Jusqu'à la Mort (До Смерти)

Я шёл по трупам и траве пожухлой. Смотрю — на кровью залитом лугу Лежит мальчишка, тоненький и щуплый, С огромной рваной раной на боку. Поляк по форме. Юный, лет пятнадцать. Я покачал со вздохом головой… И вдруг смотрю и вижу, что живой, Но что не суждено в живых остаться. Я ближе подошёл, он что-то шепчет И тянет руки тонкие ко мне. Мне показалось «Пить…» Ты весь в огне, Но пусть тебе хоть каплю станет легче. Мой командир к врагам был милосердным, Я это в нём особенно ценил, И сам старался быть тому же верным. Достал воды, колени преклонил… А оказалось — «Жить». Синеют жилы. Мой мальчик, ты уже вот-вот умрёшь. Я дрогнул, всё внутри перехватило, И флягу поменял на острый нож. В его глазах — прозрачных, серых, слезных — Плескалась боль. «Не надо, пожалей…» Он плакал. Я ладонь себе разрезал, К его губам порез приставил — «Пей». Я осторожно взял его на руки, Тайком к себе в шатёр его понёс. Светлело, отойдя от смертной муки, Лицо, всё так же мокрое от слёз. «Как звать тебя, малец?» «Руневский… Саша» — Он жался и цеплялся за меня, Дыша ровней без смертного огня. А я лишь думал — не узнали б… наши. Ты, Свечников — спокойно откупись, Уж если кто-то поимеет виды. Вот только эту трепетную жизнь Сумеешь ли сберечь, другим не выдав? «Спасибо… Вам. Теперь я буду жить?» Я улыбнулся грустно и сердечно. «Конечно, Саша. Можешь всё забыть. Теперь ты будешь жить — считай, что вечно».