***
- Его Величество Господин Российская Империя, и его приемник - единственный наследник - СССР Дам. Прозвучало нелепо. Я и отец спускались по лестнице, украшенной резьбой, золотом, чем только можно. Зал был огромен. Сверху его освещала шикарная люстра с горящими свечами. Когда торжество начиналось - её опускали по верёвке, да бы света стало больше, и наоборот, когда праздник заканчивался. Стены были очень высокими, как и потолок, украшены узорами, вырезанными в ручную, небольшими скульптурами, и опять же золотом. Отец очень любил этот металл, восхищаясь цветом, блеском при правильной обработке, и с детства учил меня делать из него разные ювелирные украшения, порой непримечательные кольца, калье, браслеты, диадемы. Всё это он хранит в шкатулке своего кабинета, говоря, что отдаст её мне, когда я найду ту самую, достойную и благородную девушку, с которой буду править после него. ну, или в крайнем случае ему, если найду себе омегу. Хотя по выражению лица отца - этот вариант его не особо устраивал. Наконец спустившись я слегка поклонился опустив голову, в знак приветствия гостям, и в знак уважения. После я столкнулся с недовольным лицом отца, и явно по двум причинам: головному убору и этому "знаку". Он не любит, когда я по его мнению "унижаюсь" при всех. Мне его не понять. Стража около дверей входа кого-то объявила, я не расслышал кого именно, но в зал вошли... ох тыж.. неужели..***
-СССР, это не честно! -пхах! и почему же? - с улыбкой сказал я, смотря на своего "маленького друга" -ты опять меня догнал! я так не играю! -ну ладно, давай ещё разок, в этот раз я точно не смогу тебя догнать)) Глаза, насыщенно алого цвета загорелись азартом. О да, он не любил проигрывать, и пока не докажет, что лучше - не уступит. Эта черта его характера особенно мне нравилась - его настырность, стойкость. Он не умеет останавливаться и опускать руки. В этом маленьком, хрупком создании смелости больше, чем у меня самого. Помню мы с ним ходили в лес (пришлось соврать отцу, что идём в библиотеку, читать историю Европы и заниматься точными науками) за ягодами. Так там на нас вышел медведь. Бурый, огромный. Но Р*** не растерялся, пока я пытался составить в голове план, как его отогнать - он уже взял какую-то большую палку, и начал сильно бить по сухому дереву и что-то кричать, создавая шум. Медведь сам ушёл, а я стоял поражаясь его реакции и быстрому мышлению в экстренных ситуациях. Нам было тогда всего по 6-8 лет.***
Он стоял рядом со статным мужчиной (как потом выяснилось - его отцом, ох и наслышан я был о нём), отец его был красивый, высокий, лицо озаряла голивудская, ласковая, радостная улыбка, как у его сына. Сложен он был прекрасно, с широкой, небогато украшенной орденами, выпячивающейся по военному грудью, с сильными плечами и длинными, стройными ногами. На груди так же любовался гордо повешенный железный крест. Его отец - Германская империя, запомнился с детства мне не самым добрым характером, особенно по отношению к сыну. Но.. он мог исправиться, ведь так? Говорят люди меняются (в детстве к людям я его бы ни за что, даже под дулом пистолета не отнёс. На то были причины). Пока ещё бал не начался, ибо не все гости были тут, я решил подойти к нему. Окликнув по имени я не спеша пошёл в его сторону (его отец отошёл к моему, обсуждая что-то, но это меня не волновало), он повернулся и весь мир ушёл на второй план. Он был.. не постесняюсь этого слова, прекрасен. С возрастом он стал выше (пусть и ненамного, с моим ростом под два метра он был мне по грудь, примерно ростом сто пятьдесят- сто шестьдесят см), черты лица стали более острыми, пусть при нём была и некая худощавость, она не портила, а почему-то лишь сильнее привлекала его. Тонкие и изящные руки, в атласных белых перчатках, с длинными и тонкими пальцами как у пианиста, стройные ножки, тонкая талия - песочные часы. Он весь был изящен, и по своей сущности омеги - женственен. Одет в, такой же как и я, строгий костюм и рубашку с туфлями, он был весь прекрасен. Как хрупкий хрусталь или фарфоровая кукла. (признаюсь, смотрел я не только на его всего вместе, особенно в его теле выделялись пышные женственные бёдра и немного острые плечи, на которых тоже я заострял внимание) Его глаза стали более яркими, с каким-то не понятным для меня пылающим огнём, алый цвет при правильном освещении переливался голубым, это тоже было для меня не понятно. Черные, как смоль, коротко подстриженные волосы были как у меня, не уложены. Его немного болезненный вид, даже, явно подлежащие маскировке кремом, синяки под глазами не портили весь его образ. Он был весь прекрасен. Он удивлённо вскинул тонкие брови вверх, эмоции как по щелчку пальцев сменялись на него лице: сначала удивление и непонимание, а после восторг и щенячья радость в глазах. Он явно сдерживался, чтобы не побежать на меня, и максимально спокойно подошел ко мне поклонившись в знак приветствия. Я в ответ. Он смотрел мне в глаза ждя чего-то. "Узнал" - пронеслось в голове. Мы оба не выдержали и несмотря на правила приличия обняли крепко друг друга. Это запрещалось делать в людных местах, тем более на балу, но нам было всё равно. Он прижался ко мне всем телом, что-то шепча, я лишь прижимал его сильнее к своей груди. Этот маленький комочек радости, вызывающий у меня одно лишь умиление и восторг (впервые на балу или подобном мероприятии). Сколько лет прошло... Мне на мгновение стало стыдно, ибо после разлуки с ним, всего за пару месяцев я забыл о нём. Опомнились мы лишь через пару минут (всё то время стояли как будто не дыша, не двигаясь. На нас уже начали коситься другие гости.) Он немного смутился, это показал лёгкий румянец на его щеках, и отвёл взгляд. -Как же я скучал по тебе, Веник - с улыбкой сказал я, смотря как он, как в детстве, надул обиженно губы. -И я по тебе, Совок По залу раздался торжественный мотив вальса. Все встали в пары. Я улыбнулся максимально нежно, и поклонившись, протянул ему свою широкую ладонь - позвольте пригласить вас на танец? Я был безумно счастлив (непонятно по какой причине), когда он нежно положил в мою руку свою, крохотную, в атласной перчатке ручку, мило улыбаясь. Вторую руку я немного неуверенно положил на его талию, он в свою очередь мне на плечо. Выждав подходящий момент я сделал шаг вперёд, ведя его по залу, кружа в танце. Он ловко, изящно двигался со мной, кружа в танце, смотря мне в глаза. Я в ответ, со всей нежностью держа его за талию и ручку, делая то шаг вперёд, то влево, на счёт раз, два, три.. Мы не отводили взгляда ни на секунду. Глазами он как бы рассказывал, как скучал, как ждал меня. А я в ответ. Мы кружились в танце по всей зале, многие гости смотрели на нас, особенно на Рейха, его изящную, стройную фигуру. Я был в восторге и поглощён умилением от его образа, каждого действия. Всё вдруг для меня стало каким-то милым, радостным. Непонятное тепло разливалось в груди, и немного жгло молодое сердце. Поворот, я придержал его за талию немного нависнув над ним и чуть сжав его крохотную ручку. Он держался за моё плечо. Весь мир замер. Музыка стихла. Он смотрел мило и лучезарно улыбаясь, как в детстве. Эта улыбка... Пройди хоть сотня лет, хоть закройте лица многих его двойников, но оставьте улыбку, я узнаю её всегда. Рейх, как личность был очень интересен, и улыбка у него была загадочная. Не как, конечно, у Джаконды, но со своей изюминкой. Он улыбался и нежно, ласково, и задумчиво, и грустно одновременно. Порой казалось, что он не мог определиться. Но нет. На самом деле это и есть самая что ни на есть исркенная улыбка в мире, не таящая в себе злобы или презрения, лицемерия и всякой другой дряни. Не маска. Этим Рейх отличался от всех других в этом зале. Никто не улыбался так, как он (Даже его отец улыбался с скрытым призрением к другим "недостойным" персонам вокруг него). Вслед за вальсом пошла быстрая и немного задорная мелодия мазурки А.Н Скрябина. Ох, как же я ненавижу этот танец! Отец часами заставлял заниматься танцами, особенно уделял внимание мазурке, и "мучал пока танец, по его мнению не был идеальным" в его понимании. Но сейчас.. Я, казалось, отчеканивал каждый шаг, танцевал впервые от души. И он, даже поспорить готов, танцевал так же. Беззаботно, резво, но с легкостью, как буд-то паря над залом и полом. Я часто в детстве сравнивал его с берёзой. Не потому, что он сам по себе был часто слишком уж бледным. Он как и это дерево, всегда был стройный и красивый. Еще очень гибким во всех смыслах. Не только в физическом плане. Он мог вывернуться из любой ситуации, и все перевернуть в свою пользу. Хотя сам же его отец такими данными не обладал. Он скорее был жестким и прямолинейным, и если что-то шло не по плану - шантажировал. Рейх как будто его некая противоположность. Но меня это не удивляло. У них с отцом отношения были возможно даже хуже, чем наши. Это могло объяснить их каординальные отличия в характере, целях, взглядах и манерах. Даже его брат - Веймарская Республика был более похож на отца. Хотя нет, не похож, а просто был. Германская Империя из старшего сына слепил почти копию себя. Он был и немного жесток (хоть и очень мягкий, как глина) и лицемерен, но, как бы странно не звучало - оставался при этом справедливым. Это его и отличало от отца. Тот вообще не знал жалости ни к кому. Но сейчас не об этом. После этого танца на нас косились гости, отцы. Но мне уже все равно. Весь вечер мы танцевали, кружили. Глазами рассказывая, что произошло, как мы, что с нами было. А между тем то странное чувство необъяснимой, немой радости росло в моей груди, разливаясь чуть ли не лавой, согревая всё. И каждый раз, когда он угадывал моё качество, так же искренне мне улыбаясь, я был рад и умилён. Он был идеален, и все его движения тоже. Мы молча, не проронив ни слова каждый раз танцевали. Я очень хотел услышать его голос ещё раз, но завести разговор не решился. Это странно, но я бонально боялся его.... спугнуть? Как зверька, маленького и беззащитного. И тем не менее, я и так был рад. Рад что встретил его, впервые мои серые будни разбавились некими красками. Когда его отец, одним из первых решился покинуть бал, я было испугался, что и Рейх поедет с ним. Но к моему счастью он остался с братом. Тот к слову, танцевал все время с одной и той же барышней, вполне приятной наружности. Готов поспорить, он к ней что-то да чувствует. Его глаза, то как он на неё смотрел, мне соврать не дадут. После очередного танца его брат подошел к Рейху и попросил его на минутку для разговора. Когда они отошли я наблюдал из далека, они тихо, смотря друг другу в глаза, о чем то спорили. Но не привлекая внимания к себе. Выглядело это как разговор, но если бы губы Рейха не ухмыльнулись, оголяя клыки, и он не посмотрел на Веймарскую Республику как на что-то мерзкое, я бы еще поверил, что это просто разговор. Тот было замахнулся. Но когда заметил взгляды пары гостей - сделал вид что просто положил руку ему на плечо, похлопав. И после сразу удалился в толпу. На мой вопрос "что случилось, все ли с вами хорошо?" он просто отмахнулся, и улыбнулся, но уже не так. Он был чем-то огорчен. Но пытался скрыть. Я не стал дальше расспрашивать. Мы продолжили танцевать. Всокре и у него поднялось настроение. Я так не хотел, что бы этот вечер заканчивался, не хотел отпускать его домой. Но... вскоре гости начали расходиться, благодаря моего отца за гостеприимство, Рейх со своим братом были у нас до последнего. На последок я решился его проводить до их автомобиля ( австрийской фирмы Graef.) Он посмотрел на меня с грустью, и молча подал мне листок с их почтовым адрессом и перчатку. Свою, маленькую, беленькую, и такую же нежную как и его руки, перчатку. Они уехали, я еще долгло стоял и смотрел в след им. Я был рад. Я смогу ему писать! Это... просто нет слов. Я думал, что в следующий раз мы увидимся с ним не скоро, и не сможем общаться. Всю ночь после бала я не мог уснуть. Мне было все равно на всё, даже на отца, который читал мне нотации, но я его не слышал, а лишь сильнее прижимал к себе его перчатку. После первым же делом, прийдя к себе в покои сел писать письмо и отправил его. Ответа небыло очень долго. Около месяца я ждал ответного письма, но оно не приходило. Неужели адресс не тот? Или может он занят? А если он заболел или с ним что-то случилось? Или... он написал. ответ пришел буквально после обеда. Я был рад, очень, на столько, что как только узнал - бегом удалился к себе в комнату, дабы его прочесть. В самом письме он извинился, что не ответил сразу, оказывается письмо пришло к нему несколько дней назад. Почтальон перепутал адресс, и с начала привез моё письмо не туда.***
~1914 г. Российская Империя~ Ты... написал мне быть осторожней и пропал. я писал письма пачками, но ответа небыло. Из-за чего быть осторожней?? Что должно такого произойти? Что ты хотел мне сказать? Только потом, к концу Июля я понял, о чём ты говорил. Отец Рейха затеял войну. Только нам это несло опасность позднее, с вагуста и мой отец вступил в "эти смертоносные игры" с объявлением нам войны. Пока отец был отвлечён войной я наконец-то решил сделать то, что хотел уже давно. В тайне от отца я начал разрабатывать план революции. Пора свергнуть эту монархию, нищету, бедность и несправедливость!***
Я не поверил своим же глазам. Рейх. Ты. Я видел тебя сегодня на поле боя, но тебя как буд-то подменили. Ты сражался так, буд-то жаждал крови, я видел твой взгляд, он смотрел с ненавистью на всё и вся. Ты ли это был? В той битве мы одержали победу, и под конец и ты заметил меня. На меня смотрел как буд-то какой-то кровожадный монстр. Только посмотрев на меня твои глаза как будто вздрогнули и поменялись на те. что были на балу. Неужели тебе так промыли мозги? НЕ ВЕРЮ. Ты и сам не верил. Смотрел ты после уже расстерянно, с некой виной. Да, я тоже убивал, но я не хотел этого всего, во первых надо сркыть от отца мой план, а во вторых приблизить конец этой войны. И так много полегло, достаточно уже. Ты же, делал это так, буд-то это для тебя повседневное дело, и тебе нравится это. Выглядел ты так же разбито как и твой взгляд, небыло ни той нежности, ни грации, лишь тяжелая военная форма, забинтованная рука, явно с не особо тяжелым ранением, и пара шрамов на шее. Ты молча отвернулся и пошел дальше оттаскивать трупы ваших. Никто даже не стрелял, все были вымотаны этим боем и по краткой договоренности не стреляли, что бы просто собрать усопших. После я тебя не видел. В 17 году я начал действовать. Прости отец, но.. твоя система правления уже прогнила не хуже тебя самого. Февральская революция нанесла серьезный удар. Мы с моими же сторонниками смогли свергнуть монархию. Я очень хотел убить тебя, отец. За все твои мучения надо мной, и убил бы, но я не ты. Да, я дал ему уйти. После октяборьской революции правление взяла на себя временная власть. Отец же просто уехал на восток. Он больше не страна, и у него началась новая, уже спокойная жизнь. Я же начал свой путь. впереди ждут великие перевороты, реформы. Пора поднять нашу страну с колен! Да здравствует Великий Октябрь!***
Твой отец капитулировал, ты и твой брат был в это время рядом, пока он с презрением подписывал Версальский договор. По итогу страна перешла твоему брату. После вы все в троем молча удалились. С твоим братом мы виделись, но не часто. Он был явно сильно вымотан всем. На него легла ответсвтенность за отца (как я тогда думал). У нас было несколько договоров и торговых соглашений. Только вот он постоянно где-то с кем-то да мелькал. Тебя же я не видел. Только потом уже я понял, он брал на себя только переговоры с кем либо, а ты выполнял работу за него, при этом ещё и развивая свою партию. Рейх, ты почти всё делал за него! Все подсчеты, долги, почти все было под твоим руководством. Он лишь относил документы тем или иным воплощениям дабы их подписали и подтверждал все что ты делал. Вот этого я не ожидал. Ты не глуп. И прекрасно знал чем это может кончиться. И во преки всем моим опаскам... В 33 Веймар***
Подлый предатель. Я должен был догадаться о твоих планах. Этот щедрый договор. Твоя улыбк... Маска. Это была маска. Ну ничего. Ты ещё поплатишься, Рейх. Люди ещё век будут праздновать МОЮ ПОБЕДУ! За Родину!***
Ты стал более замкнут в себе. И улыбка твоя теперь одна фальш. Я очень много узнал о тебе. И ведёшь ты себя как последняя шваль. Я не видел в глазах мольбы о проещнии. Лишь презрение и страх, да чужие мучения. Ты стал монстром в ночи, что убивал без разбора. И не видно в тебе, даже части задора. Той радости детской, того взгляда, улыбки. Ты стал частью легенды. Нет. Скорее ошибки. Ты безжалостный трус. И безумец невольный. Как мне жалко, что дулу у виска ты доволен....
Мы победили эту войну. За ее время много воды утекло. Не верю, что сейчас, передо мной стоишь ты. Точнее то что от тебя осталось. Жалкое существо, не способное жить. Я долго хотел спросить, что ты чувствовал тогда, когда не носил маски? Ты промолчал ухмыляясь. А после ответил. - Знаешь, Союз. Я не жалею о войне. И не буду жалеть. Ты сам мне как то сказал. "НИКОГДА не делай того, о чем пожалеешь. И никогда не жалей о том, что сделал". Я жалею лишь о том, что променял себя на маски, и не просчитал все, проиграв. Хотя. Исход это бы не изменило сейчас. По крайней мере. Теперь уже поздно. - у тебя есть последнее желание. - мне нечего желать. Наказания я не исбегу. Детей так и так со мной разлучат. А зная тебя - не убьют. -Тогда я пожелаю за тебя. - ты кивнул. Выглядел ты вымотано. И ты был прав. Как ни как. Твои дети не виноваты в твоих ошибках. И их убивать нет смысла. Как и тебя в общем. Мы найдем как тебя покорать. Ты будешь умолять о смерти, Рейх. Но а сейчас мы доехали до поля. Ты сидел со связанными за спиной руками и смотрел в одну точку. Чертов шизик. Я давно мечтал... Повторить тот бал. Просто ещё хоть раз станцевать пусть и с бывшим тобой. Ты недоуменно смотрел на меня. Но не противился. И начал танцевать со мной вальс. Бывшие чувства не нахлынули на меня как в прошлый раз. Нет. Их заменяла пустота. Ты тоже танцевал пусто. Этот танец был мертв. Как и ты...***
-ого. Бать. Да ты брешишь! Вы, с этой псиной?? Да танцевали! - сказал РСФСР запивая самогон. - нет, не брешу. Танцевали. Как щас помню. Хах. Я хоть и уже был не в той форме, но танцевать и по сей день не разучился. Долго мы с ним на том поле были. Даже на ночь оставались. На звёзды как в молодости смотрели, когда ещё совсем маленькими были. Его они всегда привлекали. - наливая по рюмкам уже другой напиток, водку, проговорил Союз. - дам... Ну. А что любовь? - а что любовь? Любовь с тех пор пошла на убыль. А после и вовсе поутихла. - а рейх где? -а кто его знает? Сбежал он, скотина, в ту ночь. Пару раз сам приходил обратно, да опять бежал. Сука. -и ты его так просто отпустил? - пошли ка спать, сынок.