Мне хватит и четырех слов...

      — Ебали меня все-ем заводом... — тянет Ларссон, словно смакуя каждую букву, под крайне удивленные, даже слегка шокированные взгляды всех мужчин в строгих костюмах на собеседовании.       — Сэр, прошу нас простить, но не могли бы Вы выражаться чуть более-...        Торд отмирает и смотрит на собеседника рядом с собой. Меланхолично выдохнув и возведя очи к небу, он собирает бумаги на столе и смотрит на время. Ох, как раз осталось пять минут.       — Прошу меня простить, но вынужден откланяться на пару минут ранее, — кротко улыбается Ларссон. — Я вспомнил об одном очень важном деле, не терпящем отлагательств. Ах, и Вы, мистер Брайт, — он смотрит на обратившегося к нему мужчину.       — Да, Лидер?       — Не указывайте мне, в каком тоне я должен с вами разговаривать.        Поднявшись, Ларссон стремительно выходит из кабинета, тут же бросая подписанный документ стоящему у двери Полу. Тот даже не смеет возразить, видя, как ходят ходуном жевалки у его шефа.        Светлые коридоры меняются один за другим и Торд чувствует, как начинают гореть ладони от желания.        Оказываясь у нужной двери, он тут же распахивает ее и презрительно щурится.       — Блядь.        Томас, нагло сидящий на его рабочем столе, улыбается и наклоняет голову назад. Он выглядит свежо, словно только что вышел из душа. На нем выглаженная синяя черная рубашка, обтягивающие эти прекрасные сильные ноги джинсы...       — Какое милое и своеобразное у тебя "привет". А как же тогда еще спросить: "Как твои дела, дорогой?".        Паясничает, зараза.        Торд в два шага оказывается перед ним, хватая за шею и тут же сминая его губы. Том не теряется — приоткрывает губы и позволяет коснуться своего языка. Обоим становится жарко. Лидер чувствует, как под его пальцами дрожит тело напротив. Он тоже скучал.       — Ты, — шепчет он в губы между влажными причмокиваниями. — Знаешь... как ты меня опозорил?       — Знаю, — выдыхает Том и хватается за его шею руками, оплетая ее и прижимаясь ближе. — И я не жалею, извини, — эта улыбка...        Торд рвано вздыхает, глядя в светящиеся зеленым диоды на визоре.       — Томас Джеймс Ларссон.       — М-да-а? — заинтересовано тянет Риджуэлл, чувствуя, как сжимает его бедро теплая, слегка влажная от пота, рука.       — Я тебя люблю.        Том распахивает электронные глаза и смотрит истинно-удивленно. Он не помнит, когда в последний раз говорил ему это его муж. Наверное, после свадьбы? Это... года два назад?       — Я... я тоже тебя люблю, — все еще ошеломленно бормочет он.       — Не делай так больше, хорошо? — Торд тихо выдыхает и обнимает его, улыбаясь.       — Как именно? Не сбегать или не материться, когда ты на собрании? — хихикает мужчина, оглаживая щеку своего мужа со слегка отросшей щетиной.        Лидер вздыхает и ластится к его шероховатой ладони. После осторожно целует каждый пальчик любимого, чувствуя так невовремя подошедший к горлу ком.       — Не сбегай. Не бросай меня одного больше, пожалуйста, — выдавливает он из себя, прикрывая глаза. — Я очень боялся за тебя. За каждую новость, за каждую весточку хватался, как за спасительную ниточку, господи... Столько было плохих новостей, хотелось встать и уйти, чтобы их не слышать. Но я бы не простил себя, если бы пропустил твое имя. Питать себя ошибочной надеждой было бы хуже всего, самой ужасной пыткой.        Том смотрит на него ласково-ласково, снова поглаживая по щеке. В его глазах столько пережитой боли, но он все еще любит.       — Не уйду. Не сбегу. Не брошу, — тихо говорит он, обнимая мужа. — К тому же... мы победили. Некуда уходить более.        Торд чуть усмехается, качая головой. Он не скажет, что плакал. Не скажет, что рыдал. Не скажет, что почти терял всякую надежду, боясь подпитывать ее иллюзиями о будущем. Он не скажет, что было больно, потому что знает, что его мальчику было больнее.       — Я тебя люблю.       — И я тебя люблю.       — Честно?       — Еще как, — Том улыбается и чуть щурится. — И что, даже не отругаешь меня за сорваное собрание?       — Позже, — качает головой Торд, подхватывая мужчину на руки и касаясь кончиком носа его. — Все позже. Ночью. Сейчас мы есть друг у друга. И все у нас будет хорошо.        Том улыбается и прикрывает глаза.       — Я мудак, что не отправил ни одного письма своему прекрасному сильному мужу! — срывается с губ Торда против его воли. Он распахивает глаза и щурится. — Ах ты, паршивец!       — Что? Ты реально ни одного не отправил!       — Я тебе что, голубями их отправлять должен был?!       — Мысленно, придурок! Мысленно!       — Ты же был хуй знает где!       — А это уже твои проблемы!       — Ой, иди к черту!       — Я уже рядом с ним! — Том хмурится, но его губы подрагивают, будто вот-вот изогнутся в улыбке.       Супруги смотрят друг на друга и смеются, обнимая друг-друга только крепче. Они любят. И он его не отпустит.