***
С первого раза открыть глаза у Феликса не получилось. Дышалось тяжело, словно на грудную клетку положили многотонную бетонную плиту. Глаза постоянно закрывались, а картинка в них плыла, но Ли знал, что он сидит перед ним и наблюдает. Наблюдает, как ребенок за муравейником, как мальчик-подросток за девчонками в щель раздевалки. Не отводит взгляда и не моргает. — Не надо, — попросил сам не зная чего Ликс и услышал хмык. Что-то щелкало и стучало в этой комнате. Тут также было тепло и светло, а сам Феликс сидел на мягком стуле, но руки его, конечно же, были надежно привязаны к подлокотникам, ноги — к ножкам. Да так сильно, что не дернуться. А тело неприятно затекло. — Чего не надо? — его голос был как патока. Как мед в горячий чай, такой же ядовитый. Его запах заполнял собой всё пространство и подчинял запах Феликса, вторгался в него, почти размазывая по стенам этой комнаты. Феликс поморщился. Его лоб был в поту. Холодный пот тек по вискам. Наконец-то взгляд получилось сфокусировать, но видно было все так же плохо. Оказывается, Хван Хенджин сидел перед ним настолько близко, что Феликс мог бы почувствовать его дыхание на своей коже, если бы тому вдруг взбрело в голову наклониться. В углу этой светлой комнаты стоял Чанбин. Тот стук и щелчки, оказывается, были из-за того, что Со перезаряжал автоматы. От загривка до кончиков пальцев на ногах прошел электроток. Перед глазами тут же появилась картинка размазанных по стенке напротив феликсовых мозгов. Затошнило. — У меня… нет денег, господин Хван… — говорить было сложно, но получалось. Хенджин перед ним вздохнул шумно и как-то театрально. Омеге удалось разглядеть его получше. Если вы всегда представляли себе глав мафии как огромных мужиков со шрамами по всему телу и, возможно, лицу, бугрящимися мышцами, которые были готовы порвать одежду при напряжении, то вы представляли Со Чанбина –правую руку главы корейской мафии, а не самого главу. Хван Хенджин выглядел как дорогая модель, а не как глава мафиозной группировки, под покровительством которой была почти вся Южная Корея. Стройное и в меру крепкое тело, светлые отросшие волосы. Пухлые губы. Феликс мог поклясться, что этот альфа наверняка не обделён вниманием противоположного пола. Уж очень красив. Эта красота одновременно восхищала и пугала. — Это мне уже передали, не интересно, — разрезал недолгую тишину Хван и встал со своего стула, нагнувшись к своему очередному должнику так, что теперь Ли точно чувствовал не только его свежее дыхание, но и дорогой парфюм, а так же стиральный порошок от накинутого на плечи черного и на вид тяжелого пальто. В этот момент можно было бы подумать, что Хван Хенджин — обычный человек, но он не был таковым. Одна рука альфы уперлась в спинку стула позади Феликса, а вторая крепко сжала подбородок. На мужчине были кожаные перчатки, — меня волнует другое. Раз у тебя нет денег, как ты собираешься сейчас выплатить часть долга? М-м? Кадык Феликса двигался при каждом шумном сглатывании. Во рту было сухо, ужасно хотелось пить. — Я выплачу, я обязательно выплачу, г-господин Хван! Дайте мне еще немного времени, пожалуйста… — просил Ликс. Его голос предательски дрожал. Он чувствовал, что, возможно, сегодняшняя ночь — последняя в его жизни. Господин Хван шумно втянул носом воздух и недовольно потер шею. — Я уже слышал это в прошлом месяце… и в позапрошлом месяце, Ликс. Пени капают, а ты не шевелишься. Хочешь сдохнуть? — мужчина провел ладонью по своим белым волосам, что были зачесаны назад и надежно зафиксированы лаком. — Н-нет, господин Хван, пожалуйста, послушайте меня. Прошу… Глава мафии впился своим взглядом в омегу, продолжая нависать над обездвиженным телом. Ли мог поспорить на кучу бабла, что этому человеку очень нравится чувствовать свое превосходство над другими. — Твоя мама здорова сейчас, Ликси? — в глазах напротив проскользнул опасный блеск. Да, она была здорова благодаря деньгам этого человека. Господин Хван прекрасно знал, на что стоит давить. Он знал все болевые точки Феликса. — Д-да, господин. — Это хорошо, Ликси, — глава сел обратно на стул и откинулся на мягкую спинку. Феликс буквально физически чувствовал эту тяжелую ауру вокруг альфы, — раз тебе нечего мне предложить сегодня, нечего было предложить в прошлом месяце и позапрошлом, мне кажется, нам пришло время сыграть в одну очень занимательную игру. Что думаешь? Ты хочешь жить? — кислород застрял в легких. Не вдохнуть, но омега быстро закивал головой. — Ради мамы, Ликси… Ради твоей маленькой милой сестры Йеджи. Если тебе любопытно, она сегодня плохо вела себя в детском саду. Любопытно? Она приклеила жевательную резинку в волосы своей новой воспитательницы. Хорошая девочка. Что ж… об игре, конечно же. Чанбин, подай-ка мне револьвер, — мужчина протянул руку в перчатке своему помощнику. Феликс всего на секунду схлестнулся взглядом с Со, но ничего не увидел в чужих глазах. Глава Хван отработанным движением руки вынул из барабана пять пуль, оставив всего одну, и прокрутил магазин. Омега в очередной раз сглотнул, наблюдая. — Ты слышал что-нибудь о «Русской рулетке»? — словно мимоходом спросил Хенджин, нажав на курок. Револьвер был готов к выстрелу. Всего лишь надавить на скобу, и прольется чья-то кровь, — адреналиновая игра. Мне она нравится. После нее мне обычно хочется либо выпить, либо потрахаться. Что же будет сегодня? — глава чуть припустил свой тугой галстук и посмотрел на почти неживого должника. — Раз уж ты у меня в гостях сегодня, первый выстрел будет моим. Всего у каждого из нас будет по три выстрела. Глаза Феликса защипало от неожиданных слез. Ему было страшно до жути. Он прекрасно знал, что такое эта «русская рулетка», но никогда не знал, что ему придется в нее играть. Хенджин еще несколько раз прокрутил барабан, прежде чем поднести оружие к своему виску. Сердце Ли бешено билось в горле. В следующую секунду прозвучал щелчок, заставивший Феликса резко зажмуриться и чуть отвернуть голову, словно боялся, что чужая кровь возможно, попадёт и на него. Но распахнуть глаза заставили не капли крови, а громкий смех главы мафии. Феликс с ошарашенным лицом смотрел на то, как альфа перед ним сгибался пополам от смеха. — Испугался? А ведь была даже не твоя очередь, — разогнувшись, мужчина поправил свои и без того идеальные волосы, — а вот теперь действительно твоя очередь. Но я хочу на кое-что посмотреть. Открой рот, — Хван дернул револьвером в руке в сторону Ли, и парень тут же послушался. По его щекам текли немые слезы, а обветренные губы дрожали, когда между ними прямо на язык лег холодный ствол оружия, — хороший мальчик, — все тело сковало от животного страха. Хотелось кричать о том, чтобы его пощадили. Слюна, быстро собравшаяся во рту, потекла к подбородку тонкой дорожкой, и альфа собрал ее большим пальцем. — Хорошо смотришься. Феликс замычал, пытаясь сказать, чтобы его отпустили. Он хотел просить и умолять об этом, но тяжелый ствол во рту мешал. — Тш-ш, молчи, — смотря сверху вниз на своего сломанного должника, глава тяжело дышал. В его воображении между чужих губ давно был не ствол револьвера, а нечто другое. И альфа нажал на курок. Прозвучал пустой щелчок, заставивший Феликса крупно вздрогнуть, приготовившись к наихудшему. Но он по-прежнему продолжал дышать, его сердце продолжало биться даже тогда, когда ствол оружия вынули изо рта, он был жив даже тогда, когда его слюни потекли по подбородку, а этот самый подбородок упал на грудь. — Вышли все отсюда! Живо! — неожиданно прокричал Хван, заставив омегу поднять голову. Чанбин отложил оружие, которое перезаряжал, и, махнув своим ребятам, которые были наверняка за спиной Феликса, вышел из комнаты. Когда помещение опустело, глава убрал на стол револьвер и, вытащив из высокого ботинка нож, ловко разрезал путы Феликса. Но мальчишка и рук не успел размять, как его резко опустили на колени и, грубо взявшись за мягкие волосы на затылке, прижали лицом в вздыбленную ширинку плотных брюк. — Пожалуйста, — просил омега, пытаясь отстраниться, ему нечем было дышать. Но мужчина только сильней вжал его в себя, — перестаньте, я не хочу. — Либо ты сделаешь это, либо я буду стрелять в тебя, пока ты не станешь похож на решето. И тоже самое я сделаю с твоей мамой и сестрой. А после скормлю своим псам. Так что лучше тебе взять его в рот, — прорычал альфа, откидывая голову назад. Его кровь буквально бурлила в венах сейчас. Феликс сжал до скрежета челюсти. Внутри него боролись два «я». «Сделай то, что он просит, и, возможно, тебя оставят в живых сегодня» «Не делай этого! Где твоя гордость?» Его гордость испарилась в сигаретном дыме, когда глава корейской мафии Хван Хенджин отсчитал ему приличный чемодан полный крупных зеленых бумажек в иностранной валюте и одновременно крутил между губ дорогую сигарету несколько месяцев назад. Наверно, именно поэтому сейчас Феликс дрожащими пальцами цепляется за чужую громоздкую пряжку ремня и пытается избавить альфу от брюк. Он сделает это. Сердце бешено колотится и пальцы не слушаются совсем. Мужчина фыркает и в конце концов помогает расстегнуть свои брюки и вытащить из-под тугой резинки боксеров возбуждённый член. Кислород застревает в легких, на секунду Ли думает о том, что наверняка не сможет взять его в рот целиком. Он проводит плотно сжатым кольцом пальцев от багровой головки к поджатым яйцам и уже хочет широким мазком языка лизнуть, но Хенджин грубо берёт его за подбородок, заставляет поднять голову и посмотреть в свои затуманенные возбуждением глаза. Его большой палец в чёрной перчатке водит по контуру омежьих приоткрытых губ, ныряет в горячий рот, с нажимом проводя по ровной линии зубов, и давит на упругий язык. — Если ты укусишь меня, я выдерну каждый твой зуб по одному, запомнил? — его глаза горят огнем, а густой запах туманит голову, — поработай хорошо, ты ведь помнишь, что в револьвере по-прежнему есть одна пуля? Низ живота скручивает, и Феликс не уверен, от чего именно: от страха или от мазохистского возбуждения, что колет кончики его пальцев, что сжимали горячий орган мужчины у основания. — Ты услышал меня? — Ликс кивает, но альфа неожиданно давит на язык сильней, двигается к корню, вызывая спазмы, тошноту. Кажется, весь феликсов небольшой ужин из одного круассана, что он стащил сегодня с кухни кофейни, сейчас окажется на чужих вычищенных ботинках. В уголках глаз снова собираются слезы, — отвечай мне! — Хорошо, господин Хван, — через не могу отвечает омега. Хенджин, добившись своего, убирает руку, но только для того, чтобы положить ее на чужой затылок и больно сжать мягкие волосы у корней, продолжая руководить всем процессом. Он хочет быть главным во всем и всегда. Омега боится, что как только возьмёт в рот, Хёнджин тут же натянет его на себя, уткнув носом в низ живота без возможности нормально дышать. Это и происходит. Феликса грубо подтягивают к члену. Во рту он горячий и тяжелый. Омега даже не успевает привыкнуть, как его в прямом смысле этого слова насаживают на орган, задавая свой темп. И такая скорость определенно не для Феликса. Дышать удается через раз, от чего в груди горят легкие. От чужого размера колет в глазах, текут слезы и слюни, тонкие пальцы впиваются в чужие сильные бедра, а пряжка от ремня каждый раз бьется об омежью грудь. Феликс хотел бы попросить прекратить, быть хотя бы помедленней, но он просто не в состоянии. Омега сглатывает, тем самым снося последнее в голове альфы. Головка утыкается в глотку, и Ликс втягивает щеки, пытаясь удовлетворить мужчину перед собой. Он хочет выжить сегодня, поэтому он сделает всё для этого. Адреналин выбрасывается в кровь, и перед глазами всё искрит от чувств и эмоций. Хенджин едва слышно стонет. Хотя это больше было похоже на порыкивания. Его голова закинута назад, а пальцы тянут больно за волосы. Его черное и наверняка очень дорогое пальто упало с плеч под ноги, но альфа не обратил абсолютно никакого внимания на это. Движения стали рваными, и неожиданно натруженное горло омеги обожгла горячая сперма. Отстраниться не было возможности, глава мафии вжал Феликса в себя. Альфа отпустил через долгую минуту, позволил низко опустить гудящую голову и отдышаться. Феликс через влагу перед глазами видел, как Хенджин отходит к столу, присев на гладкую столешницу, при этом проходится подошвой ботинок по дорогому пальто, совсем не заморачиваясь. Поправляет на себе одежду, закатав рукава белой рубашки. На обвитых венами руках заметны узоры татуировок. Через белую легкую ткань рубашки можно проследить контур черно-белого рисунка. Он идет по рукам к плечам, касается бутонами ядовитых цветов шеи и уходит на спину. Глава закуривает, щелкнув позолоченной зажигалкой. — Я задам вопрос. Ты хочешь жить? — выпуская вверх сигаретный дым, спрашивает мужчина. Феликс вздрагивает, словно от удара, но кивает. За окном уже светает. — Значит, ты поднимешься сейчас в мою комнату и мы доиграем с тобой. — Да, – еле шевелящийся язык слизывает с губ слюну с каплями чужой спермы. — Хороший мальчик, — говорит Хенджин и выпускает сигаретный дым носом. Живот Феликса поджимается чуть ли не к позвоночнику от страха. Дуло всё того же револьвера холодит его вспотевший висок. Он опирается связанными чужим ремнём руками о твёрдую грудь главы и не забывает двигаться, с характерными шлепками насаживаясь на пульсирующий член. Хенджин крутит барабан револьвера, и Ликс жмурится. У них осталось по одному выстрелу. Мурашки прошибают тело, и омега сильнее сжимает альфу внутри себя, разжигая красные всполохи на глубине чужих чёрных глаз. Хенджину это нравится. Он своими невозможными глазами следит за каждой эмоцией на чужом лице, за каждым вздохом худой грудной клетки, и держит оружие у виска. Феликс боится, и альфе это нравится, Феликс возбуждён, и это тоже нравится альфе. — Ты так взволнован: страшно, но в тоже время безумно возбуждает, правда? — Хенджин сжимает в свободной руке омежий возбуждённый член и большим пальцем трет головку, заставляя Феликса громко стонать и царапать чужую грудь отросшими ногтями. Член внутри бьётся и давит на простату, и омега выгибается, изливаясь на свой и хенджинов живот, содрогаясь всем своим телом. Выстрел.***
22 марта 2022 г. в 19:08
— До завтра! — громко попрощалась со всеми Лалиса, выходя из закрывающейся кофейни.
На часах было уже полдвенадцатого ночи, и Феликс, нервно сглатывая, дотошно (скорее нервно) протирал сухой тряпкой очередной столик. А ведь ещё закрывать кассу и само заведение, ставить сигнализацию… Сегодня была очередь Ли.
Сан и Уён, забавно пихаясь между собой пятыми точками, вместе домывали посуду, и Феликс смотрел на них, весёлых и беззаботных, что самому плохо становилось. Пальцы рук, что сжимали тряпку, едва заметно подрагивали. Он знал, что сегодня за ним придут. И у него снова не было денег, чтобы отдать долг. Он попросил маму забрать Йеджи из садика сегодня. Интересно, она успела после смены сделать это? Или охранник сидел с его младшей сестрой какое-то время?
— Фел, мы тоже ушли! До завтра! — прокричал Сан, махнув омеге в коричневом фартуке рукой.
— У него выходной завтра, дурачок, — по-дружески шлепнув Сана по заднице, поправил друга Уён, натягивая на плечи ветровку. — Ликси, хорошо отдохни завтра! Люблю, целую, — парень отправил другу воздушный поцелуй и вышел с Саном за дверь. Феликс мог поклясться, что услышал обрывок вопроса от Чхве — «а меня любишь?»
Ликс остался в кофейне один, и по телу прошлась нервная дрожь.
Омега быстрым и немного неровным шагом ушёл за кассу, закрывая ту дрожащими пальцами. Всё внутри него гудело от страха. Они придут. Он уже видел их сегодня. Машина весь день стоит напротив кофейни. Даже сейчас стоит.
Взгляд невольно прыгнул на чёрную иномарку за большим окном в пол. Да. Стоит.
Феликс шумно сглотнул.
Он быстрыми движениями включил сигнализацию и, скинув фартук, надел на плечи тонкую чёрную куртку, которая совсем не грела в этот холодный осенний вечер.
Накинув на светлые волосы капюшон от толстовки, Ли выглянул из-за двери, ведущей в узкий переулок с мусорными контейнерами. Этой дверью пользовались только тогда, когда приезжала машина с продуктами или мусоровоз. Сейчас тут было пусто и темно, в отличие от главного входа.
Феликс шмыгнул носом и вышел на улицу, ежась от вечерней прохлады, быстро закрыл дверь и сунул руки в карманы. Там лежал заранее приготовленный перочинный ножик. Омега сжал его в ладони со всей силы, пытаясь побороть страх.
В голове жужжали мысли, а подошва кроссовок шоркала о влажный после дождя асфальт. Пахло приятно. Обычно такая погода нравилась Ли, но не сегодня.
Ликс шёл у стены здания, постоянно осматриваясь по сторонам. Он вышел из переулка и, быстро и не оглядываясь назад, стремительно направлялся к метро. Если омега успеет дойти до него, то он спасет себя на сегодняшний вечер, если же нет…
Тело пробила волна страха, когда Феликс услышал шорох шин по асфальту очень близко. Машина шла за ним на низкой скорости. Омега не оглядывался. Он смотрел только на значок метро и представлял себе, как входит в эти тугие двери.
— Тебе лучше остановиться, Феликс, — услышал Ли и глянул влево, где вплотную с ним ехала та самая чёрная машина. Окно было приопущено, а из салона на него смотрел Чанбин, — и сесть в машину без нашей помощи. Ты же помнишь, что Хван хочет тебя видеть сегодня?
— Вернее, мои деньги?! — разрешил себе колкость Ликс и одновременно с этим зашагал быстрей. Но он и сам прекрасно понимал, что уже не сможет уйти. Они его заметили, настигли и уже не отпустят так просто. А ещё он знал, что не прав. Это были не его деньги. Если бы у него вообще были деньги, то не пришлось бы заключать договор с мафией и брать в долг на операцию маме.
— Его деньги, Феликс, — собачонка главы мафии сделал акцент, но, в целом, продолжал говорить спокойно. Это было в манере Чанбина. Спокойный альфа-здоровяк, который может спокойно свернуть тебе шею, если этого захочет его хозяин. Спуск в метро был уже так близко, но вокруг не было ни души, словно мафия всё подчистила специально. — Ты меня слышишь, Феликс? Тебе лучше сесть в машину самому.
Ли повернул голову, язык нервно прошёлся по обветренным губам. Сердце билось где-то в горле, и колени дрожали.
— Мне правда надо идти, Чанбин… — прошептал Ликс, отрицательно покачав головой. Капюшон слетел со светлых волос. Феликс хотел побежать, но успел сделать только три шага, как его живо скрутили, не дав даже шанса вырваться, приложили к носу смоченную в чем-то тряпку. Тело, которое ещё секунду назад била нервная дрожь, расслабилось и обмякло в чужих сильных руках. Тонкие веки с точками-веснушками потяжелели, а глаза закатились. Руки расслабились, и из кармана выпал заранее приготовленный ножик.
Чанбин перехватил парнишку поудобней и убрал тряпку в карман классических брюк, наплевав, что дорогая ткань пропитается этой гадостью.
— Я знаю, что тебе нужно идти, но к Хвану тебе сейчас нужнее, — говорил он уже бессознательному телу в своих руках. — В машину его, — скомандовал Чанбин двум своим ребятам и набрал босса. Ответили спустя два долгих гудка, — мы взяли его, — вечер был настолько прохладным, что изо рта в чёрное небо вырывались клубы белого пара, — да, едем.