Девчонка

      Иногда навязчивые мысли прилетают в голову совершенно незаметно, но стоит нам заметить их наличие, как они пускают корни, прочно въедаясь в подсознание, вытесняя все остальные.       Роуз никогда не страдал этим. Не до того было, когда он находился на важной должности в качестве руководителя по поиску пропавших людей. Ему нужно было помогать людям, ему нужно было держать голову холодной, а не терять её от нелогичных мелочей, которые были не так важны.       Он был собран. Всегда собран, невозмутим и объективен. Одежда всегда выглажена, чёрные волнистые волосы собраны локон к локону, а лицо всегда гладко выбрито. Очки в золотой оправе всегда были начищены до блеска — ни одного развода на кристально чистом стекле, на шее всегда затянут галстук. Буквально всё в его внешности кричало о его внутреннем мире, который был прост и понятен: Эммет Роуз никогда не хранил загадок в себе, он предпочитал разгадывать их в других.       Он никогда не ставил личные отношения превыше рабочих. В первую очередь он — начальник, он — босс, он — лидер, готовый вести свою команду сквозь бури и пламя, следя, чтобы чётко отлаженный механизм всегда исправно работал. У него никогда не было любимчиков или недолюбленных — всех подчинённых он воспринимал одинаково, вне зависимости от пола, расы, религии, ориентации или иных факторов. Он умел выделять их достоинства и скрывать недостатки, всегда давал работу в пределах возможности, чтобы ювелирно отделанная работа «шестерёнок» в его механизме никогда не дала сбой.       Роуз был прагматиком. Он всегда ждал от своих действий практически полезных результатов. Никогда не делал необдуманных, импульсивных поступков. Он не любил риски и азарты, поэтому всегда держался подальше от игорных домов и лохотронов. Он не верил в случайности. Слабые люди, — говорил он, — верят в удачу, а сильные — в причину и следствие.       А потом его отправили в Индию вместе с небольшой группкой подчинённых, среди которых оказались военный атташе, криминолог и индолог, к которым уже в Калькутте приставили местного гида. Конечно, когда он в первый раз взглянул на группку разношёрстных подопечных, ему захотелось взвыть от бессилия, но, слегка напрягшись, у него всё-таки смогла выстроиться в голове логичная схема работы. Однако в эту схему совершенно не вписывалась девчонка, которая вообще не понятно, каким образом там оказалась.       Он не любил слабые звенья в идеально отстроенных цепочках планов. Его раздражало единственное упоминание лишней детали, которую никуда нельзя деть, чтобы механизм не развалился по кусочкам, как раздражала Амала Кхан, которая безосновательно ходила за ними, словно хвостик, пытаясь выдавать логичные причины и следствия, от которых буквально все практически закатывались в неудержимых аплодисментах и восхищённых выкриках, пока он только закатывал глаза и сдвигал густые брови к переносице, ощущая сильное жжение в руках. То ли что-то ударить, то ли…       Она оказалась редкостной хабалкой и смотрела на него таким взглядом, будто в голове только и думала о том, какой он чёртов сексист. На такие взгляды он только усмехался, прикрывая рот рукой, словно хотел прокашляться. Глупая девочка, как она много на себя взваливала, даже не замечая, что к Лиме он относился ровно и особое внимание уделял только одной Амале.       Как только он ловил себя на подобных мыслях, становилось не по себе. Он и особое отношение? Бред. Не могло такого быть, он слишком трезв разумом для этого.       Ему приходилось няньчиться с ней, пока она капризничала ещё больше, словно подросток, складывая руки на груди и надув губы. Для полной картины не хватало только топнуть ножкой, чтобы уж точно показать, что всё должно быть так, как она сказала. Амала даже не оставляла выбора считать её маленьким ребёнком: совершенно детские аргументы она излагала, смотря на него так, будто бы он отобрал у неё конфету или леденец, потому что перед обедом нельзя сладкое.       А он и не мог признаться, что эта детская непосредственность его притягивала против воли. Приходилось постоянно напоминать себе, что личные отношения не стоит смешивать с работой, но даже это не могло успокоить того пламени, что разгоралось в его душе с каждым взглядом пронзительных карих глаз. Он мог отправить её только обратно в особняк семьи, у которой она остановилась, чтобы она не мешала действу и не смотрела на него так: слегка склонив голову в заинтересованности, пока взгляд скользил по сероватого оттенка коже, словно стараясь зацепиться за что-то ещё, чтобы изучить, рассмотреть подетальнее. От этого взгляда сердце слегка ускоряло привычный ритм, заставляя кровь прилить к щекам, а желудок сводить от лёгких щекотящих судорог.       Роуз даже не заметил, в какой момент он начал проявлять эмоции, причём, даже не самые радостные. Он не мог, не мог слушать этот мягкий голос, что мёдом обволакивал его уши, заставляя сосредоточиться только на нём, не мог смотреть на эти пухлые губы, что иногда оказывались прижаты белыми зубами, когда она кидала на него беглый взгляд, а затем быстро убирала его, чтобы не встретиться с ним. Иногда он нарочно поправлял галстук или часы на руке, после чего буквально слышал, как девочка затаивала дыхание, рассматривая открывшуюся сцену вдоль и поперёк, стараясь запомнить каждую деталь.       Роуз не любил сказки. От религиозных текстов до гиперболизированно идеализированного мира. А Амала внезапно начала говорить о божественном вмешательстве в это и так запутанное дело. Любой простофиля уже знал, что убийства были ритуальными и связанными между собой, однако так ли важно, какому конкретно богу посвящены эти самые жертвы? Нужно было сначала разобраться с личностью убийцы, а потом уже ходить по храмам и возносить к алтарю цветочки. И они бы занялись этим, если бы Амала ни с того ни с сего не позвонила и не начала убеждать его пойти в Калигхат, от чего он, конечно, отказался. Меньше всего хотелось смотреть на девушку, нарядившуюся в очередное прекрасное сари, подчёркивающее её изгибы, по которым хотелось провести ладонью, притянуть, чувствовать… Поэтому он предложил ей остаться на выходном, ради её же блага. Однако неугомонная мисс Кхан так просто не собиралась сдаваться, доказывая ему, что это всё часть его злостного плана по избавлению от неё, вызывая у Эммета лишь хриплую усмешку из-за выточенного в подсознании образа: сдвинутые брови, надутые щёки, воинственный взгляд и слегка подрагивающую губу. Она даже не подозревала, насколько была права.       А потом он сидел в просторном номере отеля, перебирая бумаги от высшего руководства, которые накопились за несколько дней. Письменный стол был расположен так, что мужчина находился спиной к выходу. Дверь, которая была слегка приоткрыта, чтобы создать небольшой сквозняк, внезапно хлопнула, но сосредоточенный Роуз просто списал это на порыв ветра… Первые секунды, пока в скважине не провернулся ключ, отрезая его от внешнего мира. Он быстро развернулся, готовясь защищаться, однако это была всего лишь Амала. Всего лишь Амала, которая заперла их вдвоём в одном номере.       — Мисс Кхан? — раздался его строгий голос. — Что здесь происходит? Это всё ваши шуточки?       Но она молчала, приближаясь медленно, почти неслышно, как ступают по земле хищники, чтобы не отпугнуть свою жертву. На её лице красовалась лишь ухмылочка, а глаза сверкали каким-то пугающим огнём. Она подошла совсем близко, так, что ощущалась разница в их росте — Эммет был на целую голову выше.       — Вы же хотите меня, мистер Роуз? — прошептала она, заглядывая в его глаза, которые в секунду ошарашенно расширились. — Хотите меня поцеловать?       — Нет, — зажмурился он, пытаясь отстраниться, однако она удержала его за плечи, а улыбка на её губах стала ещё шире.       — Врёшь, — выдохнула она и потянулась к его лицу.       «Нет, нет, нет» — твердил разум, пока тело, сдавшись в неравной схватке, притягивало её к себе совсем близко, чувствовало её тепло, отзываясь внутри быстрым стуком сердца и ощущением, что люди называют «бабочками». Роуз провёл ладонью по лицу индолога, неровно выдыхая, когда ладонь зарылась в её шелковистые волосы, притянув ещё ближе, пока она разомкнула соблазнительно чувственные губы, чтобы наконец-то ощутить на них сладкий поцелуй. Тихий, жалобный стон врезался в его уши…       …Заставив проснуться.       Эммет подскочил в кровати так резко, словно бы увидел худший кошмар, который преследовал его. Луна ярко светила прямо на его лицо и он раздражённо откинулся на подушки, глядя в потолок. Ладонью мужчина провёл по своему лицу, стирая капельки липкого пота, который выступил крупными каплями на лбу. Этот стон… Подсознание сыграло с ним очень злую шутку, подкинув эту неурядицу, которая мощно въелась в подкорку, отказываясь выходить оттуда и повторяясь, словно заевший граммофон. И чем больше он думал об этом, тем сильнее чувствовалось натяжение в области паха. Чёртова девчонка не покидала его даже во сне, заставляя полностью окунуться в этот омут из низменных мыслей. Взглянув на часы, он раздражённо выдохнул и отвернулся к стене, накрывшись по самую шею одеялом, даже не обращая внимания на то, что даже ночью в Индии было достаточно тепло.       Он ещё долго ворочался, потому что в голову всё время возвращалась она. Неровно выдохнув, Эммет прикрыл глаза ладонью, а в голову снова залезла маленькая мысль: она держала его руку, сплетая пальцы, и улыбалась так искренне, так нежно, что губы мужчины тоже исказила кривая усмешка. Затем Кхан, выдохнув, прижалась к его груди, словно маленький котёнок, которого хотелось окружить лаской. Хотелось всегда видеть такую улыбку на её лице, свернуть горы по первой же её просьбе, только Роуз не чувствовал эйфории от этого, всё продолжал отрицать, повторяя себе, словно мантру, хотя на деле всё было очевидно: съедающая ненависть породила жаркую любовь.       Утром он не чувствовал себя отдохнувшим, только ещё больше хотелось сжаться на матрасе и уснуть. Навязчивые мысли под утро отпустили, оставив после себя темнеющие мешки на глазах, которые слегка прошли от холодной воды, почти ледяной. Этим днём он и его команда должны были собраться в кабинете, чтобы всё обсудить и вывести хоть какие-нибудь другие выводы, кроме излюбленного Амалой «Ритуальное убийство сделано для ритуала». Он криво усмехнулся, протирая очки в золотой оправе платком.       Эммет поприветствовал всех собравшихся, когда они вошли в кабинет, в том числе и Кхан, которая в этот раз была одета в сарафан на тонких бретелях, соблазнительно обтягивающий её торс. Как обычно, стоило ей зайти, как она кидала на него презрительные и высокомерные взгляды, на которые он внутренне хмыкал и удивлялся её двойным стандартам. Сама же говорила, что нельзя ставить личностные отношения выше, а теперь… Впрочем, этот момент он не додумал, атташе начал монолог.       Пока Киллиан говорил, Роуз оторвался от сосредоточенного слушания, кинув взгляд на лицо Амалы. Она смотрела на капитана с какой-то нежностью, отчего где-то в груди неприятно кольнуло. Ревность. Поджав губы, он отвернулся и продолжил слушать, только мысли всё возвращались к девушке, что сидела напротив него. Что их связывает и когда такое вообще могло произойти? Роуз слегка сжал ткань на рукавах своей рубашки, пытаясь взять себя под контроль, однако попытка не увенчалась успехом.       Что, если они проводили время наедине? Что, если так же нежно улыбалась, когда капитан переплетал их пальцы? Что, если она так же издавала еле слышный стон, ожидая от него поцелуя?..       В груди что-то больно кольнуло и скрутило. Лайтвуд присел на своё место под бурные обсуждения, которые образовались от его небольшой речи, пока Роуз, вернувшись в реальность, только покивал, как бы соглашаясь с его выводами. Затем со своего места встала Амала и вышла к центру стола, чтобы её всем было видно. Эммет невольно засмотрелся на неё: мягкие шоколадные волосы ложились красивыми волнами на её плечи, юбка сарафана мягко колыхалась от её движений, а смугловатая кожа слегка сияла.       — …Культ Кали напрямую с этим связан, — закончила она ранее начатую фразу, когда мужчина вновь сосредоточился на смысле сказанного.       — Опять эти ваши сказки? — нахмурился он. — Я же сказал — это не имеет никакого отношения к действительности, поэтому давайте перестанем уже говорить о всяких мистических четырёхруких божеств и спустимся с небес на землю.       Амала наморщила нос, замыленным взглядом смотря на руководителя.       — Вы опять за своё? — раздался её разозлённый голос, который пустил у него по спине стайку мурашек. — Я думала, мы договорились.       — Вы умеете думать, я удивлён, — промелькнуло у него в голове, но на деле он лишь ухмыльнулся. — Мы договорились. Договорились, что вы больше не будете посвящать нас в индийскую религию, но вы же вновь это делаете.       Девушка фыркнула и вновь надула губки.       — Выйдите, пожалуйста, — сказала она.       — Ты уверена? — ошарашенно спросила Лима, но индолог даже не удостоила её взглядом, лишь кивнув головой.       Переглянувшись между собой, все члены группы поднялись с мест и смиренно вышли, оставляя Эммета и Амалу наедине. Стоило белой двери закрыться, как Кхан подлетела к мужчине и, посмотрев на него снизу вверх, злобно фыркнула, из-за чего он мысленно усмехнулся, представив пар из её ушей и ноздрей, как у разъярённого быка.       — Что с вами не так? — рыкнула она, приблизившись к его лицу.       Дыши, Эммет, дыши.       — Почему вы имеете привычку всё сваливать на меня? — совершенно спокойно произнёс мужчина.       — Я ничего на вас не сваливаю, это вы сваливаете, — нахмурилась она и отвела взгляд, сложив руки на груди.       — У тебя детская позиция, Амала, — констатировал факт Роуз, всё ещё смотря на неё, словно строгий родитель на непослушного ребёнка.       — Вы! Вы-ы…! — выдавила она, ткнув пальцем в его грудь, где моментально забилось сердце.       — Я…       — Невыносимый! Чёрствый, эгоистичный, мизогинный мудак!       Стоило ей произнести это, как взгляд Роуза тут же изменился. Он склонил голову чуть вбок, заинтересованно слушая каждое оскорбление, которое срывалось с её далеко не невинных губ, а затем приблизился так близко, что девушка затаила дыхание, почувствовав тепло его тела. Мужчина слегка наклонился к её лицу, провёл указательным пальцем по нежной шее, ожидая сопротивления, но какого же было его удивления, когда она лишь тяжело сглотнула, всё ещё воинственно глядя на него. Это даже умиляло. Эта глупая, беспощадная гордость, элементарное неумение признавать свою неправоту. Он приподнял её подбородок указательным пальцем.       — И ты всё равно чувствуешь это притяжение, верно, Амала? — прошептал он, наклонившись критически близко, так, что она чувствовала его дыхание.       Разуму хотелось сопротивляться, но тело делало всё за них, поэтому девушка лишь слабо кивнула, отводя взгляд, на что Эммет подался вперёд и коснулся своими губами её губ, но всего на секунду, будто спрашивая разрешения. Только оно и не требовалось, стоило ему слегка отстраниться, как она вновь подалась вперёд, приникая к нему с уже долгим, страстным поцелуем, ухватив его пальчиками за плечи. Внутри будто взорвалось тысячи фейерверков, а бабочки вновь возобновили полёт, щекоча тонкими крылышками желудок. Недолго думая, он прижал её грудью к себе, слегка приоткрывая рот, чтобы углубить долгожданный поцелуй. Внизу живота что-то скрутилось в жаркий, пульсирующий комок, а она, словно нарочно, коротко простонала, когда его язык скользнул меж её губ. Он уже не мог сдерживаться, в пару шагов оказался у стола и аккуратно усадил туда девушку, пристроившись меж её ног. Слегка влажная от волнения ладонь скользнула по её шее, затем спустилась к лямке сарафана, слегка приспустив её. Её же рука поднялась от плеча к затылку, слегка сжав короткие чёрные пряди, пропуская их меж пальцев, заставляя мужчину тяжело дышать, прижимаясь пахом ко внутренней стороне её бедра. Глаза закатывались от удовольствия наконец-то чувствовать себя единым целым, и всё это ощущалось таким правильным, словно бы так и было задумано.       Когда ладони руководителя опустились на поясницу, она прогнулась, теперь чувствуя его торс полностью, и негромко простонала неразборчивое. И если бы она только знала, сколько труда ему стоило не наброситься на неё сию секунду, растягивая удовольствие, словно тянущуюся карамель.       В дверь постучали. Отпрыгнув друг от друга, словно ошпаренные кипятком, они каким-то диким взглядом скользнули по своему внешнему виду, тут же приводя его в порядок. Из-за двери показалась голова Киллиана, которого Роуз был готов проклясть. Буркнув что-то, Амала тут же кометой вылетела в коридор, потупив глаза в пол. В следующую секунду он остался в кабинете совершенно один, проводя пальцами по своим губам, которые до сих пор хранили её прикосновения, осознавая, что ему, чёрт возьми, понравилось.       Эммет Роуз был всегда собран, невозмутим и объективен, но когда на горизонте появлялась эта девчонка, он абсолютно терял над собой контроль, мечтая лишь о манящих губах, что раз за разом посещали его во снах.