«Свет и тьма, жизнь и смерть, правое и левое — братья друг другу. Их нельзя отделить друг от друга.»
— Ты моя душа. Моя половина. Разве я могу быть вдали от тебя? Нет. — Лайя… моя счастливая находка. Моя любимая. Как же я благодарен, что снова встретил тебя. Тьма и Свет. День и Ночь. Луна и Солнце. В безуспешной попытке вытянуть из груди чувства, Лайя мечется, плачет, молится. Бесполезно. Абсурдность, неправильность происходящего настойчивым воплем врезается в помутневшее сознание. Разве можно любить обоих? У них связь — непрерывная, прочная как само время. Кто они друг другу? Были, есть, будут. Матерью и сыновьями, мужьями и женой, верными друзьями. Кем? Лайя больше не может быть уверенной в чем-либо. В отчаянном желании ухватиться за трезвость рассудка, давно ее покинувшего, девушка не спит, наблюдает за месяцем, стремительно скрывающимся за горизонтом, уступающим свое место рассветному солнцу. Презирающая изменников, презирает сейчас сама себя. Безвольная рабыня своего тела, ведомая слабостью плоти, куда бы та ее ни повела. Бросается из объятий одного в объятия другого, с одной единственной загвоздкой, мешающей с головой уйти в наслаждение — Влада ей не коснуться. И каждому клянется в любви, тянется, ластится. И, самое забавное, ведь не врет — клятвы правдивы, как и взгляд, исполненный нежности, направленный то в яркие изумруды, то в холодные льдины глаз. Она лавирует между мужчинами так же искусно, как и очищает картины от заплесневелой краски. Хитрит, извивается, подменяет понятия. Делает невинный взгляд, врет прямо в лицо Лео, обещая быть только его. Скрещивает пальцы за спиной, затем — проводит ладонью, оглаживая лицо Влада, не касаясь кожи. Обещает навеки остаться с ним. В современных реалиях подобные чувства можно емко уместить в одно понятие — полиамория. Лайя не сильна в терминологии, однако понимает — это не ее случай. Невозможно объяснить, испытываемые ею, чувства «способностью любить одного и более». Это другое, это иначе. У них тысячелетний союз, нерушимый, вечный. И в этой сказке не будет хеппи энда для каждого — чье-то сердце в итоге будет разбито. Лайе думается, что лучше, если ее. Она ковыряется вилкой в яичнице, старательно избегая ехидного взгляда Локида. Ее мужчин еще нет, а значит, пока можно расслабиться. Влад спускается первым, желает всем доброго здравия и задерживает свой встревоженный взгляд на девушке, подмечая неестественный цвет лица и залегшие тени под глазами. Лео спускается вместе с Кэти и звонко целует Лайю в макушку, делая это совершенно естественно, не замечая стиснутой в кулаке Влада скатерти. Бернелл очень хочется разрыдаться. — Лайя! — Влад догоняет ее в коридоре, — Я думал почитать сегодня вечером. Не хотела бы ты присоединиться? В праве ли она отказать мужчине, столь трепетно ею любимым? — Я приду, — улыбается, невинно краснея, и получая нежную улыбку в ответ. Лео подхватывает ее на руки, когда девушка проходит мимо его комнаты, и затаскивает Лайю внутрь. Целует лицо, шею, плечи — все, до чего может дотянуться. Не разрывая объятий, опускает их на кровать. — Как спалось моей ласточке? Ты выглядишь уставшей, — шепчет мужчина, любовно касаясь носом девичьей щеки. Лайя медлит с ответом, наслаждаясь переполнявшими ее чувствами и теплом, исходящим от тела ее молодого человека. Ее парня. Фантастически. — Ласточка скучала по одному красивому юноше… — тянет девушка, проводя губами по небритой щеке. — В таком случае, юноша может проводить все ночи рядом с прекрасной дамой, — он настойчиво ловит ее взгляд, — Я серьезно, Лайя. Когда все закончится, хочу, чтобы ты переехала ко мне. Да, сестер придется взять с собой в наше счастливое гнездышко, но это неважно, правда? Ты и я. Станем единым целым, как всегда мечтали. Ты бы не хотела этого? Лайя прикусывает язык, держится на самом краю бездны. — Это все, чего я хочу, мой милый Лео, — тянется за поцелуем, в попытке скрыть подступившие слезы. Влад ждет ее, по-мальчишески робея и вытирая вспотевшие ладони о грубую ткань брюк. Идеально отутюженных, ведь он прекрасно знает — Лайе нравятся костюмы. Она неслышно и незаметно вплывает в комнату. Остается в тени, позволяя себе разглядеть мужской силуэт, стоящий у окна. Все в нем — от сильных плеч до стройных ног — идеально. — Подглядываешь? — усмехается Влад, не оборачиваясь. — Любуюсь, — шепчет девушка, медленно подходя к нему. Он ловит ее отражение на стекле. На мгновение сомневается, а потом, подавив колебания внутренних демонов, начинает разговор, что так давно терзал его душу. — Лайя… — М-м? Влад вдыхает живительный кислород, каким бы каламбуром это ни было в его ситуации. Чувствует тонкие женские пальцы, едва дотрагивающиеся до плеч. — Проклятие будет снято в ближайшие дни… И я подумал, что стоит поговорить о будущем. Нашем будущем, Лайя. Разворачивается на пятках, подходит ближе, соединяет их дыхания в одно. — Я вернусь в Румынию. Там мой дом, мое место, — голос доносится будто издалека. Лайя не может отвести взгляда от его губ, — Я не могу просить тебя об этом… Но для меня не будет награды лучше, чем твое согласие жить со мной. Разделим вместе горести и радости, дни и ночи, — отводит взгляд, собираясь с мыслями, — Будь моей женой, Лайя. Вся тягучая, сладко-эфемерная обстановка рассыпается в прах в одну ничтожную секунду, когда Влад, достав из кармана кольцо с ярким рубином, опускается на одно колено и простирает к ней руки. Лайя задается вопросом, чтобы ответила Лале, как бы она повела себя. Лале такого бы не допустила, понимает девушка, опускаясь на колени напротив мужчины. — Я выйду за тебя, конечно же, выйду, любовь моя, — плачет и смеется. Влад счастлив и окрылен, осторожно надевает массивное кольцо на безымянный палец Лайи, небрежно смахивает навернувшиеся слезы. Берет клетчатый плед, укрывает им девушку, прижимая к своей груди. — Te iubesc, fata mea. Они отправляются в Сонную Пустошь на следующий же день. Лео жутко волнуется, нервно дергает ногой и ни на секунду не выпускает руку Лайи из своей. — Будь осторожна, — он ласково перебирает ее волосы, — Пожалуйста, ласточка, будь осторожна. Мне без тебя не жить. — Я вернусь, Лео, — не сдерживая порыва, целует его лицо, — Я вернусь к тебе, обещаю. Они нежатся в постели еще некоторое время, а потом направляются к главному выходу, где их уже ждут Влад и Ноэ. Нежная улыбка сходит с лица Влада, когда он замечает: — Почему ты сняла кольцо? — в голосе свинец и какая-то глубинная обида. — Кольцо? — вторит ему Лео, — Что за кольцо? — Интересно, — шепчет Ноэ, не скрывая веселья. — Помолвочное, — отчеканивает Влад, вглядываясь в глаза невесты. Лео чувствует, впервые в жизни, как разбивается сердце. Он смотрит на девушку, и взгляд его, отчаянный, полон неверия и боли. Ноги подкашиваются, и мужчине приходится сделать шаг назад, чтобы удержать равновесие. Бернелл кидается к нему, но пригвождается к месту порывистым вздохом Влада. — Лайя? — взмаливает Лео, прикладывая руку к груди. У Лайи в голове ядерный взрыв. Ей жарко, но оледеневшие пальцы трясутся, когда она тянет руку к волосам, перекладывая их с одного плеча на другое. Осознание, совершенных ею ошибок, обрушивается снежной лавиной. — Влад! — оборачивается к другу Нолан, — Ты сделал ей предложение? — И она согласилась, — сухой голос, констатирует факты, от которых Лайе тошно. — Я могу все объяснить, — тихо произносит она, удивляясь, что ее вообще услышали. — Ну, Лайя, объясни! — Лео стремительно хватает ее за предплечья, с надеждой заглядывает в карие глаза, — Объясни же мне! У нее горечь на языке, что не позволяет и слова сказать. Уже не сдерживает рыданий, застилающих пеленой глаза. Лео смотрит отчаянно, по-детски наивно, не обращает внимания на слезы и многозначительную тишину, терпеливо ждет ответа. Влад запрещает себе пропускать воздух в легкие. Он не задохнется, но пусть лучше будет боль физическая из-за нехватки кислорода, чем та, что он сейчас испытывает. Он думает о Лале. Его милая девочка никогда бы не стала играть чужими чувствами, никогда бы не предала их дружбу, не посеяла зерно раздора. Что с ними стало? Что стало с ним? До чего слепо бывает влюбленное сердце, и до чего горькое потом ему дается прозрение. — Ну, долго еще? — не выдерживает Ноэ, снимая ступор со всех остальных. Лео мечется взглядом между давним другом и любимой девушкой, болезненно усмехается и скрывается в замке. Лайя громко всхлипывает, падает на колени и смотрит ему вслед. Она знает, что мужчины наблюдают за ней. Понимание, что Влад ей не поможет, не утешит, хлыстом бьет по раненной душе. Он молчит всю дорогу, даже не отвечая Ноэ, отчего тот злится и бросает разъяренные взгляды на девушку, плетущуюся позади. Все проходит гладко, однако в полной тишине. Проклятие снято, и Влад, первым делом, порывается к ней, но вовремя себя останавливает. У Лайи нестерпимо болит в грудине. Вернувшись, она узнает, что Лео уехал. А следующим утром, в столовой, она застает только Сандру и Милли. День проходит в рыданиях и сожалениях, а вечером в замок возвращается Ноэ. Он злится, но не отказывает ей в ласках — гладит по голове, согревает в объятиях плечи. — Да уж… Натворила ты дел, — ухмыляется он. — У меня есть просьба, Ноэ, — осипшим голосом говорит девушка. — Просьба? Какая же? — Сотри им память. Им всем. Локид несколько раз глупо моргает, осмысливая сказанное. — Я не буду этого делать, — отрезает он. — Ты сделаешь это не для меня, — шепчет Лайя, — Ты сделаешь это для Влада. И Ноэ соглашается, после долгих раздумий, хоть идея ему и не нравится. Он вглядывается в ее лицо, пытаясь запомнить каждую черточку — ритуал сотрет память и ему. Сандра плачет, зарываясь лицом девушке в шею, просит ее передумать. Но Лайя непреклонна — слишком много боли она принесла. Они, втроем, берутся за руки, и Ноэ, монотонно, произносит слова на каком-то древнем языке. Когда Лайя отпускает ладони друзей и открывает глаза, то за окном уже утро, а она сама находится на семейном ранчо. Она ищет глазами сестру и удовлетворенно выдыхает, обнаружив ее, справа от себя — в родительском доме они всегда спали вместе. Жизнь не налаживается, но становится спокойнее. Ей приходится найти новую работу и переехать в другой город. С утра до вечера она занимается реставрацией, ночью же — терзает себя воспоминаниями. Так протекают дни и недели. Они сталкиваются тележками в одном из городских супермаркетов спустя три месяца. Лео извиняется, улыбаясь, и в груди у него что-то щелкает от наполнившихся слезами глаз напротив. Лайя покидает магазин прежде, чем он успевает с ней познакомиться. А где-то в Румынии, в сотый раз, местный граф рассматривает портрет юной особы, пытаясь понять, почему его сердце наполняется необъяснимым трепетом от одного взгляда, брошенного на эту девушку, что жила столетия назад.«И кровавое преступление не обнаруживает себя так скоро, как любовь, желающая быть скрытой.»