Нарушительница спокойствия

      Обратный путь занял гораздо меньше времени, но, возможно, Берту это только показалось. Он спустился с лошади, передал поводья слуге и направился в сторону замка. Перед тем, как перейти мост, Берт окинул взглядом статуи драяд, которые были настолько древними, что основанием ушли глубоко под землю, а их тела и лица наполовину закрыл разросшийся ядовито-зеленый плющ. Хотя что говорить о статуях, когда разрушение добралось и до самого замка. В каких-то местах прохудилась крыша. Оконные стекла, несмотря на то, что их регулярно мыли, все равно оставались мутными. По стенам, будто глубокие морщины, ползли трещины…       Раньше подобные мелочи не бросались в глаза, да и в целом Долина Наваждения казалась ему красивейшим местом.       Шедевром!..       Разве у шедевра могли быть изъяны?       Берт по-прежнему любил родной замок, но не мог найти в нем желанный покой. Это началось с появления Лилит, которая обрушилась на его голову, как гроза обрушивается на землю ранней весной.       Будущая королева смотрела на него с полуулыбкой, будто очень хорошо знала, а он еле сдерживался, чтобы не подойти и спросить: «Откуда?»       Берт видел Лилит в первый раз, но его непреодолимо тянуло к ней, и эта необъяснимая связь не была похожа на те связи, что возникали у него раньше. Не для кого не секрет — каждая вторая придворная дама многое бы отдала, чтобы задержаться подле него если не навсегда, то хотя бы на пару ночей.       С каждым разом все скучнее было наблюдать, как одни девушки в его присутствии вмиг становились кроткими и немногословными, а другие, наоборот, болтали без умолку и вешались на шею. Ни те, ни другие не прельщали Берта. Легкие пути были созданы не для него.       Любовь к родной стране и ее народу, как говорила его сестра — почившая королева Маргарет, — куда важнее всех прочих чувств…       До некоторого времени Берт был солидарен с ее словами.       А потом он встретил Лилит.       Вернее, она сама явилась в тронный зал в сопровождении советницы и сказала, что готова занять место Маргарет.       Удивительная смелость для бастарда!       Были ли ее права законными? Это как сказать…       Но для того, чтобы завоевать его сердце, Лилит не понадобилась ни армия, ни обходные пути. Она просто посмотрела на него, дотронулась…       Берт сдался без боя, но при этом не чувствовал себя побежденным.       «Понимаю. Вам нужно многое обсудить», — он с досадой вспомнил собственные слова. Разумеется, его «понимаю» было фальшивым.       Лилит предпочла другого. Разве это можно понять? Был то личный мотив или Лилит решила держать врага поближе к себе — на всякий случай, — Берт не знал. Понимал, что второе более вероятно, чем первое, но пульс, грохочущий в ушах, заглушал голос разума.       Прошло около часа. Лилит и король Альтергроу задерживались. Берт пожалел, что не отправился за ними следом. Как он мог отпустить свою королеву с ним? Ревность не дала ему шанса подумать — а вдруг, это была проверка?       Что ты будешь делать? Неужели примешь любое мое решение? Так ведь неинтересно.       Лилит наверняка сказала бы нечто подобное и обязательно улыбнулась уголками губ, потому что знала — он обожал эту ее улыбку.       Звук трубы, долетевший до его покоев, возвестил о том, что королева вернулась.       Слава богам.       Берт сменил черный камзол и жюстокор на свободную льняную рубашку и жилет. Дышать стало намного легче. Жаль, что от навязчивых мыслей избавиться не так просто, как от надоевшей форменной одежды.       В послеобеденное время замок как обычно пустовал, поэтому можно было воспользоваться случаем и наведаться в королевскую купальню. Почему она называлась королевской — непонятно. Королю и королеве полагалась личная ванная комната и в качестве приятного дополнения — живописный вид на цветущие миндальные деревья…       Берт уже не помнил, когда в последний раз расслаблялся. Мирная жизнь в Долине оказалась под угрозой. Продолжать не замечать тревожных намеков было просто глупо. Может, именно поэтому вода сегодня казалась ему особенно приятной, благовония пахли особенно сладко, а от теплого оранжевого света фонарей на душе становилось более-менее спокойно. Когда жизнь шла своим чередом, и каждый новый день был похож на предыдущий, маленькие радости переставали быть «радостями» и тонули в незначительной суете. Вот такая вот несправедливость…       Берт погрузился в купальню по грудь, разогнав стайку нежно-розовых цветов.       — Нежишься в роскоши? — раздался знакомый голос, который он уже не надеялся услышать. Лилит не пожелала отдохнуть в своих покоях или хотя бы перевести дух, а решила сразу прийти к нему. Неужели что-то случилось?       — Почему бы и нет, Ваше Величество? Жизнь научила меня наслаждаться моментом, ведь неизвестно, чем закончится вся эта история с королем людей.       Он положил руки на борт купальни.       — Что ты имеешь в виду?       Нотки тревоги в голосе… Это хорошо. Значит, Лилит догадалась, что он имел в виду, но предпочла переспросить, потому что…       «Почему?»       — А о чем вы подумали, Ваше Величество?       Само собой, Лилит не успела переодеться после прогулки, да и в целом выглядела так, как не подобает выглядеть королеве перед подданными — растрепанная, румяная…       Ее грудь высоко вздымалась в такт шумному, как после бега, дыханию, а взгляд — Лилит смотрела на него в упор, — выражал пока не ясную тревогу.       — Я подумала, что… — Темные ресницы чуть дрогнули. Лилит опустила глаза, беззастенчиво разглядывая его, по пояс сидящего в прозрачной воде, и не то чтобы плавающие цветочки что-то там скрывали. — Да ни о чем я не думала, Берт. Хотя бы рядом с тобой я могу себе это позволить?       Это было неожиданно, и просящийся ответ: «Со мной ты можешь все» — вот-вот был готов сорваться с языка.       Берт подвинулся к краю купальни.       — Даже если я отвечу «да», ты не должна верить мне на слово.       — Почему?       — Потому что у тебя началась новая жизнь. От тебя многого ждут. Ты должна думать, что говоришь и кому говоришь.       Лилит придержала полы платья и села поближе к воде. Берту нравилось, с какой простотой новая королева относилась ко многим вещам — она не боялась запачкать руки или одежду в садовой земле, не любила подстраиваться под правила, если они шли вразрез с ее восприятием мира, не заискивала перед аристократией и не хотела показаться лучше, чем была на самом деле. Если бы не драядские уши, Берт бы решил, что Лилит явилась к ним из другой вселенной.       — И все же я верю тебе. Может быть, именно поэтому все еще держусь.       Фраза прозвучала странно. Берт списал это на обычные переживания, но Лилит явно говорила о чем-то другом, не связанным с бременем правления. Его не покидало чувство, будто они знали друг друга раньше, а Долина Наваждения стала лишь временной декорацией для двух скитающихся душ. Наверное, мысли об этом и лишили Берта покоя. Ведь за мыслями обычно следовали дурные, изматывающие душу сны. Иногда они поражали его своей яркостью…       — Тогда почему ты пошла с ним?       Вопрос прозвучал как бы между прочим, но Лилит не обманешь — Берт сразу это понял и то, что она усмехнется, услышав нечто подобное, тоже угадал.       — Ревнуешь?       — Ты хочешь, чтобы я ревновал?       Лилит покачала головой.       — Я хочу, чтобы ты тоже верил мне.       — Хорошо.       — Что «хорошо»?       — Хорошо. Я верю. — Берт улыбнулся ей одной из тех улыбок, от которых дамские сердца замирали, а потом начинали биться быстрее. — Но тебе бы все равно не советовал.       Лилит не успела даже ахнуть, когда Берт схватил ее за руки и потянул на себя.       — Мое платье!       — Я думал, платье волнует тебя в последнюю очередь.       — Мне еще до комнаты в нем идти!       — Кто сказал, что ты пойдешь? Я понесу тебя на руках.       — Будто это что-то меняет.       Он подобрался к ее уху и прихватил губами бархатистую мочку.       — Щекотно…       Лилит забавно втянула голову в плечи. Берт тихо рассмеялся, прижал ее к себе и поцеловал в макушку. Краем глаза он заметил, что румянец на щеках Лилит стал еще гуще. Волевой и целеустремленной девушке, какой она показала себя с первых дней пребывания в замке, подобное смущение было совсем не к лицу. Нет, Берта это не отталкивало, но заставляло задумываться: вдруг дело не в смущении, а в чем-то другом?       К своему стыду, он почти ничего не знал о прошлом Лилит. Возможности поинтересоваться, как она жила до приезда в замок, у него не было, а сама Лилит ничего не рассказывала, однако в роли королевы держалась уверенно, будто действительно была рождена для этого.       — Я хочу раздеть тебя. Ты не против?       Он провел ладонями по ее напряженной спине — от поясницы до лопаток, — взялся за золотистые лямки платья и потянул их вниз. Лилит шумно задышала, и Берт принял это за знак, что ему можно зайти дальше — развязать боковую шнуровку.       Он терпеть не мог возиться с женскими нарядами — со всеми этими лентами, крючками и нижними юбками, — но возиться с нарядом Лилит и тем самым растягивать и без того томительное ожидание было даже в радость.       — Тебе помочь?       Видимо, Лилит угадала ход его мыслей и, не дождавшись ответа, резким движением стянула платье вместе с бельем. Ее смуглая кожа тут же покрылась мурашками.        — Что дальше?       — А чего бы ты хотела? — Когда Лилит предстала перед ним совершенно нагая, Берт поневоле залюбовался ее грудью — не большой и не маленькой, а идеальной, — такую можно было бы полностью накрыть ладонями…       — Тебе нравится дразнить меня? — ее голос обрел прежнюю твердость.        — Я бы не посмел, Ваше Величество. — Знала бы Лилит, чего ему стоило оставаться невозмутимым, когда она смотрела на него так. Казалось, она и впрямь верила каждому его слову. — Я хочу, чтобы ты запомнила этот день. Запомнила нас. То, как я касаюсь тебя, и как твое тело…       — Т-с-с, — Лилит шикнула на него и надавила на плечи, вынудив сесть на широкий борт купальни. Они резко поменялись местами — теперь Лилит плескалась в воде и смотрела на него снизу вверх. Ей хватило мгновения, чтобы из пугливой русалки превратиться в соблазнительную сирену, искушающую не пением, но взглядом.       — Ты не должна опускаться на колени. Это не…       — Позволь мне самой решать.       Лилит сказала что-то еще, но ее слова потонули в пучине нахлынувших ощущений. Берт стиснул зубы, чтобы не застонать в голос. Реагировать на контраст плотно сжатых губ и горячей влажности ее рта по-другому было невозможно, а смотреть на это — тем более. Он запрокинул голову и запустил пальцы в распущенные волосы Лилит…       — Что-то не так? Почему ты не можешь расслабиться?       Неутоленное желание требовало выхода и отзывалось ощутимыми спазмами внизу живота, но Берт поборол искушение — он отстранился и взял Лилит за плечи. Было почти невыносимо держать ее вот так — на расстоянии.       — Глупышка. Если я расслаблюсь, все закончится быстрее, чем ты войдешь во вкус. К тому же в купальне принято купаться, а не…       — Я сейчас укушу тебя за нос, — засопела Лилит, но Берта ее угроза лишь рассмешила.       — Не ври. Тебе слишком нравится мой нос.       — И не только нос. Ты в целом… мне нравишься.        — Вот как? — Берт подхватил ее за талию и усадил сверху. Теперь их лица находились на одном уровне, и это было правильно. — Покажешь, насколько сильно?