Камасутра

Была раньше одна книжка, Доффи втихаря рассматривал её, когда жил в доме на севере. Что на картинках происходило, он толком не понимал, но скрюченные позы и страшные рожи отпечатались в памяти очень хорошо. Матушка спалила его за этим занятием и, полная смятения и неожиданной решимости, спрятала книжку к неудовольствию Доффи, да ещё взирала на него весь день с печалью, и что-то говорила про “рано”, “не подобает” и “неокрепший юный ум”. Он тогда очень обиделся и разозлился. Ему что-то запретили! И как раба! Отчитали! И кто! За хранение таких книжек папе тоже досталось. Кажется, тогда-то они и помирились: Доффи уже неделю исходил на говно и дулся, что папа увёз их с Мариджоа, а тут — такое. Вскоре ревармия устроила налёт на Святую землю и лихо проредила семьи небесных драконов. Беспомощность недавних родичей, их недостойный визг, их кровь и дерьмо, транслируемое по огромным экранам, ввезённым стрёмными людишками в масках на все острова, неприятно поразили его. И это — богоизбранные, неприкосновенные, величественные драконы?! Свиньи в загоне и то вели себя приличнее! Желания бороться за права ничтожных людишек и рабов эта бойня, конечно, не прибавила, зато Доффи решил стать пиратом. Вот кому насрать, дозорный ли ты, или Небесный Дракон, или просто знать, или чудовище какое. Быть самым сильным, самым свободным и самым богатым — Доффи мечтал об этом, пока не попал на казнь Короля Пиратов в Логтауне. Тогда он немного поумнел. А в местной выпивальне нашёл развлечение по вкусу и в перечне услуг опознал одну позу… Уже сильно потом он узнал, что книженция называлась "Камасутра", чтоб, значит, разнообразить жизнь, если своего воображения не хватает. Своего у Доффи хватало всегда. Но сейчас он особливо чётко понимал, что мог бы даже сам написать такую, и лучше! Потому что автор "Камасутры" никогда не трахался с Соломенной Шляпой Монки Ди Луффи. Луффи, например, можно было привязать к кровати его же руками, если хотелось легкого флёра извращённых игр. Минус был в том, что секс и смех друг с другом не сочетались. Глядя на это макраме, Дофламинго начинал ржать, следом и Луффи, подползая пальцами к его колену и поглаживая. Если это был акт утешения, то он нихрена не действовал. Только смешил ещё больше. Да, с Луффи, этой мартышкой, было весело. Не только ржать, но и трахаться. Даже в тот момент, когда молокосос застрял в заднице Дофламинго — член его скакнул в третий гир. Вообще-то, Луффи отлично владел своей силой, но тут что-то пошло не так (Ло потом с гадкой ухмылкой объяснял, что надо читать, что написано на флаконе, и не путать смазку и мазь для потенции с эффектом запирания. И почему-то смотрел при этом на Дофламинго, а не на виновника, радостно ржущего с жареной драконьей ногой за щекой! “Но классное же приключение, а, Минго!” заявил он тогда. Приключение! От такого даже здоровье, благословенное Небесами, дало трещину. Пока он искал, кто подменил флакон — не сам же Мугивара, Трафальгар Ло с довольной и пакостной миной поил его какой-то дрянью от давления ещё неделю. Пиздец). Но Дофламинго был не склонен драматизировать (Ло при этом смотрел на него с таким видом, что хотелось макнуть его мордой в ночной горшок. Росинант совсем его не воспитывал, что ли?). Когда заклинило во второй раз, уже безо всякой виагры и без подливания в смазку клея, то оба отнеслись к ситуации философски. И пока ждали Ло и обсуждали жопную проблему, допизделись до идеи, что из члена можно сделать лассо и ловить им быков на арене. Дофламинго даже вздрочнул на детскую мечту захватить Дресс Розу для этих целей. Но потом стало не до мыслей вообще, а нищенская страна в итоге сама упала ему в руки — когда пришлось гонять оттуда Чёрную бороду и выручать фрукт покойного сынка Роджера. — Минго, ну Минго-о. — Луффи лежал на палубе, подложив под голову его любимую из розовых шуб: с блёстками. Будет потом, гандон, кружиться: "Смотри, Минго, я сияю!" и изображать из себя фею. От Бон Клея, не иначе, набрался этой окамской дури. — Может, есть способ на время мой фрукт отключить? — Луффи почесал облезающий нос, чихнул и весело добавил: — Ну, кроме кайросеки. Несколько секунд Дофламинго словно падал в облака: и не страшно, ведь можно зацепиться нитями, и дух всё равно захватывает. А следом резко заныло за левым глазом. Твою ж... это он либо совсем дебил, либо бездумно разбрасывается доверием из-за ерунды. Отключать фрукт при другом фруктовике. При пирате. При нём — Донкихоте Дофламинго! Пиздец. Или он так втирался в доверие? В осознанную хитрожопость Луффи никто не верил, но Дофламинго всегда оставлял вероятность любому чуду. Спасибо любимому братику, и да, не забыть бы позвонить ему и узнать, не помер ли ещё в своём Дозоре. Вот же удумал, шпионить там! Сразу бы признался: хочу красивый белый плащик и наносить добро всем несогласным. — Способ есть. — Дофламинго заговорил медленно и весомо. — Это особый секрет подполья, не разбалтывай его никому, Мугивара. — Прищурившись, он долго смотрел на горизонт. Выдерживал паузу. Внимательный взгляд жёг спину: между лопаток как беспокойные обезьяньи пальцы царапали. — Ты должен... — Дофламинго торжественно раскинул руки, едва сдерживая хихиканье. — Не пользоваться фруктом! И покосился: ну как? — Просто, Мугивара, держи себя в руках… — Ага, обеими. За член. Я же проверял, в любой драке всё нормально!.. И насупился, словно ребёнка поманили вкусняшкой и зажали. Деллинджер так часто дулся, когда пленников и переговорщиков нельзя было погрызть. — Я могу и снизу только, но ведь так не… как это Санджи говорит? Не полнота ощущений! Тебе же тоже прикольнее по-разному. — Прикольнее. Поприключаться. — Дофламинго сжал переносицу, кривя рот. — Тебе, Мугивара, лишь бы весело было, не важно, какая при этом случится херня, — не выдержал он, накрытый внезапным облаком раздражения. — Плевать на последствия. Захотелось — надрал задницу Правительству, захотелось — выкрал у Крокодайла из-под носа принцессу, захотелось — членом прилюдно размахивал. — Жарко было, зудело всё! — Перед батальоном дозорных и их вице-адмиралом, и кто там ещё в запасе сидел на кораблях? — заметил Дофламинго, мигом вспоминая ту выходку. Он тронул оправу очков, которую тогда же пришлось менять на новую, целую. Вены на лбу опять вздулись, злость и досада скреблись под кожей — о чём они вообще спорят? Видимо, не только секс их связывал, раз этот пиздюк всё ещё был жив. В теорию Роси, что чудовище притягивается к чудовищу (кто бы говорил!), он не верил. Ответ был очевиден: — Это и есть херня, Мугивара. — Мы бы их в два счёта уделали, а ты — зануда, вот и всё! Дофламинго хмыкнул. Может и так, но засветились бы со всем добром. Недальновидно, а Джокеру такое не пристало. Зато херня отлично сменила общее настроение и отвлекла кого надо. Пока скандалили из-за члена — Аокидзи флегматично его заморозил, — стало не до бумаг и печатей на золотую колонну с Небесного Острова (и части Небесной дани заодно). Коварный замысел? Или у Мугивары Луффи и вправду зачесалось в одном месте от скуки. Что так хер, что этак. Дофламинго рассмеялся. Его корабль медленно бороздил морские просторы, над головой верещали чайки, и даже гнездо, замотанное блестящими лентами, не помогало: грёбаные птицы всё равно срали на старину Требола. Все и каждый на корабле были уверены — виной его запрет пускать Луффи в трюм с контрабандой, где среди прочего везли огромных креветок и редчайшие золотые яблоки, ценимые и на чёрном рынке, и желудком одного монстра в соломенной шляпе. Как Луффи мог подговорить птиц, никто не знал, но знали, что однажды за него заступились морские короли, то ли по дружбе, то ли по дальнему родству, хрен этих тварей разберёшь. Делать ставки, кого он взбесит в очередное своё явление и чем это обернётся, было увлекательно и... да, весело. Ну, кроме слоя помёта на старом добром Треболе и, пожалуй, обглоданных скелетиков пираний — они всплыли у Дофламинго в гальюне, когда Деллинджеру не повезло наехать на Мугивару. Ну как наехать. Объесть. Детские разборки, взрослым на потеху. Откуда-то с кормы раздался крик негодования старины Требола. Всё дерьмо к деньгам, повторил про себя Дофламинго как мантру, оборачиваясь. Луффи все ещё беззаботно утопал в розовых перьях, покачивая закинутой на колено ногой. Ощутив его взгляд, потянул за края шляпы, скрывая глаза, и озорно улыбнулся. — Слушай, Минго, я не поверю, что у тебя такой самоконтроль всегда был… — Не всегда. — Дофламинго небрежно скинул рубашку на палубу, и лёгкий ветер тут же обласкал разгоряченную кожу. Запахи разогретого дерева, морской соли и близости Луффи кружили голову. Пусть и у него покружится. — Как-то раз я отхватил себе палец своими же нитями, — лениво вспоминал он, поглаживая грот-мачту. — Ещё, было дело, свалился в море. С облака. Хотя это уже не совсем про фрукт, а про моего братца... — Ну, отхватить себе палец или свалиться в море я и сейчас могу, — разочарованно протянул Луффи, выпятив губу, и задумчиво замолчал. А в следующий миг заныл, словно добавки за столом у своего кока выпрашивал: — Минго-о, ну серьёзно? Серьёзно… Дофламинго хотел бы сказать: убирайся с моего корабля, сейчас же, и не попадайся мне на глаза, никогда. Он смотрел на длинные пальцы ног, которые всё время шевелились, на костистые щиколотки и поджарые, расцарапанные икры, на чёткий рисунок пресса под задравшейся рубашкой. И не мог. Не сейчас. Никогда, кроме… Сын лидера Революционной армии Драгона, внук героя Дозора Гарпа, закадычный друг Красноволосого Шанкса и половины шичибукаев: не так, как Доффи, но как раз в том и была проблема. За случайную интрижку никто не заступится. За накама — вполне, пусть даже это сулит неприятности с половиной мира. Дофламинго об этом размышлял не раз. — Если серьёзно — ты собираешься меня предать? — Чего?! Мы оба пираты, и мне за твою башку награду не дадут. — Нахал выщипывал перья из его шубы, на полном серьёзе излагая свои наивные доводы. Всё такой же легкомысленный, честный, недальновидный, до краёв полный энергии. Дофламинго встряхнул головой, отгоняя летающий в воздухе розовый пух и рой вопросов. Развёл ладони и слегка присел с видом шута: подыграл в своей же игре "подлови Мугивару вопросом": — Логично! Нихера это было не логично! Как и всё в системе координат Мугивары Луффи. Глупец или хитрец ответили бы иначе. Дофламинго завалился на свою почившую шубу — уже не жалко, а взыскать с этого дурака можно разве что засохшие печеньки, рассованные по карманам, да головную боль от его выходок. Нередко — хорошее настроение: от азартного спарринга, от совместных трапез (вкусно поесть они оба любили), или от весёлого штурма толстосумов на две команды — и мгновения, когда Дофламинго оказывался наконец один. Он уложил голову на горячий впалый живот, и Луффи тихо вздохнул, кажется, даже задержал дыхание. Вот с этого всегда начиналась их прелюдия. Почти незаметная дрожь, рука, треплющая его волосы. — Я ведь правда не специально, — прошептал Луффи искренне. — Оно само, от охуительных ощущений. Дофламинго промолчал. Целовался Луффи не очень умело, зато с таким энтузиазмом и пылом, что становилось без разницы, о чём они там спорили (как всегда без толку). Дофламинго сбил шляпу с его головы — смуглая рука вытянулась, переложила сокровище в тень, где точно не затопчут, и с щелчком вернулась в нормальную форму. Раньше такая трепетность по отношению к шляпе бесила. Теперь вызывала улыбку. Мокрый вертлявый язык скользнул из его рта: Луффи приподнял башку, глянул вопросительно, чуть хмуро. Дофламинго погладил округлый затылок, встрёпывая чёрные, как воды под Сабаоди, вихры, очертил большим пальцем шрам под глазом, шершавые губы — и ухмыльнулся. — Хорошо, завяжем тебе член узлом, у основания, а чтоб не висел понуро, как в штиль, покроешь его волей вооружения! — Подавать идиотские, но рабочие мысли он тоже умел. Камасутра научила. Или братец. Или вот… — Иди ты! — И вместо того, чтобы полезть в драку или просто свалить, Луффи захохотал. Яркий и звонкий, мальчишеский смех был чудовищно заразным. Увлекал в себя не хуже океанских пучин. Ди считались Дьяволами? Дьяволам впору жить там, в глубине: моря, Гранд Лайна, сердца, как Небесным Драконам властвовать на небе, над всеми. Сказки, сказки. Ди и тенрюбито вместе — это уже не сказка, а кошмарный бред. Неясно, правда, чей. Та ещё камасутра, и вправду. Дофламинго хмыкнул. Их всегда противопоставляли, Драконов Небесных и Земных, а, встретив чудовище из своих детских книжек, Дофламинго с удивлением обнаружил, что они похожи. Различий тоже было много, но совпадали они в важном. Отношение к Семье, ненависть к Правительству и тенрюбито, желание никому не подчиняться и привычка идти к цели по головам. Тем, что их либо обожали, либо ненавидели. Они оба, по сути, были деспотами, только Луффи бесхитростно наносил добро, не спрашивая чужого мнения, разрешения, пожеланий, а Дофламинго манипулировал людьми более тонко и осознанно. Но вот манипулировать Луффи у него не получалось! Нечестно, фу. — Ты слишком много думаешь! — воскликнул этот несносный “я стану Королём пиратов!” и тут же огорошил: — Я на Кайдо идти собираюсь. И Ло позову. А тебя не позову, ты с ним торгуешь. Смотаюсь туда-обратно быстро, но всё равно, хочу перед этим тебя, — на последних словах голос его упал и охрип, задор переплавился в тёмное желание и голод, придавившие Дофламинго к палубе. Как ни в чём не бывало. Ну охуеть. — От ужина тоже не откажусь, как раз к нему управимся, — ухмыльнулся ему в лицо Луффи. Солнце подсвечивало его фигуру, и от неё расходились гало. Кажется, он коллекционировал необычных Ди. Нет, он коллекционировал слабоумных и предателей! ... Кайдо? Его Ло с собой? Да он свихнулся! — Ах ты козлина! Увести Ло с собой хочешь! Разорить меня! Да ещё обожрать и затрахать, сука. И Дофламинго от души заржал, хлопая себя ладонью по бедру и содрогаясь всем телом. Видимо, это было ещё и заразно. Отношение к проблеме, к новостям, к поиску приключений на свою задницу. Ладно, Доффи лукавил, он сразу понял, что наживает на задницу огромное приключение, когда связался с Мугиварой. Может, потому и связался: при тяге всё контролировать иногда ему не хватало чувства свободы, о котором он грезил в детстве, безбашенного, безоглядного, на грани безумия — и за ним, и свежего, яркого чувства удивления (ахуя, Доффи, ахуя!). Как хорошо, всё-таки, что Ло спас этой обезьянке жизнь. И познакомил их. Он притянул Луффи за воротник и оскалился: — Разрешу тебе арендовать Ло в кредит, разве что. С процентами. Во-о-от такими, — он развёл колени Луффи пошире. — И учти, у нас с Кайдо взаимовыгодное сотрудничество, зачем мне тебе помогать? Мм? — Ну станешь Йонко вместо этого старого козла! Он же пьяница и скучный! Слезешь со своего огорода, сплаваем до Ревери вместе! Огород! Что бы эта обезьяна в дьявольских фруктах понимала! А, впрочем… “Туп как пробка, и эта пробка — затычка в любой заднице. Тебе и не снилось, Джокер”, — ухмылялся Ло, подбрасывая в руке куб с живым сердцем, его сердцем. “Таким не нужна логика, тактика и сложносочинённые планы, как нам с тобой, Доффи. Представь, что у твоего брата кроме шила в его рост, смазанного горчицей — мощь легендарного фрукта, почти вся команда — слабоумие и отвага, и собственный флот? А ещё ему фартит. Вот тебе Мугивара-я. Рома налить?” Пьяница и скучный, фу, какая пошлость. Кайдо великий бессмертный воин! Наверняка он стоит на твоём пути, Мугивара, да? На пути к Ван Пису и статусу Короля пирата. Но Кайдо был неплохим прикрытием. Со своими неприятными сторонами, но где ж без этого. Вставать под знамена друзей Мугивары ради чего? Ха, это очередное заразное безумие! Или пусть хоть кто-то смыслит в торговле, политике и интригах в этом загоне? Ну, чем бы дитя не тешилось. — Завоюешь мне трон, будущий Король без королевства? Подачки я не приму. — А подарок? Их губы почти соприкоснулись. Луффи дышал тяжело, смотрел пьяно и нетерпеливо. Сгорал в своём желании-гало. Дофламинго облизнулся: недопоцелуй, но уже чуть больше, чем предвкушение. Огладил сухощавую спину и бока под рубашкой, обцеловал солёную от пота и мясного сока шею. Вдохнул глубоко. Завёлся от малого. Переубеждать Луффи бессмысленно, это он тоже усвоил. Вот что было проблемой. Торговая камасутра, политическая, военная. Кому интересны картинки в книжке, законы и правила, когда в голове свищет ветер и для настоящего удовольствия не обязательно становиться раком и завязывать хуй узлом. Пусть пробует. Или пообломает рога и поумнеет, или сотворит новое чудо. Выгодные проценты, как ни глянь. Вот что стоило сделать, а не пускать на самотек, так это поговорить с Ло по душам, раз уж — был же разумный мальчик! И что? — вляпался в это говно с Кайдо. Он хотел быть в курсе всего, что у них там произойдёт, быть поблизости, быть начеку. И, в зависимости от итога, пускать в ход свои связи и силы: вытаскивать этих недоумков или, если сфартит, пировать вместе, прикрывая берега от жаждущих урвать кусок от убитого зверя. Третий вариант — предать и получить свой куш — он не вычеркнул, но отодвинул. Всё-таки и Роси на него плохо влиял. Но сначала они потрахаются. Может, повытряхнет из этой чумной башки всякую дикость (да ладно, Доффи, ты бы разочаровался, не устрой он нечто подобное), или хоть напоследок возьмёт компенсацию за все прошлые и будущие нервотрёпки (а метафорическую дыру в груди тебе кто компенсирует? А весёлый секс?). Дофламинго ловил жадные прикосновение рук и языка, длинные горловые стоны, больше похожие на урчание голодного зверя, и всё прочее становилось неважным и глупым. Он никогда не был столь наивен, чтобы верить, что секс может что-то исправить. Кроме недотраха. А трахаться Дофламинго любил и проблем с этим не испытывал. И только прижимая к себе мокрого, облепленного перьями и загнанного их марафоном будущего Короля пиратов, сам не в силах пошевелиться и с саднящим горлом, Дофламинго вдруг осознал: он, блядь, по уши в этой камасутре, впереди ещё куча сомнительных поз и путей к ослепительному оргазму. И секс тут ни при чём. Ну разве что немного.