, пока ему не помогли. Но у меня нет ни друзей, ни тех, с кем я мог бы много разговаривать в принципе. А время всё течёт вместе с тем, как часто стук ногтей со стола учительницы эхом разносился по комнате. Они и правда требуют от меня решения? — Я.. я не... Мой голос звучит так жалобно на публике. Я так жалок, ничего не могу поделать с тем, какой же я трус, и это раздражает меня до глубины души. Но сейчас волнение переполняет мой рассудок, из-за чего сконцентрироваться становится невозможно. Просто пусть кто-то, хоть кто-нибудь скажет что-то! Просто пусть это испытание быстро закончится, и потом я смогу спокойно посмеяться над этой нелепой ситуацией! Просто... пожалуйста. Моя рука трясётся, а я перевожу взгляд на то, что у меня получилось на доске: набор невнятных линий, что никак не складывались воедино. Это правда то, что я написал? Внезапно я чувствую, как какой-то лёгкий предмет попал в меня. Смотрю на свои тёмные туфли, рядом с которыми лежит скомканная бумага. — Что за...? – единственное, что я произнёс, увидев эту находку. Кто это сделал? Кто бросил в меня этот мусор? Медленно моя голова поворачивается в сторону класса. Все смеялись, а кто не смеялся, тот усердно пытался скрыть это за прикрытой ладонью. Эти глаза... эти взгляды пронзают моё тело насквозь, что никак не может пошевелиться, и я просто вынужден смотреть на них в ответ. Сумасшедший стук сердца отдаётся в голове вместе с общим хохотом, больше похожим на эхо. В какой-то момент в меня прилетает ещё один скомканный кусок бумаги, а вскоре и второй. Мне уже трудно отличить, надумал ли я это всё, или весь этот спектакль был взаправду. Ненавижу... ненавижу их всех, абсолютно всех. Прогнившие существа, неспособные ни на что, кроме как издевательств над себе подобными. У них нет конкретной цели, у них нет причины, по которой я терплю всё это. В этом мире есть только одно простое правило — ненавидь других, чтобы другие не начали ненавидеть тебя. Я так устал, я устал от всего этого цирка. Это всё будет продолжаться до бесконечности, из раза в раз, и каждый раз так званные "жертвы" будут меняться. Сегодня ненавидят тебя, завтра кого-то ещё, послезавтра совершенно незнакомого для тебя человека. И какой в этом смысл? Чего мы жаждем, презирая самих себя без особых на то причин? Ответ прост — лишь бы потешить своё крошечное эго. Только чтобы в который раз подтвердить своё лицемерие. Я ничем не лучше ни одного точно такого же человека, я такой же лицемер, что пытается доказать обратное. Ненавижу других за такое отношение к себе, ненавижу быть лицемером, но всегда прекрасно понимаю, что это правда. И моя голова опускается вниз. Под моими ногами мутнеет плиточный пол — зрение плывёт. А если такое происходит, это значит, что я снова плачу. Как бы мне не хотелось этого скрыть, ничего не могу поделать с этим, кроме как издавать жалобные всхлипы, которые вряд-ли кто-то может расслышать. «Презираю каждого, просто пусть они сдохнут» – такие мысли появляются из негативных эмоций, это вскоре пройдет. Но как бы я не пытался переубедить себя, голова переполнена обидами и гневом. А всё из-за какой-то идиотской задачи, что я не мог решить, в конце концов на моём месте мог оказаться абсолютно кто угодно! Чем я могу быть хуже их всех вместе взятых? Я был так погружен в свои мысли, что даже не заметил, как рядом со мной послышался стук каблуков. Перед глазами только промелькнула лишняя пара обуви рядом со мной, а потом и мой взор упал на рядом стоящего со мной парня. Я бы даже не узнал его... хотя, если честно, я и правда не понимаю кто это, и что он хочет сделать. Тёмный пиджак, под которым прячется белоснежная рубашка с полосатым галстуком. Хоть даже я и не поднимал голову выше, чтобы разглядеть его лицо, но, как уже понял, он даже не смотрел на меня. Я никогда особо не запоминал внешность своих одноклассников, так что не удивляло незнание этого загадочного юноши. Кем он себя вообще возомнил? — Простите, сенсей, можно я решу это задание? – тихо произнёс он. Я еле расслышал его, так что меня удивил кивок от преподавателя, который, вроде как, даже и не должен был услышать этот вопрос поидее. А дальше всё прошло довольно быстро: его рука мелом в спешке записывала решение на доске. Он был абсолютно молчалив, да и все остальные в классе не решались произнести и звука. В принципе, я делал то же самое, только чуть отошёл от старшеклассника, чтобы разглядеть что же такого он там пишет. Я, конечно, не считал, но в общем весь процесс не должен был занять больше двух минут. Не очень понимаю, почему просто не ушёл ещё в самом начале, но благо никто не возражал, так что мне оставалось просто наблюдать за происходящим. — И вот ответ, – объявил парень, когда его рука положила кусочек мела на место. Его голос не звучал так, словно он был рад этому или хоть как-то гордился собой, он был просто нейтральным. Учительница просто поправила очки и кивком указала, что мы оба можем идти к своим партам. Только перед этим он повернулся ко мне с до невозможности спокойным выражением лица. Наконец-то я узнал его — Сайхара. Я тут же почувствовал, как мои брови нахмурились, а взгляд стал прожигать его глаза, что в ответ смотрели на меня. Этот самодовольный ублюдок всегда раздражал меня больше кого-либо. Прежде чем с моих уст успело сорваться хоть какое-то колкое слово, он направился к остальной части класса, и я поспешил за ним. * * * Учебный день медленно подходил к концу. С каждым прошедшим уроком желание выхватить из пенала канцелярский нож и перерезать себе глотку становилось сильнее. Я так устал просто просиживать на одном месте день за днём без непонятной на то причины. Я прекрасно осознавал, что с таким отношением к учебе мне светит только дорога в никуда, но и смысла учиться я тоже не видел. Смысл выучиться заключается в том, чтобы потом работать, а работать чтобы потом получить деньги, а деньги... А деньги нужны, чтобы жить, так ведь? А зачем жить? Для меня не было смысла жить, как и не было смысла проживать день за днём, чтобы в конечном итоге на меня опять смотрели как на отброса общества. С каждым днём мне всё больше надоедал этот прогнивший мир с существами, думающими только о том, как бы защитить свою шкуру. Откуда вообще взялось понятие о ценности дружбы и прочих слащавых вещей из надуманных фантазий, что никогда не воплотятся в жизнь? Почему я задумываюсь о таких вещах, когда мой мозг так же пропитан гнилью о лицемерии и о безграничной любви к себе? Так или иначе, меня не будет волновать судьба этого маленького островка лицемерия, если моя жизнь в один момент обернётся ни во что, и такого мальчика как Ома Кокичи не будет существовать. Больше никогда. И никто не вспомнит, никто даже не будет долго помнить меня. Прольются только несколько соленых капель — ничего не значащих для меня — прежде чем деревянную рамку с моей неудачной фотографией внутри уберут в дальний ящик, который больше никто и не будет открывать. Мир забудет меня так же быстро, как и вспомнит, поставив на моём фото красный крест. С омерзительным звоном я, как и все остальные, поспешил удалиться из класса. Из-за толпы на лестнице я споткнулся, и в тот момент, когда вся жизнь пролетела перед моими глазами, у меня получилось устоять на месте. Безмозглые уроды. Даже смерть от рук таких придурков покажется позором. Каким-то чудом мне удалось быстро переобуться, почти никого при этом не зацепив, и так же поспешно выйти из самого здания. Но домой меня особо не тянуло, так что я решаю ненадолго задержаться около дверей в вестибюль. Что ж, не вовремя мне захотелось потратить несколько своих минут впустую. Погода была не очень, больше близилось к дождю, что можно было понять по пока ещё мелких каплям, попадающих на моё лицо и не только. Как же раздражает. Но, наверное, у меня есть немного времени, иначе в противном случае мне просто придётся бежать под ливнем. Тем временем я отхожу чуть подальше от своего раннего место, всё ещё наблюдая как до ужаса шумные школьники абсолютно разных классов выходят из здания школы. Кажется, я один такой чудак, кому захотелось по своей воле остаться тут ненадолго и потратить своё время. Из хорошего можно отметить, что кучек становилось всё меньше, а значит шансов что на меня будут смотреть как на больного становилось тоже меньше. Ну вот и хорошо, их мнение не особо когда-либо могло заботить меня, но их порой тыкающие пальцы в мою стороны выводили из себя. Повыкручивать бы им их руки. Я бы делал это медленно, неспеша бы выкручивал каждую фалангу, скручивая подобно хрустящей макаронине. Наверняка они бы кричали в приступе агонии, пока я бы просто игнорировал их неразборчивые мольбы остановиться. Мысли о чем-то таком в последнее время далеко не новость, иногда хотелось войти в эту роль маньяка-садиста, пусть даже я и знал, что никогда такой возможности мне не выдастся. Ох, а как же жаль... Наконец-то самая большая часть людей ушла, а значит появилась возможность встать посреди тротуара, какую я как раз и не упускаю. Помимо своего топота каблуков слышится ещё какой-то. Естественно я сразу оборачиваюсь, чтобы в конце концов снова увидеть это отвратное спокойствие на лице оппонента. — Сайхара... – первым со злобой процедил я. Было сложно в этот раз удержаться от пары "ласковых" в его адрес. Почему-то я так и знал, что за этот день он не оставит меня в покое, особенно после того случая на геометрии. Зная его настоящую натуру стоило ожидать, что ему захочется поиграть с моими нервами. — Здравствуй, Ома-кун, – со всё таким же наигранным безразличием ответил он. — Что ты хочешь? – сразу я задал вопрос. Насколько мне не хотелось бы раскрывать перед ним все карты, эмоции брали вверх и мне попросту не хватало сил что-либо сделать, чтобы это предотвратить. Я был раздражен только одним фактом его появление. – Планируешь начать насмехаться надо мной из-за того задания, что я не смог решить? Что, снова будешь строить из себя самого хорошего? — К чему такая резкость? Мне нет до тебя абсолютно никакого дела, можешь не переживать насчёт этого. Парень напротив меня сделал шаг вперёд, на что я в свою очередь отреагировал негативно, всем видом показывая своё недовольство. Его это забавляло, и я это прекрасно замечал. Несколько секунд молчали мы оба, пока его до этого каменное выражение не сменила противная ухмылка. Было ощущение, что он вот-вот проявит настоящего себя, но он лишь испытывал меня, вглядываясь в мои зрачки из-под своей тёмной кепки. Она мешала мне поддерживать с ним до конца прямой контакт. И вот моему терпению пришел конец: — Ублюдок, как же ты меня раздражаешь. — И ты сразу первый переходишь на личности, как ожидаемо. Знал бы он, насколько сильно своими словами подливает масла в огонь. Хотя о чём я вообще? Он ведь и так всё отлично понимает, поэтому и продолжает. — Как ещё говорить с таким как ты? Ты просто... просто... – Мои руки быстро сжимались в кулаки. Становилось трудно заставить себя смотреть на эту самодовольную улыбку, которую он больше не пытался скрыть за поддельным спокойствием. – Блядский лицемер! Худший из худших, которых я только мог знать! Я ненавидел его, ненавидел целиком и полностью. Не столько его поступками, сколько его характером, сколько его самоуверенностью и наглостью. Он раздражал меня каждым своим словом, одним своим присутствием Сайхара мог испортить весь день. И, конечно же, как и всегда это замечал только я, за что и стал его жертвой для психологической травли. И всегда пытается казаться вовсе не тем, кем является на самом деле. — Весь такой из себя хороший, прилежный... Постоянный пример для подражания и постоянный зубрила на школьной доске почёта. Не тебе спрашивать что-то про мой характер, мудак! Было трудно контролировать поток негативных слов, что выходили из моего рта. На самом деле мне хотелось сказать ему куда больше, нежели это; мне хотелось, чтобы он знал и понимал насколько он мне отвратителен. Но не похоже, что это хоть сколько затрагивало Шуичи, ведь он всё так же непоколебимо стоял на месте и усмехался, глядя на то, как я выступаю перед ним. Грёбаный садист. В отличии от кого-либо другого, Сайхара никогда не скрывал своих животных намерений при встрече со мной. Врать стало принципом его существования, что я искренне презирал во всех, что я больше всего ненавидел в себе и всём. Но он был худшим тем, что мог использовать это умение при других, при этом смеясь мне в лицо. Создавалось ощущение, словно мои страдания приносили ему непередаваемые ощущения экстаза и были слаще мёда. Это причина, по которой в моих глазах Сайхара никогда не перестанет быть бесчувственным мудаком. И это причина, почему ему никогда не надоест насмехаться надо мной. — Не моя проблема в том, что твой уровень знаний не достигал того же, что имеется у всех остальных. В конце концов, это не повод прямо сейчас оскорблять меня, ты так не считаешь? — его взгляд на секунду опустился вниз, после чего до моих ушей донёсся весьма не тихий вздох. — Ты настроен через чур агрессивно не только ко мне. Хватит быть таким пессимистичным. — Ох, и это только я начинаю переходить на личности? Тебе не начинает казаться, что моя агрессия — вовсе не твоё дело? Лицемерно с твоей стороны наслаждаться этим цирком, при этом сваливая всю вину на меня, Сайхара. — О чём ты вообще говоришь? Всё, что я вижу сейчас — это твоё неуравновешенное состояние, – На его лице появилось наигранное непонимание, а сам Шуичи сделал ещё один шаг вперёд. – Ты хоть когда-нибудь пробовал обратиться к специалисту? Тебе это наверняка не помешало бы. С меня достаточно его болтовни. — Серьёзно?! И это ты тот, кто должен что-то говорить мне об этом? Только не сумасшедший фрик, помешанный на одном и том же шоу, будет говорить что-то такое именно мне! Я уловил это слишком поздно, но, кажется, после моих слов он нахмурился, прикрыв свой взгляд козырьком. Его это знатно задело, уж я-то знаю. И видеть то, как он про себя тихо шепчется, мне дарило такую невероятную уверенность в том, что мне удастся выиграть этот бессмысленный спор. Данганронпа — это, пожалуй, самое известное шоу по всему миру, где школьники рубят друг друга, а потом это всё транслируется по телевизору. А я ох как знаю, как мой "идеальный" одноклассник обожает его, у Шуичи чуть ли не слюни текут при просмотре каждой пересмотренной по десять раз части. Было ли так жестоко с моей стороны упоминать об этом? Возможно, но меня это уж точно не станет волновать. Во всяком случае ранить его чувства было только в радость. — Случаем не расскажешь мне, кто же будет следующим Абсолютным Детективом в пятьдесят третьем сезоне? Или какую казнь тебе хотелось бы испытать, если госпожа судьба спустится и подарит тебе возможность поучаствовать в этой клоунаде? – я начинал переходить грань, но меня то нисколько не смущало. Мне лишь хотелось продолжать давить на больное и втаптывать его уверенность куда подальше. – Или же... только не говори, что наш любимчик Сайхара и вправду собирается подать заявку на это шоу! Я мерзко хихикнул, всё ещё глядя на то, как медленно разрушаю самомнение Сайхары о себе. Плевать мне хотелось на то, что он сможет сделать потом, вместо этого я чувствовал только злорадство и то, как до предела отвратная ухмылка расползается на моих губах. Когда же ещё выпадет такая возможность посмотреть на почти беспомощного Шуичи, неспособного продолжать конфликт? — Не знал, что ты будешь заходить настолько далеко. Ты правда опустился слишком низко, Ома. Что он вообще говорит? Почему мне нельзя просто понаблюдать за этим сладким моментом кармы? Я никогда не опущусь ниже кого-то такого же, как и сам Сайхара. — Я имею ввиду... до того, чтобы прямо поливать меня грязью и всё остальное. О тебе складывалось мнение куда лучше, – На секунду Шуичи приподнял кепку, чтобы посмотреть на небо. Я сделал соответственно, чтобы увидеть, как облака преобретают сероватый оттенок. – Ты слишком пессимистичен. Я правда не понимаю, почему ты настолько презираешь буквально всё и вся, отрицая любое существования чего-то хорошего в твоём понимании. — А что в вашем понимании есть "хорошо"? – под словом "вашем" я имел ввиду общее мнение всех тех, кто живёт по принципам фантазий. – В мире нет ни черта хорошего, вся жизнь сплошное разочарование. — Конечно, думая именно так, никакого другого мнения ты принимать не будешь. Как упёртый осёл, будешь продолжать стоять на том, что вся планета — одна выгребная яма, полная гнили до краёв. Я перестаю удивляться, почему у тебя никогда не было хоть каких-нибудь друзей. Сайхара сделал ещё несколько шагов вперёд, находясь со мной на одном уровне. Только он не стоял напротив меня, стоял рядом, повернувшись спиной ко мне. Шуичи собирался уходить, ведь дождь усиливался, и долго задерживаться со мной более он не был намерен. — Прекрати видеть мир чёрно-белый тоннами, это тебе никак не поможет. В твоём случае проще оставаться изгоем, что по крайней мере никому не станет мешать своими бреднями об эгоистах и прочих лживых вещах. Наша жизнь наполнена ложью, и ты с этим ничего не поделаешь, кроме того, что будешь вынужден принять это как должное. В тот момент я перестал контролировать себя окончательно. Быстро повернувшись к нему, моя рука с силой ухватилась за его выбеленную рубашку, сжимая в кулаке. Словами не описать мою ярость, он довёл меня, и он хотел добиться именно этого. Какие рожицы он сейчас бы не строил, как бы на первый взгляд не был удивлен, я был твердо уверен — и это очередная манипуляция. В Сайхаре я никогда не видел того самого прилежного ученика, только жалкого лжеца, только лицемера, наслаждающегося пытками со стороны. Неважно, что он мог говорить, неважно какую бы сладкую ложь не сказал, я никогда и ни за что не поверю ему. Пусть даже все назовут меня придурком, пусть даже ещё кем угодно — мне всё равно. Я никогда не поддамся кому-то вроде него. — ЗАКРОЙСЯ!! – впервые из моего рта донёсся крик. – Думаешь, сможешь переубедить меня, а? Я не попадусь на твои провокации, фрик! Хоть собственную глотку перережу — никогда не поверю тебе! — Ома, отпусти, придурок!! – в свою же очередь парень вырывался. Я не держал его в воздухе, мне просто бы не хватило сил из-за разницы в росте, что выглядело даже смешно. – Хватит из мелочи раздувать целый цирк! Ты хоть в своём уме?! Разве ты не видишь, до чего доводит твоё завышенное самомнение?! — Просто захлопнись уже! Думаешь, мне никогда не хотелось быть таким же, как и остальные?! Думаешь, мне никогда не хотелось попросту не замечать всего этого?! – я с силой сжимал его одежду, отчего потом определенно останется много складок. В ответ на это Сайхара лишь беспомощно вертелся на месте, пытаясь оттолкнуть меня. – Но мне удалось познать истину слишком рано в отличии от вас, извергов, потому всё, что мне остаётся делать, так это страдать день за днём в ожидании кончины! Разве этого конца тебе хотелось бы? Разве это то, ради чего стоило бы жить?! Но Шуичи даже не намерен меня слушать, вместо этого продолжая вырываться. На секунду я отвлёкся, тем самым ослабив хватку, и эту возможность Сайхара не упустил. Твердый пинок откинул меня назад, а старшеклассник тем временем уже отходил ближе к воротам. Он был сыт по горло этими спорами, в принципе как и я, поэтому незамедлительно покинул территорию школы, скрывшись за кучей деревьев. Трус — только так он выглядел теперь в моих глазах. Ну а я начинаю быстро отряхиваться от уличной пыли и быстро привожу себя в порядок. Этот "разговор" изрядно вымотал меня морально, он был таким бессмысленным и бестолковым. Я никогда не послушаю Сайхару, а он никогда не послушает меня. Его эго никогда бы не позволило ему это в любом случае. Из плюсов мне хотя бы удалось выплеснуть на него часть своих эмоций и чувств, чтобы ему хотя бы удалось примерно понять, что я чувствую. Но вместо того, чтобы хотя бы сразу развернуться и уйти, он продолжил говорить о том, что якобы с головой у меня не всё в порядке. И как это называется? А тем времени дождь не прекращался. Капли стали всё чаще падать мне на лицо, волосы, одежду. Зонта у меня с собой, к огромному сожалению, не было, поэтому придется как-то выкручиться самому. Я быстро выбежал за пределы школы, пробегал по улицами, прячась под деревьями. Дождь усиливался ещё больше. В такие моменты искренне начинаю жалеть, что у меня никогда не будет знакомых, что могли бы пустить меня под свой зонт. Вот таков он этот серый мир в настоящих красках. Каждый человек — скрытый лицемер, а тот, кто понимает это в отличии от остальных — местный чудила и мишень для насмешок. Но знаете что? Меня не устраивает такой расклад событий. Сколько бы я не говорил, что свыкся с этим — это не так. То есть отчасти, может быть, это и так, но какая-то часть меня хочет это изменить. Мне бы не хотелось пропасть просто так, не сделав ничего за свою никчемную жизнь. Мне хотелось бы выделяться, не быть такой же частью этого стада. При первой же возможности, мне бы хотелось изменить этот мир, подстроив его под свою дудку. И я знаю, что исчезну не бесследно... уж точно не бесследно.